Под крыльями Босфор

Генерал Каульбарс команду подал, шагнул навстречу Николаю по проходу, отдал рапорт. Вслед за государем повторил команду «Вольно» и отступил чуть в сторону, освобождая проход и пропуская императора со свитой.

Его императорское величество собственной персоной пожаловал, в сопровождении великих князей Николая Николаевича и Александра Михайловича! Следом за ними Эбергард и Янушкевич. Удивило то, что двери сразу же закрылись, буквально отрезая идущую следом группу офицеров Генштаба и свиты. Впрочем, как я ни прислушивался, а никакого ропота за дверями не услышал. Только стулья громыхнули, и все. А мы, получается, избранные?

Выходит, не соврали слухи? Государь и впрямь прибыл в Крым. И лично решил участвовать в Босфорской операции? Так сказать, первым ступить на отвоеванную землю? И первым же посетить Святую Софию? Ладно, это не мое дело. А вот для чего я здесь? Если присутствие Каульбарса и Шидловского еще как-то объяснимо, не говоря о командующем Черноморским флотом, то я-то с командирами самолетов и старшими офицерами корабля здесь каким боком? И почему тогда нет командиров пехотных и казачьих частей в таком разе? Что было бы весьма справедливо… Или с ними чуть позже государь с князьями будут встречаться?

Тем временем Николай Второй прошел к столу, остановился, развернулся к нам лицом. Слева и на полшага позади встал Александр Михайлович, справа почти рядом – Николай Николаевич, оба на полголовы выше своего царствующего родича. Стоят рядышком, словно два стража по бокам.

– Господа, прошу садиться, – государь снял фуражку, присел к столу, подавая тем самым пример всем нам.

Сначала присели великие князья, следом Янушкевич, за ними командующий. Ну а потом остальные, и я в том числе. Это хорошо, что я с самого начала в сторонке держался, да к Сикорскому в его штатском платье на галерку подсел. Теперь меня и не видно ни царю, ни князьям. Не хочу лишний раз им на глаза попадаться, внимание присутствующих к себе привлекать, завистливые пересуды свитских за моей спиной возобновлять. Только-только все утихло…

А дальше было коротенькое поздравление в связи с одержанной победой, краткая сводка вчерашних героических и отныне точно исторических событий, высочайшее обещание не забыть об отличившихся и о последующем их награждении.

Упомянул государь и об отвлекающем маневре у Зонгудлака. На удивление, город был атакован нашими войсками и взят. Угольные склады захвачены в целости. Терцы не удержались и устремились к Анкаре, разрушая на своем пути турецкие коммуникации, наводя панику на окрестное население, оттягивая на себя внимание турецкого командования и его военные силы. Где они сейчас, насколько продвинулись в глубину турецкой территории, данных пока нет…

Коснулись и участия союзнических сил вчерашним днем.

К своей радости, услышал, что пролив Дарданеллы у Чанаккале намертво перекрыт нашими линейными кораблями «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон», при поддержке шести эскадренных миноносцев. И они не пропустят в Мраморное море корабли союзников ни под каким-либо надуманным предлогом. Знаем! Доказывай потом всем, что эта победа полностью наша, и была одержана силой только лишь русского оружия.

А нам сейчас ничьей поддержки не требуется, да и делать в Мраморном море союзникам пока нечего. Впрочем, они даже к Чанаккале никак не могут пробиться через плотный огонь турецких батарей. Это с нашей стороны турецкая оборона в Дарданеллах взломана, а с их – еще постараться нужно. Опять же минных полей в проливе никто не отменял.

Вот и опасаются союзники, осторожничают. Им вроде бы после последних событий и спешить сейчас особо не нужно. И лучше бы подождать, постоять в сторонке, пока русские все каштаны из огня повытаскивают, и прийти потом на все готовенькое. Но и медлить опасно, вдруг вообще эти русские обойдутся без союзнической помощи? Черчилль подобной оплеухи Кардену не простит…

Так что сейчас англичане вроде бы как ускоренными темпами стараются пробиться вперед и снять мины в проливе. «Флаг им в руки!»

Последняя фраза моя. Это я так мысленно подвел итоги всему услышанному.

Вторая половина совещания была посвящена нарезке новых задач по поддержке наших сухопутных частей и корректировке огня корабельной артиллерии с воздуха. В последнем будут в полной мере использоваться и самолеты Севастопольского авиаотряда. Три самолета вместе с летчиками как раз для подобных целей и находятся на борту транспорта сопровождения.

Возможно, «Муромцам» Шидловского придется помогать атакующей сербской армии, но это пока только предположение. И то лишь только в том случае, если царь Константин снова начнет затягивать и выжидать с отправкой своих войск на помощь сербам. Впрочем, вести о захвате Константинополя и проливов сегодня разлетятся по миру и заставят кое-кого принять правильные решения.

Поэтому пока основные задачи – это бомбардировка с воздуха турецких позиций к югу и к северу от городских окраин.

И на этом нас отпустили. А я-то думал, еще и награждать будут… Шучу.

– И стоило ли всех нас здесь собирать? – пробормотал тихонько, пробираясь к выходу и стараясь при этом выглядеть незаметно. – Нам-то это все знать на кой?

Не вышло.

– Господин полковник! Не торопитесь. Попрошу вас остаться, – остановил меня Каульбарс.

Пришлось задержаться. Неужели кто-то мои слова за шумом отодвигаемых стульев услышал? Стою, ловлю на себе любопытные и сочувствующие взгляды пробирающихся к выходу авиаторов. Даже Сикорский, обходя меня, мимоходом умудрился пожать мою руку. Подбадривает.

– Ваше императорское величество? – обратился к Николаю Александр Васильевич.

– Присаживайтесь, генерал. И вы, полковник, не стесняйтесь, подходите ближе. Здесь все свои, – пошутил в мою сторону государь.

Доволен. Еще бы ему не быть довольным. Событие, к которому он, да и не только он, а вся империя столько времени стремилась, наконец-то свершилось! История в очередной раз повернулась к нам другим боком. В лучшую или худшую сторону, увидим.

Вряд ли в худшую. Сколько я когда-то читал и слышал, что если бы в свое время произошел подобный захват, то вряд ли в России произошла бы революция…

– Сергей Викторович, каков остаток ресурса моторов на вашем самолете?

Вопрос императора оказался настолько для меня неожиданным, что я в первый момент даже несколько растерялся. Уж от кого-кого, а от Николая подобного вопроса никак не ожидал. Впрочем, сразу же собрался и ответил. А что тут думать? Тут даже думать не нужно, ответ сразу же автоматически из меня вылетел. Этот ресурс я все время считаю, каждый прожитый день. Моторы потому что у меня стоят новые, только что с завода, и можно сказать, что они сейчас проходят реальные испытания в боевых условиях.

И с ресурсом у меня очень интересная ситуация. Теоретически-то его определили по прежним нормам, в полсотни часов, а вот каким он на самом деле окажется? Понятно, что значительно выше. Но насколько? Пока таких данных нет. Мотор-то абсолютно другой. И работает по другому принципу. Так и ответил, что еще половину не выбрал. Скрывать-то нечего.

Сразу стало очень интересно, почему в таком разрезе самого главного конструктора, напрямую отвечающего и за эти самые самолеты, и за новые моторы, сейчас прочь удалили? Кому как не ему о своем детище все знать положено? Пусть бы Игорь Иванович и отчитывался перед государем о ресурсе. Или почему этот вопрос адресуется не ко второму моему компаньону – другу, а сейчас еще и сослуживцу Шидловскому Михаилу Владимировичу? Который как раз сейчас рядом с нами и находится. Он и по званию, и по должности повыше меня будет. Или к генералу Каульбарсу…

Хотя пока еще подобных вещей здесь не принято знать. Это чуть позже, с наработанным опытом, подобные вещи в повседневную рутину и обязаловку войдут. Или уже начинают входить. Я же вижу, насколько неприятно генералу это свое сегодняшнее незнание и некомпетентность в только что заданном вопросе выказывать. В вопросе, кстати, его напрямую касающемся. И заданном, между прочим, не кем-нибудь, а самим государем.

Николай выслушал мой ответ, кивнул головой каким-то своим мыслям. Похоже на то, что этим мыслям мой ответ пришелся как раз впору. Кивнул и продолжил:

– Надежность и эффективность «Муромцев» в боевых, да и не только в боевых условиях оказались выше всяких похвал. И Александр Михайлович… – мельком брошенный взгляд на великого князя, – в этом меня очень горячо уверял. Особенно после столь знаменательного полета с вами, Сергей Викторович. Князь был впечатлен вашим самообладанием в полете и великолепным пилотированием этой огромной машины…

Николай Второй прервался, внимательно глянул на меня, на Каульбарса и продолжил:

– Поэтому мною принято решение отменить ранее принятый Указ о запрете подниматься в воздух членам императорской фамилии…

Николай Второй вновь замолчал, снова потянул коротенькую паузу, словно давая какое-то время всем здесь присутствующим осознать только что сказанное, и продолжил:

– Господин полковник…

Я подскочил, вытянулся. Раз началось официальное обращение, значит, шутки закончились. Наступила служба. А приказы не принято получать, сидя на стуле. И что-то не нравится мне это затянувшееся отступление в речи императора. Ох, спинным мозгом чую ба-альшой подвох.

– Непосредственную задачу вам поставит его высокопревосходительство Николай Николаевич. Прошу, князь.

И я весь превратился в слух. Николай Николаевич выше своего царствующего родственника на полголовы. И на вид крепче. Ну и старше, само собой. Стою, команды «Вольно» мне никто не давал.

А Николай по сравнению с родичами хоть и не вышел ростом, но внушает, внушает. Чувствуется в нем нечто этакое, императорское, что не позволяет на него сверху вниз смотреть.

– Сегодня после службы и молебна в Софийском соборе вы вместе с нами летите в Севастополь. И остаетесь в нашем распоряжении… – главнокомандующий делает паузу, словно ожидает моих уточняющих или недоуменных вопросов, но я молчу. Уже все понятно.

Только одно уточнение, мелькает быстрая мысль, которую я тут же запихиваю куда поглубже. Потому как уточнение это понятно только мне и пока непонятно никому из присутствующих: «не я вместе с вами, а вы вместе со мной».

И ничего в этом особенного нет. Вы бы с мое полетали по странам да повозили бы… Кого только не пришлось мне возить на борту своего самолета в прошлой жизни. Единственное, совсем уж верхний эшелон власти не довелось лицезреть на борту своего лайнера, а так…

Ладно, отметаем прочь воспоминания и вслушиваемся в дальнейшие указания. А их-то, указаний этих, и нет. В основном лишь вопросы ко мне. Как полетим, когда полетим, куда полетим. Эх, времечко золотое, когда никто за тебя все эти вопросы и другие, им подобные, решить не может. Когда ты кум королю и сват министру…

Единственное, уточняю, когда именно нам необходимо на месте быть. А быть нам в Севастополе необходимо завтра, и опять же, все на мое усмотрение.

Раз так, тогда сразу и взлетаем. Да не совсем сразу, что же вы так тут же и поверили, опешили, а после молебна и службы, само собой. Заключительные два слова и серединку заключительной фразы я тоже мудро проглотил, не стал говорить вслух. Что там дальше?

– Полковник, напоминать вам о том, что все выше сказанное не должно дальше вас никуда уйти, не нужно?

А это уже Александр Михайлович дополнил. Не удержался. Остался только Каульбарс, но и он, чувствую, обязательно что-нибудь да скажет. Но потом, когда члены августейшей фамилии уедут…

Мне вот только интересно… А где служба безопасности государя? Где разведка и контрразведка? И где, наконец, обеспечивающие его здесь пребывание жандармы с охраной? Появилось сразу столько вопросов к Марии Федоровне и к Джунковскому, что только руками осталось развести. Сколько подобного я им наговорил в свое время, и все впустую, как оказалось…

Вот и закончилась моя вольница на крымской земле, пролетело мимо меня создание авиароты под моим же непосредственным командованием. Конкретного мне ничего по этому вопросу не сказали, это лишь мои домыслы. Плохо ли это, хорошо ли, пока не знаю. Время покажет. Может, слетаю в Севастополь, отработаю положенное, а там и вернусь к намеченному…

На сам молебен я не пошел. Свой экипаж в полном составе отпустил, а сам отговорился подготовкой аппарата к очередному ответственному вылету и дополнительными проверками всех систем. Смолин, правда, сразу что-то не то заподозрил, потому как вознамерился остаться и составить мне компанию в этой подготовке. Насилу от него отбился. Вот я ляпнул-то, не подумав.

Больше, кстати, никто из экипажа подобной сознательности не проявил. Мысленно все уже были на площади перед Софией. Это я так, для красного словца и для оправдания себя любимого эти отговорки придумал. Просто ну не хотелось мне в предстоящей давке участвовать. А то, что она там будет – к маме не ходи. Пусть все это без меня пройдет.

Катер с моим личным составом отчалил, ушел к следующему самолету за очередной порцией любопытствующего служивого народа, а я скрылся в грузовой кабине, да еще и люк за собой прикрыл. Для порядка осмотрелся, ничего крамольного внутри не увидел. Да и вряд ли что-то мог увидеть. Здесь у нас всегда порядок, все чистенько, все на своих местах.

Посидел на рабочем месте, проводил взглядом уходящий к берегу катер, потом вернулся в грузовую кабину, прилег на чехлы. Повалялся полчасика. Нет, не лежится, не по себе что-то. Распахнул настежь боковую дверь, сел на обрез люка, свесил ноги вниз. Сижу, болтаю сапогами. Внизу волны перекатываются, самолет покачивают. Эх, удочки не хватает. Солнечные зайчики глаза слепят, заставляют жмуриться от удовольствия. Только сейчас и сообразил, почему мне так тревожно. Потому что артиллерийской канонады не слышно. Весь вчерашний день, всю ночь и все утро корабельные пушки по туркам долбили. А сейчас тишина.

Как только разобрался с причиной своего беспокойства, так сразу и полегчало. И наконец-то понастоящему в сон потянуло. Вернулся на уже нагретые чехлы, поворочался, устраиваясь поудобнее, начал придремывать. И снова помешали, вырвали из сладкой дремы. Подошел тот же катер, стукнулся бортом о поплавок, заскрипел деревом, вызывая внутреннее возмущение и протест – что это еще за вольности? Мой самолет хотят поцарапать! А если поплавок повредят? Ну я сейчас вам задам! Подхватился, подскочил, потянулся к запорной рукоятке под неожиданный и потому подозрительный топот ног снаружи, второй рукой нащупывая пистолет в кобуре. Толкнул створку, отступая сразу чуть в сторону от проема и… Поспешно сунул пистолет в кобуру. Сикорский это. Игорь Владимирович, друг и компаньон. А что это он здесь делает? И отчего это я так всполошился? Наверное, от резкого недосыпа…

Ухватился правой за протянутую мне руку, уперся левой покрепче в боковой обрез проема, втянул товарища к себе в кабину.

– Удивился? Мне приказано лично проследить за надлежащим дооборудованием кабины… – опередил мой вопрос Сикорский. С удовольствием посмотрел на мою ошарашенную физиономию, ухмыльнулся и махнул рукой. – А-а, ничего серьезного, не волнуйся. Приказано установить в грузовой кабине пару диванов, кресла и стол. И, пардон за такие подробности, проверить работу туалетной комнаты. Так выходит, Сергей Викторович, что непростые гости у тебя на борту ожидаются?

В ответ я лишь пальцем в небо ткнул. Сикорский поймет. И он понял. Посмотрел на меня внимательно, кивнул уважительно головой. И сразу же разговор на другое перевел. На новости.

– К вечеру первые транспорты с подкреплением должны подойти. По слухам, командующим здесь, на Босфоре, будет назначен Келлер. Не слышал?

Я только головой отрицательно покачал. Откуда бы я слышал? Это для всех. А то, что знаю на самом деле, так это никого не касается, даже Игоря.

– Говорят, наши австрийцев погнали. Взяли Перемышль. Снова отличился Брусилов. А генерал Рузский перешел Вислу и начал наступление. При поддержке Балтийского флота под командованием Эссена они с ходу взяли Гданьск. А командовать Западным фронтом назначили Алексеева. Представляешь?

Само собой, представляю. Только я-то тут при чем? Это они все сами, сами. А Игорь тем временем продолжал вываливать на меня все последние новости:

– Союзники через Дарданеллы пройти не могут. Турецкие батареи в проливе стоят до последнего. Отступать-то им некуда… – Сикорский прищурился на чехлы, уселся, поерзал, устраиваясь поудобнее. – Штабные говорили, что у союзников Кардена сняли, якобы по болезни. Вместо него командующим назначили Де Робека. Обещались повторить успешный прорыв адмирала Дюкворта, и ничего из этих обещаний не вышло. В Англии Китченеру отставкой пригрозили.

Я только на все на это угукнул. А что говорить-то? Лучше послушать. Тем более Игорь наконец-то на нужную нам обоим тему перешел.

– А ведь не зря я сюда лично прилетел! Детям и внукам буду рассказывать, что участие принимал во взятии Константинополя! Вместе с государем!

Сикорский глянул на мою физиономию, не увидел должного, по его мнению, энтузиазма и поостыл. Помолчал, потом, похоже, мысленно махнул рукой на мои причуды и переключился на профессиональные темы:

– Представляешь, посмотрел на вот это все своими глазами и как-то враз наш с тобой давний разговор припомнил. Ну тот самый, когда ты с Григоровичем про амфибии заспорил. Что можно было бы торпеды на борт брать. А он не верил. Его бы сейчас сюда! Представляешь, как было бы здорово? – разошелся изобретатель-конструктор. – Нет, бомбы и горючая смесь тоже ничего, выше всяких похвал. Но для их сброса нужно непосредственно над целью пролететь. А у противника вовсю появляется, как ты ее называл, противовоздушная оборона. И пролетать над целью с каждым разом будет все труднее и опаснее. Я и подумал: а если наш самолет сможет брать на борт хотя бы две такие торпеды? Нет, две будет многовато. Хотя… Нужно будет подробно во всем этом разобраться. Вес, длина, диаметр, дальность хода этих самодвижущихся мин и прочее. Ну, ты же меня понимаешь? Да? Так вот. Подойти к кораблям противника на низкой высоте, подкрасться к нему, можно сказать… Лучше ночью… Хорошо прицелиться и сбросить свой смертоносный груз…

Сикорский не утерпел, подхватился на ноги, забегал по кабине. Сдвинул на затылок фуражку, потер с ожесточением лоб, подергал себя за волосы. Остановился возле бомболюка, осмотрел бомбодержатели, развернулся в мою сторону:

– Почему ты молчишь?

– Тебя слушаю. Ты же слова не даешь сказать.

– Да? Извини. Но ведь сама идея какая? Она того стоит?

– Конечно! Я же вас еще тогда в ее полезности уверял. Бесполезно уверял, кстати, – не удержался с укором. Подпустил шпильку в адрес Сикорского. А то, смотрю, он уже совсем собрался мою задумку «прихватизировать».

– Чтобы оценить эту идею во всей ее красе, нужно было оказаться сегодня вот на этом самом месте! – и конструктор сильно притопнул ногой.

– Аккуратней! Ты мне пол продавишь. На этом самом месте ты и дома мог всегда оказаться.

– Не продавлю. Да и что это за пол, если он продавится? Постой. Ты это что? Смеешься? О-о… Я же не кабину, я Константинополь имею в виду…

Тем не менее топать перестал, вернулся к чехлам, уселся на них и откинулся спиной на ребра стрингеров боковой поверхности кабины.

– Так понимаю, государь сегодня вместе с тобой улетает в Севастополь? – резко и опасно сменил тему разговора.

– Правильно понимаешь, – не стал хитрить и уверять товарища в обратном. Все равно скоро об этом все будут знать. Или уже знают. Надо бы этот момент уточнить.

– Откуда узнал?

– Отсюда, – Игорь прикоснулся двумя пальцами к голове. Усмехнулся легонько на мой недоверчивый взгляд. – Да точно тебе говорю. Догадался.

И сразу же начал объяснять свои логически выводы:

– Босфор и Константинополь мы взяли. И почти все Дарданеллы. А если захотим, то и без «почти» возьмем. В отличие от союзников. Они так и топчутся на входе в пролив. И свои доклады в Англию отсылают. Наверняка из Объединенного Королевства нашему императору телеграммы шлют. Требуют связи и переговоров. Это не секрет, здесь любому все понятно. Или нет? – коротко взглянул в мою сторону. Не увидел никакой ответной реакции, успокоился и продолжил: – Николай в последнее время хоть и переменился сильно в лучшую сторону, но отказаться от общения с «родственниками» (Игорь Иванович выделил это слово, словно плюнул) не сможет. Поэтому в ближайшее время он вынужден будет оказаться или в столице, или в Ставке. Ну, в крайнем случае для предварительного разговора и штаб Черноморского флота в Севастополе сойдет. Понимаешь?

Почти все верно. Вот только Игорь не знает того, что теперь знает о своем будущем император. И вряд ли он в свете этих знаний так уж срочно будет торопиться провести этот разговор… Думаю, сначала обязательно встретится здесь с Келлером, послушает, о чем тот будет говорить с Николаем Николаевичем, великим князем и главнокомандующим, обязательно еще несколько раз покажется солдатам и офицерам в самом Константинополе и только после этого отправится в тыл. А так все правильно. Одно плохо. Сегодняшняя задержка с наступлением. Я, конечно, все понимаю с величием и размахом вот этого самого эпохального события… Но ради службы и молебна в Софийском соборе откладывать наступление… И давать тем самым противнику шанс на перегруппировку и возможность перебросить подкрепления… М-да… Скорее бы Келлер прибыл. Уж он-то медлить и оглядываться не станет!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.