Ночь империи

Два главных вопроса так и остались бы в своём количестве, если бы тави оказался с этим умельцем боя на саблях спиной к спине, оборонявшийся от вражеской армии, но предполагаемый сын Владыки рубил в мясо имперцев. Не всех – и Эммерих попал в это счастливое число людей. Признав его, юнец поспешно шагнул назад, убирая от горла генерала лезвие сабли, и в следующие пару мгновений скрылся где-то среди сражавшихся.

Если сам сын Владыки бился на стороне ифритов, какова была уверенность в том, что сам правитель не сидел во дворце, просто поджидая момента, когда нужно будет открыть Князю ворота и вручить ключи от города?

Коря сам себя за то, что для этих раздумий будет время позже, уже ночью, Эммерих метнулся в сторону от удара, который не успел блокировать. Перескочив на пару шагов от нового противника, он хотел было взяться за дело, но не успел.

Со свистом, различимым даже сквозь лязг оружия и доспехов, сквозь шум дождя и крики раненных и умирающих, воздух взрезала стрела цвета тёмной зелени. Ифрит, которому этот снаряд попал в плечо, поначалу не среагировал толком, но в следующее мгновение с воем схватился за рану и опал на колени.

Эммерих предпочёл не тратить время ещё больше, отрубая резко ослабевшему противнику голову, однако успел заметить – доспех вокруг стрелы будто начала разъедать та самая тёмная зелень, оказавшаяся покрытием.

Никто в их армии, насколько ему было известно, не мог похвастаться наличием яда, способного поставить огненного на колени. Варианта у тави осталось два – либо он мало знал о простых солдатах, либо в битву вмешался кто-то третий, предпочитавший помогать империи.

В этот раз угрозу для себя Эммерих заметил своевременно и успел отступить, чтобы не оказаться затоптанным лошадью.

Вороной конь, которого по бокам шеи хлестали поводья, отпущенные всадником, подобно той самой странной стреле взрезал массу сражавшихся, и поначалу казался неуправляемым. Повинуясь воле своего хозяина, он тут же взял правее, с сильным креном закладывая поворот, но тот самый юнец, ранее сегодня чуть не лишивший Эрейю одного из тави, этого словно и не заметил. В седле он держался, как любой уважающий себя имперец, ездить верхом учившийся раньше, чем ходить, но вот сама манера ведения боя верхом… подобная ей существовала давно, едва ли не во времена Барая Скромного, при котором и появились те, кто в количестве даже десяти мог создать значительный перевес в сторону одной из сторон.

Спроси у него сейчас, Эммерих бы едва ли назвал хотя бы пятерых, кто мог бы держаться в седле и управлять лошадью, одновременно с этим споро накладывая стрелу на тетиву и стреляя без промаха. При необходимости и он бы смог отстреляться верхом, но у мальчишки в работе была невооружённым глазом заметна ювелирная точность: ни одного имперца, всё сплошь ифриты.

Такому виду боя обучались только Церберы, ныне не существовавшие уже не первый десяток лет, и им он был к лицу: военные преступники и закоренелые убийцы с тягой к насилию, они небольшим отрядом отчленяли от основной массы бившихся небольшой кусок и, как зайцев загоняя, отстреливали всех представителей врага.

Прежде, чем огненные, полагавшие его одним из своих, стали соображать, что что-то идёт не так, юнец положил несколько десятков. Эммерих, хоть и нашёл себе занятие поважнее, чем наблюдение за ним, то и дело замечал вороного коня с лучником, поэтому общую картину мог представить только примерно.

Вопросов к Владыке, первому тави и самому себе заодно стало только больше.

4.

– Сударь Гринд!– маршал Ойсен разыграл удивление так натурально, будто просто шёл мимо, а не поджидал объект своего интереса возле выхода с кухонь.– Вы-то нам и нужны.

Самаэль притормозил, мысленно откладывая возвращение в свои покои на неопределённый срок. Впрочем, и возвращаться туда особо не хотелось: смотреть на карту было вялым развлечением, а Владыка свернулся в кресле калачиком, кажущийся из-за этого ещё более субтильным, чем обычно, и спал так крепко, что не услышал даже звука открывания и закрывания двери. Для валакха, всегда на все крайне остро реагировавшего, такое поведение могло значить только одно – последние несколько недель вымотали его настолько, насколько это вообще было возможным. Наблюдать за его сном тоже особого смысла не было: когда Самаэль выходил, в помещение проскочил ворон, всё время сидевший под дверями.

Словом, защита у правителя была, что давало первому тави определённую свободу в действиях.

Ойсен, как и он, маялся от невозможности попасть на передовую, потому как это не входило в обязанности главы военного ведомства. Ему следовало оставаться в столице, держать совет с остальными и не забывать трясти казну на предмет обеспечения армии золотом, что для имевшего опыт битв солдата было скукой смертной. Его прежний энтузиазм касательно ситуации с Коврусом заставлял беспокоиться, что от делать нечего маршал споётся с остальными главами ведомств и начнёт не то замышлять, не то – полноценно творить при дворе то, что только усложнит жизнь определённому кругу лиц.

Отвечая на вопрос, кто входил в страшное понятие «нам» и что этим самым «нам» от первого тави понадобилось, Ойсен, сам того не зная, подтвердил все самые жуткие предположения.

В одну из общих залов для отдыха Самаэль шёл за ним, заранее прокручивая в голове все самые худшие сценарии, но ни один так за основу и не принял. Оставалось уповать на то, что главы ведомств не придумают ничего серьёзнее привычных уже обвинений в пособничестве ифритам, и слишком сильно в экспромт ударяться не придётся.

В просторном зале, стены которого были сплошь украшены витиеватыми узорами позолоты, собрались все главы ведомств. Им удавалось успешно поддерживать видимость не особо бурной деятельности: за столом у камина Джевиш и Масра играли в карты (вероятно, на деньги, которых у обоих и в войну было в достатке); на обитом красным бархатом диване расположился глава врачевательского ведомства Земин, как обычно предпочитавший больше внимания уделять какому-то научному свитку, чем окружающим.

Если бы Самаэля спросили, кого из глав он спокойно переносил на дух, Земин был первой и единственной кандидатурой: не лез, когда не просят, молча занимался своими делами и никого попусту эфемерной палкой не тыкал. Хотелось бы списать это на преклонный возраст, но никто из них не был наивным молодчиком, а вот вели себя так почти все.

Новый глава дипломатического ведомства Тамаш, впрочем, мог поспорить касательно возраста, но даже он вёл себя смирнее старожилов дворца. Выбранный за пару дней до первого полноценного столкновения с ифритами, он занял тот же пост, который принадлежал его деду при Мортеме, так что умение строить отношения с соседями у мальчишки было наследственным. В отличие от Ойсена он при этом не пытался стать своим предком во плоти и не требовал такого же отношения.

Самаэль искренне надеялся, что нынешние спокойствие и некоторая отстранённость молодого человека от остальных глав не окажется в дальнейшем лишь последствиями стеснительности и бытия новичком в сложившемся кругу общения. Им не нужен был второй Онерли, пытающийся любое слово собеседника вывернуть наизнанку и придраться – не сейчас.

Кого видеть в зале было настоящей неожиданностью, так это Раджара. Ифрит сидел от всех как можно дальше, приютившийся за столом у оконного проёма, и с хмурым видом изображал заинтересованность дождливым пейзажем города. Услышав шаги, он заметно взбодрился и повернулся с явной надеждой увидеть Владыку, но при взгляде на Самаэля состроил столь кислую физиономию, что первому тави самому стало тошно.

– Сударь Гринд!– радостно всплеснул руками Масра, забывая про игру,– какое счастье, что Вы к нам присоединились. А Его Высокопревосходительство не с Вами?

– Понятия не имею, где он,– ни на секунду не замешкавшись, соврал Самаэль.– Чем могу быть полезен, судари?

– Вот как,– Джевиш с трагичным вздохом положил карты на стол рубашкой вверх.– Боюсь, нам необходим Его Высокопревосходительство. Решать вопросы такого толка без него…

– Помилуйте,– коротко хмыкнул Тамаш,– тут и решать нечего.

– Вот именно, что нечего!– вспылил Раджар, резко поднимаясь с места.– Я не первый год живу на ваших землях и служу династии!

Глянув в его сторону, Самаэль пожалел, что не выбрал в качестве времяпрепровождения тысячное изучение карты или наблюдение за ходом сна у валакхов.

Возмущаться чему-то подобному капитан тайного сыска мог только при одном условии, и ни первый тави, ни Владыка не могли ему толком помочь: в попытке себя оправдать ифритёнок наверняка бы выпалил, что во дворце были посвящённые в тайну его происхождения существа. К неудовольствию этих самых существ, последнее время они были местными двойными агентами ифритов в глазах глав ведомств.

Прежде, чем Раджар сказал что-то, что могло утопить их в этой куче грязи, Самаэль его перебил:

– Подождите, судари. Давайте все с самого начала.

– Мы с маршалом поймали его, когда мальчишка создавал переход,– многозначительно пригрозил пальцем Масра.

– И?

– Вот именно!– взмахнул руками Раджар.– Владыка тоже может их создавать, так что – теперь он тоже ифрит?!

– Капитан,– с натянутой улыбкой посмотрел на него Самаэль.– Помолчите. Я выслушаю их, потом – Вас.

Гневно фыркнув, ифрит поднял стул и сел, отвернувшись ото всех присутствующих. Случись им как-нибудь говорить с Иблисом о делах повседневных, подумал Самаэль, стоило бы уточнить, сколько лет было этому недоразумению и не потому ли батюшка послал его подальше за море, чтобы детство из одних мест ушло насовсем без шанса возвращения.

Масра, почувствовавший возможность продолжить, рассказал всю историю от начала до конца, но ожидаемой реакции от первого тави не получил.

Слушать толком было нечего: капитана тайного сыска поймали за руку, когда он вышел из лично созданного перехода, и мальчишка оказался несообразителен настолько, чтобы брякнуть: «Конечно, я могу их создавать – я же огненный наполовину». После этого Ойсен кинулся в тайный сыск, лично опрашивать каждого, и несколько таких же, как Раджар, инфантильных дураков, слова своего капитана подтвердили. Ни на секунду не задумались о том, кого и как они на самом деле подставляли.

– Не говорил я такого,– снова не удержался от желания влезть в разговор ифритёнок.– Постыдитесь врать хотя бы сейчас! Я всего лишь сказал, что переходы меня когда-то научил создавать отец!

– Вот уж дело – стыдить меня,– фыркнул Масра.– Вы первым начали врать и увиливать, когда мы спросили, кто ваш отец!

– Хорошо. Ладно,– Самаэль со вздохом развёл руками.– Капитан, если Вы не говорили, что ифрит, откуда они это взяли? Ворона на хвосте притащила?

– Может, и ворона,– вяло огрызнулся молодой человек, вновь отворачиваясь.– Этот перевертыш за языком следит только, когда Владыка рядом.

Причастность к происходящему Ноктиса, вдруг всплывшая на поверхность, казалась возможной и невозможной одновременно. Он был не в восторге от того, что хозяин якшался с огненными, но шансов подставить Раджара было множество и в мирное время. Почему он решил сделать это сейчас, Самаэль точно понять не мог, хотя одно предположение было – Ноктис поддался панике на почве мыслей о том, что ифриты могут создать переход напрямую в столицу, и решил своими силами избавить Лайет от всех представителей народа Геенны.

Но это ведь был Ноктис. Бесхитростный, слепо преданный своему благодетелю перевёртыш, который мог иногда поворчать на действия Айорга, но никогда не пытался их пресекать. Сама идея того, что он сделал нечто подобное, казалась странной.

– Да, я ифрит по отцу,– Раджар решил без лишней помощи топить себя сам.– Что теперь?! Я двести лет служу при дворе и ни разу не пытался отдать своему отцу ключи от города!

Масра хмыкнул, начав было с самодовольной улыбкой:

– С чего бы Вашему отцу-

Но замолк на середине фразы, сообразив, кем именно мог быть родитель, нуждавшийся в визите в столицу. Догадались и остальные, с ужасом уставившиеся н ждавшего, что всё решится легко и быстро, Раджара.

В повисшей в зале гробовой тишине Самаэль с глухим стоном хлопнул себя ладонью по лицу.

5.

Об отдыхе Владыке пришлось забыть. Единственное, в чём он был благодарен – первый тави пришёл по его душу, с порога заявляя: «Проснись и пой», в гордом одиночестве. Не хуже самого валакха понимал, что любой другой на его месте мог бы начать строить многоступенчатые объяснения того, где именно правитель предпочитал отсыпаться, и чем его не устраивали личные покои.

Оказавшись на месте, Айорг постарался придать себе как можно более бодрый и строгий вид. Привычный к нахождению под прицелом множества взглядов, в этот раз он предпочитал смотреть на поверхность стола, в который, едва сев, упёрся локтем.

Раджар ждал, что его защитят, главы ведомств – что примут их сторону. Тави Гринд в лучших традициях военного дела взял за основу тактику «Я выкрутился, теперь – твоя очередь», и просто чинно помалкивал в сторонке. Когда правитель глянул в его сторону, Самаэль с показушным интересом изучал отложенные карты Масры и Джевиша. Судя по выражению лица, обнаружил, что у главного казначея страны была слабая рука в приостановленном кону.

– Вы ведь должны были об этом знать,– приготовившись к обвинению, заискивающе произнёс Масра.– Не могли не знать.

– Не помню, чтобы я был первым советником,– вяло огрызнулся в его сторону Айорг, продолжая изучать поверхность стола.– Это его обязанность – знать все, что творится в дворцовых кулуарах.

Потерявший интерес к картам Гринд тихо прошёл к Раджару. Рядом с молодым человеком он оказался как раз вовремя, чтобы с силой стиснуть плечо того прежде, чем мальчишка открыл рот для возмущений и заявлений, что Владыка был первым из посвящённых.

Поражала не неразумность ифритёнка, а другое, на протяжении уже нескольких десятков лет – первый тави был ростом под два метра и являлся обладателем внешности, вызывавшей стойкие ассоциации с солнцем, но, если он не хотел, его не замечали. Никто из глав ведомств и ухом не повёл, когда он делал круг по направлению к Раджару за их спинами.

Как он это делал, оставалось для Айорга одной из неразрешимых загадок мироздания.

– К тому же, капитан появился во дворце ещё при Мортеме,– валакх вернулся к разговору, со вздохом разводя руками.– Если кто и знал правду, так это Жестокий.

– С которым Вы были дружны, как нам всем известно,– аккуратно заметил Земин, впервые за все время дискуссии подав голос.

– И не Вы ли заявляли, что все во дворце проверены Вами лично?– прищурился Джевиш.

Нашёл, что вспомнить – с того момента, казалось, прошло уже несколько лет, хотя на деле едва ли можно было отсчитать полтора месяца. Самые неудачные полтора месяца за все его правление в роли регента и Владыки вместе взятых.

– В тот раз разговор шёл про прислугу,– напомнил о своём присутствии Самаэль.– Меня интересовали только они, и Его Высокопревосходительство заверил, что всех он подбирал лично.

Подозрения о том, что его не замечали, только подтвердились, когда на звук голоса первого тави Джевиш посмотрел в сторону стола, где последний раз и наблюдал собеседника. Вскинувшись, он обернулся и нахмурился в сторону только коротко пожавшего плечами генерала.

– Когда Вы-… Неважно. Тайный сыск – такие же слуги династии, как и все мы здесь. То, что они на пару ступеней лестницы иерархии выше посудомойки, не значит, что их можно оставить без внимания.

– Если в своё время его одобрил Владыка Мортем, значит, на то были основания,– Айорг поддел одну из карт на столе пальцем и посмотрел её значение.– Не хотите же вы мне сказать, что сомневаетесь в том, что делал прежний солнце и луна нашей прекрасной империи?

Главы ведомств смолкли на пару мгновений, измышляя, как бы ответить. Будь Мортем на парочку поколений дальше от них, эти слова не возымели бы такого эффекта, но многие старожилы до сих пор то и дело оборачивались на прошлое и времена его правления, а потом ещё и имели наглость распускать слухи, будто дух Жестокого до сих пор бродит по коридорам. Он создал себе репутацию настолько крепкую, что та довлела над людскими умами и после его смерти.

Иронично, как дружно все при этом забывали, что по молодости отец Фикяра и Офры прожил сотню лет в Геенне, восхищался их укладом жизни и подходом к войнам, а, будучи Владыкой, довёл Иблиса до нервного тика пятилетним настойчивым сватовством к единственной женщине среди четырёх королей.

– Тогда времена были другими,– сударь Тамаш не зря получил свою должность: дед научил его говорить так, чтобы никто не ушёл обиженным.– В нынешних условиях присутствие ифрита во дворце, к тому же – сына самого Князя, является не лучшим добавлением к нашим жизням.

– Вот именно!– ухватился за возможность Масра.– Его нужно вытурить отсюда, и, чем скорее, тем лучше!

– Куда?!– истерично взвизгнул Раджар.– Скажете, к отцу?! Он едва ли помнит, кто я такой! Мало того, я полукровка – им от меня толку, как собаке от пятой ноги! Скажите спасибо, если не убьют, приняв за имперца!

– И пусть!– огрызнулся на него Джевиш.– Одним огненным ублюдком будет меньше.

– К тому же, как вообще можно не помнить своего ребёнка?– насмешливо фыркнул глава налогового ведомства, поводя рукой.

– Можно, если их больше сотни,– подперев щёку ладонью, коротко усмехнулся Айорг.– У Князя полно наследников, которых он не видел ни разу в жизни.

Опустив взгляд, он некоторое время молчал. Отчаяние Раджара ощущалось даже на том довольно большом расстоянии, которое их разделяло, но оставить его при дворе теперь не представлялось возможным. И без того было достаточно обвинений в «странной» дружбе с ифритами, которых валакх наслушался сполна и не хотел слышать ещё больше.

Идти капитану тайного сыска было некуда, в этом он не лгал. Что, в угоду собственным обстоятельствам, утаивал, так это отношения с родителем.

Иблис не был образчиком отца для всех своих детей, но этого мальчишку он признавал – и именно его искал Азарет, всеми силами намекавший Айоргу на необходимость кому-то новому занять престол Геенны.

– Если бы это было мирное время,– наконец, пришёл к конечному выводу валакх,– никто бы и не стал возмущаться. Однако, мы на войне, и вражеская армия подчиняется Вашему, капитан, отцу. Оставить Вас здесь, с Вашей должностью – это все равно, что сесть на бочку пороха и зажечь огонь в надежде, что не взорвёшься.

Раджар, ждавший совершенно иного исхода, резко осунулся, но потом с глухим рыком поднялся с места и направился к дверям. За ним, в очередной раз не привлекая к себе особого внимания, шмыгнул Самаэль.

– Так будет лучше,– с самодовольным видом заметил Масра, когда за этими двумя закрылась дверь.– Для всех нас.

– Конечно,– Айорг одарил его ласковой улыбкой и сам поднялся с места.– Спасибо, что хоть что-то вы не рискнули решать без меня.

6.

– Пусти!– Раджар ощерился, напоминая побитого, но готового напоследок выцарапать глаза охотнику, зверька.– Если хотел помогать, надо было там это делать!

– Чтобы потом мы втроём из дворца вылетели, как стрела?– Самаэль и не подумал его отпустить, стиснув предплечье ифрита с такой силой, что впору было услышать хруст костей.– Ты сам себя закопал, ублюдыш, и тащиться с тобой в эту яму мы не подписывались. Твой папаша тебя за отсутствие ума выслал, признайся?

– Да как ты-

– Ты, а не я или Владыка, во всеуслышание заявил, что мог бы «давно отдать батюшке ключи от города»,– дёрнув молодого человека к себе, первый тави постучал костяшками пальцев ему по виску.– Нужно быть круглым идиотом, чтобы не понять, какой конкретно ифрит сейчас рубит наши войска в мясо при Болотистой Пади, чтобы зайти в гребаную столицу и дворец заодно!

Прежде действовавший исключительно на эмоциях, Раджар замер, только теперь осознавая, что виноват оказался в конечном итоге сам. Ощущение эфемерного подзатыльника когтистой чёрной ладонью стало реальным, как никогда прежде.

Ослабнув в хватке первого тави, он пустым взглядом уставился в пол. Долго оценивать собственные действия не удалось: к суровой действительности вернул, хоть и не подзатыльник, но размашистая пощёчина от вышедшего к ним Владыки.

– Идиота кусок!– прорычал сквозь зубы Айорг, подхватывая его под свободную руку и дальше обращаясь к Самаэлю.– В конюшни, пошли.

Раджар не возражал – это было не в его интересах, ровно, как и дальнейшие попытки возмущаться. Их он решил оставить на потом, когда первый тави шикнул на конюших, чтобы на некоторое время очистили коридор между стойлами, и в качестве слушателей остались только лошади.

– Идиот,– не преминул ещё раз высказать своё мнение Айорг, со вздохом скрестив руки на груди.– Зачем ты вообще переход создавал?

Дальше закопаться было уже невозможно, если бы только он не заявил, что пытался добраться до отца. Мельком глянув в сторону первого тави, присевшего на ящик у входа и молча закурившего трубку, Раджар так и не определился: радоваться ему, что один из собеседников предпочитает просто слушать, или нет. В любом случае, правда бы никому не навредила.

В своих теориях о вреде окружающим ифрит разочаровался, когда Владыка, услышав его ответ, изменился в лице. Вскинув тонкие брови, Айорг поначалу просто уставился на подчинённого широко раскрытыми глазами. Потом позволил себе смешок, за ним – ещё один, и обернулся к тави, наличие которого рядом с ними выдавало только плечо, видное из-за косяка.

– Нет, ты слышал? Слышал, Гринд?– смех валакха выглядел почти искренним.– Он домой так добраться хотел!

Генерал перестал изображать часть фасада и наклонился вбок, чтобы заглянуть в помещение. Раджар моментально определился со своими чувствами – ему совершенно точно не хотелось, чтобы в разговор добавился третий человек.

– Ты что, в Коврусе живёшь?– скептичным тоном поинтересовался Самаэль, одновременно с этим выдыхая облачко табачного дыма.– Или в Мидери?

– Нет,– без особого энтузиазма отозвался Раджар.– Здесь, в столице. Но я всегда так домой добираюсь! Так проще!

– Знаешь, я вот жутко люблю деревенские дома,– Владыка вернулся к нему взглядом.– И до того, как стать регентом, жил в таком за пределами города, в лесу почти. Рассказать, как я каждый вечер туда добирался?

Утратив более менее миролюбивый вид, он осклабился и хлопнул молодого человека тыльной стороной ладони по груди:

– На лошади! Потому что проехать верхом полчаса – не смертельно тяжёлая задача! А ты вообще живёшь в десяти минутах шагом от дворца, ленивая ты тварь!

– Не оскорбляй его,– заметил Самаэль прежде, чем сесть ровно.– Он таким рождаться не выбирал.

Понадеявшийся в первой половине фразы, что хоть кто-то здесь – на его стороне, в конце Раджар скис окончательно. Тяжело вздохнув, он прислонился спиной к стенке стойла и машинально отмахнулся от тут же высунувшей наружу голову лошади, надеявшейся на угощение.

Владыка с глухим стоном потёр виски пальцами.

– На правду не обижаются, Раджар. В последние несколько минут я все больше уверяюсь в мысли, что Иблис тебя в упор не замечал, когда здесь был, именно из-за твоего ума. Боже,– всплеснув руками, он развернулся и отошёл на пару шагов.– Кошмар какой-то.

– Может, хватит обвинять меня в скудоумии?

– Нет, не хватит! Будь ты умён, давно бы на двух стульях уселся: работал бы на нас и на отца, и огненные уже бы стояли здесь!

– Будете оскорблять, так и сделаю,– хмурясь, проворчал молодой человек.

Замерев, Айорг посмотрел на него через плечо и состроил такую физиономию, с которой стоило смотреть на пытающегося идти щенка с перебитыми задними лапами. Закапываться дальше ифрит не мог, но вот настроение все ещё продолжало портиться.

– Ну, ладно, может, сейчас это уже будет таким себе ходом,– Раджар махнул рукой.– Но куда мне податься? Если бы Вы хотя бы дочь за меня отдали – Вы же говорили, что дадите какое-то поместье где-то на окраинах, чтобы мы жили там в стороне ото всех… И главы ведомств бы успокоились.

Владыка ничего не ответил, только с протяжным усталым стоном уходя ближе к выходу из конюшен. Там, легонько хлопнув первого тави по плечу, он заявил, что больше с подобным разбираться не может.

– Юноша,– Самаэль снова заглянул в помещение, упёршись локтем в колено.– Ты отныне лишён чина, достатка, комнаты в доме, которую тебе когда-то выделили, и права находиться на территории страны. И мы не в сказке живём, так что оставь мечты о сударыне Сейрен исключительно в своей голове.

Совсем уйдя с линии обзора, Айорг со вздохом присел на ящик рядом с первым тави и закрыл лицо ладонями.

В военном положении был один плюс: все находились в состоянии взвинченном почти постоянно, плохо себя контролировали и начинали радовать окружающих показом истинной натуры. Мортем в своё время едва ли планировал для мальчишки какую-то существенную должность: это скорее была просто договорённость между двумя правителями, один из которых хотел пнуть очередного отпрыска подальше от себя, а другой видел в помощи союзнику возможность лишний раз закрепить отношения.