Ночь империи

– Вы, Вы…!

– Что я?– беззлобно огрызнулся Самаэль.– Если на старости лет Вас стал подводить слух, могу повторить слова капитана – до завершения расследования сообщать его детали будут только мне, маршалу Ойсену, либо Его Высокопревосходительству.

– Почему же тогда маршала здесь нет?– наконец, нашёл, к чему придраться Масра.

– Потому что сегодня он, к нашему сожалению, не может присутствовать,– устало вздохнул Айорг.– Знаете ли, из-за гибели принцессы жизнь в стране не остановилась. Кстати, как давно Вы сами заглядывали в собственное ведомство? Что ни день, я вижу, как вы уничтожаете запасы дворцовой провизии, будто Вас супруга из дома выгнала.

Держа руки сцепленными за спиной, Раджар коротко кивнул на прощание главе ведомства, которому не осталось ничего, кроме как смириться с необходимостью уйти. Сами они с тави и Владыкой, не сговариваясь, не двинулись с места, пока не услышали, как хлопнула наверху дверь.

Подождали ещё пару мгновений, чтобы убедиться, что Масра не решит в обход всех уговоров проследить, и только после этого пошли вниз.

– Насколько много удалось узнать?– Владыка подал голос только, когда до заветной двери одной из камер им оставалась пара шагов.

Взявшись за ручку, Раджар посмотрел на валакха и в очередной раз почувствовал эфемерный подзатыльник. Порой казалось, отец не только слышит, когда в любой точке мира называют его имя, но и оставляет незримый след рядом с теми детьми, с которыми оказался волею судьбы знаком. Именно для того, чтобы в моменты, когда они в чём-то не преуспевают, давать невидимый намёк – портят репутацию родителю.

Когда он уже собирался ответить, Самаэль вдруг взмахом руки приказал замолчать, глядя в сторону выхода на лестницы. Добившись от своих спутников тишины, тави вышел из коридора, и спустя доли мгновений Раджар едва сдержал смех из-за озлобленного: «Чёрт бы Вас побрал, Масра». Гринд буквально прорычал это все же решившему поиграть в разведчика главе ведомства.

– Масра, пошёл вон!– рявкнул Владыка в сторону выхода.

Теперь желание смеяться отпало так же быстро, как возникло.

Хотя жил в империи не первый день и тем более не первый день общался с валакхом, Раджар до сих пор не сумел привыкнуть к моментам, когда этот субтильный, бывший ростом ниже практически каждого из глав ведомств мужчина вдруг повышал голос. От того, кого сравнивали с ожившей фарфоровой куклой, в принципе не ждали обладания низким хриплым звучанием. Уж если он начинал на кого-то кричать, нежный образ шёл трещинами, сквозь которые становилась заметна тварь, ходившая по миру с начала Эпохи.

– Теперь точно не вернётся,– первый тави был единственным, кто в ответ на рык Владыки не вздрагивал в ужасе, а смеялся.– Побежит рассказывать всем, что Вы на него пасть раскрыли.

– Да хоть, что три ряда зубов увидел,– раздражённо фыркнул Айорг, упираясь ладонями в пояс.– Давайте, капитан.

– Ну…– закрывая за ними дверь, Раджар на пару секунд замолк в попытке выяснить, станут ли оплеухи более реальными, как только он все расскажет.– У меня не так много, как хотелось бы.

– Не всем природой дано,– ласково улыбнулся Гринд, чуть наклонившись в его сторону.

Вынужденный остановиться рядом с ним, ифрит вскинулся с твёрдым намерением возразить, но в итоге просто остался пялиться на тави. Последний толкового ответа и не ждал, только с не сходящей противной улыбочкой указав взглядом на основной объект их разговора.

– Не тужьтесь так, капитан. Я про неё.

Хотелось спросить, про кого ещё, кроме принцессы, они могли говорить, но ситуацию невольно пояснил тихо прыснувший в кулак Владыка.

Стоило только на него взглянуть, Айорг принял серьёзное выражение лица. Три свечи давали не так много света, но у Раджара возникло жуткое желание погасить две, чтобы ни один из собеседников не заметил пунцовый цвет его лица, появившийся в момент осознания, насколько странно звучали его же первые слова.

Прокашлявшись слегка, ифрит указал на голову перед ними.

– Да, конечно. Личность убийцы я вам сообщить не могу, но-

– Ты же ифрит,– с лёгким недовольством перебил Айорг.– В жизни не поверю, что он не научил тебя болтать с трупами.

– Вы же валакх,– вяло огрызнулся в ответ Раджар.– Спойте женским голосом.

– Могу,– улыбнулся мужчина.– Что хочешь? Поминальную по сударыне?

Попытка защитить себя пошла по неверному сценарию. Раджар был в рядах тех многих, кто верил, что ныне оставшиеся в крайне малом количестве валакхи утратили ту способность, которой были известны их предки, и оставили лишь умение по-змеиному распахивать пасть, дабы одним укусом переламывать жертве шею.

Только рассказы о прошлом утверждали, что валакхское племя могло менять голос – пользовались этим, чтобы приманить к себе добычу. Представители мужского пола любой нации всегда по каким-то неясным причинам велись на ласковое женское пение, даже, если звучало оно посреди глухого леса тёмной ночью.

– Правда?

– Я свидетель,– кивнул тави Гринд, скрещивая руки на груди.– Выглядит жутко. Давайте обратно к Ее Высочеству.

– Точно,– Раджар заставил себя перестать думать о Владыке, способном напеть ему женскую партию любой возможной песни.– Как бы вам, судари, ни хотелось, я не один из семидесяти двух высших чинов и тем более не Князь, поэтому информации мало. Она говорила с кем-то перед смертью, и это, вроде бы, был имперец.

– Вроде бы,– прищурился Айорг.

– Просто, звучало странно. Как будто он язык еле знает.

Помолчав, Раджар нахмурился и постарался, насколько это было возможно, повторить услышанное из воспоминаний почившей принцессы. Выражение «сломать язык» можно было применять к этой фразе, хотя раньше он думал, что принятый за основу в империи «наккадэ» был сложным к изучению. Оказалось, ещё сложнее было, если сами имперцы решали, что язык недостаточно замудрён с тягой выкидывать из слов повторяющиеся гласные и описывать банальщину возвышенными метафорами.

– Это имперский,– выслушав его, хмыкнул Айорг. Подумав, он посмотрел на Самаэля.– Только какой-то странный диалект.

– Подождите,– вклинился Раджар,– я живу здесь почти двести лет, и только сейчас Вы говорите, что есть диалекты?

– Около десяти, капитан,– пояснил ему тави Гринд.– Общим принят магэли, но в разных областях всё равно каждый говорит по-своему.

Упёршись ладонью в пояс, он посмотрел поверх осознававшего свою необразованность ифрита на Владыку.

– Похож на кэрва.

– Думаешь? Мне показалось, тишеран.

– Какой наёмник будет говорить на тишеране?– взмахнул рукой Самаэль.– Или он пожил в Пантеоне, а потом решил, что смиренная жизнь – не для него?

– Если бы он просто там «пожил», он бы на нём не говорил. Тишеран знают только послушники и Первородные со своими подмастерьями.

Закончив говорить, Айорг широко распахнутыми глазами уставился на тави.

Мысль о том, что к произошедшему мог быть причастен Пантеон – единственное место, где говорили на обсуждаемом диалекте – казалась жуткой. Окажись это правдой, это бы не только окончательно подорвало то малое уважение к Первородным, что ещё теплилось в сердцах народа, но и доказало бы, что Василиск внезапно и незаметно для всех сошёл с ума. Иным объяснить убийство принцессы по указке святого семейства не представлялось возможным, и даже версия с местью за обманутые ожидания звучала дико.

– А где говорят на кэрва?– Раджар решил вернуться к разговору.

– В предместьях Ковруса,– Самаэль перевёл на него взгляд.– Прислушайтесь как-нибудь к тави Каджару: у него иногда проскальзывают странные словечки из тех мест.

– Это сумасшествие какое-то,– краем уха слушавший их Айорг внимательно смотрел на голову.– Скажи ещё раз, что услышал.

После того, как Раджар повторил, стало только очевиднее, что в одном предложении действительно умудрились смешаться два диалекта, один из которых не использовался в обиходе ни у одного простого крестьянина с полей империи.

– Предположение,– вскинул указательный палец Самаэль, глядя в пространство перед собой.– Выросший в Коврусе и всю жизнь говоривший на кэрва наёмник стал послушником в Пантеоне. Тишеран он знает, поэтому и мешает два диалекта.

Айорг нахмурился, потирая висок пальцами:

– Плохое предположение. Это значит, что Пантеон в любом случае причастен.

– А если это сделано специально?– вскинулся Раджар.– Мог он намеренно выучить пару слов в святой семье, чтобы потом вот так запутывать?

– Тогда это безумный и слишком долгоиграющий план. Послушников начинают обучать тишерану только через два года,– Владыка скрестил руки на груди и посмотрел на голову перед ними так, будто она должна была в следующий момент всё пояснить.– До этого с ними, как и со всеми прихожанами, говорят на общем по империи диалекте.

– Подслушал?

– Не знал бы перевода. Предложение, которое ты услышал, имеет смысл – это не просто несколько слов, брошенных вместе для вида.

– Понимаю, что верить в это не хочется, но мне кажется, рыльце у Пантеона запачкано,– произнёс Самаэль.– У них есть армия, так что мешает иметь среди учеников парочку наёмников, готовых во славу Короля богов убить любого?

– Тогда это глупо!– валакх взмахнул руками и указал на останки.– Зачем было говорить с ней и выдавать такую деталь?!

Думая над этим, Раджар невольно поёжился. Казалось, что за спиной стоит, скрестив руки на груди, отец и наблюдает за тем, как один из его отпрысков, что-то нашедший, в конечном итоге закапывает всю ситуацию только глубже под землю. Мысль эта, заставлявшая по спине пробегать табун мурашек, вдруг привела к любопытному выводу.

Молодой человек вскинулся, хлопнув в ладоши, и посмотрел поочерёдно на своих собеседников:

– Потому что никто, кроме вас двоих и Ноктиса, не знает, что во дворце есть ифрит.– На мгновение смолкнув, он посмотрел на голову на каменном столе.– Поэтому Князю подкинули оставшуюся часть тела. Как бы много он ни умел…

– Голова даёт знание о запахах, звуках и зрительных образах,– Самаэль вспомнил, что Иблис и вправду был не слишком доволен тем, что удалось узнать его силами намедни.– По телу он определил только, когда её убили.

– Вот именно!– Раджар щёлкнул пальцами.– Они были уверены, что никто не сможет «прочитать» голову! Знали, что все просто сразу всё свалят на Геенну!

Оба мужчины, затихнув, посмотрели на Айорга, на котором не было лица. Упёршись ладонями в поверхность стола, валакх молча смотрел перед собой, но спустя какую-то пару мгновений развернулся и направился на выход. На попытку Раджара окликнуть он только отмахнулся.

– Продолжайте искать тех, кто принёс вино,– на ходу произнёс Самаэль, намереваясь остановить правителя прежде, чем тот сделал что-то на эмоциях.– Никому ни слова про возможную связь с Пантеоном.

Оставшись один, Раджар вновь взглянул на голову и, поморщившись, со вздохом накрыл её полотнищем.

3.

– Убери руки, Гринд!

Обращались не к нему, но Эммерих невольно споткнулся и начал в панике озираться, дабы найти источник звериного рыка, в котором каким-то чудом удалось различить слова. Решил от неожиданности, что фохс предыдущего правителя научился вдруг говорить, но, взглянув во внутренний двор, увидел суровую реальность: так рычал их нынешний Владыка.

Главы ведомств бы наверняка стали тут же строить предположения о том, почему ругались главные занозы в их делах, но что-то подсказывало тави, что такие «разговоры» для этих двоих – вещь обыденная. Просто редко выходившая за пределы четырёх стен и становившаяся достоянием стражи, слуг и конюших, как раз подавших валакху поводья его жеребца.

– Ты себя видел? Куда ты сейчас поедешь?

– Не туда, куда стоило бы!– рыкнул Владыка, ставя ногу в стремя, пока конь – Эммерих был готов поклясться – специально чуть просел в коленях.– Я хочу побыть один, проехаться, подумать, чтоб тебя!

Раздражённо фыркнув, тави Гринд не стал перечить и посмотрел на коня. После коротких раздумий, пока была возможность подобраться к этой громадине, он сгрёб пышную гриву жеребца в кулак и заставил животное нагнуться к себе.

К своему стыду, Эммерих только сейчас понял, с чего друг стал разговаривать со зверьём – это был перевёртыш, которого многим было гораздо привычнее видеть в вороньем облике, чем в четвероногом и, тем более, двуногом. Что ему сказал Самаэль, расслышать не удалось, но, судя по тому, как Ноктис прижал уши, ничего хорошего в этих словах не было.

– Что, хорошей прогулки не пожелаешь?– ехидно усмехнулся Владыка, глянув на него с высоты спины своего коня.

Ответа не последовало, и валакх, что-то проворчав себе под нос, пустил жеребца с места в галоп. Стража у подъёмного моста, видимо, наученная горьким опытом открыла путь в город заранее – в противном случае, конструкцию им ради правителя пришлось бы в буквальном смысле слова ронять.

– На кухнях поспел чирак.

Поднимаясь по ступеням, Самаэль замер и посмотрел на второй этаж, с которого на него с понимающей усмешкой взирал Эммерих. От осознания того, что эту катастрофу локального масштаба увидели не только слуги, привыкшие игнорировать самодурство высших чинов, стало тошно.

Не хватало ещё объясняться перед другом, с каких пор их с Айоргом взаимоотношения похожи на грызню супружеской пары с многолетним опытом склок. С другой стороны, подумалось ему, слава Птице, что не Сонрэ. Этот бы только сделал хуже, начав язвить, и точно схлопотал бы по своей наглой роже.

Ноктису он посоветовал только одно – прокатить хозяина, а потом вернуть домой. В противном случае перевёртыша ждала процедура свежевания на живую, и он, судя по реакции, понял, что угроза была вполне реальна.

Хотелось надеяться, что на эмоциях валакх не кинется в Пантеон хватать младшего брата за грудки и силой выбивать из него признание. Информация, предоставленная Раджаром, была существенной лишь отчасти: толкового подтверждения ей не было.

Нельзя было просто прийти к Василиску и сказать, что они узнали у «принцессы», как с ней говорил кто-то, знакомый с тишераном. Обвиняемый бы просто посмеялся, а потом с тошнотворно ласковой улыбочкой посоветовал бы им пить поменьше и спать побольше.

Если бы только ифритёнок видел столько же, сколько его отец, можно было говорить о дальнейшем расследовании. Хоть какой-то образ, хоть одна отличительная черта – и у них появился бы шанс искать кого-то конкретного, чтобы потом выбивать ответы из него.

«Он слышит своё имя, где бы оно ни прозвучало». Слова Гленна, брошенные между делом во время визита, всплыли в голове сами собой.

Тогда речь шла о Тааффеитовой крепости, но что, если властитель огненных земель слышал всегда, в любой точке мира? Дикое по своей наглости предположение, но в нынешних условиях и оно бы сошло за попытку решения проблемы.

– В другой раз,– тави изобразил виноватую улыбку.– Есть кое-какие дела.

– Расследование?– понятливо хмыкнул Эммерих.

– Да,– ещё раз улыбнувшись, Самаэль зашёл внутрь дворца, продолжив уже тихо и исключительно для себя.– Может, что-то мы всё-таки выясним.

Стараясь не попадаться никому на глаза, он пробрался к дверям, ведущим в подвалы. На удачу по пути видел Раджара, отвлекаемого делами более приятными, чем копошение в мёртвых головах – ифрит был занят очередными попытками расположить к себе Сейрен, не знавшую, куда деться от повышенного внимания. Девушку было жалко: ей не повезло родиться у того отца, который пожелания детей слышал раз в столетие, да и то, когда дело касалось покупки нового платья. Хотела она этого или нет, а Айорг давно и прочно зацепился за идею отдать её капитану тайного сыска, и изменить это решение мог разве что факт открытого конфликта с Геенной.

Судьба могла быть не всегда благосклонна, поэтому тратить время на размышления он решил потом. За рекордные пару минут преодолел четыре лестничных пролёта, порадовался непониманию ифритёнка, что, если один раз глав ведомств отогнали, это не означает разрешение не запирать двери. Под конец, держа под рукой завёрнутую в плащаницу голову, тави перескакивал через две и три ступени разом. Один раз чуть не промахнулся, рискуя закончить авантюру там же, где она началась, но вышел сухим из воды и, к собственному изумлению, незамеченным – из дворца.

Уже дома, разогнав прислугу подальше от своих покоев и навешав на всех кучу работы, чтобы не было соблазна беспокоить занятых делом государственной важности людей, Самаэль сел на постель с кулём в руках и понял, каким, наверное, идиотом выглядел со стороны.

Он всерьёз утащил из дворца, из-под носа у тайного сыска голову мёртвой принцессы, потому что вдруг решил, что Князь мог слышать своё имя, вне зависимости от того, как далеко находился говорящий.

Какова вообще была вероятность, что откликнется? Ифрита поминали к месту и не к месту по сотне раз на дню. Если эта его способность была реальна, то он должен был многие столетия назад научиться игнорировать многочисленные возгласы народа.

– И что теперь?– устало поинтересовался он у куля.– Все эти мытарства, чтоб сейчас тебя везти обратно?

Но ведь никто ещё не отнимал у любого живого существа права на попытку. Может, раз Иблису был в нём какой-то интерес, он бы хоть ухом повёл на знакомый голос? При учёте княжеской сообразительности, мог ещё и сразу понять, с чего вдруг вздумается его поминать имперскому великому генералу.

Чувствовать себя ещё большим идиотом было нельзя, поэтому после некоторых раздумий Самаэль решил идти до конца.

4.

Легконогие девицы, тонкие, будто тростинки, кружились в танце, то и дело ударяя узкими ладошками по небольшим бубнам, звон которых вплетался в пение старшей, сидевшей на крупных подушках. Они все были привлекательны, старались изо всех сил, но их песни давно уже стали чем-то наподобие всего лишь приятного слуху сопровождения – мало кто смотрел даже на танец. Больше всего девушки расстраивались, не получая внимания от своего “папочки”, которого в нынешние времена волновали дела более возвышенные, чем перспектива зажать одну из своих красавиц в укромном уголке.

Эти двое с Лилит расселись с двух сторон и будто сговорились, сверля взглядами основной объект своих мыслей. Их, казалось, искренне раздражало, что впервые за долгое время Иблис внимательно слушал доклад Азарета, а не привычно отмахивался от него, дабы порадовать своих любимцев.

За один день Геенна не рухнула, но тяжёлая атмосфера произошедшего давила на всех.

Будь на то воля Князя, он бы отправился в империю вместе с гостившим намедни тави, но все понимали, что это только усложнит ситуацию. Эрейя и без того могла уже стоять на ушах, если каким-то образом о гибели принцессы стало известно. Как бы ни хотелось мыслить позитивно, все так или иначе склонялись к наиболее реалистичному и негативному варианту.

–…её видели в порту вечером, в обществе какого-то мужчины,– развёл верхней парой рук Азарет.– Его разглядеть толком не смогли – они быстро прошли к пристани.

Иблис нахмурился, потирая ребром указательного пальца переносицу. Ждавший хоть какого-то вердикта, глава легиона магов по итогу услышал только грубое замечание о том, что его сеть информаторов хороша исключительно для распространения слухов.

– Вы слышите сами себя?– возмущённо фыркнул он в ответ.– Я всегда был одним из тех, кто доставлял Вам самую точную-

– А сейчас ты годен лишь на то, чтобы трепаться на каждом углу, какой у меня «особый интерес» в империи!– раздражённо рыкнул Иблис, ощериваясь в его сторону.– Пошёл вон!

Поймав на себе растерянный взгляд бедняги, Лилит на мгновение вскинула брови и помахала на него рукой. Раз уж даже Первая женщина советовала скрыться с глаз правителя долой, спорить было бесполезно.

Прежде, чем подсесть к супругу ближе, обнимая за плечи, она выждала пару минут. Их вполне хватило для того, чтобы перестал искрить сизыми сполохами воздух вокруг него, и чтобы Лилит с Белетом осознали суровую правду – Азарет был в считанных секундах от того, чтобы обзавестись ожогом, который не вылечила бы никакая регенерация.

– Отвлекись, Княже,– женщина с улыбкой упёрлась подбородком ифриту в плечо.– Всё наладится.

– Несомненно,– процедил сквозь зубы Иблис, глядя перед собой.– Как только я разделаю эту тварь и швырну останки им под ноги. Хоть Владыку покормят.

– Он здесь тем более не при чём,– осторожно вставил Белет.– Вы оба – скорее жертвы обстоятельств.

– Которых мы оба могли бы избежать, если бы не его ублюдочное желание сбагрить мне девку.

– Отчасти,– согласно хмыкнула Лилит,– но и ты не отказался. С другой стороны, товаров у нас теперь завались, и все по дешёвке.

Если Иблис и хотел ответить, ему вдруг стало не до этого. Резко обернувшись – супруга, потеряв должную опору, вынуждена была упираться ладонями ему в бедро, лишь бы не упасть лицом вниз – он осмотрелся, выискивая кого-то взглядом.

Наблюдавший за этим Белет едва сдержал удивление: последний раз такое все они видели давно, когда никто из них ещё толком не освоился с новой жизнью. Тогда любое его упоминание заставляло Князя вертеться по сторонам в попытке выискать, кто позвал по имени. Ходила даже шутка, что его венценосный отец ежедневно крыл своего любимейшего сына и лучшего во всем первенца последними словами – вот бедный и озирался бесконечно.

Словно в подтверждение этих слов, Иблис поднялся, окончательно лишая Лилит своей опоры. Напоследок перед тем, как исчезнуть в рамке мгновенно созданного перехода, он только бросил Белету указ следить за всеми и Первой женщиной – в частности.

– Что у тебя?

Не ожидавший от своей затеи ровным счётом ничего дельного, Самаэль невольно дёрнулся и отполз на пару сантиметров назад. Плащаницу с головой из рук не выпустил, только покрепче в неё вцепившись, и это моментально привлекло внимание.

Произнося в пустоту обманчиво мягко звучавшее имя, он никак не ожидал, что буквально спустя пару мгновений сам хозяин огненных земель шагнёт на пол его покоев. По всему выходило, что способность слышать, когда зовут, была не просто выдумкой вольнодумцев.

– И Вам доброго дня,– он так и не смог найтись с ответом получше, вдруг задумавшийся о другом.

Не почувствовать присутствие Князя мог только безумно слабый в своих умениях бессмертный. Он ощущался на уровне инстинктов так же, как фохс, следящий за тобой из лесных теней и планировавший в ближайшее время попробовать на зуб. Не слишком сильно – не давил своей мощью, но заставлял как минимум озадачиться тем, что где-то в пределах досягаемости наличествует опасность. Могли ли главы ведомств, Айорг и даже Раджар уже сейчас знать, что на территориях империи появился тот, кого большинству проще всего было обвинить в гибели Офры?

Пока он размышлял об этом, на всякий случай продумывая, как в случае необходимости будет оправдываться перед всеми, кто спросит, Иблис уже подошёл на расстояние вытянутой руки. Не спрашивая разрешения, которое и так имелось, ифрит забрал из рук тави свёрток и отошёл с ним к столу.

– Когда?

– Вчера,– окончательно вернулся к реальности Самаэль, слезая с постели и ровняясь с мужчиной.– Буквально через пару минут после того, как я вернулся.

Разворачивая плащаницу, Иблис молча выслушал короткий пересказ событий и уже имевшиеся знания касательно произошедшего перед смертью принцессы. При упоминании Раджара он даже не попытался скрыть скользнувшего по лицу раздражения – от мальчонки явно ожидалось больше, чем тот смог чудом найти.

– Я надеялся, что хотя бы Вы сможете помочь.

– Можно на «ты»,– словно между прочим обронил ифрит.– Мы не при дворе.

Он медлил, так и не прикоснувшись толком к голове. Положил её на развёрнутой плащанице так, что мёртвый взгляд сверлил теперь потолок.

– Ты активно накапливаешь долги, генерал,– он, наконец, посмотрел на Самаэля.– Уже второй раз я тебе помогаю.

– Не то, чтобы это было исключительно в моих интересах,– невольно нахмурился тави.– Но, так и быть, сочтёмся как-нибудь.

– Это исключительно твои интересы. Я не в восторге от перспективы войны, но нам она много вреда не принесёт. А вот ты, если всё пойдёт по самому худшему варианту истории, на плаву можешь и не удержаться.– Коротко вздохнув, Иблис протянул руку к останкам.– Ты ему предан. И он с радостью потащит тебя за собой на дно, когда все начнёт туда скатываться.

Замерев, когда от разреза шеи до его пальцев оставались считанные миллиметры, он вновь посмотрел на собеседника.

– Предположим, сейчас я расскажу тебе, как выглядит убийца. Что ты будешь делать с этой информацией? Доказать ты её не сможешь.

Хотелось возразить, но в последний момент Самаэль осознал, что в этом не было смысла. Даже при наличии у него детального описания виновника все, что он смог бы сказать главам ведомств в подтверждение – что это помог выяснить ифрит. Не просто какой-то выходец из Геенны, а её единоличный правитель. Ответ не нужно было слышать, чтобы знать: на них с Владыкой посыпалось бы только больше обвинений в сговоре с огненными.