Айнон. Лунная пара

Пилар бросился к оставленной лошади, около которой уже суетились двое мальчишек, толкаясь и вырывая друг у друга повод.

Выдав каждому из мальчишек по подзатыльнику, Пилар принялся стыдить их за то, что ему пришлось ждать. Мальчишки виновато смотрели в землю и почёсывали затылки.

Он велел мальчишкам накормить и напоить лошадь. Один сразу подхватил повод лошади и повёл её в конюшню. Второй, оказавшийся менее расторопным, сокрушённо смотрел ему вслед.

– А на Альгеронову падь у вас одна дорога? – поинтересовался Пилар.

– Конечно, ваше святейшество, – шмыгнув носом, мгновенно сообщил оставшийся мальчишка, провожая глазами второго, который вел лошадь в конюшню, – Там за ратушей, она и начинается. Идёт прямёхонько мимо кузницы, а от неё держитесь мельницы и как раз выйдете на большой тракт ведущий туда.

Пилар бросил ему медяк и счастливый парень, подхватив монету, умчался вглубь постоялого двора.

Через час Пилар, предупредив своих людей, что проедется по округе, покинул постоялый двор. Он проехал мимо кузницы и выехав за город направил лошадь к ветряной мельнице, виднеющейся вдали.

Проехав мельницу, он остановился у развилки дорог. Немного постояв в раздумии, он проехал не больше сотни метров и остановил лошадь. Привязав лошадь к ореховому кусту, священник опустился на землю и подставил лицо лучам солнца.

Грей с отрядом из восьми человек ехал по просёлочной дороге. Они должны были объединиться с отрядом Дарка. Грей не собирался задерживаться и злить тем самым Дарка.

Рядом ехал Сенар и что-то занудно бубнил о тангорийском вине, но Грей не слушал его.

Отряд лишь чуть отъехал от мельничного хозяйства и Грей уже собирался сказать Сенару, чтобы тот заткнулся, как его остановил чей-то резкий возглас:

– Поклоняющимся тьме, нечего делать в этих землях, – голос был громкий и спокойный.

Грей вздрогнул и затравленно принялся оглядываться по сторонам. Из высокой травы, в изобилии росшей по обоим сторонам дороги, неторопливо поднялся священник.

– Да, да, я вам говорю, – сообщил он озирающимся тангорийцам.

– Он здесь один, – негромко сообщил ехавший рядом тангориец.

– Конечно один, – согласно кивнул священник.

– Священник, – протянул с улыбкой Грей, – Мы торопимся, но ты сам напросился.

– У священников обычно имеются с собой кошельки, которые редко бывают пустыми, – хихикнул всё тот же наёмник, который сообщил главарю, что священник тут один. Пилар узнал его по голосу. Это был Сенар, чей разговор с Греем, он подслушал в конюшне.

– Сенар, вот тебе и развлечение. Зоргон, подержи лошадей, а остальные поймайте мне этого священника, – скомандовал Грей.

– Не буду спорить, кошелёк у меня имеется, – снова согласно кивнул священник.

– Так мы его у тебя сейчас заберём, а потом заберём и твою душу, – снова хихикнул Сенар, слезая с коня.

– Моя душа принадлежит Господу нашему, в отличии от ваших душ, – зло зашипел священник, медленно отступая на несколько шагов назад.

Сенар и двое наёмников бросились на священника, а главарь и оставшиеся наёмники, отдав своих лошадей Зоргону, остались на дороге. Они криками и улюлюканьем подбадривали своих товарищей, торопящихся к медленно отступающему священнику.

Внезапно священник остановился и его красное лицо, пышущее злобой, разгладилось. Пилар громко выкрикнул:

– Да сгинет тьма в лице проклятых церковью тьмопоклонников Аргуса.

Если бы тангорийцы посмотрели в этот момент на небо, они увидели бы быстро собирающиеся плотные серые облака, как будто гроза решила побить все рекорды по времени.

Пилар поднял вверх обе руки, словно обращаясь к небу, затем резко опустил их и обнял сам себя за плечи.

Патриарх Климент, в тайне, вот уже несколько лет тайно готовил его к применению божественной магии. Пилар назубок знал все божественные заклинания. Разбуди его ночью, он без запинки повторил бы весь список заклинаний и движения руками обозначающие их. Но одно дело теория, а другое – применить всё это на практике.

Пилар сковал троих приближающихся к нему тангорийцев. Заклинание «божественные оковы» сработало как нельзя лучше, даже к некоторому удивлению самого Пилара.

Троих наёмников окутал мерцающий редкими искрами кокон. Они были совершенно обездвижены и могли лишь вращать глазами, не в состоянии пошевелиться.

Оставшиеся тангорийцы стояли, разинув от удивления рты.

Но воодушевлённого полученным эффектом Пилара было уже не остановить. Блаженно улыбаясь, Пилар без всякого замешательства перешёл к следующему заклинанию.

Он снова поднял руки вверх и опустил их так, словно держал в руках невидимый молот. Пилар сотни раз представлял себе, как сработает заклинание «молот бога». Но одно дело представлять и совсем другое дело, творить его самому и видеть своими глазами результат.

На троих из четверых стоящих на дороге тангорийцев, словно опустился гигантский, невидимый пресс. Их просто размазало по земле, оставив от них неприглядное кровавое месиво, даже отдалённо не напоминающее людей.

Главаря отряда лишь слегка зацепило ударом. Его откинуло в сторону, сильно повредив ногу.

Завывая от боли, тот пытался отползти с дороги в траву, волоча за собой вывернутую из бедра ногу.

Забыв о милосердии, Пилар, находящийся в абсолютном экстазе, впал в транс.

Он вновь поднял руки, опустил их, резко сложил их и развёл в стороны так, словно рвал старую ткань.

Заклинанием «разрыв богов», Пилар собирался разорвать тангорийца, но заклинание вышло такой мощи, что человека просто разметало на мельчайшие лоскуты.

Пилар повернул искажённое лицо к последнему из оставшийся тангорийцев. Отпустив поводья лошадей, тот стоял посреди дороги, не делая никаких попыток убежать. На его лице был написан ужас, а штаны спереди намокли.

Пилар брезгливо скривил рот, поднял и опустил руки, а затем слегка ткнул перед собой кулаком.

Тангориец отлетел на несколько метров и упал на дорогу. Пилар неторопливо приблизился к нему.

Лицо наёмника было разбито в кровавую маску, рубашка на вмятой груди была вся пропитана кровью, его рёбра были явно сломаны. Несчастный умирающий лежал на спине и беззвучно глотал воздух.

Пилар снова брезгливо поморщился и наложил на лежащего заклинание «Божественное воскрешение».

Тангориец дёрнулся, из его рта побежала тонкая струйка крови. Он вздохнул и выгнулся дугой, его грудная клетка начала подниматься.

Обездвижив оживающего наёмника, Пилар огляделся по сторонам. Оставшись довольным содеянным, он опустился на колени и воздав Господу хвалу, принялся неистово молиться.

Трое обездвиженных находились спиной к дороге и ничего не могли видеть. Но последний обездвиженный наёмник видел всё происходящее и если бы его лицо могло бы выражать хоть какие-либо эмоции, то оно бы выражало ужас, а рот издавал бы страшные крики.

Помолившись, Пилар поднялся с колен, отряхнул полы рясы от дорожной пыли и обратился к застывшим тангорийцам.

– Проклятые тьмопоклонники, вас сожгут на очищающем костре, на площади этого городка. Пока я не прислал за вами людей, у вас есть время покаяться и признать силу истинного бога.

Потом священник повернулся, подошёл к своей лошади, ловко взобрался на неё и с сознанием выполненного долга, направился по направлению к городку.

А за спиной, удаляющегося священника, серые облака на небе над полем начали рассеиваться так же быстро, как собирались. Вначале медленно и неохотно, а затем все быстрее и быстрее, пока в чистом, прозрачном небе не осталось ни намека на угрозу.

А потом, без какого-либо намёка на облака, с чистого неба извергся дождь, плотной стеной обрушившись на поле и замерших тангорийцев. Дождь лил не больше минуты, а затем яркая радуга, распустившаяся над полем, была промокшему Пилару самой лучшей наградой.

Но никто уже не мог видеть, как на раскрасневшемся лице священника блуждала счастливая улыбка.

Глава 19.

Вечерело, в воздухе пахло жарким летом и грозой, собирающейся на востоке. Неугомонные ласточки носились над самой землей, кузнечики стрекотали, как угорелые. В общем, ничего интересного. Обычный сельский пейзаж.

На окраине деревни Вэон и гномы встретили семью крестьян, закончивших работу в поле и собирающихся домой. Переговорили с ними и выяснили, что городок у них действительно небольшой, есть ратуша, церковь, большой постоялый двор и две таверны, но в "Лебеде" хоть и больше народа, но веселее и кормят лучше, чем в "Янтарной сосне". Туда и решили отправиться за припасами, после того, как распрощались с крестьянами.

Подойдя к частоколу Вэон слегка удивился. Ворота были распахнуты, никакой стражи не было и в помине. Сразу было видно, что стоящее рядом с воротами, небольшое караульное помещение, требовало ремонта и давно никем не посещалось.

На вопрос Вэона, почему ворота не охраняются, гномы только пожали плечами, а Азахал справедливо подметил, что торговые пути довольно далеко отсюда, а орки ещё дальше. Народа в городке достаточно и мелким бандам разбойников тут легко дадут отпор, а крупным шайкам тут тоже особо делать нечего, вот люди и расслабились.

В городе было чисто, на улицах городка все встречающиеся люди оказались в новой, чистой одежде. Гном удивленно пересчитал дни, но не смог вспомнить ни одного праздника, который могли бы отмечать в городке.

В городке было всего четыре улицы, поэтому нужную таверну нашли довольно быстро. В сгущающихся сумерках Вэон издалека заметил большую белую вывеску в виде лебедя с изогнутой шеей. Уже подойдя к таверне, они поняли, что и без вывески не смогли бы пройти мимо. Из таверны доносились громкие крики и смех. Народ как мог отдыхал и веселился после трудового дня.

Взяв выходящего из таверны ремесленника, одетого в новенький кожаный фартук, за плечо, Азахал спросил:

– Какой сегодня день, приятель?

– Что? – не понял он.

– Сегодня праздник? Почему улицы чистые, а одежда на всех новая?

– То-то я смотрю, что вы не местные. Все знают, что в наш городок приезжает епископ, а с ним святые мощи Гасиалена.

– Сегодня? На ночь глядя?

– Ну, – почесал затылок мужик, – Должен был нагрянуть сегодня, но видимо, что-то задержало его в дороге, прибудет завтра.

– А лошадей с фургоном у вас в городке раздобыть можно?

– Ну, так-то можно, – снова почесав затылок, пробасил мужик, – Но это если только на постоялом дворе.

– Покажешь туда дорогу?

– А чего же не показать, покажу, – согласился мужик.

Решили разделиться. Братья гномы, со встреченным ремесленником, отправились узнать, нельзя ли раздобыть на постоялом дворе лошадей и фургон, а Вэон с Азахалом зашли в таверну.

В довольно просторной таверне действительно было много народа. Вкусно пахло едой, столы были накрыты простыми, но чистыми скатертями. Почти все столы были заняты.

Вэон сразу отправился к стойке трактирщика, а гном остановился по средине зала, чтобы оглядеться.

Таверна была разделена на две части широким проходом, слева народа было меньше и гном отправился туда. Найдя свободный столик без посуды, он уселся и с любопытством стал наблюдать за зашумевшей толпой народа, столпившейся на правой половине зала. По крикам Азахал понял, что там идёт борьба на руках. Все делают ставки и подбадривают местного кузнеца, который борется с орком.

Но вскоре послышались крики разочарования. Кузнец проиграл, веселье закончилось. Народ начал рассаживаться за свои столы. Шумные крики постепенно затихли.

Вэон, видимо договорившись с трактирщиком, ушёл с ним в подсобное помещение. Азахал заказал Вэону вина, а себе пиво и пышная, румяная девушка с большими формами, быстро принесла ему кружку.

– Погодите, успеете ещё наесться и напиться. Давайте продолжим веселье, – громко выкрикнул какой-то человек, судя по походной одежде, явно неместный, – Может этот гном померяется силой с моим другом орком?

Притихший народ снова оживлённо загалдел. Уже даже начали принимать ставки на гнома и орка.

– Спасибо, но меня не интересуют ваши развлечения, – на всякий случай ещё раз оглянувшись по сторонам и поняв, что других гномов в таверне нет, громко сказал Азахал и отхлебнул принесённого пива.

– Неужели такой грозный на вид гном струсил? – Снова громко закричал незнакомец и обидно засмеялся. Его смех подхватил народ. Азахал вспыхнул и встал. Он залпом допил своё пиво и, вытирая усы рукавом, двинулся к толпе, которая сразу же снова собралась на правой половине. Народ расступился перед гномом и тот вышел в центр круга. Там, за небольшим столом, спиной к нему сидел орк. На плечи орка был накинут просторный плащ с огромным капюшоном.

– Если ещё раз назовёшь меня трусом, – обратился гном к другу орка, – То я вобью эти слова в твою глотку, вот этим самым кулаком, – заявил Азахал, ткнув свой кулак под самый нос человеку, который слегка побледнел и согласно закивал головой. Народ одобрительно загудел.

Подворачивая рукава своей рубахи, гном принялся обходить орка.

– Это твой орк трусит, раз боится показать своё лицо людям.

– А оно у него ошпаренное, – пошутил кто-то и толпа засмеялась. Орк слегка дёрнул плечом, но не сказал ни слова. Азахал сел за стол напротив орка и поставил руку на стол. Орк поставил свою и их ладони сцепились. Кто-то из толпы обвязал им запястья кожаной лентой.

К гному наклонился здоровый бородатый мужик. Как оказалось, это был проигравший кузнец.

– Будь осторожен, я может и принял сегодня пару лишних чарок вина, но этот орк действительно силён, он сразу давить начинает. Чуть руку мне не вывернул.

Народ с громкими криками продолжал ставить ставки.

– Подождите, – снова выскочил к столу незнакомец, – Смотрите, у гнома на груди куча амулетов, может они дают ему силу? Вы ведь не хотите проиграть свои деньги в нечестном поединке?

Народ снова загалдел. Отовсюду раздавались выкрики, что бы гном снял свои амулеты.

– Это амулеты от магии, а не для силы, – опешил Азахал.

– Но здесь нет магов, что бы мы могли определить это, – дерзко заявил незнакомец, – Если гном не боится, то пусть он снимет амулеты и тогда поединок будет честным.

– Махал тебя раздери, – разозлился гном. Свободной рукой, сняв с шеи все свои амулеты, гном передал их кузнецу, – Держи осторожно, – Сейчас я уложу этого орка, от души выбью пару-тройку зубов его разговорчивому другу, который уже второй раз называет меня трусом и напою тебя пивом, – громко сказал Азахал. Толпа снова одобрительно загудела.

Наконец последние ставки были приняты. Незнакомец громко хлопнул в ладоши, борьба началась. Орк действительно сразу начал давить, стараясь положить руку гнома как можно скорее. Азахал сделал вид, что медленно уступает, а затем быстро наклонил руку, почти коснувшись стола, а потом вложив всю свою силу, он резким рывком положил руку орка на стол. Гном выиграл. Толпа взорвалась радостными криками.

Незнакомец подскочил к столу и сделав вид, что собирается развязать руки борцов, разбил об голову Азахала кристалл. Гнома окутала фиолетовая дымка. Тут же потолок таверны вспыхнул голубым пламенем. Толпа в ужасе и с громкими криками рванула к выходу, давя друг друга. У стола спокойно остался стоять незнакомец, орк и ещё два человека.

Азахал не мог даже пошевелиться, более того, его сознание начало мутиться. Он понял, что нельзя дышать этим фиолетовым дымом и затаил дыхание.

– Я обездвижил его, – спокойно заявил незнакомец, – Но лучше я накину на него ещё и магические путы, – Он принялся творить заклинание. Орк откинул капюшон и мерзко оскалился, у него не хватало нескольких зубов на нижней челюсти и левого клыка на верхней. Азахал в бессилии заскрипел зубами.

– Теперь дело за тобой Ррорх, я свою работу выполнил, – маг отошёл и принялся методично усмирять пламя, которое бушевало на потолке.

Орк подтянул беспомощного гнома на стол и, перевернув его на спину, достал здоровенный нож.

– Узнаёшь меня? – зашепелявил орк, – Я хочу, чтобы ты вспомнил таверну недалеко от Сантории. Я такого не прощаю. Чтобы найти тебя, мне пришлось потратиться, нанять вольного мага и отправиться за тобой. Я предположил, что ты отправился в Фелек-Дум, к своим братьям коротышкам и я не ошибся. Ты лишил меня зубов, а я лишу тебя зрения, выколов твой единственный глаз, – поигрывая ножом около лица Азахала, прошепелявил орк.

В это время из подсобного помещения в зал вышли Вэон с трактирщиком. Вэон нёс мешок, а трактирщик кучу свёртков.

Достав мечи на Вэона сразу бросились двое помощников мага. Но Вэон не обратил на них никакого внимания. Он бросил в одного из нападавших мешок, который держал в руках и мгновенно кинул огненную вспышку в орка, нависшего над гномом. Дико заорав, орк отлетел в угол, а Вэон, выхватив меч, встретил нападающих. Ловким финтом, первого из нападавших он убил сразу, а у второго выбил меч и мощным ударом ногой в грудь, отправив его собирать столы и лавки, рванул к магу.

Наблюдающий за поединком Вэона маг, бросил заниматься потолком, накинул на себя магический щит и уже плёл атакующее заклинание.

Пренебрегая своей магической защитой, Вэон атаковал незнакомого мага. Вэон ударил воздушным кулаком, ударил не в мага, закрытого щитом, а в пол перед магом.

Дощатый пол под магом с грохотом треснул и разлетелся в щепки. Маг по пояс провалился в подпол, его щит сильно ослаб и даже потерял форму. Атакующее плетение сбилось. Ни выбраться, ни усилить щит, маг уже не успел.

Огненной вспышкой Вэон пробил его ослабленный щит и испепелил его. Оставшийся в живых помощник мага, выбрался из-под собранных своим падением столов и лавок и забыв про свой меч, выскочил в дверь за стойкой.

Сжавшийся от страха трактирщик не стал мешать ему. Потом Вэон подскочил к гному, который так и лежал на столе без движения и принялся снимать с него заклятие. Фиолетовая дымка тут же пропала. Теряя сознание от нехватки воздуха, посиневший гном еле слышно произнёс:

– Зови меня Гвеарот Мирас. Запомни это!

– Это вы разогнали весь народ? – Весело спросил, входя в таверну Лоин. Увидев картину побоища, он так и остался стоять с открытым ртом в дверях таверны, пока его не протолкнул внутрь Болин.

– Надо поскорее убираться отсюда, – заявил им Вэон.

– Мы раздобыли небольшой фургон и одну лошадь. Не самые лучшие, но это всё-таки лучше, чем пешком.

– Тогда я возьму мешок с припасами и свёртки, а вы несите Азахала в фургон. Я не могу снять с него магические путы, но Ниэллон точно справится с этим и поможет Азахалу. Хотя он назвал мне совсем другое имя. Он сказал называть его…

– Стой! Молчи! Ничего не говори! – Хором оборвали его гномы.

– Почему? – удивился Вэон, – Он назвал совсем другое имя и сказал так его называть.

– Расскажем по дороге. Но никогда не произноси вслух то имя, которое он тебе сказал, – снова прервал его Болин.

– Даже если ты останешься с ним один на один, то всё равно не произноси вслух то имя, которое он тебе назвал, – добавил Лоин.

Вэон пожал плечами, подхватил мешок, собрал раскиданные возле стола амулеты Азахала и поспешил из таверны. Гномы переглянулись и, подхватив Азахала, вынесли его из таверны.

У самого выхода Лоин остановился и обернулся. Он подмигнул трясущемуся трактирщику и кивнул на обгорелого мага, который чёрной головешкой торчал из разрушенного пола.

– Переименуй таверну в – "Жареный Маг" это название больше подходит твоему заведению, – сказал он с самым серьёзным выражением на лице.

– Хорошо, – пролепетал трактирщик.

Братья гномы громко засмеявшись и вышли из таверны.

Выезжая из деревни гномы объяснили Вэону, что с рождения родители дают гному истинное имя и это имя не знает больше никто. Для всех остальных родители ему дают второе имя, которым гном и пользуется. Это второе имя предназначено для общего пользования, гном им и представляется, и подписывается. Но гномы никогда и никому не открывают своё первое, настоящее имя. С этим у гномов связано много легенд и гномы свято верят в них. Истинное имя гномы могут произносить только на алтарях, посвящённых их прародителю Махалу. Гномы верят, что если Аргус узнает их истинное имя, то он сможет завладеть их разумом, вселить в них зло и даже увлечь их душу или их самих в Бездну.

– Если Азахал открыл тебе своё истинное имя, то теперь вы с ним крофы, – констатировал Лоин.

– Кто? – не понял Вэон.

– Ну, по-вашему это будет звучать как кровники.

– И что это значит, что мы теперь кровники? – Переспросил Вэон.

– Это как будто вы теперь кровные братья. Только родители могут быть для гнома ближе, чем его кровник. У гномов даже родные братья не знают истинных имён друг друга. Если Азахал открыл тебе своё имя, то ты теперь ему как самый близкий родственник после родителей. Он открыл тебе часть себя, поделился самым сокровенным, словно отдал часть самого себя.

Гномы свято верят в три вещи. В то, что верховный бог – Махал – прародитель всех гномов.

В то, что души, погребённых неправильно, скитаются по миру и могут навредить живым.

А также, гномы верят в судьбу и тайну истинных имён, так что если ты ещё кому-то откроешь его имя, то станешь его самым злейшим врагом на всю жизнь, до тех пор, пока кто-то из вас не умрёт.

Глава 20.

Ниэллон быстро привёл в чувство Азахала и снял с него магические путы. Перед тем, как отправиться дальше, друзья решили обсудить дальнейший маршрут. Леса вокруг стали гуще и отряду было бы где укрыться в случае необходимости. Но у отряда не было никаких гарантий, что если их нашёл орк, то наёмники тоже не найдут их. На коротком совещании, Двар предложил не переправляться через Ланэю, так как на другой стороне реки открытая местность и их могут ждать наёмники или ещё кто посерьёзней. Да и во время переправы они могут стать прекрасной мишенью для лучников или магов. Он предложил идти через горы Рода Длинных Бород. Вернее, через их подземную твердыню Фелек-Дум. Прямо под ней можно подземными тоннелями выйти совсем недалеко от границ Великого Леса. Больше всех это решение поддержал Азахал. Многозначительно посмотрев на гномов, он сообщил, что ему необходимо как можно скорее посетить алтарь гномьего праотца Махала. Все гномы уже знали, что у него теперь есть кровник и они прекрасно поняли рвение Азахала сообщить эту новость их Богу.

У Двара была с собой проходная грамота от Браина, которая позволила бы отряду быть принятыми в Фелек-Думе в качестве хороших друзей и давала возможность на свободный проход по подземным ходам, прямо к эльфийскому лесу.

Все поддержали предложение Двара, друзья понимали, что им было опасно продвигаться в степной местности на той стороне реки, да и переправа через широкую, в этом месте, Ланэю могла сулить много неожиданностей и неприятностей. Им запросто могли бы устроить засаду.

Даже Нис, который был уверен в своих магических силах, поддержал этот безопасный план окончания похода и доставки амулета к эльфам. Решение было принято единогласно, и отряд отправился к горам, виднеющимся на горизонте.

Вскоре лес стал ещё гуще, почти пропали залитые солнечным светом поляны и просеки. Перестали встречаться вырубки. В большом количестве появились звериные тропы и следы. Через несколько дней пути по лесу, отряд оказался у подножия гор. Всю дорогу Нис по-прежнему проводил рядом с Тланой, ему явно нравилась эта девушка, он даже не пытался скрывать своей симпатии к ней. Да и Тлана охотно шла на контакт с ним, весь путь до гор они разговаривали. На привалах и ночёвках они тоже устраивались рядом. Нис рассказывал ей о себе и своей жизни, она ему о себе.

На подходе к горам, настроение у друзей явно улучшилось, впереди был безопасный переход по проверенным тоннелям гномов. Лоин, с прихрамывающим Болином, снова принялись насвистывать свои песенки и Лоин снова достал свой гребень для бороды.

Местность постепенно менялась, лиственный лес стал гораздо реже, начались сосны. Отряд спустился в низину, которая шла вдоль небольшого ручья. В некоторых местах низина оказалась заболоченной, пришлось искать обходной путь и отряд немного задержался. Наконец они нашли дорогу и перейдя через ручей, стали подниматься на пологий холм.

До ворот Фелек-Дума оставалось не больше часа пути, когда друзья увидели двух людей, спускающихся им навстречу с холма. Незнакомцы неторопливо шли в их сторону.

– Мой меч дрожит, – произнесла Тлана.

– Мой тоже, – ответил ей Двар, держась за меч, – Но два человека, кто бы они ни были, не такая уж и страшная угроза.

– А это не люди, это эльфы. Но это не наши эльфы, – тихо произнёс Ниэллон, – Это дроу, отступники.

– Кто? – не поняла Тлана.

– Сумеречные эльфы, – объяснил Ниэллон.

Все посмотрели на него.

– Они здесь не просто так, им нужен "Лафик" и они любой ценой захотят получить его. Они не станут вести с нами переговоры, они просто хотят забрать амулет.

Один из сумеречных эльфов вытащил из-за спины сверкающий меч и шёл прямо на отряд, покручивая рукой свой узкий меч с длинной рукоятью. Второй сумеречный эльф остановился неподалёку.