Грустно-весело

– Плюх! Ха-ха-ха, ещё?

– Приглашаю вас на танец!

– Садись уже, танцор!

– Так, я сейчас подкрашусь. А вы садитесь-садитесь! Вить, давай вон туда, рядом со Светкой сядешь. Господи, время-то…

– Ну чего, накладывайте давайте.

– Вино открываю?

– Мне водки.

– Кто бы сомневался!

– Я сам и сомневался.

– Ха-ха-ха

– Тёть Лен, я с вами сяду.

– Давай.

– Серёж, ну, ты долго там?

– Помнишь, я фотку высылал с раками вот такими? Во-о-т! Это там!

– Да я уж продал её давно, ты чего…

– Тетрадки твои, что ль?

– Ты чего там делала, Рит?

– Да Светка звонила, сейчас будет скоро.

– Тёть Лен!

– Не надо, Марин…

– Ну, накладывайте-накладывайте.

– Где мой любимый с ананасами?

– Слушай, а ты вот этот по-другому как-то сделала, да?

– Игнат! Я кому сказал! Не кидайся картошкой!

– Миш, Люд, переверните сходите.

– Давай разливай.

– Не-не, мне вот в этот стакан.

– А мой где? А, всё…

– Рит, ты куда опять?

– Я Светке подарки сфоткала, отправила, чтоб побыстрей приехала. Сказала, мчит!

– Марин, чего тебе наложить?

– Серёг, а ты баню-то сейчас топишь?

– Да нет… ездим вон в общественную иногда.

– Смотри, чего покажу.

– Ух ты, это вы где?

– Готово уже!?

– Да! Я потыкала. Мягкое. А то пересушим, да и сверху вон подгорело, видите?

– Давай тарелку.

– Там много. Может, в центре вон поставить?

– Да куда такую байду ставить-то?

– Всё, все взяли? Унесёшь, Миш?

– В соево-медовом сделала?

– И немного кунжута.

– Ладно, хватит есть…

– Да только начали, ну подожди ты!

– Выпьем.

– Ой, ладно… Света не пьёт всё равно.

– Тёть Лен…

– Давай винца, давай.

– Добавки, может, кому ещё?

– Давай, можно.

– Игнат, ну хоть чуть-чуть курочки поешь, а!

– Вы как в деревню-то съездили?

– Пойду Свете только отложу.

– Там без вариантов, вообще. Зарплату второй месяц не платят.

– Помню-помню я, как ты то дело провернул, рассказывай теперь, ага! До сих пор вон ходит нос воротит. Вот не стыдно тебе, а? Ха-ха-ха.

– Слушайте, а там торт же.

– Уже?

– Свечки в комоде.

– Она же не приехала ещё.

– …

– Тёть Лен…

– Тёть Лен, мы сейчас поедем уже скоро. Вы с нами?

– Да, мам, давай завезём. Игната на день рождения друга везти сейчас. Мы ничего не взяли, переодёвку никакую.

– Как?

– Ну, тёть Рит, надо ехать.

– Я вам тортика с собой.

– Вить, а у вас там можно как-то страховку подешевле приобрести?

– Я вот эту игрушку хочу взять.

– Бери, дорогой.

– Ну-ка, посчитай, сколько свечек в торте. Не задувай, не надо.

– Света звонила. Просила за неё задуть.

– Ладно, пойдём мы.

– Слушайте, ну жалко, конечно!

– Надо-надо, тёть Рит. Всё, давайте. Дядь Серёж, вы позвоните тогда, как подъехать нужно будет.

– Мишань, подай сумку.

– Ритуль, сестрёнка, давай, пока.

– Давай-давай, Ленусь, Свете поздравления передам.

– Тёть Лен…

– Марин, не надо. У неё это пройдёт… Давай, солнышко моё. Звони!

– Кирюш, вот, возьми.

– Спасибо, всё, всем пока.

– Игнат, иди нормально по ступенькам.

– Слушай, попрохладнее стало.

– Мам…

– Кирилл, ну ты хоть не начинай.

– Сколько это будет продолжаться?.

– Тёть Лен, куда положить?

– Люд, в багажник тогда. Всё, поехали.

– Ты же врач! Её нужно положить…

– Кирилл!! А ещё я сестра её! Пусть лучше так всё будет… Не сложно же раз в год всем подыграть ей… Все справляются…

– Да, но каждый год…

– Кирилл…

– Залезай, Игнат.

Трибунал

“Сынулька! Привет! Как мы рады, что ты написал нам! Слава Богу, что всё у тебя хорошо. То, что со всеми подружился, тоже очень хорошо! Ты у нас молодец. Всегда общительный был. Ты там скажи, что в студенчестве журналистом работал. Отец вот говорит, что там какие-то военные листки же есть у вас. Вот и давай! Прояви инициативу, скажи, что умеешь писать статьи. У тебя же так хорошо получается, все зачитываться будут, да и время так быстрее пройдёт…”

На этом месте письма майор Жирнов тяжело выдохнул и принялся вытирать правой толстой ладонью лицо, раскрасневшееся от нервов и коньяка. В его квадратненьком кабинете горела лишь настольная зелёная лампа на столе. 45-летний военный сейчас сидел за ним, а напротив него, по другую сторону стола, – сутулый молоденький солдат. С плаца через открытое окно доносились берцово-каменные дроби. Жирнов продолжил читать.

“…Ты вот пишешь: “Мам, мы пока в учебке, тут дисциплины секретные, заглушки стоят, поэтому и запретили телефоны, поэтому и не звоню, не переживай, письма писать зато буду” – а как мне, скажи, не переживать, когда у тебя, вообще, возможность была не идти в армию? Будешь отцом – поймёшь! Конечно же я переживаю и буду переживать! Вот увижу тебя перед собой – тогда и успокоюсь. А пока нет уж. Сколько раз вот говорила что тебе, что сестре твоей: меня уже не переделать, всё, вот такая я! Сынуль, а чем вы там в “канцелярке” занимаетесь-то? Или тоже секретно? Но всё равно молодец. Туда же не всех берут. У вас и удобства там есть, получается, не то, что у других, раз даже письмо нам вон не написал, а на принтере распечатал…”

Майор медленно поднял глазами железный воздух. Лицо солдата ему было видно плохо: свет падал лишь на его грудь и сложенные у низа живота бледные худые руки. Рядовой не двигался.

“Хорошо, что хоть 14-го к тебе приехать можно!..”

Жирнов открыл свой огромный исписанный бордовый блокнот, полистал, среди корявых записей увидел: “Подпись первых двух увольнительных 20 роты – 13.08, 14.08”. Лукавый взгляд сверкнул в сторону силуэта 23-летнего лица.

“…Сынуль, думаем вот, что взять-то тебе поесть… Я твоей любимой колбаски обязательно наберу у тёть Светы, а кока сделает салат твой любимый. Отец пивка всё предлагает, но какой там, если у тебя один день всего лишь увольнительный. А так, конечно, посидели бы хоть расслабились немножко. Я уж ему сказала, чтоб даже не думал брать, а то не дай Бог чего. Сёстры все твои тоже хотят приехать. Машка сказала, на кружке договорится с учительницей. Такая строгая встала и говорит: “Я эти развивашки и сама могу потом подготовить! А брата увижу только через год!” – представляешь? Главное, так вот ни за что за домашнюю не сядет, а тут вот тебе, пожалуйста! Стимул какой появился. Ой, до сих пор смеёмся. Кира возьмёт отгул. А Туська у нас приболела вот, представляешь? Возили вчера к ветеринару, старенькая она уже, конечно… Зубы крошатся, в пятнах вся, да и Кирка всё говорит, что она грустненькая стала в последнее время. Прописали лекарство. Из шприца надо впрыскивать в рот. Сопротивляется, а чего делать…”

Майор откинулся к спинке стула. Налил рюмку коньяка и тут же выпил. Окно было открыто полностью, но какая-то духота всё равно неприятно щекотала ему кожу. Он расстегнул китель, залез рукой себе под уставную кофту и почесал грудь. Затем, размяв шею, вновь забегал глазами по строчкам, пошевелив чёрными червяками под изрезанным морщинами лбом.

“Бурлакова видела тут недавно, представляешь? Привет тебе большой передаёт. Говорит, ты ему книги какие-то оставил почитать, пока сам в армии. Что-то там про работу мозга. Какой ты у нас умный! Димка сказал, что даже на лекции ездил этого автора, а потом подошёл к нему и попросил автограф на каждой книге специально для тебя! Приедешь – увидишь, обрадуешься. Он сейчас, кстати, в метро работать устроился, говорит. Ушёл с завода, там что-то не пошло, какие-то контракты там чего-то, не поняла я. Зато в метро стабильность, уверяет. Сыночек, я вот задумалась: а ты-то куда работать пойдёшь? Журналистика, говоришь, надоела… Так, может, всё-таки по связям своим в адвокатскую палату? Всё-таки образование-то юридическое. Да и приглашали тебя уже на собеседование… Только в магистратуру потом обязательно надо идти. Надо расти. Отец тоже вот говорит, что она сейчас очень важна, магистратура эта. Сынуль, а у тебя в груди-то точно больше коликов нет?..”

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.