Вечер гениев

Он приехал к своей бабушке в Погар вместе с другом – Лешей Филиным. И когда два молодых человека встали посреди двора, бабушка растерялась. Расставив руки, она смотрела подслеповатыми глазами то на одного, на то другого.

– Что-то не признаю, кто из вас Женька…

Нечипорук рассмеялся, опустил сумку на землю и обнял бабусю.

– Сколько мы уже не виделись? Года два? Или три?

– Как ты вырос! Я бы тебя ни за что не признала! А тебя Лена спрашивала…

Бабушка, как положено, заплакала, но без слез. Потом засуетилась, поторопилась в погреб за картошкой.

– Рай, – расчувствовался Леша, присаживаясь на потемневшей от влаги и времени скамейке. Над ним висели тяжелые ветви яблони. По двору ходили куры, озабоченные вечным поиском корма. Тощая кошка, трубой подняв хвост, обнюхивала сумки.

В погребе еще оставались прошлогодние заготовки, и бабушка открыла банки с солеными огурцами и помидорами. Яичницу с неестественно оранжевыми желтками поджарила на сале. Крупно порезала хлеб, принесла с огорода пучок зеленого лука и петрушки. Когда ребята сели за стол, она выставила два граненых стакана и литровую банку с самогоном.

– Не, бабуль, – покачал головой Женька, заталкивая в рот лук. – Мы не будем.

– И друг твой тоже не будет? – удивилась бабушка.

– Не буду, – подтвердил Лешка, цепляя вилкой яичницу.

– Нам бы кофейку!.. Нет? Тогда чая.

"Какие молодцы! – подумала о ребятах бабушка, заваривая чай. – Не пьют, не курят, в институте учатся. Не то, что Володян Конобеевских. Тот как начинает с утра горелку пить, так до вечера не просыхает. А ведь он Женьке ровесник, когда маленькие были, вместе на луг бегали…"

– Мои колбы целы? – спросил Женька.

– А что с ними сделается? Я в твой сарай и не хожу. Если только за содой…

Сарай, стоящий на краю огорода, обложенный со всех сторон сушняком и дровами, обросший колючей малиной, в детстве был самым любимым местом игр у Женьки. Когда он был маленьким, сарай представлялся ему логовом разбойников, и Женька холодел от восторга и страха, когда открывал тяжелую скрипучую дверь и заглядывал в темную утробу. Голубые столбы солнечного света, проникающие через щели и прорехи в крыше, упирались в ржавый велосипед без колес, допотопную деревянную прялку, дырявое оцинкованное корыто, проржавевший до черноты серп… Встав взрослее, Женька навел в сарае порядок, покрыл крышу новыми листами рубероида, заделал щели и установил газовый баллон. Логово разбойников превратилось в химическую лабораторию, в которой парень проводил все школьные каникулы.

На поселок опустился вечер. По грунтовой дороге, мимо забора из штакетника, лениво прошло стадо коров. Запахло пылью и навозом. Соседская дочь Лена, детская любовь Женьки, скармливала корове хлебные корки и слишком часто поглядывала на ребят. Женька и Леша сидели у затухающего костра, прислушиваясь к тихому колокольному звону, плывущему над затуманенной рекой. Вечный флегмат Лешка с упоением изучал методику, переписанную Женькой из журнала. Он ни разу не спросил друга, что они будут делать с этонитазеном, если, конечно, удаться его получить. Его интересовал сам процесс. Это был своеобразный тест на сообразительность. Кроссворд повышенной сложности. Мозаика, в которой элементами служили молекулы углевода, водорода, кислорода. И эти молекулы требовалось сложить в определенном порядке, чтобы получилось чудо…

Они работали по ночам, когда было прохладно и тихо, потом отсыпались до обеда, не замечая, как бабушка на цыпочках заходит в комнату и прислушивается к их дыханию. После обеда Женька заходил к Лене, и они втроем шли на речку, устраивали заплывы на песчаные отмели, где бегали, прыгали, дурачились до наступления сумерек. Лена никогда не спрашивала, что ребята делают по ночам в сарае. Она относилась к ним как к богам, дела и заботы которых были для нее непостижимы. Девушка до смерти влюбилась в Женьку. Когда прощались до следующего дня, она старалась задерживать свою тонкую ладонь в его руке, и при этом смотрела в его глаза так, как смотрят дети на Деда Мороза. Флегматичный Леша откровенно пялился на бедра и грудь девушки и, наверное, мысленно называл Женьку дураком. Правда, он, в отличие от Лены, знал, что сердце Женьки давно занято другой женщиной по имени Химия.

За несколько ночей им удалось получить половину продуктов, необходимых для изготовления этонитазена.

– Ну, что с Ленкой будем делать? – спросил Леша, когда друзья сидели с удочками на берегу, повязав на головы майки.

Было жарко. Рыба не клевала. Над поверхностью воды метались стрекозы.

– Мне сейчас не до Лены, – признался Нечипорук, поднял удилище, поймал крючок с обглоданным червем и плюнул на него. – Я думаю о том, где нам раздобыть центрифугу.

Леша вздохнул. Ему хотелось поговорить о девчонках, о подругах Лены или молодых вдовах. Зеленая лягушка поленилась обходить его ногу и полезла по кроссовке. Леша смотрел на нее и думал, что для этой крохотной твари не существует никаких этических норм. Она живет так, как ей хочется. И потому, наверное, счастливее человека.

– Нам не нужна центрифуга, – равнодушно заметил Леша, стряхивая лягушку с ноги. – Мы все равно не сможем раздобыть реактивы для твоей методики. Она просто невыполнима.

Женя молча кусал губы. Леша озвучил его самые сокровенные мысли. Когда брались за работу, казалось, что они готовы свернуть горы. Но на полпути пришлось трезво оценить свои возможности. И не только бабушкин сарай стал причиной пессимизма. Методика, переписанная из журнала "Гельветика-Акта", была слишком сложной, практически невыполнимой. Под нее требовались такие реактивы, которые ни произвести, ни купить где-либо они не могли.

Леша отложил удочку, зевнул и, закатав брюки, зашел в воду.

– Рыбу распугаешь, – предположил Женька.

Леша будто не расслышал Женьку. Он ходил по песку, оставляя за собой следы, и смотрел под ноги.

Пришла Лена. Она принесла бутылку с ледяным квасом. Оторвавшись от горлышка бутылки, Женя вытер ладонью губы и сказал девушке:

– Существование не может быть объектом познания. Оно субъект познания или, еще глубже, находится вне распадения на субъект и объект.

– Очень интересная мысль! – согласился Леша и поднял указательный палец кверху.

– О чем вы, ребята? – спросила Лена, через голову стягивая с себя сарафан.

Леша нарисовал на песке шестиугольник. От него к воде провел линию и стал писать буквы.

– "Соон", – прочитала вслух Лена.

Леша смотрел сквозь девушку на Женьку.

– Ты знаешь, несчастный, что такое фенилалалин? А если нам прыгнуть в ту же яму, но только через него?

– Как через коня?

– Как через козла, – поправил Леша.

Он продолжал писать ногой латинские буквы "C", "O", "O", "H", "N"… Женька следил за ним сначала сидя, потом встал, вышел на песок, пошел следом за Лешей, аккуратно переступая через цепочки молекул. Они уходили все дальше и дальше по пляжу, оставляя за собой странные, нечитаемые слова, чем-то напоминающие античное латинское письмо.

Лена легла на траву и стала смотреть на облака. Она думала о своей корове, о стирке, о хлебе, о прополке, о колодце, о поливке, о шторах, которые надо подшить, и о том, что было бы очень здорово родить от Женьки ребенка – такого же здорового и умного, как он сам.

А Женя и Леша тем временем придумали свой способ синтезирования этонизатена – достаточно простой, чтобы вещество можно было произвести в лабораторных условиях. На следующий день они со своими реактивами поехали в Воронеж к общему знакомому Игорю Яковенко, аспиранту научно-исследовательского института.

– А зачем вам лаборатория? – не слишком настойчиво поинтересовался у друзей Игорь.

– Иммобилон хотим изготовить, – улыбаясь, ответил Женька. – Для обездвиживания противника.

– Или бабы, – уточнил Леша. – Пшик ей под нос из баллончика – и она твоя.

Лаборатория института была оснащена оборудованием по высшему разряду, и все-таки Женя и Леша не смогли выдержать все условия синтеза. Вожделенный этонитазен, который стал для них уже не столько товаром, сколько делом принципа, потерялся на какой-то стадии, смешавшись с "грязью".

Глава седьмая

Едва Сергей Хлыстун вышел из дверей общежития, как услышал протяжный автомобильный сигнал. Обернулся, но не увидел ничего, кроме роскошного матового "мерседеса". Полагая, что столь крупная планета просто физически не может обратить внимание на космическую пылинку, Сергей пошел дальше, но через минуту "мерседес" бесшумно поравнялся с ним. Опустилось боковое стекло. Сергей с трудом рассмотрел в глубине сумрачного салона Князя.

– Садись! – приветливо сказал Мамедов. – В ногах правды нет.

В салоне было прохладно. Серега рассматривал навороченную панель. Князь поглаживал эбонитовый руль толстыми пальцами с перстнями.

– Как жизнь, Сережа? Почему Гюндузу не звонишь, он обижается.

– Извините, – искренне покаялся Сергей. – Я готовлюсь к научно-практической конференции. Времени совсем нет.

– Что за жизнь у студентов! – покачал тяжелой головой Князь. – Ни времени, ни денег!

– Это точно! – через силу усмехнулся Сергей.

Князь развернул машину и плавно надавил на педаль. Мощный двигатель принялся бесшумно наматывать шоссе на колеса. Строй деревьев вдоль дороги слился в сплошной забор. Сергея вдавило в спинку сидения, будто он находился в кабине истребителя. Стрелка спидометра легко дотянулась до цифры "200" и пошла дальше по кругу. Эта бешеная гонка продолжалась всего несколько секунд, но Сергей успел вспотеть так, что на футболке проступило темное пятно.

– Вот так, – многозначительно сказал Князь, остановившись на обочине, и улыбнулся.

Потом он стал пристально рассматривать лицо Сергея, и Сергей почувствовал, как против своей воли начинает смотреть на Князя жестоко и с ненавистью.

– Та штука, которую ты сделал, – медленно произнес Князь, не сводя глаз с парня, – оказалась не совсем качественной. От нее лишь пьянеешь, как от водки. А так быть не должно.

Серега невпопад кивал, смотрел в окно, испытывая неудержимое желание как можно быстрее выйти из машины. Никогда Князь еще не разговаривал с ним столь странным тоном, и оттого Серега чувствовал себя гадко.

Князь выдержал паузу, затем опустил руку во внутренний карман пиджака, вынул оттуда две ампулы и протянул их Сереге.

– Что это? – спросил Серега, рассматривая ампулы без надписей с темной жидкостью.

– Это "лошадка", – ответил Князь, и когда Серега поднял на него недоуменный взгляд, пояснил: – Иначе это называется метадоном. Тебе знаком этот термин?.. Нет? Тем лучше. Значит, начнем экзамен с нуля. Если сумеешь изготовить такой же раствор, значит, ты настоящий профессионал, и будешь богатым. Не сможешь – грошь тебе цена как химику.

– Но я не уверен… – попытался сразу дать задний ход Серега, но Князь тотчас его перебил:

– Я хочу тебе напомнить, что за тобой долг. Та ерунда, которую ты приготовил, не окупила денег, которые я тебе заплатил.

Видя, что парень совсем сник, Князь доброжелательно улыбнулся и обнял его одной рукой – тем же широким и щедрым жестом, как обнимал его в Геленджике.

– Не грусти. Ничего страшного я от тебя не требую. Не заставляю воровать или убивать. Ты будешь заниматься только своим делом, а мои условия заставят тебя мобилизовать свою волю и знания. Поверь, эта работа пойдет тебе только на пользу. Через несколько лет, когда ты станешь великим ученым, вспомнишь добрым словом старика Князя. И, может быть, в знак благодарности пришлешь мне пару теплых носков и коробку конфет. Договорились?

Серега улыбнулся, кивнул. Князь похлопал его по плечу.

– Вот и договорились. Ампулы храни как зеницу ока. Не хочу тебя пугать, но если милиция найдет их у тебя, могут быть неприятности.

– Я понял, Князь Байрам-оглы.

– Да ладно тебе! – усмехнулся Князь. – Называй меня просто Князем. А хочешь – отцом. Я слышал, что у тебя нет отца. И ты теперь для меня как сын…

Глава восьмая

– Нет, я умываю руки, – сказал Ковальский. – Не надо испытывать судьбу.

Сергей смотрел на друга и грыз ногти. Кофе в чашке, стоящей перед ним, давно остыл. Занавеска от сквозняка колыхалась над письменным столом, как фата невесты. Миша делал вид, что отыскивает какую-то книгу на стеллаже, его взгляд бегал по разноцветным корешкам, но думал о не о книге, а о том, как образумить друга.

– В последний раз, – глухо произнес Серега. – Я ведь не так часто обращаюсь к тебе с просьбами.

Миша круто повернулся, поправил тяжелые очки, которые все время съезжали на переносицу.

– Ты знаешь, что такое метадон? – тихо спросил он. – Ты в курсе, что он на учете в комитете по контролю за наркотиками? Загляни в уголовный кодекс! За изготовление метадона нам светит от трех до семи с конфискацией!

Он говорил о серьезных вещах, и Серега в самом деле испугался.

– А это что? – попытался защититься он и хлопнул ладонью по журналу "Медицинская промышленность в СССР". – Советский журнал! Пятьдесят седьмой год! Расцвет коммунизма! И то дали методику изготовления метадона! Может, это и не наркотик вовсе.

– А что же тогда? – спросил Ковальский, скрестив на груди руки. – Средство против тараканов?

– Может быть, – упрямо стоял на своем Серега. – Ты слишком все драматизируешь. А надо прикинуться дурачками: взяли в государственной библиотеке государственный журнал, вычитали в нем про какой-то метадон и решили его изготовить. Это все равно, что взять журнал юный техник и смастерить по чертежам голубятню. Никакого криминала!

– А своему Князю ты метадон бесплатно отдавать будешь? – глухо спросил Ковальский.

– Да, – ответил Серега и пристально взглянул в глаза Мише. – Именно так. Потому что мы остались ему должны за эторфин.

– Так, – произнес Ковальский и посмотрел на книжную полку. – Значит так, – добавил он и подошел к столу. Выдвинул ящик, вынул пластиковый контейнер для картриджа, открыл его и выудил скрученную в трубочку стодолларовую купюру. – Вот его баксы. Можешь вернуть. А в качестве компенсации отдай методику метадона. И мы с ним в расчете. И пусть ищет каких-нибудь юных техников. Понял?

Серега понял другое: или они сейчас крепко поругаются, или же Серега его уломает.

– Оставь себе, – сказал он, кивая на купюру. – Князю деньги не нужны. Ему нужен метадон. И ради него он ни перед чем не остановится.

Серега поднялся с кресла.

– Спасибо тебе за все, – произнес он. – Ты прав, это очень опасное занятие. Тюрьма, конфискация… Зачем тебе рисковать? Я все сделаю сам. Извини, если я был в чем-то неправ. И, на всякий случай, прощай!

Серега протянул Мише руку. Пьер Безухов молча страдал от своего самого сильного чувства – совести. Он не подал Сереге руки и сквозь зубы процедил:

– Ладно, сядь!

Минуту он ходил по комнате, бесцельно перекладывая вещи с места на место. Потом застыл у окна, глядя на двух мальчишек, которые выталкивали друг друга с качелей.

– Сделай мне список реактивов, я отдам его Женьке Нечипоруку. Ему в Москве проще будет достать все необходимое.

– Он согласится? – спросил Серега, еще не веря в удачу.

– Ему только свистни – все бросит и будет химией заниматься.

– Только к работе его привлекать не будем.

– Естественно. Без сопливых обойдемся.

Глава девятая

Женька, получив от Ковальского задание закупить реактивы и привезти их в Краснодар, немедленно позвонил Леше Филину.

– Эй, Менделеев! – кричал он в трубку, потому что было плохо слышно. – Ты знаешь, что такое бархатный сезон?.. При чем тут бархатный балахон? Я говорю про море, чудила!

Они встретились у метро "Выхино", съели по чебуреку и запили пивом. Шел дождь. Площадь у станции метро пестрела зонтиками пассажиров. Неповоротливые автобусы, лавируя между людьми, подкрадывались к остановкам.

– Я нашел халтурку, – сказал Леша. – Будем с ребятами по выходным обои клеить. Чем дороже обои, тем больше заработок.

– Достойная работа для студента МГУ, – похвалил Женя. – А слабо прокатиться в Краснодар? Дорога оплачивается, плюс командировочные. Искупаемся в море, покушаем винограда.

Женя сам купил реактивы, и о том, что весь смысл поездки состоит в том, чтобы перевезти химикаты в Краснодар, он сказал Филину уже в поезде. Упоминание о химикатах заставило Лешу вспомнить об их неудачном эксперименте в бабушкином сарае.

– Значит, ты теперь работаешь у более удачливых химиков грузчиком? Или как это лучше назвать? Курьером? Лаборантом?

Женя не обиделся.

– Более удачливые химики, между прочим, шагу сделать без меня не могут, – отпарировал он. – Найти литературу – Нечипорук. Подобрать методику – Нечипорук. Даже купить необходимые реактивы сами не могут. Когда мы приедем в Краснодар, нас будут встречать с помпой.

– А они знают, что я тоже еду? – спросил Леша, глядя в окно, за которым проносились потемневшие от осенних дождей леса.

– Я представлю тебя как своего компаньона, – пообещал Женя. – А потом, могу поспорить, они пригласят нас консультировать все их опыты.

Открылась дверь купе. Заглянула проводница.

– Это не у вас ацетоном пахнет? – спросила она, быстрым взглядом осматривая столик, заваленный пакетами со снедью, и полки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.