Стругацкие: космос. Произведения 1970-х годов

Комическое комментирование действительности чаще всего строится на принципе несоответствия: сведении воедино, сопоставлении высокого и низкого, ничтожного и масштабного, действительного и мнимого.

С несоответствием значимости разномасштабных явлений, поставленных в один ряд, мы столкнемся в эпизоде, где Глебски и Сневар после кувшина горячего портвейна в ряду мировых проблем («обречено ли человечество на вымирание?», «существует ли в природе нечто недоступное познавательным усилиям человека?», «угрожает ли Вселенной так называемая тепловая смерть?») так же заинтересованно и сосредоточенно пытаются разрешить вопрос о том, к какому полу принадлежит Брюн – строптивое чадо господина дю Барнстокра.

Если комментирование становится приемом, общим для всей повести, то приемом частным, но частотным, является прием комментирования чужих слов.

Так, комически не соответствуют друг другу (для Глебски) ярлык, навешанный на Хинкуса, и его психологическое состояние на данный момент: в подброшенной инспектору записке Хинкус рекомендуется как «опасный гангстер, маньяк и садист» [3;229], но все детали портрета Хинкуса несут в себе семантику затравленности, беспомощности, ужаса:

«Глаза у него [Хинкуса – Н.С.] были круглые, правое веко подергивалось, и в глазах был страх. Крупный гангстер. Маньяк и садист» [3;239].

В эпизоде, где хозяин отеля представляет Луарвика: «По дороге его постигла катастрофа, и мы, конечно, не откажем ему в нашем гостеприимстве» [3;339], Глебски, раздраженный после допроса Луарвика, саркастически комментирует увиденное и услышанное:

«Судя по виду господина Луарвика Луарвика, постигшая его катастрофа была чудовищной, и он очень нуждался в гостеприимстве» [3;339].

Прием комментирования реакции героев на какое-либо событие используется авторами для создания группового портрета: Стругацкие перечислительно воссоздают реакции всех постояльцев отеля на неудачное падение Глебски. И эти реакции, проявляющие главные качества персонажей, вступают между собой в отношения противоречия (все тот же принцип несоответствия):

«Короче говоря, минуты через три я снова оказался перед крыльцом, и вид у меня, вероятно, был неважный, потому что госпожа Мозес испуганно спросила, не следует ли меня растереть, господин Мозес ворчливо посоветовал растереть этого горе-лыжника в порошок, <…>. Господин Симонэ издевательски рыдал и гукал с вершины телефонного столба, господин дю Барнстокр, извиняясь, прижимал к сердцу растопыренную пятерню, <…>» [3;216].

Но, пожалуй, самым характерным для Глебски приемом преобразования окружающего пространства в пространство комическое становится не просто комментирование, а комментирование с использованием приема доведения какого-либо принципа, выхваченного из действительности, до абсурда.

Так, Глебски доводит до абсурда стремление Сневара заставить постояльцев глядеть на отель через его, Сневара, рекламную призму. Думая о лихой езде Брюн на чудовищном по своей мощности мотоцикле, Глебски «заглядывает в будущее» и создает траги-фарсовое предание по канонам предания Сневара об Альпинисте:

«Так и чудится, что в следующем году отель станет называться «У Погибшего Мотоциклиста». Хозяин возьмет вновь прибывшего гостя за руку и скажет, показывая на проломленную стену: «Сюда. Сюда он врезался на скорости сто двадцать миль в час и пробил здание насквозь. Земля дрогнула, когда он ворвался в кухню, увлекая за собой четыреста тридцать два кирпича…» [3;195—196].

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.