Девятая печать

Рина Лесникова

Девятая печать

Пролог

В современном мире мало кто обращает внимание на звёзды. У людей много забот внизу. Вот и этот звездопад прошёл незамеченным. Почему его не увидели ни в одной из обсерваторий, спросите вы? Да кто ж его знает. Может, все наблюдатели разом отвлеклись выпить чай или что ещё. А может, кто-то другой, более могущественный, скрыл от них это интересное явление. Сейчас уже никто не скажет, как же так получилось, что Последняя Эпидемия проникла на планету.

Велгония

– Ден, сдался тебе этот ушлёпок, я уверен, у него в карманах давно пусто. Похоже, его ещё до нас пристукнули и обобрали.

– Его только что не было, Стин! Он появился из огромной чёрной дыры!

– Эк тебя колбасит, бедолагу, – названный Стином склонился над безвольным телом, валяющимся в подворотне, мимо которой они брели, кивнул, соглашаясь со своими словами, и заявил: – Пойдём лучше к Синему Джону, может, в долг дури даст.

– Нет, точно не даст, я ещё вчера просил, лучше я у этого карманы проверю, – Ден склонился над находкой и тщательно проверил содержимое его карманов, в которых, как и предрекал его спутник, оказалось удручающе пусто. На удивление, даже табачных крошек и прочего мусора не нашлось. – Вроде не ранен. И не пьян, запаха нет. Больной, что ли.

– Не хватало ещё с больными связываться. Пойдём отсюда, а то припишут жмурика нам!

***

Турана

– Михась, Михась, смотри, какие милые щеночки! Точно породистые! Давай их заберём!

Михась был на пару лет старше своей девятилетней сестрёнки, а потому наверняка знал, что просто так одинокие породистые щенки в городском парке находиться не могут. Где-то непременно должен быть их хозяин.

– Ну да, Нини, скажешь тоже, заберём. А ну как хозяин появится, скажет ещё, что мы их украли. Или, того хуже, мамочка их прибежит.

– Ну, Миха-ась! – заканючила девочка. – Здесь ведь никого нет рядом: ни людей, ни собак. А давай просто побудем рядом! Если появится хозяин, скажем, что охраняли их. Ой, какие миленькие! – она протянула руки и взяла одного из них. – Так и хочется поцеловать в носик.

Рядом по-прежнему никого не было, и мальчик решил, что не случится ничего страшного, если он подержит второго щенка. Те были такими милыми и мягкими, прямо как плюшевая курточка, из которой Нини выросла ещё прошлой весной.

***

Моовия

Раннее утро. Город спешит на работу.

Машина скорой помощи мчалась по запруженному проспекту, сверкая мигалками и пытаясь распугивать других участников движения устрашающей сиреной. Никто не пугался. Знают водители эти синие колпачки – не хотят стоять в пробках, вот и гудят понапрасну. В машине усталая после ночной смены врач тревожно склонилась над бессознательной женщиной. Автономной аппаратуры автомобиля не хватало для того, чтобы хотя бы поверхностно определить причину её тяжёлого состояния. Скорее, скорее. Доехать до стационара и сдать сложную пациентку, пока та не скончалась на руках. Дальше уж будут не их проблемы.

***

Ситах

– Откуда в твоей конуре столько нового барахла, Каплун? – Большой Данж, проводящий осмотр подвластной территории, прижал пятернёй тщедушного человечка к хлипкой стене его небольшой лавчонки.

– Новый завоз был, господин Большой Данж, – мужичонка попытался разжать удушающие пальцы и угодливо рассмеялся.

– Что-то не похожи эти вещички на те обноски со свалки, которыми ты торговал прежде, – толстые пальцы угрожающе сжались в кулаки.

– Поднимаем качество, господин Большой Данж! Так сказать, на новый уровень выходим, – торговец ещё пытался уйти от ответа.

– Новый уровень, говоришь? Новый – это хорошо. Только ты у меня сейчас перескочишь сразу через все и направишься прямиком на перерождение. Последний раз спрашиваю: где взял барахло?!

Делиться с поборниками справедливого, по их мнению, распределения материальных благ, скупщику краденого и мелкому спекулянту Рангу Капану по кличке Каплун совсем не хотелось. Но не до такой степени, чтобы до смерти отстаивать своё право на свободную торговлю.

– Нашёл! – прохрипел полузадушенный бедолага. – Тюк с вещами нашёл! Видать, упал с какого-то транспорта.

– И что, часто мимо твоего супермаркета транспорты с подобными вещичками проходят? – Большой Данж отпустил свою жертву, отряхнул руки и с ленивой усмешкой осмотрел узкую кривую улочку, загаженную нечистотами и отбросами, в которых шумно копалась стая наглых обезьян.

– А я и не здесь нашёл, господин Большой Данж! Я ж и показать то место готов, если желаете.

– Что мне там смотреть, если что и было, то давно уже растащили. Придётся довольствоваться тем, что ты для меня припас, – рэкетир, не обращая больше внимания на трясущегося торговца, деловито принялся осматривать и откладывать в сторону приглянувшиеся вещички. – Ну вот и всё, – довольно сообщил он, осмотрев внушительную кучу отложенного, – это перешлёшь ко мне домой. Теперь давай налог, – рука-лопата замерла в привычном жесте.

– Но как же так, господин Большой Данж? Вы же уже… Понял, понял, – проскулил бедняга из угла, куда отлетел после мощного удара.

***

Объединённое Содружество Нового Материка

– Вы понимаете, лейтенант Риуз, что ни одного слова о находках не должно просочиться в прессу?

– Так точно, господин подполковник! – лейтенант от усердия прищёлкнул каблуками и вытянулся во весь свой немалый рост.

Нельзя говорить, значит, не скажет. Что он, дурак какой-нибудь, под статью о неразглашении себя подводить. Сказать ничего не скажет, а вот парочку странных не то гаджетов, не то машинок, не то каких жуков искусственных он на всякий случай припрятал. Есть у него толковый приятель, в какой только технике не разбирается, может, и из этих диковинок чего интересного наковыряет.

***

– …объявляю чрезвычайное положение. В связи с этим с сегодняшнего дня в Туране прекращаются все публичные мероприятия, закрываются на неопределённый срок школы, учебные заведения и предприятия, не принадлежащие к жизнеобеспечивающему сегменту. Также прекращается любое – повторяю: любое – сообщение со всеми зарубежными странами. Перемещения между внутренними регионами так же строго регламентируется непосредственно Государственной Службой Безопасности, – здесь оратор сделал многозначительную театральную паузу, призванную обозначить серьёзность момента и всей речи в целом. – Дорогие сограждане! От лица государства и от себя лично убедительно прошу вас минимизировать все контакты. Вы уже знаете, болезнь поражает всех без исключения и с одинаковой жестокостью. Ни в коем случае не подбирайте незнакомые предметы, животных и растения. Не приближайтесь к лежащим на улицах телам, их подберёт подготовленная и соответствующе экипированная команда специалистов. Если вы обнаружили признаки болезни у себя или своих близких, немедленно изолируйтесть в том же помещении и сообщите о болезни службе 000. Все нарушения изоляции будут строго наказываться. Учёным удалось выяснить, что источником заражения являются именно подброшенные предметы. Нашим службам безопасности прекрасно известно, кто и для чего это сделал. И для Объединённого Содружества Нового Материка не является оправданием, что у них эпидемия свирепствует ещё в больших масштабах. Их аналогичные заявления в наш адрес звучат надуманно и нелепо. В настоящий момент все силы науки и медицины направлены на создание лекарства. Совсем скоро его новейшие образцы поступят в наши медицинские учреждения. И да поможет нам Бог.

Это была последняя речь законно избранного Президента Тураны. Президента, до последних событий считавшегося атеистом.

Бог, если он и был на этой планете, не услышал своих неверующих чад. Безжалостная эпидемия продолжала собирать свою страшную жатву. Из почти девяноста процентов заболевших выжил только каждый сотый. Каждый двадцатый из выживших приобрёл странные способности.

Мир, ввергнутый в подобный хаос, обречён на смерть. Страшная логика «Если умру я, так умрите все!» завладела умами.

Лишь длительное время спустя именно «изменённым» удалось установить порядок в сошедшем с ума мире. В мире, который уже никогда не станет прежним, ибо в него пришла новая сила. Сила, считающаяся ещё совсем недавно выдумкой досужих писак. И имя этой силе было – Магия.

Глава 1

– Нэйта, бисово отродье, где тебя носит? Тащи большую сковородку немедленно!

– Нэйта, почему господский фарфор мокрый? Подавать уже давно пора!

– Ах ты ж, дрянь, любимый фужер магиссы Афины чуть не разбила!

– Нэйта!

– Нэйта!

– Нэйта…

И так уже который день. У господ гостили несколько магов. Знамо зачем явились, искали себе учеников из непроявленных. Кто только не пытался своего дитятю в те ученики протолкнуть. Пусть и нелёгкая доля у ученика мага, но ведь зато потом ученик сам магом становился. Магом и господином. И надо-то было всего только выучиться. Да судомойке-то что до тех поисков, её родители самые обычные: отец садовником всю жизнь прослужил, а мама при прачечных. Нэйта, конечно, интересовалась ещё в детстве, не было ли в её предках изменённых*, как без этого, но мама тогда резко оборвала её, даже отругала, и сказала, что магов в их роду отродясь не было. Самые обычные люди, предкам которых в своё время повезло не заболеть. Но это ж как посмотреть, тогда повезло: не заболели и выжили, а сейчас чтО те простые люди? Да почти ничто и есть, мало господа маги с ними считаются, за второй сорт держат, ещё и благодарить нужно, что не за скот.

– – –

– Изменённые* – люди, заразившиеся во время Последней Эпидемии и получившие при заражении явные или латентные способности к магии.

– – –

Вот же наваждение, гостей всего несколько, а все службы загоняли так, как будто в поместье приехал весь магораторский* двор разом. И кухонным работникам доставалось едва ли не больше всех. Этот предпочитает только грудки перепёлок, эта – вообще ничего животного происхождения, даже мёд, в рот не берёт. А тому с раннего утра тёплое козье молоко подайте, и непременно от белой козы-первородки. Пойди пойми этих магов, говорят, это не они так чудят, а того их магия требует. А кухонные что, кухонные вертятся сутки напролёт, никому неохота под гнев господ-магов попасть. А ну как в ту самую белую козу и превратят? Первородку.

– – –

– Магоратор* – верховный владыка Единого Магора. Занимает должность по праву сильнейшего среди магов.

– – –

И всё же судомойкой быть куда лучше, чем горничной при господских комнатах или же подавальщицей, пусть тех и одевают богаче, и платят им много больше. И пример тому – Жизелька – справная грудастая деваха, тоже служившая при кухне. Не то, чтобы близкая подруга Нэйты, но жили-то они в одной комнате, а значит, и секретами своими маленьким делились, как без этого. Только секретов-то тех у кухонных работниц. С конюхом целовалась? Ото ж секрет так секрет. Правда, у Нэйты и такого не было.

Приспособили хозяева Жизельку на время приёма гостей подносить им всякие разности-вкусности, чего тем в неурочное время понадобится с кухни, а девка и рада. Как же, платье новое выдали, волосы велели красиво уложить, даже перчатки сказано было носить, это чтоб её сбитые руки с вечными порезами да ломаными ногтями, значит, видно не было. И что? В первый же вечер, вернее, уже ночь вернулась та Жизелька в комнату ещё позже Нэйты, еле добрела до кровати, упала на неё и проплакала всю ночь. Утром, дура, в окно сигануть хотела. Дура, как есть, этаж-то всего второй, убиться бы не убилась, только бы покалечилась, а кому она, увечная, нужна бы была? То-то и оно.

– Нэйта, миленькая, пойди сегодня ты к этому любителю козлиного молока, а? – жалобно всхлипывала Жизелька, стоя в мойке рядом с подругой, яростно скребущей огромную чугунную сковороду.

– Скажешь тоже, Жиз. Кто ж меня в хозяйские покои пустит? И в чём? Мне ж утягивай-не утягивай твоё платье, а всё одно, в грудях свободно будет. И подложить ничего не получится, вон оно какое открытое, – Нэйта осторожно махнула щёткой в сторону богатого декольте собеседницы, отделанного легкомысленным кружевом.

– Это да, – Жизель гордо провела пальчиком в белоснежной перчатке по своему выпирающему богатству, – красотой меня боги щедро одарили.

Щедро-то оно, конечно, щедро. Но нужна ли была бы Нэйте та красота, если бы её в первый же вечер какой-то… нет, плохими словами магов даже мысленно нельзя называть, говорят, некоторые из них и мысли читать умеют. Хотя, как лакеи болтали, этот, который по козлиному молоку, из последователей Основателя Риуза-артефактора. Но кто его знает, лучше уж о посуде думать, ещё только утро, а той посуды вон уже сколько.

– Жизелька! Что б тебя, оглашенную, – раздался громогласный крик шеф-повара. – Где тебя, шалаву, носит?! Неси магиссе Лизавете её салат-манже!

– Началось, – Жизель притворно вздохнула и подняла глаза к потолку. – Ладно, побежала я, а то когда шеф гневается, он же страшнее любого мага будет. Маг что, превратит в козу, да и бегай себе по лужайке, ничего не делай, а этот же и к сковородкам, – она небрежно кивнула на посудину, которую ожесточённо тёрла Нэйта, – вернуть может.

Ну да, что уж может быть хуже, чем отмывать сковородки? Пастись рядом с козлами? Это кому как.

Ночью соседка по комнате не явилась вовсе. Жива ли она? Или всё же, превратили в козу? В голову лезли совсем уж глупые мысли. А будет ли у козы молоко, если она ещё совсем недавно была девушкой? Нет, наверное, ведь не рожала же. Значит, нет смысла превращать её в козу, молока-то она не даст. Да к тому же, Жизелька – тёмная шатенка. Белой козы из неё никак не получится. С этой успокаивающей мыслью Нэйта и уснула.

Утром от вчерашней трагедии Жизельки не осталось и следа. Она порхала по кухне, весело щебетала о том, что господа маги очень хорошо платят женщинам, если те родят им одарённого ребёнка, и постоянно поправляла аметистовый кулон, загадочно мерцающий меж её шикарных грудей. Правду говорила старая баба Нюра: счастлив не тот, у кого всё есть, а тот, кто довольствуется тем, что у него есть. Это конечно, родить одарённого ребёнка счастье для любой матери. И сам ребёнок в люди бы вышел, и матери, опять же, доход, а то и забрал бы её к себе, когда вырос да обучился бы, и такое бывало. Но могла бы так Нэйта? Чтобы от совсем уж незнакомого? Бр-рр, о чём только думает! Ей и со знакомцами-то такая непотребщина совсем не надобна. Скорее бы уж уехали эти маги. И работы бы кухонным меньше стало, и вообще. Да кто ж судомойку спрашивать будет, стой себе молчком над ванной, да натирай свои бачки да сковородки.

Заканчивался ещё один заполошный день. Смолкло шкворчание и бульканье на кухне, поутихла ругань шефа, домывалась последняя посуда. Совсем скоро можно будет разогнуть уставшую спину, выпить свой стакан молока – самого обычного, коровьего, и отправляться спать. Сбегать бы ещё к родителям, жившим в избушке в дальнем уголке господского сада, папа всегда припасал для дочери что-нибудь вкусненькое – ягоды или яблоко какое, но Нэйта так устала, буквально, ни ног, ни рук не чует.

– Нэйта, ты уже закончила? – что-то голос у шефа излишне ласковый, а это, как всем кухонным хорошо известно, не к добру.

– Нет, мосье де Труа, – шеф-повар – узкоглазый кучерявый блондин – уверял, что его предки были из древних французов, и требовал, чтобы к нему обращались только так, – ещё ваш любимый сотейник остался.

– А, ну если мой любимый, то я сам помою, а ты отнеси в лиловые покои вон тот поднос, – небрежно сообщил де Труа.

– Я? – Нэйта для верности ткнула в свою грудь посудной щёткой, словно невзначай плеснув под клеёнчатый фартук ошмётками мыльной пены. Самой неприятно, но не отправят же такую замарашку к господам-магам.

Шеф поморщился.

– Ох, Нэйта, опять прикидываешься дурнее, чем ты есть. Ты, конечно. Видишь же, других никого нет. Что тут такого. Да и господин лорд-маг из лиловой гостиной, как говорят, рук почём зря не распускает. Отнесёшь ему перекусить, да и пойдёшь к себе. Или ты, как Жизелька, шанса ждёшь? – мосье де Труа нахмурился.

Ну да, рук не распускает. А ещё про лорда из лиловых покоев говорят, что он самый настоящий некромант, и ему убить человека ничего не стоит. Убить и пустить на опыты. Читала Нэйта как-то одну книжонку, которая так и называлась «Некромант и его девственницы». Ох, и страсти ж там творились, в той книжке. Но нужно отвечать, а то мосье де Труа уже хмурится.

– Нет-нет, куда уж мне, – Нэйта сжалась и шмыгнула носом, понадеявшись, что так она выглядит младше и неказистее. – А может, я быстро сбегаю к нам в комнату и скажу Жиз, что требуются её услуги? Я даже не знаю, где те покои находятся.

– Сама-то веришь, что Жизелька в своей комнате? Нет уж, давай, быстро надевай чистое, да беги, пока господин лорд-маг не осерчал, а я так уж и быть, провожу тебя, чтобы не заблудилась, – к концу речи добродушные нотки совсем исчезли из голоса мосье, с таким уже не поспоришь, мог и мешалкой пониже спины приложить, а мог так завалить работой, что свет белый не мил станет.

Пришлось менять свои белые рабочие брюки и рубашку с коротким рукавом на почти такую же блузку и юбку. Легкомысленный фартук и небольшой кружевной чепчик-наколку мосье де Труа водрузил на неё сам, пригладив непослушные пряди и проворчав, что некогда менять причёску. Нэйте очень хотелось надеть и красивые белоснежные перчатки, которыми так гордилась подруга, но подумав, решила, что лучше уж без них, пусть господин лорд-маг сразу увидит, что к нему пришла совсем непривлекательная служанка из самых низших, и она совсем не заслуживает его высочайшего некромантского внимания.

Шеф лично дотащил поднос до коридора, ведущего в гостевые комнаты и, вручив ношу Нэйте, для острастки погрозил ей пальцем, мотнув чисто выбритым подбородком в сторону лиловых покоев.

– Бегом! Я тебя здесь подожду, – успокоил он.

Надо же, какой заботливый, только что от той заботы толку, к господину некроманту-то ей одной заходить. Да и даже если накинется на неё страшный лорд-маг, не бросится же мосье де Труа её спасать. Своя шкура, она много дороже чужой, тут и спорить никто не будет.

В коридоре была тишина. Оно и понятно, кому же здесь шуметь в столь поздний час, хотя, тут и днём нет того шума-гама, что стоит на кухне. Страшно-то как. А ну как господин маг-некромант как раз сейчас свои ритуалы проводит? Нэйта поставила поднос на столик, стоящий специально для таких целей, и осторожно постучала в дверь лиловых покоев. Тишина. Хорошо-то как, можно сказать, что лорда-мага нет, или он уже лёг спать. К сожалению, мосье де Труа и это предусмотрел, он зашипел что-то злобное со своего конца коридора и замаячил рукой, мол, открывай и заходи. Ладно, может, и хорошо, что не отвечает. Нэйта быстро занесёт поднос, поставит его в гостиной и так же быстро удалится.

В комнате было тихо. Это хорошо. Но вот то, что здесь было к тому же темно, это плохо. Ничего же страшного не случится, если Нэйта зажжёт один из светильников? Привычно щёлкнули пальцы. Яркий свет озарил гостиную. Рассматривать убранство некогда. Нужно быстро поставить поднос на стол и уходить.

И ведь почти всё получилось, она уже коснулась дверной ручки и размышляла, прилично ли будет простой судомойке бегать по господским коридорам, как услышала за спиной холодный приказ:

– Стой!

– Я? – пожалуй, самое время включить самую дурную дурочку из всех.

– Ты видишь здесь кого-то ещё? – раздался всё тот же жуткий голос.

Честно признаться, Нэйта и хозяина этого голоса не видела, но, пожалуй, сейчас не время и не место для остроумия, потому она лишь быстро-быстро замотала головой, так и не поворачиваясь лицом к внушающему ужас собеседнику.

– Кто это сделал? – меж тем спросили за спиной.

– Яства для господ лордов-магов готовит лично мосье де Труа, – пискнула Нэйта, всё ещё отчаянно цепляясь за ручку входной двери.

– Я спрашиваю не про еду. Кто зажёг свет в гостиной? Повернись.

Придётся поворачиваться к магу лицом. Как жаль, что у неё нет насморка, как у вечно швыркающего носом сына чистильщицы овощей Прасковьи. Так бы пустила пузыри для наглядности, господин маг её тут же и выгнал бы, как делают повара, отгоняя шустрого сопливого мальчишку от котлов и сковородок. Разве что рот немного скривить, пусть господин лорд-маг думает, что она слегка того. А ещё руки обязательно показать, в кои-то веки можно порадоваться, что они такие неказистые: набрякшие от постоянного пребывания в горячей мыльной воде и с короткими ногтями.

Ни руки, ни кривой рот впечатления на господина мага не произвели. Кажется, он их вообще не заметил. А вот сам девушку впечатлил, ещё как. Ведь одет он был только в одно полотенце. По светлой коже ещё сбегали капельки воды. Похоже, выскочил прямо из душа. Мог бы и домыться. Нечего было ради неё такое важное дело прерывать.

– Кто зажёг свет? – переспросил он, требовательно глядя в глаза служанки, ничуть не стесняясь своего вида.

А что тут спрашивать? Коли кроме них здесь никого нет, а сам хозяин покоев свет не зажигал, значит, Нэйта его и зажгла.

– Простите, господин лорд-маг, я правда не знала. Я не из верхних горничных, я из кухонных, мы этикетам необученные, – залепетала она, нервно сминая в ладонях накрахмаленный фартук.

– Как ты это сделала? – страшный некромант, по-прежнему нисколько не стесняясь своего вида, подошёл к Нэйте и приложил пальцы к её вискам.

Пальцы оказались тёплыми. А младшая помощница мосье де Труа Аннет утверждала, что некроманты холодные, как покойники.

Как же в туалет захотелось. Не хватало опозориться ещё больше, обмочившись прямо на роскошный лилово-фиолетовый ковёр. Нэйта даже переступила с ноги на ногу, чтобы не приключилось конфуза. А может, как раз и того?.. Ну, чтобы уж господин некромант понял, что имеет дело с полной дурочкой. Ну да, за такой проступок и упокоить может, с него станется. Упокоит, а потом поднимет, зомби, как известно, нужду справлять не требуется.

– Отвечай!

Вот же какой памятливый. Мог бы уже и забыть. И чего пристал к убогой? Может, если поскулить, то выгонит прочь? И глаза-то не опустишь, там же, внизу, только полотенце. Стыд-то какой.

– Знамо как, господин лорд-маг, как и все, господин лорд-маг. Отпустите меня, а? Я больше не буду.

– Свет магией зажигать не будешь? Какая у тебя магия? – ласково переспросил некромант, пальцем большой руки возвращая рот Нэйты на место. Догадался, что специально набок его держит. Ну и ладно, очень неудобно разговаривать и одновременно кривиться, особенно, без практики.

– Мы, господин лорд-маг, из простых. И мама моя из простых, и папа, и у меня нет магии, вам показалось, – для наглядности Нэйта показала свои натруженные руки, как будто именно они были доказательством её непричастности к {изменённым}.

– Я некромант, девочка, – тихим голосом сообщил собеседник, – а некроманты прекрасно чувствуют полярную магию. Только что в этой комнате была использована магия света. Понимаешь, просто так эти светильники не зажечь, – он осторожно, даже в какой-то степени ласково, провёл подушечками больших пальцев по скулам девушки. Только ещё больше жути нагнал.

– Я… я сейчас всё исправлю! – Нэйта щёлкнула пальцами. Свет погас. – Ну вот, господин лорд-маг, как и не было ничего, – затихающим голосом пробормотала она, понимая, что только что совершила непоправимую ошибку.

***

– Сколько тебе лет?

Соврать? Но ведь подобную ложь легко обнаружить.

– Д-девятнадцать, господин лорд-маг.

– Совершеннолетняя, – удовлетворённо кивнул некромант и произнёс какое-то заклинание, отчего свет загорелся вновь. Потом обхватил запястье собеседницы крепкими пальцами и отчётливо произнёс:

– Ego te sicut discipulus!*

{– Беру тебя в ученики!}

Запястье обожгло такой резкой болью, что Нэйте не удалось сдержать жалобного вскрика.

– Что ж вы делаете, господин лорд-маг? – всхлипнула она. – Как я теперь с таким ожогом в горячую воду-то?

– Учитель, – холодно сообщил он.

– Что? – Нэйта поднесла больную руку к лицу и стала ожесточённо дуть на ожог.

– Отныне я для тебя Учитель. Можно господин Учитель или Учитель Ферран. С этого момента ты считаешься моей ученицей и находишься под моей опекой. Я тебя забираю.

– Но как же так, господин лорд-маг? Как же так можно? Я же нисколько не магичка. Мои родители из простых. Папа садовник, а мама – кастелянша при прачечных.

– Я сказал: Учитель! – прикрикнул некромант. – Это ты в состоянии запомнить?

– Да, господин Учитель, но…

– Если бы у тебя не было магии, сейчас ты была бы уже без руки, – собеседник кивнул на пострадавшее запястье, на котором под безобразным ожогом постепенно проявлялся рисунок – тонкий ободок из загадочных завитушек, неприятно напоминающих кости.

– Какие у вас действенные методы, – Нэйта покачала головой. Прикидываться дурочкой и дальше смысла уже не было. Болезненное клеймо разделило её жизнь на «до» и «после». – Я могу идти?