Дорога на Ай-Петри

По субботам отправлялся в ближайший торговый центр затариться продуктами на следующую неделю. По пути заглядывал в книжный, точнее, в кафе при книжном магазине, смотрел книги, листал журналы. Но питаться старался дома – так было дешевле. Начал готовить, освоил несколько новых блюд – французский луковый суп, рататуй, королевские креветки с фасолью… Жил одно время с португальцем-поваром, тот научил. Постепенно обрастал вещами, начал разбираться в брендах. В дни распродаж не ленился пройтись по магазинам и долго копался в развалах тряпок модных вчера. Одежду выбирал обстоятельно, прежде чем что-то купить, долго примерял, изучал этикетки, смотрел на качество ткани, из чего и где сделана вещь.

По воскресеньям иногда посещал методистскую церковь по соседству. Шумные компании разлюбил. Случалось, звали знакомые куда-нибудь выбраться, но он редко даже в гости ходил, не говоря уж о каких-то там дискотеках. Предпочитал смотреть фильмы. Это так не похоже было на него прежнего, что он сам себе удивлялся. Дичаю, мелькала иногда мысль, становлюсь социопатом. А может, старею.

Но дело было, конечно, не в старости. До старости ему ещё было далеко. Просто после всех этих расколов и разломов, всех этих вихрей враждебных, дующих со всех углов нового государства-обломка некогда огромной страны; после переезда в страну новую и нервотрёпки, именуемой иммиграционным процессом; после всех стрессов, связанных с врастанием в новую почву, с непростым, болезненным освоением новой реальности, ему хотелось пожить более-менее спокойно. Отдышаться хотелось.

На бурные воды хорошо издали смотреть.

Он и смотрел иногда.

Не в переносном, а в прямом смысле – время от времени ездил к Ниагарскому водопаду. Почему-то его тянуло туда. Уже и со счёта сбился, сколько раз там побывал. От Торонто сто тридцать километров по скоростной трассе. На машине всего какой-то час. Ну, час с небольшим.

Наягра-Фоллз. Что и говорить, фантастическое зрелище.

3

Впервые он приехал туда на автобусе много лет назад.

Как-то читая «Русский Торонто», газету, купленную в русском продуктовом магазине в Северном Йорке, в районе, где снимал тогда комнату, он наткнулся на объявление, приглашающее совершить путешествие к одному из чудес света. И в самом деле, подумал, надо побывать. Люди со всех концов едут на него посмотреть, а он рядом живёт и этого чуда ещё не видел. Работал он тогда ночным уборщиком в огромном супермаркете. Работа не из легких, поскольку приходилась на ночь, но платили хорошо. Он считал, что ему повезло, – до этого была стройка.

Он вертел эту газету, читал другие объявления и всё возвращался к этому, первому – автобусная экскурсия к Ниагарскому водопаду, к Наягра-Фолз, как здесь говорят. Дороговато выходила эта экскурсия, но почему не устроить себе маленький праздник? Тем более что в выходные, скорее всего, поспать не удастся. Сосед по квартире, молодой парень из Москвы, музыкант, как он себя называл (хотя работал в каком-то захудалом магазинчике), по воскресеньям с утра пораньше врубал свою музыку, и никакие доводы и просьбы сделать звук тише не помогали.

Он позвонил в агентство и заказал билет на воскресенье на экскурсию с русскоговорящим гидом.

Была середина июля, и стояла необычно жаркая погода.

Пик сезона, сказала экскурсовод, когда они въезжали на стоянку. Это было и без слов ясно – стоянка была забита под завязку. Десятки автобусов и сотни машин заполонили маленький городок. Слышалась немецкая, французская, японская речь. Звучали ещё какие-то языки. Настоящий Вавилон – кого здесь только не было! Люди сидели в кафе и ресторанах, бродили по улицам, покупали сувениры в многочисленных магазинчиках. Множество увешанных кино– и фотокамерами туристов толпилось у парапета, глазея на водопад или снимая на видео и фотоплёнку одно из главных чудес света.

Оторвавшись от своей группы – хотелось побродить самому, – он тоже замер на какое-то время на берегу, не в силах оторвать глаз от фантастического зрелища. Разделяющая две страны спокойная река Ниагара, вытекающая из озера Эри, добравшись до озера Онтарио, вдруг обретала ярость тигра, с рёвом низвергая свои воды с пятидесятиметровой высоты. Кораблики у водопада, заполненные пассажирами в жёлтых и голубых плащах, издали казались просто игрушечными.

Ничтожность человека – вот что он ощутил, глядя на эти летящие вниз, пенящиеся потоки. Беззащитность – перед мощными силами природы и скрытым от смертных смыслом жизни. И лишающее дара речи восхищение.

Вместе с толпой, натянув на себя полиэтиленовую накидку с капюшоном, он прошёл мрачным сырым туннелем под водопадом. Бетонная труба, набитая туристами, сотрясалась и вибрировала под грозным напором воды. Время от времени вместе с другими он выходил на специальные открытые площадки позади падающей вниз Ниагары и какое-то время стоял там под дождём из брызг, – песчинка, огражденная бетоном от ревущих потоков.

Потом купил билет на катер со странным названием “Мейд ов зе мист”. Попав на палубу, снова натянул пластиковый плащ, полученный перед посадкой. Наполненный туристами катер отвалил от пирса и взял курс к подножию водопада. И вот он, грозно шумящий, совсем рядом. Миллионы тонн воды с рёвом неслись вниз, разбиваясь, дробились на мельчайшие частицы, образуя сияющее в солнечном свете туманное облако. Когда они оказались внутри него, палуба заходила ходуном. Они подошли к водопаду настолько близко, насколько было возможно. Катер, несмотря на натужные усилия, не мог двигаться дальше – слишком велики были силы сопротивления. Казалось, ещё немного и, затянутый мощным водоворотом, кораблик пойдет ко дну. Постояв минуту, он стал медленно отступать назад.

– Мама, не держи фотоаппарат против солнца – ничего не получится!

Оглянулся. В первый раз услышал здесь русскую речь.

Высокая девушка, уворачиваясь от брызг, старалась в то же время смотреть в объектив. Под полупрозрачным капюшоном темнела густая копна волос, сияла белозубая улыбка. Хороша. Заметив его взгляд, она дружелюбно кивнула и спросила по-английски, не мог бы он их сфотографировать?

Он тоже кивнул в ответ, взял протянутый фотоаппарат и приблизил к глазу видоискатель. В этот момент палуба вновь угрожающе накренилась, и он едва не выронил камеру. Шум водопада почти заглушал голоса, но он услышал, как девушка воскликнула: осторожно! И в тот же миг их снова обдало водой, мельчайшие брызги засверкали многоцветным туманом, сквозь который сияло мокрое смеющееся лицо – и тут он понял, почему катер называется “Мейд ов зе мист” – «Девушка тумана». Вот она, девушка Тумана, прямо перед ним! И при взгляде на эту «мейд ов зе мист» душа его попала в бурлящий пенный водоворот, мощные силы увлекли её глубоко вниз, откуда, коснувшись дна, в мгновение ока она вознеслась к небу и вернулась в самом весёлом расположении обратно на палубу. Давно ему не было так хорошо.

Он снова посмотрел в видоискатель на лица мамы и дочки – совсем не похожи.

–Улыбку!

– Вы говорите по-русски? – хором спросили они.

И также хором задали следующий вопрос: откуда он?

Виктор щёлкнул затвором и протянул девушке фотоаппарат.

– Из Торонто. А вы?

Оказалось, тоже из Торонто. Дочь звали Оксаной, маму Ларисой. Узнать больше ему не удалось, шум воды заглушал слова. Но когда сошли на берег, он, почти не надеясь на положительный ответ, всё-таки спросил:

– Может быть, пообедаем где-нибудь вместе?

– Да, я сильно проголодалась, – смеясь, кивнула Оксана. – И я знаю здесь один неплохой ресторанчик.

Казалось, что они тоже рады этой встрече. За обедом выяснилось, что Лариса работала в госпитале, а Оксана в известной фирме по продаже модной женской одежды и аксессуаров. Расставаясь на набережной, они пригласили его в гости и дали номер своего телефона.

Возвращался домой в приподнятом расположении духа.

Вдруг понял, что пора менять работу. В самом деле, не всю же жизнь ему быть ночным уборщиком в супермаркете! Конечно, платят неплохо, но работать ночами и спать днём… Так и жизнь пролетит – не заметишь. К тому же, он уже более-менее сносно понимает окружающих и бегло говорит по-английски.

Следующая неделя ушла на поиски новой работы. Он просмотрел уйму объявлений и сделал несколько звонков, прежде чем нашёл место помощника официанта в итальянском ресторане. Платили меньше, но зато кормили два раза в день, когда он бывал на смене и, главное, у него появилось свободное время.

Первых выходных на новой работе ожидал как праздника. Не терпелось воспользовался приглашением Оксаны и Ларисы.

И вот, наконец, в одно из воскресений, предварительно позвонив, отправился на другой конец города с бутылкой вина и коробкой конфет. Квартирка была маленькая, хотя и «ту-бедрумная» и в престижном районе. Пили чай, разговаривали. Он спросил, откуда они приехали в Канаду. Оказалось, из Сибири. Это показалось ему странным, как-то не состыковывалась в его сознании внешность Оксаны с образом сибирячки. В отличие от плотной, коренастой Ларисы была она высокой, узкоплечей, с изящными руками и ступнями.

Оказалось, Оксана родилась в Баку. Отсюда труднопроизносимая азербайджанская фамилия и густые чёрные волосы, а от русской матери ей достался ярко-голубой цвет глаз. Удивительно нежный мелодичный голос обладал какими-то поющими и, как ему казалось, восточными интонациями. Этот голос его просто зачаровывал, да и весь облик Оксаны с первой встречи вызывал восхищение.

Он спросил, как они оказалась в Канаде. Лариса пожала плечами.

– Обычная история.

Вначале жили в Азербайджане, там и Оксана родилась. Наверное, они и до сих пор бы так там и жили в большом и красивом доме, если бы не начались эти события.

– Какие события?

– Ну, из-за Нагорного Карабаха…

К стыду своему, он мало что об этом знал. Нет, слышал, конечно, краем уха что-то когда-то, но не вникал. Он вообще не интересовался политикой.

– Мама часто Баку вспоминает, – взглянув на мать, сказала Оксана. – Говорит, что никогда после мы не жили так хорошо и беззаботно, да, мам?

– Да, ни в чём не нуждались, хотя работал только муж, а я домом и Оксаной занималась. Правда, дома работы хватало, там в порядке вещей гости чуть ли не каждый день. А какой город! Самый большой на Кавказе.

– Город я не очень хорошо помню, – призналась Оксана. – Помню, мама покупала около метро такие вкусные-вкусные, то ли пирожки, то ли слойки, прямо горячие ещё, я таких потом нигде не ела. А ещё мороженое там прямо в кино продавали. И гости у нас на террасе часто собирались.

– Не знаю, как сейчас, а тогда по соседству с нами кто только не жил. Азербайджанцы, русские, армяне, грузины, евреи, да полно всякого народу. Интернационал, одним словом, – улыбнулась Лариса. – Прямо, как здесь, в Канаде. А потом всё изменилось.

При этих словах изменилось и лицо Ларисы, она нахмурилась, вспоминая те дни. И в самом деле, можно ли было поверить тогда, когда они сидели за одним столом, – азербайджанцы, русские, армяне, – что вся эта замечательная жизнь так внезапно оборвётся, и вчерашние друзья станут врагами? Казалось, все эти волнения, все эти столкновения на улицах – простое хулиганство, которое вот-вот кончится, и всё образуется, заживут все, как и раньше. Не кончилось, ситуация ухудшалась с каждым днём и вскоре начались настоящие погромы. Из Азербайджана стали изгонять армян, они уезжали, за ними покидали свои насиженные места многие русские, евреи, украинцы.

– Мама всё боялась и всё твердила, что нужно на время уехать. Я это помню.

– Да просто выходить в город стало опасно. Кто мог, тот сразу уехал. А многим и ехать некуда было, а другие не уезжали, потому что не могли продать дома. Стерегли их. Но потом так прижало, что люди просто оставляли и дома, и всё, что в них было. Ну, естественно, начались грабежи.

Лариса вздохнула, опустила голову, и некоторое время сидела молча.

– Да ладно, мам, хватит, – тряхнула своей роскошной гривой Оксана. – Что за вечер воспоминаний? Виктору это неинтересно!

Но прошлое продолжало волновать их обоих. Не с каждым можно было о нём говорить, но с ним, наверное, можно было, и они говорили. Позже, во время других встреч по кусочкам рассказывали продолжение своей жизненной истории. Пока в голове у него не образовалась целостная картинка.

Жизнь изменилось. Несмотря на то, что отец Оксаны был азербайджанцем, оставаться в Баку было страшно. На входную дверь поставили новые замки. Но они не уберегли их от беды. В одну из осенних ночей пьяные подростки подожгли соседний дом, где жила армянская семья, и огонь, раздуваемый ветром, перекинулся на их участок. Оксана не помнила пожара, её спящую, унесли к соседям, но хорошо помнила следующий день, и тот ужас, который охватил её, когда она увидела свою выгоревшую комнату и перепачканную сажей маму, та собирала вещи и плакала. Ещё запомнилась дорога. Они ехали к бабушке в Сибирь. Ехали долго, на поезде, и она всю дорогу мерзла.

Несколько месяцев они жили у бабушки как гости. Отец дважды приезжал, привозил деньги, виноград и другие фрукты, но ехать обратно было пока некуда. Отец сам жил у родственников и пытался ремонтировать дом. Потом, как это часто случается, у него появилась другая женщина. Время шло. Деньги, которые он оставил в свой последний приезд, закончились, работы Лариса долго не могла найти, и они стали жить довольно бедно. Бабушке было трудно их содержать. Начались ссоры.

В конце концов, родители развелись. Лариса устроилась на завод, и её почти никогда не было дома. За Оксаной стала присматривать бабушка. Отводила её в школу, приходила за ней после уроков, водила на музыку в Дом пионеров.

Постепенно и не без трудностей, но жизнь стала как-то налаживаться. Спустя какое-то время Лариса снова вышла замуж, за своего бывшего одноклассника Бориса Стоцкого. Вот вместе с ним-то они и эмигрировали в Канаду.

После сибирской глубинки Оксане всё понравилось в этой стране – и город, и дом, и новая школа, – несмотря даже на то, что первое время у неё были проблемы с английским. Но в детском возрасте язык осваивается довольно быстро. Через год она говорила уже практически без акцента. А вот у Ларисы дела шли не так хорошо, как хотелось бы. И семейная жизнь снова не задалась. Стоцкий, хотя всё ещё на бумаге и числился мужем Ларисы, уже несколько лет жил отдельно. Впрочем, все трое остались в нормальных отношениях. Оксана окончила школу, потом колледж и начала работать – в той самой фирме, в которой ещё школьницей подрабатывала на показах модной одежды.

– Мне после школы предлагали стать манекенщицей, я даже на специальные курсы ходила. Но мама не захотела, чтобы я продолжала там учиться. Курсы дорогие, а никаких гарантий, что после их окончания какая-нибудь более-менее значительная фирма, где хорошо платят, заключит со мной контракт. В этой сфере просто дикая конкуренция. Она считала, что я должна получить какое-то более серьёзное образование. Для неё это очень много значит. Она сама после школы учиться не стала, сразу вышла замуж и осталась без профессии, и ей из-за этого здорово досталось. Короче, не хотела, чтобы я повторила ту же ошибку и настояла на том, чтобы я пошла в колледж. Хотя мне, конечно, хотелось побыстрее начать зарабатывать. Когда вокруг столько красивых вещей…

– Да, помню, мне после школы тоже хотелось всего и сразу. Джинсы, кроссовки настоящие.

– Я не об одежде. Я, первым делом, купила себе очень хороший фотоаппарат, – Оксана искоса посмотрела на Виктора. – Знаешь, кем мне действительно хотелось бы быть?

– Кем?

– Фотографом. Вокруг столько удивительных вещей! А люди проходят мимо и ничего не видят. Может быть, когда у меня будет немножко больше свободного времени, я займусь этим серьёзно и когда-нибудь выпущу фотоальбом со своими снимками.

Она действительно везде носила с собой фотоаппарат. И в квартире, где они с Ларисой жили, стены были увешаны её работами – бурная Наягра в самых разных ракурсах и в разные времена года, виды Атлантики, вечерний Монреаль… По её мнению, самый красивый город страны, в котором она мечтала когда-нибудь жить.

– Да, альбом – это было бы здорово, – произнёс он.

А сам подумал, кому они нужны эти виды здесь, вон сколько настоящих художников, пишущих и маслом и акварелью, выставляют свои картины в маленьких галереях и сувенирных лавках. А то и просто на улицах предлагают их почти за бесценок, – и то мало кто берет. Люди здесь в большинстве своём думают не о картинах, а о покупке новой машины, мебели или дома в престижном районе.

Она словно прочитала его мысли и улыбнулась.

– Да, знаю, наверное, фотоальбомы не очень популярны. Одна моя подруга работает в большом книжном магазине, «Барнс-энд-Нобл», она говорит, что такие вещи действительно не пользуются спросом.

– Но за твоими фотоальбомами будут стоять очереди, – пошутил он. – Я буду первый.

– Очередь из одного человека! – Оксана рассмеялась.

По выходным она возила его по окрестностям – то на парфюмерную фабрику, то на какую-нибудь очередную ярмарку, то посмотреть крошечную церковь, самую маленькую в провинции Онтарио (а может быть, и во всей Канаде), куда одновременно могло втиснуться не больше четырех человек.

Как-то предложила съездить в Вандерлэнд – детский парк развлечений. Он сопротивлялся.

– Ну что я там буду делать, на качелях кататься? Давай лучше сходим в ресторан.

– Рестораны это заурядно. К тому же, мне надо меньше есть, я стала поправляться. Вот увидишь, там будет весело.

Она пыталась показывать ему те места, которые были ей хорошо знакомы, с которыми были связаны какие-то приятные ощущения. Вандерлэнд – ещё не забывшиеся воспоминания детства. Её возили туда совсем недавно, ведь ей только двадцать с хвостиком. А ему уже за тридцать. Разница ощущалась.

– Для меня Онтарио – лучшее место в Канаде, – сказала Оксана, когда они на огромной скорости неслись по хайвэю мимо садов и виноградников. – Ну, не считая Монреаля, конечно. Но в Монреале больше Франции, чем Канады. И тебе здесь тоже понравится, вот увидишь. Особенно хорошо здесь на юге провинции, тут помимо водопада много чего ещё есть. Эту часть Онтарио называют фруктовой корзиной Канады. Здесь выращивают абрикосы, персики, виноград…

– Виноград? И как он здесь только растёт? – удивлялся он, вспоминая пережитые холода и морозы. – Зима же здесь лютая! Даже водопад замерзает!

– Ну, не такая уж лютая! – засмеялась Оксана. – И виноград ещё как растет! Здесь и вино делают. Ты пробовал когда-нибудь вино из подмёрзшего винограда? Нет? Называется «айсвайн», ледяное вино. Такого, наверное, больше нигде в мире не делают. Для этого вина виноград убирают не до, а после первых заморозков, поэтому оно имеет совершенно особый вкус. Вот увидишь, тебе понравится!

– Ну, ещё бы! Я большой любитель этого продукта! – пошутил он.

Она тут же загорелась:

– Вот! Я знаю одно местечко, не совсем, правда, по пути, придётся сделать крюк, но оно того стоит. Ну, что, заедем? Только сразу предупреждаю, вино дорогое. Впрочем, я не пью, за рулём, а ты для начала можешь обойтись и одним бокалом. Можешь разориться на один бокал?

Ему было все равно. Он забыл о своей тяжёлой работе, о жёсткой экономии. В конце концов, за что и платить, как не за такие моменты жизни? Он и готов платить. Только за то, чтобы вот так катить с ней рядом, он готов отдать все свои невеликие сбережения. А тут ещё и вино предлагают…

Он смотрел на неё сбоку, на то, как, чуть откинувшись назад, она вглядывается в дорогу, как ведёт машину, и ему очень хотелось её поцеловать.

Прекрасная страна Канада!

А после пары бокалов вина она казалась ещё более замечательной.

Покинув постоялый двор с винным баром, они продолжили путь в парк развлечений. Поставили машину на стоянку, купили входные билеты, которые показались ему безумно дорогими, и отправились бродить по канадскому Диснейлэнду. Как тысячи других туристов, приехавших сюда провести с детьми последние дни летних каникул.

Он и не подозревал, что в нём сохранилась способность так веселиться.

Полёт по американским горкам доставил ему просто какую-то дикую радость. Они летели по рельсам на огромной скорости вперёд и вперёд, переворачивались на крутых виражах, повисая вниз головой и, вцепившись мёртвой хваткой в поручни, громко орали дикими, первобытными голосами. После этого полёта он, наверное, ещё с неделю пребывал в состоянии какой-то эйфории. Впрочем, не Вандерлэнд был тому причиной, а маленькая остановка по пути к нему.

4

Лето кончилось, прошла осень, впереди замаячила зима с её канадскими холодами и снегопадами. Они стали видеться реже, поскольку он стеснялся приглашать Оксану в свою ободранную комнатёнку, а чтобы встречаться где-то ещё, нужны были деньги. Просматривая объявления в рекламно-информационном журнальчике «Bonus», выходившем на русском языке, искал подработку. Хорошая работа – это здесь главное. Нет работы – нет денег, и ты за бортом. Без работы и денег легко опуститься. А лузеры здесь не в фаворе.

Неожиданно он нашел эту вторую работу и довольно быстро. Но не по объявлению. Сосед по квартире сказал, что требуется продавец в магазин «секонд хэнда» на два дня в неделю. Он позвонил и уже на следующей неделе приступил.

Пора было думать о нормальном доме, куда не стыдно приглашать гостей. И о машине. В Торонто жильё, чем ближе к центру, тем дороже. Если же оно в каком-нибудь пригороде, без машины не обойтись. Ездить он умел, оставалось, позубрив местные правила, сдать экзамен. Выяснил, как и где это делается. Оксане ничего не говорил. То, что она возила его повсюду, как-то задевало. Наверное, всё ещё не изжитый совковый менталитет давал себя знать. Хотя здесь, в Канаде, женщин за рулем можно было видеть не реже, чем мужчин. А может быть, даже чаще. Поразмыслив, стоит ли тратить свои сбережения, он все-таки решился и купил первую в жизни собственную машину – подержанную, но все ещё не потерявшую вида, «мазду».

Представлял, как подкатит к офису Оксаны, чтобы забрать её с работы. Как только получит права, сам будет возить её повсюду. Пожалуй, надо свозить, первым делом, в Монреаль. Обязательно поедут на Ниагару. Они уже дважды побывали там вместе, им обоим нравилось это место.

Утром, бреясь, он пристальнее, чем обычно, разглядывая в зеркало своё лицо, такое знакомое и такое почему-то всегда чужое; на висках всё отчетливее проступает седина, и волосы впереди значительно поредели. Впрочем, сейчас его это не особенно огорчало – сегодня он пребывал в философском расположении духа, – такова жизнь, никто не становится моложе.

Выпив чашку кофе, уже натягивал куртку, чтобы отправиться на работу, когда зазвонил телефон. Звонил адвокат, занимавшийся его делом.

– Легенду хорошо выучил? – спросил. – Не забыл, что у тебя в следующую среду суд? Будь готов.

– Всегда готов, – вяло откликнулся он.

Ну вот, и наступил час «икс».

Ладно, ладно, успокаивал себя, волнуйся – не волнуйся, а будет лишь то, что будет. Самое плохое, что может случиться – скажут «нет» и вышлют из страны. Ну, вышлют и чёрт с ним. Приехал с одним чемоданом и одним языком, уедет с двумя чемоданами и двумя языками. Здесь жить или там, для него уже почти никакой разницы. Перегорел, понял за это время, что везде свои радости и свои трудности. Хотя, разумеется, бодрясь и говоря себе всё это, он, вероятно, слегка кривил душой – разница была. Не мог он вернуться сейчас, когда у него появилась Оксана.

Но, видимо, полоса пошла такая – то, что вчера казалось недостижимым, сегодня само лезло в рот. Всё прошло как по маслу.

Со своим адвокатом, Тони-Антоном, они почти сдружились в процессе борьбы за получение легального статуса, а потому обед по случаю первой победы над бюрократической машиной Канады, переваривающей документы ещё медленнее, чем все конторы бывшей великой державы СССР, проходил в самой непринужденной обстановке. Они сидели в маленьком уютном ресторанчике, отмечая знаменательное событие бутылкой «мерло».

– Ну что ж, ещё раз мои поздравления, – Тони поднял бокал, – ещё чуть-чуть и в твоем кармане будет лежать канадский паспорт. Ну, а пока – статус landed immigrant тоже иметь неплохо. Он дает тебе все права канадского гражданина за исключением одного – права голосовать, избирать и, соответственно, быть избранным. Но, думаю, губернаторское кресло тебя даже в перспективе не интересует.

– Если уж выдвигать свою кандидатуру, то только на пост президента, – пошутил он в ответ.

Тони насмешливо поднял брови:

–Увы, друг, вот это тебе точно не светит. Президентом здесь тебя никогда не выберут, даже если станешь миллиардером. Хотя бы потому, что в Канаде президентов нет. Здесь конституционная монархия, и формально здесь правит британская королева, представленная генерал-губернатором. А чтобы стать премьер-министром, надо родиться в этой стране. Но вот твои дети уже смогут претендовать на этот пост…