Самоубийства. Суициды ради денег, криминал

– Всем привет, – поздоровалась я с начальницей, – знаете, мне так обидно за своё существование! Я увольняюсь, чтобы вы меня не изуродовали.

– А ты думаешь тебя отпустят уволиться? – заявила она мне.

– Я никогда не переживала из-за своей внешности, – объяснила я ей, – так как не обращала внимания.

– Ну мы же ставили внимательность условием вакансии, – оправдалась она передо мной.

– Я очень боюсь за моё будущее, – привела я ещё один аргумент, – но для него, ничего не делаю.

– Желание отпало у меня с тобой работать, – ответила она, – пиши заявление. Отдав ей заявление, я оправдалась:

– У меня нет друзей, талантов, я тупая.

– Так обидно, что ты не выдержала, – расстроилась начальница.

– Мне всего лишь 14, – объяснила я и ушла побыстрее.

Они такие мрази, а я так загоняюсь по всему. ПО ВСЕМУ!! Я сейчас лежу дома и ничего не чувствую, кроме чувства, что хочу умереть. Уже год с половиной такое… Как мне объяснить. У меня ужасные оценки, я так завидую умным людям… Мне неприятно говорить о своём возрасте, так как большинство людей считают, что в таком возрасте не может быть ничего подобного!! Поэтому, ничего никому не рассказываю. Иногда я думаю, что если я совершу суицид, то все проблемы исчезнут, но нет. Ещё хочу сказать, я слишком стеснительная, что, когда иду в школу, возникает чувство как будто вырвет и трясутся руки. Я боюсь увидеть кого-нибудь, поэтому прихожу, когда начинается урок. У меня не плохое детство, но и не хорошее. Есть старшая сестра, которую я очень люблю, и она меня. И не думаю, как ей будет плохо после моей смерти. О маме я тоже хорошего мнения. Хочу сказать о маме, я люблю её, но в тоже время ненавижу, когда она подходит ко мне обниматься, мне противно. Конечно, много чего, что могло повлиять так на меня. Мне страшно от своих мыслей.

– Что мне делать!?!? – спросила я маму.

– Делай выводы, – сказала мне мать.

– Как мне начать, что-нибудь чувствовать? – спросила я у неё дальше, – к миру и к обществу…

– Способ есть, но он к тебе не гуманен, – ответила она мне и куда-то ушла.

Сидела без работы и размышляла о деде. Сестра зашла ко мне в комнату:

– Таня, такие мысли могут встретиться в любом возрасте, – пояснила она, – то, что ты ощущаешь это нормально. Мне кажется, тебе стоит мне выговориться, как близкому человеку, который тебя не осудит, поймет, просто выслушает.

– Не хочу, – сказа я ей, – мама итак тебе всё сказала уже.

– У тебя прекрасный возраст, когда изучаешь и открываешь для себя много всего нового, в том числе и отрицательные моменты жизни, эмоции. Это часть взросления. Старайся сейчас находить положительные моменты вокруг себя.

– Ага, щас, – возмутилась я этим издевательством, – «Сегодня солнышко светит», или пытаться хвалить себя, словно мастурбаторша, или «Да, сегодня я убралась в комнате», «вымыла посуду» и т. д.

– Ты не ничтожество, забудь про это слово – ты человек, – сказала сестра и ушла из моей комнаты.

На следующий день мама взяла административный отпуск и сделала нам чай с лимоном, чтобы поболтать о моей боли. Мы сидели на кухне за столом, и она читала мне опять нотации:

– Таня, говори мне чаще, что ты меня любишь, – сказала она мне, – мама очень сильно любит тебя.

– Ты даже себе не представляешь, как сильно любит тебя мама, – сказала я ей искренне, – Она будет растрогана позже, когда тебе будет за 30, тем как сильно любишь ее ты.

– Ты даже не представляешь, как сильно будешь ты любить маму, – дерзила мне сестра, – в твоей жизни все получится.

На улицах и в кратерах, квартирах стоял их бесконечный бой за любой сигнал определённой силы их половыми органами до расчленений. Являя друг другу преимущества, они сначала подводили изнасилования, заманивая остальных дружбой, а потом каждого разрывали на мясо и половыми органами в их останки целились, чтобы секс был приятным. Они испытывали радость экстаза и вину за это убийство каждый раз и старались обращать в таких же как они ещё людей. Власть святых в понимании многих была оконченной, а раса умирала такой медленной смертью в слезах своего унижения. Народный подвиг для геноцида был близок к завершению их смертями мясом и всё. Разные ситуации мне продолжали наигрывать эти наивные, искренне веря, что я не заметила это. На прогулке ко мне подошла женщина в разы старше меня. Звали её Мила. Я с ней разболталась и опять всё окончилось нотацией о моих переживаниях:

– Девочка, милая, это переходный возраст, гормональная перестройка может быть причиной подавленности… Амбивалентность – ты описываешь ее, и люблю, и ненавижу, тоже свойственна подросткам и юношеству. Всё с тобой нормально. Переживи это время, перетерпи.

– Отрицательные эмоции – это часть нашей жизни, с ними бороться бесполезно, но научиться управлять – можно. Придет время, – ответила я ей, – и я научусь.

– Научишься. Есть хорошая новость – твоя воля растет вместе с тобой и теперь она может быть тебе помощницей, – ответила она мне, – с ее помощью ты можешь делать то, что нужно в данный момент. Например, улыбнуться в ответ на дружелюбное приветствие, встать с постели, заправить ее, выйти на прогулку и т. д. Ищи положительное и хвали себя за хорошие дела.

– А если мне будет туго? – спросила я, зная, что она мне ответит.

– Будет туго, – пояснила Мила, – звони на телефон доверия 88002000122.

Она даже обняла меня на прощание. Распределение доноров. Замечательный она человек!

Диким ангелом я пошла к моей подруге, с которой давно не болтала.

– Привет, – сказала я ей с порога. Она меня тоже поприветствовала.

Она налила чай, и мы сели беседовать.

– Материнство убивают аборты, – сказала она о том, что её волнует в наши общие времена.

– Если у тебя есть не рождённые братья и сёстры, неудивительно, что ты боишься мамы, – заметила я.

– Да, – согласилась она, – это как в спорте: после тяжёлого перелома сможешь ходить, но продолжать карьеру – уже никогда.

– Когда будут у тебя дети, никогда не делай аборты, – подстраховала я её, – это самое страшное предательство.

– Заповедь есть, – захихикала она, – не слушай никаких заабортных советчиков.

Мы вместе рассмеялись. Каждого человека в мир посылает Бог, поэтому лучше знает, кому, когда, в каком порядке и с каким здоровьем рождаться.

– А из-за чего ужасные оценки? – спросила она меня, – Не понимаешь какой-либо предмет?

– Почти, – я даже покраснела от её проницательности.

– Сначала постарайся найти, где отстала, – посоветовала она, – Обращайся к учителям, это не стыдно.

– А ты тоже не отставай, – напугала я её, – Читай учебники как книги, прекрасный метод, особенно для тех, кто не любит математику.

– Да, я так и сделала, – сказала она, – встала рано утром в субботу, села, прочитала не более 3 тем по разным предметам – и пошла гулять.

– День впереди, ещё можно, – пояснила я.

– Собирайся, – сказала она радостно, – когда нагоняешь, появляется интерес, предпочтения.

Мы вышли на улицу и побрели по аллее, игнорируя частые истерики криков друг на друга окружающих:

– Для того и нужно общее образование, чтобы всё попробовать и выбрать, – продолжила она разговор со мной, – оценка – уровень соответствия требованиям конкретного учителя на конкретный момент.

– Где здесь про ум? – иронизировала я, – Пушкин был худший по успеваемости, Эдисона считали отсталым.

– Не любит тебя учитель? – дерзнула мне подруга открыть глаза на правду, – ты не за этим к нему пришла.

– Учу предмет для себя, – пояснила я ей, – вручат аттестаты хотя бы.

– И неприятный человек останется в прошлом, – согласилась она, – А что такое таланты?

– Я сама не знаю, – пояснила я, – что-то кем-то замеченное для делах остальных. Вообще это валюта была рабовладельческая.

– Ходить на кружки и блистать на шоу? – уточнила она у меня, – детская память на сто столиц быстро уходит, дутая сенсация в детстве скорее вредит.

– Помнишь песни «Пусть бегут неуклюже», «От улыбки станет всем светлей»? – ушла я от вопроса вопросом, – их исполнителя – Серёжу Парамонова – в детстве возносили, а потом забыли, и он спился.

– Да, – продолжали мы идти по аллее, – множество людей делают разные хорошие вещи своим трудом.

«Есть ведь то, что ты любишь», – сказала она мне, – статья научная начальных тематик мне понравилась.

– Доверься Богу, милая, – попрощалась я с ней дерзко на это, – Иди к Нему в ближайшую церковь, и никакие критики (а бабушки в платочках сейчас скорее мем, чем правда) тебе там не помешают. Я понимаю всё о талантах с твоей стороны.

Откладывать на потом свой уход я не стала. Я шла по аллее, а смерть уже вела меня по ней…

Ничтожное многих убивает, что они и считают суицидом. Глупцы. Полные глупцы в психе от их жалкости перед даже червячками. Я достала из лужи червячка и показала знакомой около её автомобиля, от чего она позеленела от страха.

– Они вас победили, видите? – я показала ей червячка, – вы этот геноцид сделаете, и они обещают, что вас не будет всё равно. Не они, так всё остальное здесь.

Я прекрасно понимала, что они защищают своё странное мясо анабиозом с трупами детей и меня от того по дороге не раз вырвало. Дуры и дураки. И шутят они верно, что здесь останутся только дураки и дороги в Российской Федерации, а в Республике Башкортостан даже дорог не остаётся, так как они в безмыслии мешают башкирам и они умирали победить здесь именно татар и не быть их рабами. Русских они смогли всё равно обманывать, а татары всё им и дорог не останется вместе с татарами и русскими, так как их искалечит на смерть органической отдачей от таких смертей татар. И вот ещё доказательство передо мной почему. До сих пор иду я по дороге смерти, наблюдая что будет здесь ещё в своей ничтожности…

Александра

Я мама наркоманки с 27 летним стажем.

Все это время живу как в аду:

ломбарды, кредиты, милиция,

клиники, ребцентры (раз 20 лежала).

А в конце прошлого года – новая беда —

внук стал игроманом.

Я так жить больше не могу – хочу умереть.

Слишком велика боль.

Двоих я не выдержу.

Моя национальность очень редкая в России – Алеут. Человек я мягкий и наивный. Я мама наркоманки с 27 летним стажем. Все это время живу как в аду: ломбарды, кредиты, милиция, клиники, ребцентры (раз 20 лежала). Жила только ради мамы и внука. Пять лет назад мама ушла. А в конце прошлого года – новая беда – внук стал игроманом, забросил институт, назанимал у всего города огромные деньги. Занимался с психологом – все бесполезно. Я собрала дома детей:

– Сыновья мои, простите и поймите, но я не восхищаюсь вашими подвигами, потому что я их уже не осиливаю по последствиям. Я так жить больше не могу – хочу умереть. Слишком велика боль. Двоих самоубийц я не выдержу.

– Что ты завелась-то, мам? – спросила меня старшая.

– Опера дьявола! – смеялся младший, – Ещё давай!

Я в слезах ушла из дома к моему знакомому, что жил в соседнем доме. Дойдя до двери подъезда, я орала в домофон в слезах, что мне срочно нужна его небольшая поддержка и он меня встретил и пригласил на чашку кофе. Естественно, я с ним поздоровалась у входа и он со мной.

– Здравствуйте, Александра, – сказал он, приветливо указав на открывшуюся кабину лифта в их подъезде, – проходите.

– Даже не могу представить, как вам сейчас тяжело, – заметила я, что он не в лучших настроениях, – но все же это не повод уходить из жизни. Мои дети наркоманами и игроманами становятся от безысходности и это даже не психологическая проблема, а духовная.

– Когда душа человека не занята Богом, то образуется пустота и эту пустоту каждый заполняет по-разному, – начал объяснять мне Иван, – одни употребляют алкоголь, другие сидят на наркотиках, третьих тянет на приключения и развлечения, а иные становятся игроманами – это тоже своеобразный наркотик.

– Значит не все потеряно, пока все живы, – немного воспряла я, – всегда есть шанс измениться и изменить ситуацию вокруг вас.

– Но для этого нужно попросить помощи у Господа, – с иронией обусловил Иван главный общественный вопрос, – самостоятельно вы не сможете разрулить эту проблему. Вам нужно буквально вымаливать у Господа своих родных – дочь и внука. Даже если у вас еще не хватает на это веры, то Бог укрепит вас в вере и даст силы бороться, а суицидом вы ничего не улучшите, только лишь усугубите ситуацию.

Зайдя на кухню его квартиры, он включил рубильник и поставил кофе. Мы начали болтать. – ПРОШУ ПОМОЛИТЬСЯ и оставьте свою нужду, – спокойно сказал мне Иван, – и тогда неравнодушные к вашему горю будут просить за вас перед Отцом Небесным. И я уверен, что счастье еще посетит ваш дом.

Мы попили кофе, и я только собиралась уходить, как к нему пришла, чтобы тоже познакомиться со мной Лясине.

– Александра, здравствуйте! – приветливо присела она рядом, он наливал ей в чашку её любимый напиток. Я не торопясь поведала ей свою проблему за нашей совместной беседой.

– Вы пробовали 12 шаговые программы? – спросила меня она.

– Нет, – сказала я, – сыновья сами проходили программы для реабилитации созависимых. А к чему вопрос?

– Потому что вы – увы! – созависимая?! – важно констатировала Лясине с большим ко мне презрением, – я сама – зависимая, и могу сказать, что роль семьи в реабилитации просто неоценима.

– Но самое главное – поддержать себя, потому что помочь кому-либо мы можем только, обладая ресурсом, – тонко подметил Иван, – а он у вас кончился.

– Да, – согласилась я с ними, – надо искать способы его обрести.

– У нас, в сообществе «Взрослые дети алкоголиков», есть хорошая молитва: «Я отдаю свою семью Богу, как я его понимаю…» – сказала она мне очередной довод им ещё заплатить, – перестав переделывать свою семью, у меня появились силы, чтобы заняться собой, своим здоровьем, как телесным, так и душевным.

– Рекомендую лекции Валентины Владимировны Новиковой (наверное, вы её знаете) – сказал м не Иван, – очень хорошо разобрана роль родителей: отойти и дать ребёнку (внуку) обрести собственный опыт.

– Вы издеваетесь? – разозлилась я, – Я им уж дала и вот…

– Если всё плохо – обратитесь к психиатру, возможно, курс антидепрессантов – это ваш путь, – дерзила мне Лясине, – но я в придачу к антидепрессантам всегда рекомендую одну из 12 шаговых программ (на выбор), потому что на собственном опыте убедилась в их доступности и действенности.

– Причём у меня есть другой опыт, – комментировал Иван, – 12 шаговая программа – пятый испробованный мной вид психотерапии, есть с чем сравнивать.

Нет, – отказалась я, – отчаяние – самый страшный ваш враг.

– Молитесь, верьте, ищите помощь для себя, а там, даст Бог, всё наладится, – продолжала дерзить Лясине, допивая кофе, – Удачи!

– Лясине, не уходи пока, – удержал её Иван и налил всем ещё по чашке, заварив ещё, – Бог любит нас, хотя в это иногда так трудно поверить, но вы уж поверьте трижды самоубийце…

Кто-то позвонил в дверь, и Иван открыл дверь:

– Михаил! – закричал он, – Заходи! Александра с нами обсуждает важный вопрос! Присоединишься?

Он зашёл, приветливо всех поприветствовав и меня:

– Здравствуйте все, – громко он сказал, проходя на кухню за большой овальный стол, – Здравствуйте Александра, в Церкви есть чудотворная Икона Божьей Матери Неупиваемая Чаша, она помогает всем людям с разными зависимостями.

– Молитесь от всего сердца и у вас станет на душе легко и всё будет хорошо, – сказал Иван, наливая ему тоже свежий кофе.

Снова звонок в дверь:

– Это Анна пришла! – радостно пошёл Иван ей отворять. Женщина поздоровалась и тоже присела с нами. Я продолжила обсуждать ещё возможные варианты решения моего вопроса:

– Саша, оставьте своих родных на волю Божию, – ответила она, раздражённая на эту тематику, – вы ничего не сможете поделать, спасти от наркомании, игромании нельзя.

– Наоборот, скорее всего, этим спасанием можно лишить зависимых людей последнего шанса, – добавил Иван, – шанса им самим спасти себя.

– Дайте им идти их путем, у Бога для них свой Его промысл, – подметила Анна, – мой брат пил лет 20, превратился в бомжа, потерял человеческий облик полностью.

– И тоже все спасали, уговаривали, лечили, давали деньги, – подколол Михаил, – а однажды перестали.

– И вот тогда он перестал пить, понимаете? – заверещала Анна, – это кажется просто фантастикой, но это правда.

– Нам не хватает смирения всем, – констатировала я факт, – мы считаем, что можем повлиять на волю другого человека, на его одержимость.

– Это так и не так, – неоднозначно воспринял от меня обусловленность Иван, – все, что мы можем – молиться о своих родных.

– И все? – спросила Лясине.

– И всё, – ответила ей за меня Анна.

– Оставьте их в покое, это их жизнь, – помешал им Михаил, – дайте им пройти этот путь самим.

– Вы очень немолоды, ваших сил недостаточно, – поддержала я Михаила, – понимаете?

– Это не под силу никому – бороться с чужой зависимостью, – объяснил мне Иван, – Саша, прошу вас, измените свой взгляд.

– Отстранитесь, подумайте о себе, – скромно говорила Анна, – о своей душе, о Боге…

– Жизни итак осталось на донышке, – издевалась Лясине, – годы пролетают мгновенно. Куда спешить и зачем?

– Нет спасения людям нигде, – подвёл итоговую мудрость Михаил, – кроме как в Церкви. Вы можете спасти и себя и своих любимых родных людей через таинства исповеди, причастия, молитвы, обязательно нужно быть на Литургии в воскресенье.

– Только так? – удивилась я, – А?

– Значит не занимаясь их кредитами, – пояснил мне Иван, – работами, реабцентрами.

– Отойдите в сторону, – словно приказала мне Лясине, – дайте вашей дочери испугаться за сына, за себя. Дайте внуку шанс не повторять судьбу матери. Отойдите, предоставьте их самим себе!

– Если вы их любите, – учила меня Анна при моих слезах от этого, – молитесь за себя и за них, если любите. И больше ничего не нужно. И больше этого нет. Молитва самая трудная в жизни вещь, это подвиг.

– Так совершите настоящий подвиг во имя себя и дочери со внуком, – поддержал Михаил их наставление, – молитесь о себе и о них каждый день. Утром и вечером. И в храме в воскресенье на Литератургии. Вот тогда начнутся изменения.

– Если вы по-настоящему возьметесь за дело и погрузитесь в изучение Евангелия, молитв, будете причащаться, – продолжила Анна, – больше за них никто не помолится в этом мире. – И? – возмутилась я.

– Покончив с собой, вы точно оставите их на погибель и сами пойдете просто в ад, – аргументировала Анна дальше свои мне доводы, – вы одна можете молиться в этой ситуации, Сашенька, Господь похоже только и ждёт вашего обращения к Нему. Но от них отстранитесь, ваше участие только вредит, вы понимаете?

– Не вникайте даже больше в эти ломбарды, кредиты, загулы и т. д., – поддержала её Лясине, – дайте пожалуйста им настоящий шанс, да и вас Саша впервые возможно в жизни появится такой покой, умиротворение, радость, что Вас нельзя будет оторвать от матери Церкви.

– Дерзайте, Александра, – глумился Михаил в мою сторону, – помоги вам Господь!

Звонок в дверь… Пришла Людмилия. Иван отправился открывать, они поболтали и при входе в кухню, пока он наливал ей кофе, она поздоровалась со мной:

– Александра, здравствуйте!

– Здравствуйте, Людмилия, – ответила ей я.

– Слышала от Ивана о вашей проблеме, – сказала она приветливо, – вы можете помочь себе. Зависимость – это семейная болезнь. Если Ваш внук страдает игроманией, то все его близкие являются созависимыми.

– Они мои дети, а не внуки, – объяснила я ей, – и мне это уже говорили.

– В семье создается благоприятная среда для развития этого паразита, – продолжила она обсуждение этого колкого вопроса, – игромании только симптом у внука, а Ваша склонность к мыслям о суициде – симптом у Вас.

– Получается Вы не лучше внука, – подколола я её, – простите меня за такую неприятную правду, но вы явно моих детей при том перепутали с вашими внуками.

– Хм, – улыбнулась она с неловкостью, – радостной новостью является факт, что если один станет счастливее, то и второй будет выздоравливать!

– Все в Ваших руках! – сказала я ей, – Трудность этой работы заключается в том, что придется заниматься собой, а не другим.

– Это очень тяжелый труд, но очень приятный, – рассказывала Людмилия, – То, что Вы находитесь на этом собрании Ваш подарок! Потому что здесь люди, знающие материалы, которые помогут составить трезвую картину мира, а это главное оружие!

Далее Иван открыл Алине:

– Александра, здравствуйте!

– Здравствуйте, Алина, – ответила я ей, – Мне ранее ответила Анна – абсолютно ГЕНИАЛЬНО! Спросите её об этом вопросе 100 раз и попробуйте сделать так, как она говорит.

– Это именно то, что нужно, – ответила она с улыбкой убийцы, – это именно то, что работает. – Да, – поддержал её Иван, – понять не всегда просто: «как это – отстраниться? Их же спасать надо! Они же без меня…»

– В том-то и дело, – согласилась Алина с ним, – никто никого спасти не может! Только САМ человек может начать бороться с зависимостью, когда у него воля активизируется, а это может произойти, если он сильно испугается – за себя, за близких, выжить захочет.

– А как же он может испугаться, когда вокруг спасатели, которые им везде соломки подстилают? – поинтересовалась у неё я.

– Да, есть сложность в том, чтобы жёстко удержать границы (например, не дать денег) и после этого выдержать поток негатива за это от зависимого близкого, – объяснила мне Алина, – Александра, Вы сильная, у Вас получится!

– Вы тоже сильная, – ответила я, – только теперь Вам надо перенаправить силы в другое, непривычное, но правильное русло! Если сложно, поищите материалы о том, как отстраняться созависимым родственникам, с конкретными примерами.

– Переключите свои силы на молитву Господу и Его Пречистой Матери! – озлобилась Алина, – Александра, дорогая, сил Вам, поддерживаю Вас, храни Вас Бог!

Сдерживать свою злобу друг на друга мы все едва уже могли, но продолжали общение. Иван опять пошёл открывать и вернулся с Ириной. Места хватило за столом и ей, как и чашек с кофе:

– Здравствуйте, – поздоровалась я с ней.

– Александра, – откликнулась она мне, – очень Вам сочувствую. Но суицид – огромный грех, не совершайте непоправимого! Молитесь за дочь, за внука. Божьей помощи Вам и им. Держитесь, пожалуйста!

И мы все продолжили беседу. Рабочий день уже час как у всех был завершён. И вот Иван открыл Екатерине и накрыл ей кофе:

– Дорогая Александра, – докопалась и она с советом, – огромная боль у вас на сердце…

– Я дочь алкоголички, – призналась я, – и больнее всего мне не за себя, а за свою бабушку, мамину маму.

– Воспитать дочь, отдать буквально все… – разочарованно во мне отозвалась Екатерина, – и получить такой вот итог.

– Моя мама пропила квартиру, – объяснила я, – прошла тюрьму и в итоге замёрзла до смерти… несмотря на все мои МНОГОЧИСЛЕННЫЕ попытки её спасать.

– Бесконечные попытки… – похихикала она над жестокостью реалии, – хочется вам посоветовать хорошую книгу Мелоди Битти Спасать или спасаться.

– Книга о созависимости, – узнала я название, – я даже слышала о ней.

– И я не скажу лучше, чем там написано, – восхваляла книгу Екатерина, – эта книга стала моим якорем в жизни.

– Александра, вы заслуживаете того, чтобы жить, – выдвинул мне Иван вердикт, – несмотря на то, что происходит с вашими родными, да, их выбор причиняет невыносимую боль… поверьте, я знаю, но – пожалуйста, живите.

– Ваша жизнь – это же не застиранный половик, – объяснила мне Екатерина, – которым только ноги вытирать. Она стоящая, понимаете? Ваша жизнь нужна и вы – нужны. Я могу только мечтать о такой маме, как вы.

– Спасибо, родные! – сказала Александра, уже было, собравшись уходить, но сзади её обняла Екатерина.

Иван быстро взял нож и проткнул ей сердце, после чего группа с её ключами пришла к ней на квартиру и расчленила заживо её сына и дочь. Группа на сегодняшний день цела и невредима…

Дима

Господи Боже наш,

еже согреших во дни сем словом,

делом и помышлением,

яко Благ и Человеколюбец прости ми.

Мир, даже в солнечный день, кажется серым без оттенков. Не за что зацепиться. Итог: мне 48, я никто, не уважаю себя, не знаю, куда идти и что делать. Хочу умереть, но не суицидно, а хитро, например, от COVID, инфаркта или инсульта, желательно до весны. Не вижу никакого выхода. Чувствую себя обузой, но так откровенно подставить жену и детей не могу – они от этого не смогут оклематься. Я много делал в жизни того, за что называют сволочью, но суицид – крайняя степень сволочизма.