Законопослушный гражданин

– Героями, ага. – повторил Вадик Белый. – Рабским душонкам оправдаться охота за чмошность свою! Нет, чтобы пославшего их дурака на штыки поднять, они умирать за веру, царя, отечество идут. Какое на*уй за границей отечество? Вот полезут в твой дом, тогда смерть принять, защищая, дело святое!

– Я слышал, их полковник Чернорук *уем по столу в Европе бил, русским медведем грозил, его на *уй послали, он Мирбаха и заказал евреям-анархистам.

– Не, не анархистам, там придурошный один нашелся, в историю захотел…

– А дурик наш на своего брата-немца войска двинул, за Цусиму, вишь, реванш захотел…

– Ладно, братва, что случилось, то случилось, – поднялся Мага, прерывая разговоры, – послушайте мысль, как дальше жить. Интересная мысля, как Россию делить будем.

Иванцов вышел из-за стола, встал в центр хаты: ноги на ширине плеч, грудь вперед, глаза алмазами.

– Прежде ответьте на вопрос, что для человека важнее всего?

– Деньги!

– Оружие, власть!

– Для мужика – семья, для вора – воровской закон.

– Для человека важнее всего то, чего у него нет. – сказал Иванцов. – Для холопа это честь, величие.

– Верно базарит! Каждый чмырь хочет, чтобы его боялись!

– Ты по делу базарь, товарищ! Чего заявился, от нас-то чего надо? Мы в политику не лезем.

Иванцов исподлобья посмотрел на воров.

– Так и будете мелочь по карманам тырить, по тюрьмам гнить, на пятом десятке, а то и раньше,  деревянный макинтош примеривать? Жить надо достойно, как положено деловым людям! – Иванцов буквально каждому впивался в глаза взглядом. – А политика равняется власть, а власть равняется прибыль, а прибыль это все – деньги, оружие, закон, здоровье, жизнь! А мы достойны жизни, потому что не горбатимся на дядю, и никогда не будем, и никто нас не заставит!

Последние слова Иванцова заглушил одобрительный гул и выкрики:

– Правильный базар!

– Не будем горбатиться, пущай мужики пашут!

– И не надо ее делить, как выразился уважаемый Магомед. – продолжил Иванцов. – Огромная территория досталась нам от Батыя. Хоть на севере одни медведи с голодухи пухнут, зато смотрите: реально есть чем гордится, а народу чего надо? чтобы сам себя чмошником не считал! Вот на этом и построена идея.

Блатные заворчали:

– Народец тухлый, давно живет "не нае*ешь, не проживешь", "слово дал, слово взял"…

– Не все, есть гордецы-умники, дворяне разные, разночинцы-студенты со взором горящим…

– Вот таких и повывести надо, стравить с быдлом, пущай порежут друг друга…

– Такие вот умников английских-немецких начитаются и давай народ баламутить. – повел базар Вадик Белый. – А Маркс ихний чего говорит: от каждого по труду, каждый должен трудится, жизнь у него для этого человеку дана: все должны получать за труд одинаково, чтобы ни бедных, ха-ха, ни богатых не было.

– Вот! – Иванцов ткнул пальцем как штыком в Белого. – В самую тютельку! Тут и самый смак: массы работают, единицы контролируют, суммируют и распределяют результаты труда.

– А распределять кто будет?

– Вот мы и будем распределять, и никто нас не притянет ни за слова ни за дела. Нет, для порядка попок поставим внизу, типа, они движуху самую осуществляют, над ними такие же попки контролеры и так далее.

– Это сколько ж надо контролеров над каждыми попками, каждых кормить надо…

– Ничего, – успокоил Иванцов, – зато самый верх всегда в шоколаде, не подкопаешься! Да и подкапываться некому будет – основная масса в дерьме, никто не рыпнется, а чуть что – к ногтю за нелюбовь к родине!

– Ага, по этапу в Сибирь мошку кормить.

– Не, тут надо по-другому, лагеря трудовые организовать, всех недовольных туда, пущай задарма работают, пользу приносят типа родине!

– А чтобы недовольных не было, надо каждый раз новую мулю втюхивать через газеты там, агитаторов: мол, сейчас плохо, потому что англичанка воду мутит, мерикосы камчатку хотят, китаезы сибирь, зато потом рай на земле…

– Гладко чешешь. – бас Камо наложился на гомон воров. – А практически как все провернуть? Нам, что ли, пойти царя грохнуть? С жандармами воевать предлагаешь? Так лучше на зону, чем в деревянный макинтош!

– Вы – воры, самая активная часть населения, пассионарии!

– Ты за базаром следи! Мы таких слов не знаем, огорчиться можем.

– Хорошо, – согласился Иванцов, – правильно, не буду опускаться до интеллигенции. Так вот, вы, воры, живете не по закостенелому закону правящего класса, а по понятиям, в корне которых справедливость! Разве справедливо, когда последнее чмо в мундире, дворянин-ублюдок, жирный купец-паук спят на кружевах, трахают самых красивых баб, жрут рябчиков с ананасами, а мы, лишенные страха и предрассудков, не раз глядевших в глаза смерти и не убоявшиеся ее, хитрые как лисы и умные как волки, должны перебиваться с воды на квас, одеваться в лохмотья, гнить по тюрьмам только потому, что родились не у тех родителей?

– Правильно базаришь!

– Так и дальше чего, как быть-то?

– Про семинариста слышали? – Иванцов обвел глазами братву. – Как он карету банковскую ломанул?

– Кто не слышал! Лихо он жандармов почикал, большие деньги взял!

– Вот! Без жалости к мундирам! Взял двести пятьдесят кусков! Вам известно, часть передана в общак, а остальные пошли в дело: закуплено оружие, подмаслены нужные люди, мужикам перепало для интереса.

– То есть наше дело шкурой рисковать, для вас революционеров бабло заработать, а вы там свою власть установите?

– Революционеры, контреволюционеры, царизм, демократия – это все слова. Всегда были управляющие и управляемые, волки и овцы – это раз. Вы социально близкий нам класс. Во-вторых, без риска какой гешефт бывает? В-третьих, на жандармские винтовки мужики пойдут, а не мы. Сейчас мужичью царь-дурачок винтовки выдал, и полководец нарисовался картавый, брат висельника – Вова-псих…

Часть 2

2017 год. Ранняя осень. Москва.

– Самую простую машину взял. – сжимая руль Рэнж Ровера, ворчал водитель, всматриваясь в лобовое стекло. – А все равно, как бы не опрокинули.

– Ты бы еще Газель взял. – прошипела блондинка в стиле Мерилин Монро. – Валера.

С такой интонацией прошипела, будто охранник с таким именем по крайней мере должен быть Терминатором.

– Я бы и взял, Татьяна, только в вашем гараже отечественных авто не держат. – огрызнулся Валера, интонация которого выдавала не только служебные отношения с молодой женщиной.

Ровер медленно двигался по проезжей части, заполненной преимущественно молодежью и подростками. Молодые люди неохотно уступали дорогу, заглядывали в салон через тонированные стекла.

– Вот чего им не хватает? – вздрогнула от удара по кузову «Мерэлин Монро». – Сыты, одеты, обуты, акселераты с большими мудами, у каждого вон айфон в руках.

– В городах никто не взрывает, как в 90-х. – дополнил водитель – мужик лет пятидесяти, возраст которого выдавала лишь седина и морщины вокруг глаз и у рта.

– Не говори! Из такого дерьма вылезли! Не СНГ могло получиться, а ФТБР какой-нибудь – феодальные территории бывшей России. Тогда бы не с айфонами ходили, а с пейджерами с китайских помоек. В 90-е только такие как мой муж и спасли страну от развала. Тогда у всех, между прочим, равные возможности были! Как Боря сказал: «Бери суверенитета сколько сможешь». Одни рисковали, другие по-рабски зарплаты месяцами ждали. Кто выжил – поднялись, а кто лохами  были, те лохами и помирают сейчас, и дети-внуки их лохами живут. Сейчас чтобы чуть подняться, им одна дорога – в менты или в контрактники. Будешь патриотом, будешь исполнять приказы не рассуждая, будешь жить сносно, родителей кормить, чего не понятно! Так что эта молодежь еще спасибо должна власти  говорить!

– Смотри, лозунги какие: «Сирию не бомбить!», «Донбасс не кормить!» А помнишь: «Кавказ не кормить!» А как его не кормить, там же горы, народ не то чтобы не любит работать, не приучен просто, вот горцы и привыкли разбойничать, так правильно их закармливают: еще немного совсем разжиреют, подобреют, навыки порастреряют…

– Или совсем обнаглеют, – проворчал Валера, – а навыки, которые в крови, и за сто лет не пропадут.

– Если не кормить, – заливалась соловьем Татьяна, –  тогда уничтожать, а чтобы уничтожать, надо воевать умеючи! Как бы ни гордились, а никогда воевать не умели после того, как монголы мужчин вырезали. Москву то монголам, то татарам, то крымцам, то полякам, то французам отдавали, ссылаясь на гений полководческий. Немцам бы сдали в 41, потом, конечно же, объявили бы: «стратегия!» Только генерал мороз и спасал. Зато в учебниках – завоевали в кавычках одну шестую земного шара! Завоеватели фуевы. В Сибирь чукчам да медведям царя навязали. Вон Антарктиду никто не завоевывал, потому что на хрен не нужна никому. И здесь так же. На карту посмотри: все города в европейской части, а там, где 10 месяцев зима, деревень раз-два и обчелся. Богатства земные! Да сдохнешь, пока накопаешь. Туда только смертников или роботов посылать, чтобы профит был. Вот китайцы изобретут нанокостюмы вместо унт и ....

– Твою мать! – Валера резко затормозил, чуть не сбив бабку на перекрестке. – Вот куда старая на красный прется! Сейчас дорогу перебежит, запыхается, полчаса будет стоять легкие вентилировать.

Татьяна, повертев головой, пристегнулась.

– О чем я? Ну да, новое завоевание – Крым присоединили! Вежливый референдум в Крыму провели! А в России почему референдум не провели, не спросили народ, нужен вообще этот Крым? Или регион такой доходный? Да хрен там, столько уже бабла в него втюхали, проще было выкупить за те же деньги, а Курилы продать, япона-мать! Вот и жили бы в мире со всем миром, нет же – скрепы-фуепы, империя! Завоеватели голозадые!

– Татьяна, ты сама знаешь, почему был разыгран Крымский сценарий.

– Да знаю! – Блондинка стукнула кулаком по приборной панели. – Но неужели нельзя было по-честному сказать: «Вот мы жили хорошо, было время и деньги построить частную экономику под контролем государства, но вы не захотели поработать, все по Турциям-Египтам промотали. И мы совершили ошибки. Поэтому теперь придется ужать расходы и поднапрячься, потому что цены на нефть снизились». Тогда бы и с миром не поссорились, и пережили эти года без вот этого всего! Нет, надо было выдумать «Крым наш» и «Новороссию», и нормальную реакцию мира на аннексию и стрельбу по гражданским самолетам выдать за причину всего пиздеца! Крым с распятыми мальчиками надоел, теперь в Сирии писями с американцами стали мериться. На Кавказе свой ИГИЛ пальцы гнет, а в Сирии ихний Янукович майдан не может разогнать, помочь надо. Вот ты все про Сирийские командировки отмалчиваешься, а скажи, как там на самом деле? Может наша армия воевать?

– Все не так как по телевизору. Правду не покажут и не расскажут, и это правильно. А воевать армия умеет, только…

– Что только?

– Только не будет.

– Вот, значит, правильно я думаю, это тебе не сорок первый год, помирать за какого-то Асада дураков нет.

– Эх, Танюша, дураков в стране много, денег мало.

Валера помолчал, затем зафонтанировал словами:

– И не дураков даже – дурость превратилась в норму. Народ деградировал: отрицательная селекция, понимаишь!. Это во всем видно, чего ни коснись. Пословицы, поговорки похабно-блатные: «не на*бешь – не проживешь», «от работы кони дохнут», «работа – не волк». Сама речь, постановка вопроса: в каком еще языке возможен такой ответ: «да нет наверно». Вот отсюда все и идет – слова для народа что мусор, никакой ответственности. Поэтому и куча всяких бумаг для подстраховки, бюрократии всякой. Когда в нормальных странах просто стукнули по рукам – договор, который дороже денег, заключен. Отсюда и ответственность соответствующая. Те же фильмы про ковбоев: какая у них дуэль – стоят двое, на поясах револьверы, руки на виду, как у одного рука полезла в кобуру, все – они в равных условиях, обратного пути нет. В России как было бы – полез, отдернул, еще и со смехуечками, вот на*бал, ха-ха. Хотя пастух в России с револьвером – даже представить невозможно!

– Все здесь шиворот-навыворот, – тихо, как про себя, продолжал Валера, – подмена понятий ради оправдания рабской сущности. И зависть к богатству, да что к богатству, к простой сытости: здесь же как, если толстый, значит богатый, сильный… Добрый, епт твою мать! А привычка семечки лузгать! В какой еще стране семечки лузгают? От голодухи все, лишь бы жевать что-нибудь.

– «Добрый». – тихо повторила Татьяна и чуть не взвизгнула: – Здесь доброта признак слабости, а слабость ух как любят! По-своему, по росиянски! Добрый – не обижаешь, значит, боишься обидеть, а раз трус, уважать тебя нельзя, значит, тебя надо обидеть.

Валера бросил взгляд на женщину.

Татьяна смотрела перед собой и как будто продолжала речь водителя-охранника-любовника:

– Думаешь, почему русские так сирых и убогих любят? Себя они любят, рабские души! Импонирует чмошникам, что есть людишки еще хуже живущие. Отсюда и лучшая радость – злорадство! Поэтому и новости все о плохом смакуют, других новостей, впрочем, не сообщают, что и неудивительно: кому интересно о хорошем знать, а вот когда с другими плохо – заболел, умер, разорился – вот для плебса развлечение. На самом деле тешат свои тщеславные душонки. Тщеславие здесь вообще запредельное – выкладывают на обозрение свое нижнее белье в социальных сетях, матом друг друга обкладывают, зная, что им ничего не будет за слова. Хотя как обкладывают: про чеченов чуть не так вякнут, сразу извиняются, размазывая сопли по монитору – знают, бородачи могут не полениться и найти, едальник начистить, башкой об асфальт стукнуть, а то и продырявить насовсем. Вот их уважают и скоро ой как полюбят! Портреты носить будут героев России. Какой еще народ так любит своих палачей – Ивана Грозного, Сталина? Какой еще народ заклинает: «Нам нужна сильная власть!» Все от чмошности той же – если тебя пиз*ит и соседа, а ни у тебя ни у соседа нет смелости взбунтоваться, значит, надо боготворить того, кто пиз*ит!

– «Мы-мы!» Зомбируют народ георгиевскими ленточками: «мы можем повторить», «мы помним», мы… мы… чтобы серая масса мычала, чтобы все думали одинаково, а массовым сознанием рулить и дешевле и приятнее. А умных-разумных, честных и работящих власти не надо! Те ведь и осознать свою значимость могут, индивидуальность! А отсюда и до вопроса к власти недалеко: а ты кто такой, чтобы так *уево всем руководить? А здесь кто вообще работает? Страна таксистов, продавцов и охранников. Все друг другом управляют, бумаги возят из одного управления в другое, торгуют китайским барахлом, это же барахло сторожат.

– А балласта сколько! Зачем элитке нужны старые, слабые и дурные, пенсионеры, инвалиды, блогеры всякие? Сам знаешь, нужны только люди, занятые в газо– и нефтедобыче и продаже сырья за границу, военные нужны, чтобы из той из заграницы на запасы никто не покушался без ведома, полиция нужна, чтобы изнутри никто не мешал, а остальные балласт, который должен вымереть без шума и пыли до наступления пенсионного возраста.

– Ты спросишь, а как же вот это все более лучше и веселее? Торговые центры, олимпиады, праздники-салюты? А это все нефтеденьги, те самые нефтеденьги, которые граждане наши считают прикарманенным народным достоянием… тот же самый бизнес по-российски – взять в банке нефтеденьги, купить в Китае товар и продать его с накруткой в 300 процентов своему брату россиянину опять же за нефтеденьги – брат россиянин за свою работу охранником, таксистом, продавцом-менеджером что-то произвел? Нет, зарплата у него из тех же нефтеденег. Покупает бизнесмен рыбу вместо удочки, потому что рыбалка – это труд и терпение, а потом уже удовольствие.

И люди здесь не работают, а имитируют работу. А почему? Да потому что оплата труда несправедливая, к тому же  менталитет отравлен: проще спиз*еть или отобрать, чем заработать. А там, на западе, давно поняли, что по справедливости жить выгоднее. Здесь как: придумал что-то, неважно, изобретение, в науке, в литературе, результат интеллектуального труда – так спиз*ят сразу, не докажешь и не возместишь ничего, а там – придумал, получил авторское право и обеспечен на всю жизнь, да еще потомкам останется. Вот поэтому там и технологии и открытия и прогресс.

Продукт умственного труда и в голову никому не придет украсть, скачивать те же фильмы, книги с торрентов. Поэтому там и блокбастеры снимают, писатели головы ломают над сюжетами, потому что окупается это дело. Кстати, заметил, голливудское кино по всему миру нарасхват, а такого же качества японское, например, только для японцев? Вот нам не в удовольствие смотреть азиатские фильмы с расово другими актерами, другим менталитетом, так же и англосаксонцам не в удовольствие смотреть кривляние наших, – Татьяна сделала пальцами знак кавычек, – актеров – лица ордынские как смазаные, подбородки скошенные узкие, носы картошкой, щеки пузырями. Сюжеты ворованные, диалоги детьми написаны, а снято за копейки: весь бюджет сразу после утверждения попилен.

– А этот Навальный, – Татьяна наконец добралась до виновника происходящей смуты, – вот что за фрукт? Дурак конченый? Вроде, нет. Романтик? Не смешите мои сисяндеры! Проект Кремля, раз жив пока? И вот абсолютно гипотетически: не убили его пехотинцы, допустили до выборов, выбрали, нет, представь, выбрали его президентом. И что, изменится все сразу? Да и не сразу, изменится, думаешь? Хрена с два! Кто его инициативы исполнять будет? Все те же, все там же. Менты на местах останутся с тем же менталитетом подонка, военных генералов толстопузых, полковников-бездельников тоже не поменяешь в одночасье, а за зарплаты они ой как будут держаться!  Чтобы все переделать, нужна команда, сподвижники-передвижники нужны, железный кулак нужен. Как там: «Добро должно быть с кулаками». А как ты этим самым кулаком весь народ прессовать будешь? Сразу в диктаторы запишут, опять про лес рубят, щепки летят, будут говорить. А кто будет знать щепка это или сук? Здесь опять исполнитель главный, а исполнители собираются в свою команду, и пошло-поехало, а Алеша будет стул пропердывать, глаза пучить: «Почему не получается ничего?» И не получится, пока народ не поумнеет, пока не будет выходить на улицы по каждому поводу и не сотнями-тысячами, а миллионами. И совсем не интеллигенты изменят Россию. Интеллигенты, да, они любить умеют. С надрывом, красиво, на публику. Вроде как Россию любят, а на самом деле себя они любят больше всего. Так же как любой человек, конечно, только им надо красивую рамку. Гордыня, тщеславие, как говорится, вот это все. Любовь – это в большой мере сострадание. У интеллигентов сострадать хорошо получается – рефлексируют они замечательно, образцово, можно сказать. В этом и беда – физическую боль представляют заранее, поэтому страшатся, поэтому чем больше эмоций, тем слабее. Простой мужик он ебнет стакан, и …

Бах! Татьяна подпрыгнула в кресле, Валера топнул на педаль тормоза, совершив роковую ошибку. Они разом оглянулись, в черном стекле задней двери белела паутина трещин.

Бах! Стекло глухо взорвалось, осыпавшись в салон, в рамке из осколков возник мужик в балаклаве с битой в руках.

– Ах, ты гандон! – прошипел Валера, вытаскивая ПМ из наплечной кобуры. – Я сейчас…

Вместо того, чтобы тараня толпу, быстрее покинуть место происшествия, Валера открыл дверь и с пистолетом на перевес выскочил из Ровера. Сразу же получил трубой по голове, Татьяна услышала треск, с которым бьются арбузы. Валера исчезал из поля зрения, а Татьяна уже слышала новый бах. Белые волосы осыпало осколками, блондинка, втянув голову в печи, обернулась: как в замедленной съемке в разбитое стекло тянулась рука, пальцы нападавшего потянулись к кнопке блокировки двери. Дверь распахнулась, на Татьяну уставился настоящий русский бунтовщик – щекастый, нос картошкой, глаза мутные, злые:

– А ну вылазь, манда!

Хамское выражение как пощечина привела Татьяну в сознание, время снова потекло с нормальной скоростью.

– Что это такое? – закричала блондинка. – Да знаешь, кто у меня муж?

Тут же одумалась:

– Мой муж честный депутат! Он же за вас жизнь отдал!

– Ананасам подавился? – ухмыльнулся унтерменш. – Кончилось ваше время – Революция!

– Какая еще революция? Ты что несешь, дурак?

– А такая революция! Настоящая! Которая всегда приходит неожиданно.

2017