Жизнь на кончиках пальцев

– Вот эта может идти! – дама ткнула пальчиком в третью девочку, – толку с неё не будет! – и «приступила» к мальчику.

В начале, она заставила его сделать мостик, потом сесть на шпагат, который ребенку не очень-то удался. Дама подошла к мальчишке и с силой надавила ему на плечи. Мальчик заорал от боли.

– Терпи! – велела дама, и начала выворачивать мальчишке стопы, пытаясь поставить его в первую позицию.

Но из этой затеи у дамы ничего не вышло. Стопы мальчишки совершенно не хотели становиться в прямую линию. Ноги непроизвольно изгибались «колесом». Дама покачала головой:

– Жаль. Очень жаль. Такой великолепный экземпляр! Но с такими ногами разве что гопак отплясывать с доярками на сельской вечеринке, – дама вздохнула, – можешь идти.

– Этих двоих оденьте и ко мне в машину! – велела директору, – и отправьте с нами кого-то из воспитателей. Мне некогда будет их отвозить обратно.

Девочки испугано жались друг к другу на заднем сидении чёрной волги. Им даже не хотелось посмотреть в окно, так внезапно все произошло. Куда их везут? Кто эта тётенька? Впрочем, вместе с ними едет давно знакомая воспитательница! Уж она-то их в обиду не даст.

***

Автомобиль, проехав несколько десятков метров по узкой дороге, вьющейся между высокими соснами, притормозил у выгнутого подковой белоснежного одноэтажного здания.

Где-то невдалеке шумело и благоухало море, но девочкам некогда было прислушиваться и принюхиваться. Воспитательница, крепко державшая малышек за руки, вошла вслед за дамой в дубовую резную дверь и, чуть ли не бегом, припустила по коридору, удивляясь, как можно так быстро ходить на таких высоченных каблучищах?

Дама стучала каблуками по коридору. У девочек появилась возможность хоть немного осмотреться. Стены коридора были увешаны портретами и фотографиями прекрасных женщин в балетных пачках и сценических костюмах. Рядом с ними соседствовали не мене великолепные мужчины, но в сравнении с прекрасным полом сильная половина человечества явно проигрывала.

Дама толкнула одну из дверей.

– Войдите и обождите меня тут! – и чуть ли не втолкнула девочек и воспитательницу в комнату.

Прямо напротив двери искрились чистотой и прозрачностью французские окна в пол. К левой стене была прибита какая-то непонятная палка, а вместо правой – сверкало зеркало, занимающее всю стену.

Прошло около четверти часа, прежде чем дверь снова распахнулась.

Девочки с трудом узнали даму, которая привезла их сюда. Она, сняв туфли на каблуках, переобувшись в какие-то непонятные тапки с тупыми носами, стала намного ниже ростом. Шляпу сменила повязка на голове, каштановые волосы дама собрала в «конский хвост». Поверх черного трико и купальника, на бёдра ниспадала юбочка-шопенка. Толстые вязаные гетры облегали щиколотки и икры дамы. Вместе с нею в комнату вошла одетая точно так же незнакомка, которая с любопытством уставилась на девочек:

– Вот это твоя сегодняшняя «добыча»? – улыбнулась даме спутница.

– Неплохи, правда? – дама продолжала рассматривать девочек, словно увидела их в первый раз, – а вон ту, чернявенькую, я чуть не пропустила. Какой-то неказистой она мне показалась.

– Да она и есть неказистая, расхохоталась спутница, – особенно в сравнении с блондиночкой!

– Зато данные неплохие. Если я не ошиблась, – пробормотала дама.

– Ты, Славочка, никогда не ошибаешься, – льстиво улыбнулась даме спутница, – но все же, давай их еще раз посмотрим.

– Разденьтесь до трусиков! – велела девочкам дама, – и подойдите к станку!

Если первую половину приказа девочки выполнили быстро, то, что такое станок и с какой стороны к нему подходить – не имели ни малейшего понятия.

– Мила, покажи им, – благосклонно улыбнулась та, которую назвали Славочкой.

Мила, взяв девочек за руки, подвела их к перекладине, повернулась к ним лицом:

– Делайте все в точности, как я! – велела Мила, положила одну руку на перекладину, слегка округлила вторую, стала в первую позицию и присела в плие.

Славочка и Мила крутили девочек, ставили в позиции, выгибали руки, выпрямляли спины, выворачивали ноги, переговаривались на одном им понятном языке.

– На сегодня – все! – наконец-то угомонилась Славочка, взглянула на Милу, – что скажешь?

– Годные! – кивнула Мила, – если только не разожрутся годам к десяти, толк будет.

– На детдомовских харчах не шибко разожрёшся, – проворчала себе под нос Славочка. Подошла к девочкам:

– Давайте знакомиться! Меня зовут Мстислава Борисовна. А мою коллегу – Людмила Марковна! Повторите!

Девочки, запинаясь, повторили незнакомые и довольно-таки сложные для них имена.

– Хорошо! – было видно, что Мстислава осталась довольна их послушанием, – скажите мне, хотите ли вы стать балеринами? Хотите ли посвятить жизнь самому прекрасному из искусств?!

Девочки недоумённо хлопали глазами. Сообразив, что они не понимают о чем говорит Славочка, её подруга поспешила на помощь:

– Вам понравились балерины на картинах? Вы хотите научиться танцевать так же? Прославиться и прославить свою страну?

Девочки дружно закивали головами.

Конечно, они хотят! А кто же не захочет танцевать в таком красивом пышном платьице?! Да они согласны даже на такой обтягивающий костюм и тонкую юбочку! И даже на тупоносые тапки согласны!

– Значит, – голос Мстиславы стал строгим и торжественным, – вам предстоит работать по много часов в день до седьмого пота! Готовы ли вы к этому?!

Девочки снова замерли, не зная, что ответить, не понимая, чего хочет от них эта Славочка.

– Не пугай их, – рассмеялась Мила, – они и так в себя не скоро придут.

– Хорошо, – Славочка сменила гнев на милость, – одевайтесь и поезжайте в детский дом.

«Как в детский дом?! – затрепетали два маленьких сердечка, – а когда же они начнут становиться балеринами? Когда будут прославлять страну?!»

– Раз в неделю воспитатель будет привозить вас сюда, – Мстислава словно и не заметила растерянности девочек, – вы начнёте заниматься с «домашними» девочками вашего возраста, и, если вы будете достойны, если оправдаете мои надежды, то через два года вы переберётесь жить в интернат для одарённых детей, который находится под патронатом нашего губернатора! Вы меня поняли?

Девочки дружно закивали головами. Вместе с ними кивала и воспитательница.

– Вот и хорошо, – удовлетворилась реакцией малышек Мстислава, – можете идти!

***

– Мы даже не спросили их имён, – задумчиво пробормотала Мила, когда за девочками и их воспитательницей закрылась дверь.

– Успеется, – пробормотала Славочка, – пока у них нет имён. Они никто и зовут их никак. Можешь, если тебе нужно, называть их никакачка беленькая и никакачка черненькая! – и весело расхохоталась, довольная своей шуткой.

«Ну и язва же ты, Мстя!» – думала Людмила, идя по коридору рядом с коллегой.

«Мстёй» старшего преподавателя хореографического училища Мстиславу Борисовну Звездинскую прозвали коллеги за вздорный и мстительный характер. Конечно, называли её так только за глаза. Прозвище это для Мстиславы не было тайной, но она только ехидно улыбалась, слыша из чьих-то уст приторно-льстивое «Славочка».

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Дети жестоки. Они не любят, если кто-то, живущий рядом, чем-то выделяется.

Дети детдомовские жестоки вдвойне. Жестоки и завистливы.

Почему каждую неделю любимая воспитательница куда-то увозит вон тех, невзрачных пигалиц, а не их, красивых и пухленьких, розовощеких и весёлых?! Отчего в жизни такая несправедливость?!

Почему эти две тощие коротышки каждый день, взявшись за низко растущую ветку яблони, скачут, вывернув ноги, как идиотки?! И почему воспитательница им этого не запретит?! Ведь можно играть, как все нормальные дети, сидя на разостланном в траве одеяле. Можно сесть в кружок у ног все той же воспитательницы и тихо слушать сказку, а не выгибаться, как червяк на раскалённом асфальте!

Нет! Так быть не должно! И так не будет! Нужно проучить этих подружек! Наподдавать им так, чтобы не захотелось выделяться! Чтобы стали такими, как все!

Правда, из затеи «наподдавать» ничего хорошего не вышло. Для тех, у кого подружки засели бельмом в глазу.

Дети не понимают последствий своих поступков, считая их обычными шалостями.

Детдомовские дети, которых воспитывают, а скорее – просто присматривают за ними, чужие тётеньки, имеющие свои семьи и своих детей, до определённого возраста считают проделку, несущую угрозу жизни, простым выяснением отношений.

Поздней ночью к спящим подружкам, тихо прокрались три девочки.

Одна, опасливо оглядываясь по сторонам, замерла у изголовья Леночки, вторая – у ног Дианы, третья, рослая румянолицая девочка, тихо подойдя к одной из подружек, опустила подушку ей на лицо. То, что выбор жертвы пал на Диану, было полной случайностью. Ну вот так вышло. Но именно это спасло обеим девочкам жизнь.

Пока первая из «экзекуторш» душила Диану, вторая схватила её за ноги, чтобы не брыкалась, третья навалилась всем телом на Леночку, пытаясь удержать девочку в постели.

Тело Леночки, скорее от страха и неожиданности, чем от желания постоять за себя и помочь подружке, сжалось, как пружина. Она с силой оттолкнула не ожидавшую такого отпора девчонку, грохнувшуюся на пол, и, повернувшись, увидела, как выгибается дугой задыхающаяся Диана.

Леночка закричала во всю мощь лёгких. И бросилась на румяную толстуху, вцепившись зубами ей в щеку.

В спальню вбежали дежурный воспитатель и нянечка.

Воспитатель попыталась отодрать Леночку от своей жертвы, которая уже сама орала во всю глотку, истекая кровью из прокушенной щеки.

Нянечка подбежала к Диане, которая хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться.

Одна из девочек сидела на попе на полу и размазывала кулаком по лицу слёзы. Еще одна, открыв рот и радуясь тому, что не отстояла у заводилы право на подушку, так и стояла у изножья кроватки Дианы.

– Беи звони директору! Вызывай врача! У нас ЧП! – кричала воспитательница нянечке, держа в руках все еще брыкающуюся Леночку, которая все-таки разжала зубы и выпустила свою жертву.

Дети, еще недавно мирно посапывающие в своих кроватках, проснулись и наблюдали за происходящим.

***

Диана и Леночка сидели в кабинете директора. Заводилу с прокушенной насквозь щекой, увели в лазарет.

– Как могло случиться подобное?! – негодовал директор, гневно глядя на воспитательницу. – Вы куда смотрели?!

– Да разве же кто-то знал, что вот эта, – воспитатель ткнула пальцем, указывая на Леночку, – припадочной окажется! Это же надо такое учудить!

– Почему ты укусила подружку? – директор смотрел на Леночку.

– Она мне не подружка! И она первая начала, – бурчала себе под нос Леночка, – она хотела убить Диану!

– Да что вы её слушаете?! – возмутилась воспитатель. – Это же дети! Они просто решили устроить Диане «тёмную»! Ну, вы знаете, как это бывает.

– Не знаю! – огрызнулся директор. – Зато очень хорошо представляю себе, чем могут закончиться подобные шалости! И, слава Богу, что мы имеем на сегодня только одну прокушенную щеку, а не один труп!

– Что же мы будем теперь делать? – лопотала воспитатель, – нужно доложить о происшествии куда следует!

– Никто никуда ни о чём докладывать не будет! – принял решение директор. – Спустим все на тормозах. Отведите девочек в спальню и успокойте детей. А я – в лазарет. Посмотрю, как там наша «укушенная».

***

– Я никому и никогда не дам тебя в обиду! – Леночка обнимала подружку, крепко прижавшись к Диане и укрывшись одним на двоих одеялом.

Нянечка, заглянувшая в спальню через полчаса, увидела, что девочки спят в одной кровати. Покачав головой, будить и «разводить» их по своим местам не стала, подумав: «Пусть себе. Сегодня вместе поспят, а завтра заступит другая смена, вот им и придётся объяснять, как положено, и воспитывать».

***

Заводила, которой наложили два шва на щеку, оставалась в лазарете.

Лицо нестерпимо болело. Маленький мозг вынашивал планы мести. Этой коротышке-пигалице она еще покажет! Даром с рук ей это не сойдёт! Вот только выпустят из лазарета! Вот только вернётся она обратно в группу! И уж там! Она придумает, как наказать и Ленку и её подружку! Мало им точно не покажется!

***

Через два дня Диану и Леночку снова повезли на занятия в танцкласс при хореографическом училище.

Воспитательница, как всегда, тихо сидела в коридоре на стульчике у окна рядом с другими мамашами, в ожидании, пока закончится урок.

Из зала слышался голос Милочки, проводившей очередное занятие.

Под монотонный наигрыш фортепиано, девочки сегодня изучали ритмику. Каждое движение, каждое упражнение должно в точности соответствовать звукам, полностью попадать в такт музыке.

– Да что с вами сегодня?! – слышался недовольный голос Людмилы Марковны. – Руки-ноги деревянные! Скачете, как козы на лугу, кто во что горазд! И остальных девочек с толку сбиваете! Лена! Диана! Выйдите в коридор и подождите!

Называть девочек «никакачками» Мила не хотела. Она сама воспитывалась в детдоме. Её, как Леночку и Диану тоже «заметила» педагог хореографического училища и привела в танцкласс. Мила хорошо помнила, как завидовала «домашним» девочкам в первые годы обучения. Впрочем, завидовать вскоре начали ей.

Людмила Марковна вздохнула, подумав: «К сожалению, для того, чтобы стать Примой, одних великолепных данных и трудолюбия мало. Нужен еще особый склад характера. Стервозный и пробивной. Нужна готовность идти по головам и по трупам не взирая ни на что и ни на кого! Так, как это умеет Мстя».

Диана и Леночка, уже переодевшиеся в обычную одежду, тихо сидели рядом с воспитательницей в ожидании пока закончится урок.

Наконец, из зала послышались знакомые слова:

– Все свободны! Всем спасибо! До скорой встречи!

Родители в коридоре зашевелились, приготовились встречать своих будущих балерин. В окружении подопечных, что-то лопочущих и заглядывающих Милочке в лицо, из зала вышла и педагог.

– Что сегодня с вашими девочками? – Людмила строго смотрела на воспитательницу. – Они сами не свои, как-будто впервые встали к станку и услышали музыку!

– Да у нас в детдоме ЧП два дня назад произошло! – у воспитательницы появилась возможность позлословить вне стен учреждения, в котором она работала, и женщина кивнула на девочек. – А вот они и стали героинями происшествия!

Заметив, что родители с любопытством прислушиваются к разговору, Милочка не стала выспрашивать подробности:

– Идите за мною, – и, не оглядываясь, легко зашагала вглубь коридора.

***

– Вот такое у нас случилось, – закончила рассказ воспитатель, сидя в роскошном кабинете Мстиславы Борисовны, – даже и не знаю, станете ли вы с ними, – кивок в сторону девочек, – дальше заниматься или попрёте из школы, чтобы нормальных детей опасности не подвергать!

– С характером, значит, девочка, – Мстислава весело смотрела на Леночку, – в обиду ни себя, ни подружку не дала! Подойди сюда.

Людмила уже как-то говорила Мстиславе имена девочек, но запоминать их Мстя не собиралась. По крайней мере – пока. А потому только ткнула пальцем в девочку:

– Ты! Чёрненькая!

Леночка, подхватившись со стула, на который её поспешила усадить воспитательница, подбежала к педагогу.

Мстислава, ухватив девочку за худенькие плечи, вертела её перед собой как гуттаперчевую куклу:

– Неплохо- неплохо, – бормотала, обращаясь в Людмиле, – пригласи меня на следующий урок, хочу взглянуть на неё в динамике.

– Сделаю, Славочка, – заулыбалась Людмила. Ведь похвала ученице – это всегда похвала учителю, – Диана тоже очень способная девочка! Думаю, ты будешь довольна их успехами!

– Думай поменьше, а работай побольше! – разразилась ценным указанием Мстя. – Идите! – посмотрела на воспитателя. – Через неделю привезите девочек на занятия.

– А как же… – закончить вопрос воспитателю Мстислава не дала:

– Да никак! – расхохоталась, вспомнив, как год назад велела Людмиле называть девочек «никакачками», – ваши детдомовские разборки меня не касаются. А за здоровье девочек головой отвечаете! Государство не для того уже больше года на них деньги тратит, чтобы какая-то «жиртрестиха» им причинила вред! С директором я сегодня поговорю, – и повторила, – идите!

***

Воспитательница ехала с девочками в трамвае и костерила саму себя на чем свет стоит.

«Вот ведь дура! Хотела посплетничать чисто по-бабьи. Может, даже рассказать о том, что папаша вот этой Ленки в тюрьме гниёт за убийство собственной жены! Предупредить, чтобы были поосторожней. Потому как нельзя вот таких к нормальным детям подпускать! А оно вон чего получилось. Что там эта Мстислава наговорит сегодня директору?! Одному Богу известно. Верно в народе глаголют: язык мой – враг мой. Молчала бы себе в тряпочку, так нет жеш!» – воспитательница еще раз вздохнула и дёрнула за руку Леночку:

– Не вертись!

Леночка пожала плечами. Вертеться она и не собиралась. Девочка смотрела в окно и думала о том, похвалила ли её Мстислава или отругала? Старший педагог так мудрёно говорит, что и не поймёшь сразу. А впрочем, какая разница?! Самое главное, что приказала воспитательнице не давать их в обиду! Конечно, Леночка и сама может постоять и за себя и за Диану, но поддержка взрослых лишней не будет.

***

Старшая группа воспитанников детского дома стояла на аллее перед центральным входом и внимательно слушала директора:

– Ну вот дети, настала пора нам попрощаться! Мы успели полюбить вас, а вы нас! Но после летнего отдыха на даче, вы уже будете жить и учиться в интернате! А теперь, соберите свои личные вещи и выходите. Через полчаса ко входу подъедут автобусы, которые и отвезут вас на дачу.

Ребятня загомонила, зашевелилась. Потянулась к входу в здание детдома.

Когда мимо стоявшего у двери директора проходили Диана и Леночка, директор приостановил девочек:

– Ты и ты – в мой кабинет.

– А дача? – пошептала Диана.

– Дача для вас не предусмотрена, – усмехнулся директор.

Глава пятая

Какой восхитительный вид открывается из окон комнаты, в которой поселили Диану и Леночку! И ничего что спальный корпус хореографического училища стыдливо спрятался в глубине двора, прикрыв своё убожество и ветхость беломраморным графским особняком, в котором, собственно, жили и страдали юные служительницы Терпсихоры.

Да-да, мой читатель, тебя не подвели глаза, а я не допустила ошибки. Служение музе танца, величавой Терпсихоре, всегда происходит под аккомпанемент рыданий, стонов и криков боли.

Воспитатель детского дома сдала девочек с рук на руки пожилой комендантше общежития, а сама заспешила в крыло, где были кабинеты педагогов и администрации. Вскоре, к замершим в коридоре Диане, Леночке и комендантше ненадолго выбежала Людмила Марковна и велела отвести девочек в одну из комнат, номер которой ни Диане, ни Леночке ни о чем не говорил.

Девочки, держащие в руках полиэтиленовые пакеты с личными вещами, ахнули, едва переступили порог.

За настежь распахнутым окном сияло, сверкало, переливалось и благоухало июньское горячее Море.

Правда, комендантша, с обычным и непритязательным именем Мария Петровна, которое она успела сразу же сообщить девочкам, окно закрыла, едва вся троица вошла в узкую, не больше полутора метров в ширину, комнату.

– Не хватало мне еще выволочки от Мстиславы, если вы, не дай Бог, простудитесь! – ворчала Мария Петровна, плотно закрывая створки окна. Узкого, словно бойница, но высокого, почти в пол, и с огромной форточкой вверху, которую комендантша милостиво приоткрыла.

Комендантша с трудом протиснулась между двумя кроватями, стоявшими одна за другой, и стеной комнаты, подошла к девочкам, все не решавшимися пройти дальше порога:

– Что замерли, дрыгоножки? – усмехнулась комендантша. – Не бойтесь, я вас не съем. Усаживайтесь на кровати, кто какую выберет. Да не смотрите, что комнатёнка узкая, как прямая кишка. Долго вам здесь находиться не придётся в любом случае.

Леночка, взяв за руку Диану, подвела подружку к кровати, стоявшей поближе к окну, пошептала:

– Садись, – сама посмотрела на Марью Петровну. – А почему нам не придётся находиться здесь долго?

– Через четыре дня начнется отбор, – объясняла словоохотливая комендантша, – и если вы его не пройдёте – путь вам один, – Марья Петровна ткнула пухлым пальцем в дверь, – на выход!

– Мы пройдём! – Леночка упрямо сжала губы.

– Ну а если пройдёте, – в глазах комендантши мелькнуло что-то похожее на жалость, – то тем более, здесь, в этой келье, вам доведётся только спать.

Комендантша взялась за ручку в двери комнаты:

– Сидите пока. Сейчас Милочка придёт, – женщина тут же поправила саму себя, – Людмила Марковна. Она вам всё расскажет. А мне пора, – и вышла, захлопнув за собой дверь.

Девочки тут же, не сговариваясь, подбежали к окну и «прилипли» к стеклу.

За оком открывался вид… нет-нет! Не на роскошную Аркадию, обожаемую не только жителями города, но и теми, кто приехал отдохнуть в Город у Моря. Не на парк, высаженный на склоне вдоль всемирно известной лестницы, ведущей к морвокзалу. И даже не на спуск к самому грязному и необустроенному пляжу, расположенному в центре Города, а от того, не смотря на все недостатки, постоянно забитому отдыхающими.

Окна комнаты девочек выходили на судоремонтный завод. Чуть правее виднелась Карантинная Гавань. А влево – до самой нефтегавани, стояли на приколе суда и судёнышки, ожидавшие своей очереди на докование или постановку к причалу под ремонт.

Но все это были мелочи! На ржавые пароходики можно не обращать внимания! Потому что догадаться об их существовании можно было разве что по запаху разогретого металла и машинного масла, который примешивался к аромату Моря.

Зато, само Море тянулось, сверкая слепящей лазурью, до самого горизонта!

– Любуетесь? – на плечи девочек опустились чьи-то руки.

– Ага, – Диана подняла голову и встретилась взглядом со стоявшей за их спинами Людмилой, – красиво как.

– Красиво, – согласилась Милочка, – если пройдёте отбор, любоваться вам этой красотой предстоит целых восемь лет!

– Какой отбор, Людмила Марковна? – в голосе Леночки не было ни нотки страха, только заинтересованность.

– Вы же не думали, что одного того, что вас заприметила Мстислава Борисовна будет достаточно для поступления в училище?

Девочки испуганно молчали, и Людмила поняла, что они думали именно так.

– Через четыре дня начнётся конкурсный отбор, – вздохнув, продолжила Людмила Марковна, – сюда съедутся сотни девочек и мальчиков со всех уголков нашей страны! Конкурс на одно место огромный, до ста человек ежегодно, и пройти его очень непросто. А вам будет труднее вдвойне.

– Почему труднее? – прошептала Диана.

– Потому что в первый класс училища принимают обычно с девяти лет! А вам склолько? Семь? Может, чуть больше? – девочки кивнули, – вынуждена вас огорчить, – усмехнулась как-то непонятно Милочка, – только благодаря тому, что кто-то позволил себе усомниться в «гениальном предвидении» Мстиславы Борисовны, чем сподвиг её «встать в позу», вы допущены к отбору! А это значит, что требования к вам будут едва ли не более суровыми, чем к остальным претенденткам! Вы меня понимаете?

Девочки не понимали. Это было совершенно ясно по их перепуганным личикам.

– Хорошо, – снова вздохнула Милочка, – объяснять вам – только время тратить понапрасну. Готовьтесь!

– Как? – удивлённо спросила Леночка.

– Да в принципе – никак, – пожала плечами Людмила Марковна, – не волнуйтесь, отдыхайте, и помните, что не всем суждено стать балеринами! В жизни полным-полно всевозможных профессий.

Милочка поняла, что своими словами она не только не успокоила девочек, а наоборот – нагнала страху еще больше:

– Сейчас я принесу вам обед и ужин на сегодня.

Через несколько минут Людмила вернулась, неся в руках две алюминиевые кружки с чем-то парующим внутри, во что были воткнуты такие же алюминиевые ложки.

– Овсянка, сэр, – хохотнула Милочка и снова поняла, что девочки её не понимают, – каша вам на обед! – из кармана широкой юбки достала яблоко, провела ногтем по румяному богу фрукта, разломила его напополам, – а это ужин. И протянула половики девочкам, которые уже держали в руках кружки с кашей.

Девочки успели позавтракать в детдоме. Есть им совершенно не хотелось, тем более какую-то овсянку, цветом и видом не пробуждающую ни малейшего намёка на аппетит.

– Можете поставить кружки на подоконник, – милостиво разрешила Людмила, – но это только сейчас вам такая вольница. Если поступите – никакой еды в спальне быть не должно! Вы меня поняли?!

Девочки снова закивали, все так же не выпуская кружки из рук.

– Завтра утром я за вами зайду, – сообщила Людмила, поняв, что больше ей в этой комнате делать нечего, – позанимаемся немного в танцклассе.

Лица подружек расцвели улыбками. Заниматься в танцклассе им нравилось!