Невыносимый

Да, я забываюсь. С кем говорю. И что говорю. Вспоминаю, лишь когда Игнат оказывается за моей спиной вплотную. Поздно.

– Спорное утверждение, – звучит над самым ухом. Еще секунда, и мужские пальцы забираются в мои волосы, сдавливают затылок, поворачивают и вынуждают вновь смотреть на него. – Ложное. Или ты ведешь подсчет тех, кого я убил за последние сутки, пока был с тобой, а я не в курсе? А может, это не ты вчера умоляла меня выстрелить в несчастных псов только потому, что испугалась?

– Я не имела в виду это, – отзываюсь едва ли громче него, хотя то больше похоже на оправдание. – Но громкий и резкий звук их бы спугнул.

– По-твоему я настолько без тормозов, что при каждом случае стреляю? По поводу и без, – припоминает мне мои же слова.

– Я видела твое дело, – признаюсь, разворачиваясь к нему всем телом. – И всех тех, кого ты убил. Их фотографии. Ты хорошо заметаешь следы, кстати. Почти не к чему прикопаться.

Зачем я говорю ему все это? Что хочу услышать в ответ? Что он не такой? Глупость какая! Все он именно такой и даже хуже. И пора бы мне уже принять этот факт, а не видеть в нем того, кем он когда-то зачем-то притворился для одной испуганной девочки.

– И сколько их? Этих фотографий? Десяток? Два? Три? В любом случае там лишь жалкая часть из того, что я сотворил. Стоит помножить, как минимум еще на десять. И даже тогда… Считать умеешь? Сколько минут моей жизни они успевают зафиксировать? Все тридцать с лишним лет? – кривится Игнат. – Или я тут один грешник? Остальные все святые? Чего ты хочешь от меня? Я не понимаю.

Если бы я сама понимала…

– То, чего я хочу, ты мне дать не в силах, – говорю, как есть, по итогу. – Потому что сам же забрал, – улыбаюсь криво и подношу свои пальцы к его лицу, провожу ими вдоль скулы, на которой сейчас играет льющийся в окно лунный свет. – Ты все у меня забрал, – продолжаю шепотом, вглядываясь во тьму его глаз. – Вот уже во второй раз. Хотя я сама виновата. Сама снова выбрала твою сторону. Глупо теперь об этом сожалеть.

Убираю ладонь и поворачиваюсь спиной, чтобы уйти.

Еще бы мне это было дозволено…

Мужские пальцы на моем затылке сдавливают крепче. Другая его ладонь перехватывает мою. И я в капкане.

– Знаешь, что по-настоящему бесит меня в этой жизни? – отзывается Игнат. – Вранье, – сам же отвечает. – Так что не ври мне больше, Тая, – его рука опускается вместе с моей мне на живот. – Если бы ты ничего от меня в самом деле не хотела, то и того, что происходит с тобой сейчас, не случилось бы. Сына у тебя бы тоже не было. Как и у меня, – скатывается до шепота.

А я зачем-то прикрываю глаза, вслушиваясь в его голос. Как ни странно, он меня успокаивает. Боль отступает. Прячется в глубинах души. И я крепче сжимаю мужскую ладонь в своей. Черпая из нее силы для себя.

– Да, – признаю чужую правоту в очередной раз. – Так было бы куда проще. Забыть и отпустить. Но только и ты – не тот Игнат, которого я запомнила. Совсем не он. Другой. Чужой. И я не хочу знать тебя такого. Вот моя правда.

Хватка на моем затылке слабеет. Но это не делает меня свободной. Он утыкается носом мне в волосы. Шумно втягивает воздух. Я больше не вижу его лица. Но почему-то кажется, что Игнат улыбается.

– Три…

Прикосновение к моей руке исчезает. Но не к животу. Жар его тяжелой ладони просачивается сквозь одежду, когда он слегка давит, тем самым еще плотнее прижимая меня к себе. По телу проносится дрожь давно позабытой неги. И я обманываю себя этим чувством, уверяя, что всё на самом деле не так уж и плохо.

– Два…

Мужское дыхание задевает скулу. Почти обжигает. Вынуждает меня саму дышать через раз. Его голос – глубокий, как бездонная пропасть. Разносится в тишине, кружит голову, утягивая за собой в самую бездну.

– Три…

Я слушаю его. Но не запоминаю. Мой пульс зашкаливает гораздо сильнее. Слишком ярко застревает в моей голове сам факт того, насколько он близко. И насколько ближе еще может быть.

– Пять…

Нет. Не поцелуй. Он лишь едва ощутимо касается моей щеки губами. Все еще давит на живот. Но даже этого хватает, чтобы тело откликнулось и потеснило волю разума.

– Пять…

Его ладонь смещается ниже и чуть в сторону. Гладит. Ласкает. Словно струны, умело перебирает натянутые почти до предела нервы. Ослабляет. Их. Меня. Все мое возможное сопротивление. Опускается на бедро и разворачивает к себе полубоком, сильнее распахивая пальто. И я невольно тянусь навстречу в стремлении заполучить больше.

– Два…

Почти мне в губы. На этот раз совсем не касаясь. Действительно с легкой полуулыбкой, так идущей ему. Пристально вглядываясь в мои глаза. Ловлю себя на мысли, что делаю то же самое. Смотрю. Любуюсь. Пропадаю. Как и пять лет назад.

– Ноль…

Он бережно собирает мои волосы. Отводит их в сторону. Перекидывает через плечо. Пока я складываю нехитрую комбинацию из цифр. С номером моего телефона. Тем самым, что оставляла ему когда-то. И которым он пользуется почему-то только сейчас. Да и то весьма своеобразно.

– Хочешь ты, или нет, но тебе придется, Тая. Знать меня. Такого. Любого, – добавляет Игнат, потянув за завязку на юбке. – Знать. И любить.

Тяжелая плотная ткань совсем не держится без закрепа. Скользит вниз по ногам, падает на пол синей лужицей. Не успеваю поймать. Хватаюсь за воздух. На мне остаются только чулки и подвязки. Они – не такая уж и преграда. Кружевное белье – тем более. Нет, не избавляется, сдвигает в сторону, обжигая новым прикосновением к обнаженной плоти. И я лишь чудом удерживаю себя на краю манящего искушения. С силой цепляюсь за остатки разумных мыслей и мужскую руку.

– Нет, стой, подожди, – шепчу в бестолковой попытке остановить намечающееся безумие. – Игнат…

Если и слышит, то не слушает. Перекладывает мою руку себе на шею. Одну. Вторую. Пол уходит из-под ног, а я оказываюсь сидящей на кухонном столе. На самом его краю. С широко разведенными в стороны коленями. Он вклинивается столь же аккуратно, сколь безжалостно и неумолимо. Не оставляя ни шанса.

– Давай, соври мне еще раз, Тая. Соври, что не хочешь…

То ли вопрос. Уличающий во лжи. То ли просьба. То ли приказ. У меня нет времени осмыслить. Как и не остается возможности сказать что-либо в ответ. Губы смяты жадным поцелуем. И если секунду назад я еще помню о том, что должна его остановить, то теперь с моих уст срывается лишь жалобный тихий стон, вместе с новым проникновением его пальцев под тонкое кружево.

– Бл*дь… – хрипло ругается Игнат. – Какая же ты…

Не договаривает. Тяжело выдыхает. Шумно втягивает в себя воздух. Раскрывает и ласкает меня изнутри мучительно умело и медленно. Меня буквально вышвыривает в похожее воспоминание. По телу проносится сладостная дрожь. Сворачивается наэлектризованным клубком внизу живота. Простреливает током. И я не успеваю остановить слетевший с моих губ повторный предательский стон. Игнат ловит его своим ртом, поглощает вместе с новым поцелуем. Его пальцы во мне – проникают глубже, растягивают, почти доводят до сумасшествия только одним этим простым действием. Все еще невыносимо медленно.

– Боже… – выдыхаю на особо глубоком и неожиданно резком толчке.

Из меня словно весь кислород вышибает. Я тоже выгибаюсь. Инстинктивно прижимаюсь к нему ближе. Не могу не прижиматься. Я потом буду проклинать за эту слабость. И себя. И его. И нас обоих. Но здесь и сейчас мне нужно больше. Всего. Больше контакта. Больше поцелуев. И я уже сама тянусь к нему навстречу. Целую в ответ, наверное, слишком отчаянно. Плевать. Мои руки живут своей жизнью, отдельно от голоса разума, почти рвут пуговички на мужской рубашке, в стремлении добраться до его тела, почувствовать жар горячей кожи и впитать в себя. Да, это адово пекло. Мои легкие горят. В голове настоящее инферно. Откинув голову назад, я с жадностью глотаю новую порцию воздуха, никак не могу надышаться. Зато рвано и громко выдыхаю…

– О-ох… – вместе с новым проникновением.

Его член во мне ощущается чертовски огромным. Нет, мне не больно. Но Игнат замирает. Не двигается. Дает возможность привыкнуть. А я смотрю в синие глаза и понимаю, что вот теперь точно пропадаю. Окончательно и безвозвратно. Снова лечу в бездонную пропасть, сотканную из его обжигающего желания, полного трепета и нежности, на контрасте со всем тем, что я знаю. Да, сейчас рядом со мной тот Игнат, которого я помню, и образ которого давно храню в своем сердце. И я снова обманываю себя. Подменяю реальность. Вновь тянусь к нему навстречу. Позволяя увлечь себя в эту порочную игру из выбивающих дух резких глубоких толчков, уносящих на волнах разрастающегося удовольствия. Пусть по его правилам. Я наслаждаюсь ею. Нуждаюсь и жажду. Пью до дна. Окончательно пьянею. Далеко не скоро возвращаюсь в реальность. Оргазм накрывает и тело, и жалкие остатки моего разума слишком беспощадной эйфорией. Мгновения длиною в вечность. Я словно рассыпаюсь на части. Нет меня. Едва осязаемые поцелуи на лице и шее продлевают это иллюзорное чувство, даря обманчивое ощущение правильности происходящего, даже после того, как все заканчивается. Совсем ненадолго. Когда мужчина отстраняется, оставляя вместо себя холод и пустоту, обрушивается и понимание случившегося.

– Твои десять минут вышли, – ставит перед фактом Игнат, прежде чем покинуть кухню. – Нах*р твои шмотки. Поехали домой. Все, что нужно, сам куплю.

Недалеко уходит. В ванную. Через пару секунд слышится шум воды. А я так и сижу на столе, глядя перед собой невидящим взором. Перевариваю. И если поначалу я еще пытаюсь убедить себя в том, что ничего страшного не произошло, тем более, не абы с кем, а все же с отцом своего сына, то стоит только соскочить со стола, как на разум штормовой волной обрушивается иная правда. Ведь он… этот… нехороший человек… снова! Он снова не предохранялся! Да и я хороша! Чем думала, когда поддавалась его желанию? Точно не головой. Лучше бы не разговоры с ним вела, а к сыну шла, тогда бы не приходилось теперь так страдать. Еще и это! Медаль матери года мне точно не дадут! Правильно отец обозвал бестолковой. Успокаивает только то, что я помню, сколько охраны выделил Игнат для Максимки, так что за его безопасность точно переживать не стоит. А вот прибраться и вещи собрать – да. Хотя бы самый необходимый минимум. Тем и собираюсь заняться, попутно раздумывая, как бы поделикатнее попросить Игната заехать по пути к нему в аптеку. Хотя о деликатности думать уже как бы поздно. Тем более, о ней только я и думаю. Орлов такой проблемой точно не страдает.

– Ты пьешь противозачаточные? – спрашивает он по возвращению.

Вопрос в лоб, что говорится. И я непроизвольно краснею.

– Нет, – произношу негромко и отворачиваюсь в намерении поскорее скрыться от его прожигающего взгляда в ванной.

Хотя это все равно не спасает от ответного:

– Опрометчиво, – следует небольшая пауза, а последующее звучит слишком уж самодовольно: – Разве что прежде не было в этом никакой необходимости. Тогда почти логично.

Ничего не отвечаю, но дверью хлопаю громче, чем намеревалась. И снова бью его в своих мыслях.

Индюк самодовольный!

Благо, когда возвращаюсь, в квартире, кроме меня, нет никого больше. Пользуюсь моментом, чтобы сделать, наконец, то, зачем приехали сюда. Беру совсем немного, но в итоге три сумки набирается. Плюс рюкзак с принадлежностями для каратэ. М-да… и как теперь это все тащить? Впрочем, о чем это я? Не впервой, в конце концов. Рюкзак мне на плечи, сумки в руки и вперед. Чтобы замереть на выходе из подъезда, глядя на мило беседующего Игната. С Дашей.

Вот будто мало мне проблем на сегодня! Страшно представить, что эта незатыкающаяся особа легкого поведения наговорила ему. Зато понятно, чего он поначалу меня торопил, а теперь и дела никакого нет до того, как долго я справлюсь. Конечно, когда на тебя с таким восторгом смотрит такая милая рыжая хохотушка с довольно выдающимися объемами и сверху, и снизу… чего не скрывает расстегнутый полушубок…

В общем, мое раннее желание наплевать на УК РФ принимается разрастаться с геометрической прогрессией.

Особенно, когда к этим двоим еще и Макс подбегает.

Честное слово, как какая-нибудь счастливая семья! Не считая того, что это все-таки мой сын!

От последующей глупости останавливает появление одного из охранников Игната, который молча забирает у меня сумки с рюкзаком и уходит к машине.

– Спасибо, – только и успеваю сказать ему вслед.

Хотя ему до моей благодарности и дела нет. Никак не реагирует. И не он один. Стоящая у детской площадки троица тоже все еще не замечает моего появления.

Ну, ладно, сами напросились!

Подхожу к ним, как можно тише и незаметней. С учетом, что Игнат, уже с Максимкой на руках, стоит ко мне спиной, это сделать не сложно. А Даша и вовсе увлечена разглядыванием мужского образчика красоты. Ей в такие моменты вообще все побоку. Один только Лаки, завидев меня, бросается навстречу, радостно виляя своим пушистым хвостом. Глажу его между ушей и все так же неспешно подхожу к застывшей у горки троице.

– …эх, Максимка, я б на месте твоей мамы тоже на других мужиков не смотрела, будь у меня такой в заначке, – мечтательно вздыхает сама мисс Беспардонность, показательно осматривая Игната с головы до ног и обратно, и тут же поправляет себя: – Хотя нет, столько ждать, как Таська, я точно не смогла бы! Давно бы другого отца тебе нашла. Может, даже и не одного, – выдает еще более мечтательно, чем в начале своего монолога.

Вот бы сквозь землю сейчас провалиться!

Прям ни раньше, ни позже не могла появиться во дворе, а именно тогда, когда не следовало. И опять болтает не то, что нужно. Убеждаюсь в том, когда выхожу вперед и замечаю на губах Игната мрачную ухмылку. Явно неспроста слушает. Опять выводы делает. Но и это не самое страшное.

– Нет, больше пап мне не надо, – качает головой Максим. – Нам с мамой и одного хватит, – добавляет серьезно. – Самого лучшего! – заявляет совсем уж гордо, обнимая мужчину за шею крепче.

Будто боится, что тот исчезнет.

А я вот не отказалась бы от такого…

Особенно, когда слышу:

– Да и вряд ли твоя мама еще одного папу потянет, – снисходительно поддакивает ребенку Игнат.

– Как знать, – говорю уже сама, вставая между ним и Дашей, глядя на него с вызовом. – Я ж ни разу не пробовала, чтобы такое утверждать, – усмехаюсь.

И очень стараюсь сохранить эту эмоцию на своем лице, банально прячусь за ней, дабы не стушеваться под встречным полночно-синим взором, полным скрытого обещания скорой расправы за такую дерзость с моей стороны.

– Ты сперва со мной справься.

Сказала бы я, да благоразумно молчу. По этому поводу. Перевожу тему на иное.

– Мы сегодня доедем до твоего дома, или еще с десятком людей пообщаемся предварительно?

– Ревнует, – доверчивым шепотом тут же комментирует мой выпад Даша для Максимки, который весело хихикает на это.

«УК РФ, Тая, УК РФ…» – проговариваю несколько раз про себя, пока они развлекаются за мой счет.

– Мамочка, не ревнуй, папа с Дашей почти не говорил, – вставляет сын, перебираясь ко мне на руки. – Это Даша говорила, – утешающе гладит меня по голове. – Но все только про тебя.

Можно подумать, от этого мне намного легче…

К тому же, узнать, что именно она успевает ему про меня еще нарассказывать, возможности никакой не остается.

– В машину, – мрачно командует Игнат, подталкивая нас с сыном в нужную сторону.

Не сопротивляюсь. И самой уже хочется сбежать от соседки как можно дальше. Так что в теплый салон усаживаюсь с долей некоторого облегчения. Рядом с сыном. Лаки устраивается по другую сторону от своего маленького хозяина и затихает, уложив голову на свои скрещенные лапы.

– Мама, – зовет меня Макс, пока я его пристегиваю, – а что, у кого-то и правда бывает несколько пап сразу?

Начинается…

– Бывает, – не вру.

– Да. И, как правило, один из них – мертвый, – вставляет язвительно Игнат, прежде чем трогает машину с места.

– Почему мертвый? – удивляется ребенок.

Я же тоскливо вздыхаю.

Вот не мог, что ли, помолчать?

Все объяснение сбил своим высказыванием!

– Папа не правильно выразился, – посылаю тому, о ком говорю, выразительный взгляд. – Не обязательно мертвый.

Зарабатываю в ответ не менее выразительный взгляд. Точно такой же, как тогда, когда про «ни разу не пробовала» говорила.

– Папа не «не правильно» выразился. Просто забыл уточнить: не в нашем случае «не обязательно». В нашем – без вариантов.

Ну что сказать? Предупреждением я проникаюсь в то же мгновение. Потому никак и не комментирую. Макс тоже не спешит задавать новые вопросы. Думает. И я уже надеюсь, что продолжения темы не последует, но ошибаюсь.

– А почему у нас так не может быть?

Мысленно стону. Но отвечаю со всем спокойствием и терпением.

– Потому что, во-первых, в русской культуре запрещено многомужество и многоженство, а во-вторых, зачем тебе еще один папа? Тебе одного мало?

Максимка опять призадумывается.

– Нет. Но можно тогда Лере найти еще одного папу? – выдает мое чудо совсем уж неожиданное.

– А Лере-то зачем? – уточняю удивленно.

– У нее плохой папа. Он их с мамой обижает, – слышится в ответ. – Пап, а ты же не будешь нас с мамой обижать, как Лерин папа, правда, да?

Последующая пауза выглядит немного напряженной. Впрочем, отвечает Орлов вполне себе добродушно:

– В настоящее время из нас троих обижает всех только мама твоя. Вредностью своей. Ты бы с ней поговорил что ли… – заканчивает на недосказанности и в наглой просьбе к ребенку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.