Дважды возрожденный

– Хорошо. – Она наклоняется ко мне через спинку переднего сидения и легонько бьет ладонью по колену. – Круто ты их!

– Кого?

– Слонов… Я наблюдала за тобой во время штурма и видела, как ты положил серию фугасов на спину большого слона.

– Мелочи… Все мы такие… Жить захочешь и не такое сотворишь, – лениво отмахнулся я. – У нас все равно выхода нет. Либо борись, либо сдохни. Мне первый вариант нравится больше… Не намного, но все же больше.

– Нет. Ты не прав, – она задумалась подбирая подходящие слова. – Многие из нас воюют как бы в напряг, через силу… Борясь при этом со своим внутренним я… Ты же, как бы живешь этим. Ты как Мичман… Для тебя это все является нормой. Тебе даже не приходится убеждать себя, что это нужно делать. Ты просто берешь и делаешь…И в то же время ты стараешься казаться грубее и злее, чем ты есть. Я ведь знаю, точно знаю, что ты внутри совсем другой. Ты как будто сидишь внутри прочной эмоциональной скорлупы, боясь высунуть наружу мягкое, уязвимое тельце души.

– Вот когда меня язык выпотрошит, тогда и увидишь, какой я внутри, – не желая продолжать разговор, жестко произнес я.

Аня хороший человек… Иногда даже чересчур. Добрая, надежная, храбрая. На нее всегда можно положиться. Когда она стоит за спиной, за тыл я спокоен. В ней удивительным образом сочетается мужская стойкость, женская мягкость и обаятельная внешность в виде крепко сбитой не по женски мускулистой фигуры и симпатичного улыбающегося личика… Ее иногда называют мужиком в юбке. На что она серьезно обижается.

Приоткрыв глаза, смотрю на ее лицо. Обиделась. Точно обиделась. Надула губы и отвернулась. Сопя, возится с автоматом. Теперь я вижу только затылок, прикрытый коротким ежиком темных волос.

Зря я так. Она ко мне с добром, а я… Даже не знаю, почему я себя так с ней веду. Стас мне неоднократно намекал, что Анюта бросает мне в след нежные взгляды. Да и ее поведение после боя в дверях комнаты говорит само за себя. Возможно, именно это меня и пугает. Самое страшное, как на меня, это привязаться к человеку, а потом его потерять, или наоборот оставить одного, уйдя туда, откуда не возвращаются. Учитывая нашу жизнь, абсолютную неуверенность в завтрашнем дне и срок Договора я считаю, что я не вправе проявлять чувства в ее адрес. Вот вернемся домой…

При мысли о доме в груди потеплело, и стало как бы уютнее. И вроде я уже не на сидении колышущегося на неровностях скального грунта джипе, а дома на любимом диване, низком и широком, стоящем у стены с большим ворсистым ковром. В углу тихонько играет магнитофон «Маяк», выплескивая из стареньких колонок в пространство небольшой комнаты забытые мелодии семидисятых. На столе, дразня обоняние, дымится чашка хорошего кофе. В руках интересная книга, обязательно фантастика… И я погружаюсь в вихрь, затягивающий меня в мир благородных космических пиратов и злобных уродливых пришельцев. Я живу главным героем… Вместе с ним преодолеваю трудности и коварные западни, расставленные врагами. И нет в тех иллюзорных мирах ни тушканчиков, ни языков жаждущих отправить меня на тот свет. Нет кровавых мозолей на ногах, от длительного хождения по горам, нет жутко воняющей потом грязной рубахи под тяжелым бронежилетом, предназначенным хоть как-то защитить легко уязвимое тело от агрессивного мира, нет похорон друзей погибших ради жизни каких-то уродцев воняющих заплесневелым сыром… Там я не валялся на холодных камнях, прячась от пробегающего мимо стада, и не умолял бога, в которого не верю, остаться незамеченным и прожить еще хотя бы день.

Там романтическая, красивая иллюзия. Здесь жестокая реальность. Здесь нельзя пролистать несколько страниц, чтобы пропустить неинтересный кусок или перестать читать…

Здесь как в некогда популярной песне – «It’s my life.» . Это моя жизнь.

Глава 5.

– Просыпайся лежебока! – рявкнул трубным басом над ухом Мотор. – Приехали.

Душевно потянувшись, осматриваюсь. Джип пристроился на склоне скалистого холма у входа в шахту. Вдалеке возвышаются Пальцы – пять высоченных каменных шпилей, упирающихся в серое облачное небо. Если напрячь воображение, то эти исполины действительно кажутся пальцами, с кривыми когтями, вырастающими из каменной толщи. Иногда кажется, что это какой-то великан высунул из-под земли руку, желая убрать с неба мешающее спать солнце.

Люблю бывать на этой шахте. Дело в том, что большинство шахт находятся или в скальных массивах или в ущельях, а двадцатьчетверка уютно устроилась в основании невысокого холма. Расположившись на его вершине можно без труда держать под контролем окружающую равнину.

– Гномы прибыли? – интересуюсь, вылезая из машины и разминая затекшее от длительного сидения тело.

– Не-а.

Мотор закуривает сигарету и устраивается за турелью танкового пулемета на заднем сидении. Сухо лязгает затвор, загоняя первый патрон из змеящейся по сиденью ленты в ствол.

Делаю круг почета вокруг джипа, с деловым видом постукивая носком ботинка по скатам.

– Скоро задние менять придется, – ни к кому не обращаясь, говорю я. – Совсем уже истерлись. Вон, даже кое-где корд потрескался.

– Еще бы, – переклоняется через борт машины Мотор, глядя на колесо. – По таким камням… У них же края острые. Тут никакая резина не выдержит. Хоть железные ставь.

– А Аня где?

– Там, – машет он рукой на вершину холма.

Оперативно девчонка работает. Мы только прибыли, а она уже на позиции. Зато я продрых всю дорогу как последний лентяй. А еще старший группы.

– Я прогуляюсь. Осмотрю местность, – извещаю напарника. – И вот что, Мотор, плеер не включай. А то до тебя потом не докричишься.

– Yes, ser! – козыряет он.

Забрасываю автомат на плечо и плетусь в сторону шахты. Внутрь нам заходить запрещено Договором. Черт бы его забрал этот Договор. Как кость в горле. Туда нельзя. Сюда нельзя. Мол, ваше дело воевать и нас защищать… Прям девочки недотроги.

Подойдя к отверстию шахты, заглядываю внутрь. Шахта – не совсем правильное название. Скорее уж копальня или может рудник.

У шахты, насколько я помню, направление тоннеля вертикально вниз. А здесь коридор уходит с небольшим наклоном вниз под холм. Вход аккуратно обложен каменными глыбами, скрепленными каким-то раствором.       Потолок темного коридора подпирают каменные столбы.

Забавно… У нас опоры делают из дерева… Хотя откуда здесь взяться дереву. Здесь и растительности то приличной нет. Сплошная каменная пустыня. И чем все это многообразие тварей питается? При мысли о тварях опасливо оглядываюсь. Вроде чисто.

– Гномы прибыли, – шипит болтающаяся на боку портативная рация.

– Ань, с какой стороны эти вонючки двигаются?

– Сейчас они у Мизинца. Через пол часа будут тут.

Мизинец – ближайшая к нам скала Пальцев.

– Понял. Иду на встречу, – отвечаю я и уже собираюсь вернуть рацию на пояс, как меня останавливает ее голос.

– Ты там поаккуратнее. Ладно?

– Ох какие мы заботливые, – с насмешкой вклинивается Мотор в разговор.

– Не смешно! – резко осаживаю его. – Повнимательней будь.

– Буду.

Быстрым шагом направляюсь в сторону гостей. Это не обязательно, но последний неудачный выезд делает меня более осторожным. Автомат переселяется с плеча на бок. Сегодня меня врасплох не застанут. Все были подробно проинструктированы, насчет внешности, повадок и оружия возможного противника. Это не с животными воевать… Он если из своей пушки накроет, то и пепла не останется. Прошлый раз даже каменный вход в шахту как пластилиновый отек.

Через несколько минут я уже вижу караван из десятка верблюдов, на которых восседают маленькие неуклюжие силуэты. Животные выстроились вереницей, медленно двигаясь в сторону шахты.

Решаю остаться здесь и подождать. Смахнув пыль, усаживаюсь на нагретый солнцем обломок скалы. Слева раздается шуршание раздвигаемых камней. Резко падаю на землю, откатываясь в сторону и только оказавшись в паре метров от обломка, не поднимаясь, вскидываю автомат.

– Что случилось? – взволнованным голосом просыпается рация.

– Все в норме. – Встаю я отряхивая джинсы от каменной пыли. – Крот напугал.

Тупорылое животное, суча коротенькими лапками с кривыми лопаткообразными когтями, выбирается из каменной толщи. Трехметровая колбаса его туловища по сегментации очень похожа на дождевого червя. Голова, или точнее передняя часть туловища прикрыта тремя зубчатыми пластинами, крошащими каменную породу как шахтовый бур.

Существо в принципе безобидное, если конечно не оказаться в зоне досягаемости его коротких лапок. Крот – санитар этого мира. Он прокладывает свои пути от трупа к трупу, очищая поверхность.

Я дождался каравана и пристроился ему в хвост, не переставая вертеть головой по сторонам. Гномы даже не обратили внимание на мое присутствие. Закутанные в кожаные плащи они сидят между горбами своих животных, практически без движений. Спины и бока верблюдов увешаны корзинами и горняцкими инструментами.

Так вереницей мы не спеша добираемся до шахты. Караван останавливается в десятке метров от входа. Обгоняю остановившихся животных и занимаю позицию в стороне от входной арки.

Разгрузив верблюдов, гномы берут инструменты, большие круглые фонари и выстроившись цепочкой срываются в глубине.

– Все зашли, – произношу в микрофон, когда последний гном скрылся за поворотом коридора. – Всем внимание. Прошлый раз на нас напали именно в такой ситуации. Смотреть в оба.

– Окей! – лихо восклицает Мотор. – И муха не пролетит!

– У меня все чисто, – машет рукой Аня с вершины холма.

В ожидании проходит несколько часов. Гномы периодически вытаскивают из недр шахты плотно закрытые крышками корзины. На нас по-прежнему не обращают внимания как будто нас и нет вовсе. Верблюды в ожидании хозяев уныло лижут камни лопатообразными языками.

От нечего делать размышляю на тему верблюжачьего пищеварения. Может, они камнями и питаются? Забавный рациончик. Мне такой совсем не по душе.

Вид аппетитно плямкающих верблюдов заставил жалобно заурчать желудок. Поднимаюсь и иду к джипу. На заднем сидении лежит плотно набитый брезентовый ранец. Открываю защелки удерживающие крышку и высыпаю содержимое прямо на сиденье. Сразу видно, упаковывал Мотор. Продукты лежат вперемешку с упаковками каких-то лекарств и запасными обоймами. Выуживаю из разномастной кучи большую пачку печенья и бутылку абрикосового сока. Мотор, сидя на переднем сиденье, лениво наблюдает за моими действиями. Набрав харчей возвращаюсь на прежнее место и устраиваю маленький пикник на обочине. Сок оказался очень вкусным, и я пожалел, что не взял две бутылки, а вставать и идти за добавкой как-то лень.

– Аня? – берусь я за рацию.

– Слушаю.

– Ну что там? Чисто? – исключительно для проформы интересуюсь я.

– Абсолютно, – отвечает она позевывая. Видимо длительное ожидание потянуло ее ко сну.

– Я тебя не разбудил? – спрашиваю строго, как бы намекая, что на посту спать не рекомендуется.

– Нет, конечно! – возмущается она. – Зеваю, потому что спать хочется. Но не сплю. Почему ты так плохо обо мне думаешь? Почему к Мотору с такими вопросами не пристаешь? Дело в том, что я женщина? Да? – посыпались вопросы-обвинения в мой адрес.

– А что Мотор?– возмутился он. – Почему чуть что, сразу Мотор. Я сижу и бдю.

– Чего ты делаешь сидя? – не расслышал я.

– Бдю. Смотрю в смысле по сторонам. Уже шея болит головой вертеть.

– А ты всем туловищем поворачивайся, – шучу я, – тогда болеть не будет.

– Ты не ответил на мой вопрос, – не унимается Аня. – Будь так добр, и снизойди до ответа женщине.

– Извини. Я не хотел тебя обидеть, – пытаюсь оправдаться. – Возможно, ты меня неправильно поняла. А то, что ты женщина даже хорошо.

– Почему хорошо, что я женщина? – сменяет она гнев на любопытство. Ох уж эти женщины. Теперь еще надо придумать красивый ответ.

– Потому, что иначе его сочли бы человеком, с нестандартной, сексуальной ориентацией, – громко смеется в динамике рации Мотор.

– Правда? Витя, это так?

– Наверное, да, – колеблюсь я.

– Почему наверное? – приподнялась она с вершины холма, и теперь я вижу ее стройный силуэт на фоне серого неба.

– Аня, давай потом поговорим. Наедине, – пытаюсь найти я повод уклониться от разговора. Очень уж не хочется мне сейчас заниматься решением сердечных вопросов. – Дома все обсудим.

– Хорошо, – отвечает она, а я радостно вздыхаю.

Солнце уже висит над горизонтом. Вот и еще один день закончился.

– Они что всю ночь там ковыряться будут? – как бы угадав мои мысли, подойдя, недовольно спрашивает Мотор. – А то спать хочется.

– Кто их знает. Может и всю ночь, – уныло отвечаю я. Больше всего устаю от ожидания и безделья.

– Давай я тебе анекдотец расскажу, – предлагает, усаживаясь на соседний камень Мотор. – Обхохочешься.

– Опять бородатый?

– Не-а. Но пошлый, – он басовито хохотнул в предвкушении рассказа и довольно потер руки.

Мотор уже успел всех основательно достать со своими бородатыми, известными еще с детства анекдотами. Но проще выслушать, чем отбиваться. Все равно ведь расскажет. Сперва вымотает все нервы вопросами типа «А почему тебе не интересно?» а потом расскажет.

– Так вот. Собрались как-то вместе русский, грузин и немец, – заговорщицким тоном начал Мотор рассказ. – И решили они померяться…

Я так и не узнал, чем же мерялись представители трех национальностей.

– Мужики. С севера кто-то приближается… – произнесла рация. – Расстояние около километра.

– Точнее, – потребовал я от Ани. – Кто приближается?

– Не знаю, – замялась она. – Я видела его всего лишь мгновенье. Похож на человека.

– Ясно. Сиди там и не высовывайся. В случае чего будешь нашей козырной картой, – проснулся во мне лидер. – Мотор!

– Да.

– Отгоняй джип за насыпь, – я ткнул пальцем в груду камней с противоположной стороны входа в шахту. – Твое дело прикрыть шахту и гномов. И учтите, у противника может оказаться очень мощное оружие. – И как бы подчеркивая значимость своих слов добавил. – Очень мощное…

– Уже делаю, – бросился Мотор к джипу.

Время шуток и анекдотов закончилось. Начинается работа.

Я отбегаю в сторону и устраиваюсь на еще теплых камнях метрах в тридцати от шахты.

Теперь главное, чтобы гномы не высунулись в неподходящий момент.

– Вижу его! Уже ближе! – волнуясь, говорит Аня. – Это точно человек. Одет в темно-зеленый панцирь… В руках оружие.

– Такой же напал на нас и в прошлый раз, – извещаю всех. – Максимальная осторожность. Бить сразу на поражение. Аня?

– Да Витя.

– Послушай, это не человек. Это враг. – Одно дело стрелять в тварей, а вот в человека… в человека это совсем другое. Ее промедление, вызванное какими-то моральными нормами, может стоить всем нам жизни. – У него очень мощное оружие.

– Да я поняла, – отвечает она после небольшой паузы. – Я не подведу.

Теперь и я увидел противника. Крупного телосложения мужчина, облаченный в темно-зеленый пластинчатый панцирь, быстро идет в нашу сторону. В руках, уже знакомое мне оружие. Судя по всему, нас он еще не заметил.

– Подпускаем ближе, – командую я. – Даже после того как он упадет огонь не прекращать. Я стреляю первый.

– Понятно, – хором отвечают Мотор и Аня.

Щека прижимается к гладкому прикладу автомата, сливая меня с оружием в одно целое. Силуэт мужчины плавает на кончике мушки. Лучше чуть-чуть подождать, а потом уж наверняка.

Уже можно рассмотреть лицо приближающегося противника. С виду обычный мужчина лет сорока. Может это и есть человек? Но, вспомнив предыдущий случай: отрастающую голову, вокруг которой бегают тараканы, я отбрасываю такую мысль и опускаю палец на холодную сталь курка.

– Недоумки! – ругнулся в сердцах Мотор. – Ты посмотри, что эти шизики делают!

Из темного проема шахты появились четыре гнома сгибающиеся под тяжестью корзин и направились в сторону своих верблюдов. Мужчина заметил гномов и вскинул оружие.

Очередь из моего автомата веером бьет его в грудь, заставляя шатнуться назад. В результате заряд, предназначенный гномам, влепляется переливчатой огненной струей в вершину холма. Мужчина пытается восстановить равновесие, но очередь со стороны джипа бросает его наземь. Не дожидаясь пока он встанет, опустошаю обойму гранатомета. Осколочники ложатся прямо на него. Воздух наполняется гулом пяти взрывов и свистом осколков.

– Все на местах! Я подхожу! – Команда усмиряет любопытство Мотора, уже собиравшегося выпрыгнуть из джипа.

Не опуская ствол автомата, приближаюсь к остаткам противника. Куски мяса и каменные пластины панциря, ставшие алыми от крови, разбросаны в радиусе нескольких метров. Между кусками плоти суетятся черные тараканы, пытаясь стащить все части тела в одну кучу. Несколько насекомых вертятся на этой куче, и суча лапками, скрепляют между собой разорванные, еще сочащиеся кровью кусочки плоти.

Выходит у этого существа, так похожего на человека внешне, насекомые что-то вроде скорой помощи. Они его лечат, реанимируют и при этом являются полноправными жителями его тела.

Симбиоты…

От такой мысли мне стало не по себе. Отойдя в сторону, бросаю в кишащую кучу термогранату и прикрываю глаза рукой. Вспыхивает ярко-белое пламя. На месте маленьких докторов и большей части их пациента остается куча пепла. Порыв теплого ветра разгоняет ее по каменной поверхности, стирая следы короткого боя.

Гномы как ни в чем ни бывало сбросили с плеч корзины и отправились обратно в шахту. Как будто они ничего этого не видели.

Осматриваю окрестности и убедившись, что противник был только один подношу рацию к губам.

– У всех все нормально?

– Порядок, – высовывается из-за пулемета Мотор и показывает большой палец. – Все тип-топ. Классно мы его приласкали. По первому разряду.

– Аня? Почему молчишь? – но ответа так и нет.

Подняв голову, смотрю на оплавленную вершину холма и надеюсь, что возникшая в мозгу мысль ошибочна. Стараясь не думать о плохом, забыв об осмотрительности, что есть сил бегу к холму.

Может, она сменила позицию, или успела отпрыгнуть – пульсирует на бегу слабая надежда.

– Что случилось? – орет Мотор, глядя на мое перекошенное лицо.

– Аня! – кричу в ответ, не останавливаясь.

На вершине холма нас ждет еще горячий оплавленный камень. Сделав пару шагов вперед, я сразу же отпрыгиваю обратно. Вспыхнула резиновая подошва ботинок, и ноги обдало жаром. Стоя на краю оплавленного пятна, мы мрачно переглянулись. Мотор, наклонив голову, как-то неловко стянул шлем.

– Нет. Не может быть, – тихо шепчу я. – Она должна была спастись.

– Смотри, – указал шлемом, зажатым в руке Мотор.

Из расплавленного камня торчит какой-то изогнутый прут. Присмотревшись, я понял, что это не прут, а потерявший от высокой температуры первоначальную форму ствол автомата.

Не сговариваясь, мы подняли оружие вверх. Три раза прострекотали короткие очереди, и наступила тишина. Слышится только потрескивание остывающего камня и наше тяжелое дыхание.

– Ты ее любил? – неожиданно пробасил Мотор. – Только честно.

– Не знаю, – ответ полностью честен. Я сам не знаю, как к ней отношусь.

– Вить?

– Давай потом поговорим, – предлагаю я. – У нас еще не закончена работа. Лады?

– Тебе видней.

Спускаемся с холма и размещаемся на прежних позициях. Лежа на уже остывающих камнях я думаю об Ане. Не смотря на грустную реальность, я все еще глупо надеюсь, что вот сейчас она выйдет из-за холма и с улыбкой скажет: «Привет. Это я».

Сердце сжимается от чувства утраты. Я так и не успел с ней откровенно поговорить… Так и не сказал, что о ней думаю, что чувствую. Она тянулась ко мне, а я все время отталкивал, боясь того, что сейчас произошло. Теперь я понял, что единственной причиной, не дававшей мне выразить свои чувства, была боязнь потерять ее. Я трус… Самый настоящий трус. Я испугался возможной горечи утраты, но в результате все равно получил ее в придачу к чувству вины. Голова в изнеможении опускается на холодный приклад автомата.

– Трус! – шепчу я себе. – Подонок! Ты на всю жизнь запомнишь этот момент. Он будет преследовать тебя. В каждой женщине ты будешь видеть Аню. Ее улыбку… Ее глаза… Ее тело прижатое к тебе в поисках защиты, – глухой стон похожий на вой вырывается из моей груди.

– Вот нас уже и восемь. Сколько же останется в живых к моменту истечения Договора? – звучит искаженный динамиком бас Мотора

– Будь он проклят, этот Договор! Все из-за него! – со злостью бью крепко сжатым кулаком в камень, не чувствуя боли.

Все началось ровно триста тридцать восемь дней назад. А кажется, что прошла целая вечность.

Был Новый год. На квартире у Мичмана собралось двенадцать человек жаждущих со вкусом отпраздновать приближающееся событие. Девчонки накрыли шикарный стол, отоварившись в ближайшем супермаркете. Спиртного было более чем достаточно. Малыш очень буквально понял слово «много» и привез на своей новенькой девятке ящик водки и ящик шампанского. Он у нас частный предприниматель – владелец ликеро-водочного магазина в центре города. Вот он у себя в магазине и упаковался под завязку. Увидев Малыша, вносящего в комнату ящик «Абсолюта» мы слегка опешили, но потом решили, что водки много не бывает, и интенсивно взялись за истребление зеленого змия, или как сказала Лена «топление быка». Суть фразы мы не поняли, но решили топить, так топить.

И утопили…

На совесть можно сказать утопили.

Веселье было в самом разгаре. Хозяин вытащил магнитофон на балкон, и на весь двор транслировал Мадонну, не взирая на слабые протесты соседей, убеждающих его в том, что из-за его музыки они телевизоры не слышат. Почти трезвый по сравнению с остальными, но от этого не менее веселый Мичман вежливо поинтересовался, имеют ли они лично что-то против Мадонны. Услышав отрицательный ответ, он удовлетворенно кивнул головой и сказал: «А чего тогда жалуетесь?». Пока соседи переваривали логическую связь между любовью и громкостью, он вежливо вытолкал их из прихожей в коридор.

Пробило двенадцать, и мы ознаменовали это событие радостным криком, заглушившим Мадонну вместе с соседскими телевизорами, и питьем на брудершафт с последующим битьем бокалов об асфальт под балконом.

В общем, весело было, слов нет.

На дребезжание дверного звонка обратила внимание только Лена. Через минуту она появилась в комнате с высоким, прилично одетым парнем.

Гость, поздоровавшись, сразу же без каких-либо предисловий перешел к делу и предложил нам всем хорошо заработать. Он сулил каждому солидные барыши. Цифры звучали по нашим меркам астрономические. Мы радостным пьяным гулом встретили его предложение и сразу же потащили за стол.

Под шкаф укатилась очередная пустая бутылка, и Малыш сразу же движением захмелевшего фокусника выудил из бездонного ящика новую. Сорванная дрожащей рукой крышка нырнула кому-то в рюмку, но на это не обратили внимания, ожидая новую порцию кристально чистой жидкости.

Аня спросила, что надо делать. Парень отмахнулся, мол, мелочь работа. В один день управитесь, и раздал нам какие-то бланки. Мы не думая, бросились расписываться и прикладывать большой палец к кругу в углу плотного желтого листа, на который указал гость. Учитывая количество выпитого, о думании и речи не могло быть. Один Мичман сопротивлялся, требуя зачитать вслух текст договора, а то у него буквы перед глазами прыгают, и вообще штормит на девять балов. И что он всякую фигню подписывать не будет. Мы коллективно с трудом его уговорили. Что было дальше, уже не помню…

Пришли в себя уже в Цитадели. Мы долго не могли понять, куда же попали. Вокруг был сплошной камень и ни единой травинки, ни единого деревца. Абсолютно мертвая местность. Как после атомного взрыва. Одни голые скалы. Даже почвы, как таковой нет. Под ногами тоже камни. Но через несколько часов у стен появился гном, вызвав своим видом обморок у Риты, и все нам доступно объяснил. Все разговоры велись за пределами Цитадели, так как он категорически отказался заходить внутрь.

Оказалось, что мы все по пьяни подписали Договор, согласно которому мы на один земной день становились волонтерами гномов. Своего рода охрана, обеспечивающая их работу. Мы сначала повозмущались, но вспомнив об оплате успокоились.

Чуть позже оказалось, что один земной день соответствует двум местным годам и что нарушение Договора карается смертью или невозвращением домой по истечении срока.

Два последующих часа были сплошным кошмаром. Мы пытались бунтовать, искать юридические зацепки в Договоре. Даже грозили массовым самоубийством, когда ничего умнее в голову не приходило. Все напрасно. Гном был непреклонен. Есть подписанный Договор. В нем четко описаны ваши обязанности.

Все…

Тупик…

И кстати ни о каком вознаграждении в нем не сказано.

После того, как мы угомонились, гном предложил назвать те вещи, которые нам необходимы для того, чтобы в течение двух лет выполнять свои обязанности. В течение часа мы хаотически, перебивая друг друга, наговаривали ему список. В нем было все, начиная от пушек и заканчивая зубными щетками. Гном внимательно слушал. Когда мы иссякли, он поинтересовался, не надо ли нам еще чего, так как заказ делается только один раз. Мы диктовали еще минут десять. Вечно страдающий зубами Малыш даже заказал полный стоматологический кабинет. Мы его еле отговорили.