Путь голема

– Взаимно, – хриплю в ответ. – Пусти, раздавишь.

– Как же, раздавишь его, – хмыкнул подошедший Прыщ. – Тьму тьмущую монстров порубал. Всем задницу надрал. С богами на брудершафт пьянствовал. Мертвых друзяк из могил поднял … Что ему какой-то тупой Тимошкин. Порвет как Тузик грелку.

– Смотри, чтобы я тебя не порвал, – выпуская меня из объятий, буркнул Тимоха. – Достал уже. Зудишь и зудишь. Голова от тебя болит.

– Не злись Тимоха, – хлопнул я его по плечу. – Привет Прыщ. Из могил, допустим, не я поднял, а спящие. Да и тебя это мало касается. Последний раз я видел тебя улепетывающим, и живее всех живых. Или добегался?

– Было дело, – неохотно ответил Прыщ и, скривившись, отвернулся.

– Мы там обыскались тебя. Куда тебя черти занесли?

– Отстань Димыч. Даже вспоминать об этом не хочу – Прыщ вздрогнул и скрылся в зарослях.

– Он странный после… этого… в общем воскрешения, – сказал Тимоха, глядя ему вслед. – Воскрешение это само по себе странно. Я не понимаю как мы здесь…

– Мне трудно будет объяснить…

– И не хочу понимать. Достаточно того, что все живы. Я не люблю когда сложно. Люблю когда просто. Как на ринге. Есть бой. Есть противник. Он может и друг. Но за рингом. На ринге дружбы нет. Он противник. Нужна победа. Так мне нравится. Все просто и понятно.

– А Дайла где? – задал я мучивший с момента появления босса вопрос.

– Там, – махнула рукой назад Лиля и заговорщицки подмигнула. – На поляне сидит. Странна-а-а-я. Мы сюда на твой голос пошли. Представляешь, я никогда не думала, что ты так ругаться умеешь. Ужас. Неужели эти боги такие каки?

– Какие каки?

– Такие каки. Ты по-другому их называл… и город… и небо… и жизнь… и нас… Я так высказываться не привыкла.

– У меня был весомый повод, – отвечаю, направившись в указанном направлении. – А за вас… Ну извини. Сорвалось. Накипело.

– Какой он миленький, Тимошенька, но злитый последнее время.

– Не беспокой его. Он прошел то, до чего мы не дожили.

– Ужас!

– Это мы видели ужас. Он видел больше.

– Так это был не кошмар? – дрогнул нежный голосок. – Все так и было? Я… я… так ужасно выглядела…

На небольшой поляне, окруженной густыми зарослями кустарника, прислонившись спиной к дереву, сидит Дайла. Глаза закрыты. Рыжий локон спадает на задумчивое лицо. О недавних событиях напоминает лишь прогорелая на животе куртка. Через дыру отсвечивает белизной кожа.

– Не смотри туда, – попросила она, не открывая глаз.

– Почему?

– Вспоминать неприятно. Тебе не понять. Ты никогда не умирал и не представляешь как это.

– Страшно?

Присаживаюсь рядом на молодую траву.

– Страшно когда жизнь покидает, и погружаешься во мрак. Последнее, что помню – твое лицо. Не самое плохое воспоминание.

– Вот спасибо, – ухмыльнулся я. – Ты хорошо держалась. Достойно.

– Я же дочь приближенного. Иначе быть не могло. Мое поколение воспитали для борьбы. – Помолчав, она спросила, – Как там было?

– Холодно и сыро, – честно ответил я.

– И все?

– Нечего особо рассказывать. Лучше объясни, на кого я так похож, и кому ты за него мстить собралась? Что они с ним такого сделали, что ты их так ненавидишь? И почему он похож на меня?

Она резко отвернулась, словно не желая выдавать скрываемые чувства.

– Нечего особо рассказывать, – не своим голосом ответила Дайла.

– Ты чего? – легонько толкнул я ее плечом в плечо. – Обижаться вздумала?

– Нет, – поправила повязку девушка, и как ни в чем не бывало, повернулась ко мне. Зеленые глаза с любопытством заглянули в меня. – Спящие признали тебя?

– А должны были? Я лишь догадываюсь, на кого ты с Ильичем меня сватаете, но могу с уверенностью сказать, что я не тот о ком вы думаете. Мне просто чертовски везет.

– И все же ты говорил со спящими. Они услышали твое желание. Мы все живы. Тебе не кажется это странным?

В ответ я лишь сдвинул плечами. Мне нечего сказать. Сам многого не понимаю.

– О спящих мне рассказывал в детстве отец. До недавнего времени я считала эти рассказы не более чем сказкой на ночь. И вот я жива не смотря на огромную дырень в животе…

– Всего лишь крохотная дырочка, – улыбнулся я.

– Ты неисправим, – вздохнула Дайла.

– Ну что я могу поделать, если ты мне нравишься, – заглянул я в зеленые глаза.

На поляну один за другим выходят из зарослей наши спутники и рассаживаются кругом по периметру. Ну, прямо военный совет племени. Только трубки мира не хватает. Словно услышав мои мысли, Ильич извлек из внутреннего кармана драного пиджака сигару. Поплыл над поляной ароматный дым.

– Что дальше? – спрашиваю, глядя на Ильича. – Куда идем?

– Как куда? Я думала ты укажешь нам путь, – сказала Лиля.

– Считаю, что Ильич более компетентен в этом вопросе, – заметил я. – И горит желанием объясниться.

Ильич кивнул и затянулся сигарой.

– Итак, – начал он, выпустив через нос облачко дыма, – думаю, все уже поняли, что со мной не все чисто.

Все кроме Тимохи и Дайлы дружно кивнули.

– Да, пришло время объясниться. Дальше откладывать некуда. Я прекрасно понимаю зародившиеся сомнения относительно моей персоны. Должен сказать не безосновательные сомнения. Действительно я не тот, кем выставлял себя пол года совместной работы. Я родился и прожил большую часть жизни здесь. В вашем мире я выполнял…

– Так вы говорите на квакающем языке? – удивленно спросил Тимоха. – А проквакайте нам, пожалуйста, что-нибудь.

– Это мой родной язык. Поэтому попрошу вас корректно о нем отзываться. Ваш язык для меня тоже не песня. Кроме него я знаю еще пару сотен наиболее распространенных в других мирах.

– Полиглот? – хихикнул Прыщ. – Квакающий полиглот. Обалдеть!

– Приближенный, – ответил я за Ильича. – Сколько же вам лет?

– Уже не помню, – усмехнулся Ильич. – Я один из первых. Это было так давно. Тогда я пастухом был. Гонял отары овец к устью реки. Там трава зеленее… Однажды надо мной пролетал бог. Его одежды так сияли на солнце, что я зажмурился и закрыл глаза рукой. Когда открыл глаза, он стоял рядом и смотрел на меня. «Ты хочешь стать умнее и сильнее на благо своего народа?» – спросил он. Тогда мне было тринадцать. Я решил, что быть умным и сильным куда лучше, чем всю жизнь пасти овец.

– Вот это да, – мечтательно вздохнула Лиля, и склонила голову на плечо Тимохе. – Прямо золушка и добрая фея. Только тыквы не хватает.

– Меня ждали годы учебы и изнуряющих тренировок. День за днем по капле боги вливали в нас частичку своей силы. Предо мной открывались все новые и новые знания об устройстве мира и человека, о других мирах. Иногда замертво падая от усталости на постель, я жалел, что не остался пастухом. Шли годы и, наконец, настал тот день, которого я так ждал. Воспитанники прошли посвящение и стали приближенными – помощниками богов. Мы работали, не покладая рук на благо людей. Мы были одновременно врачами, ветеринарами, агрономами, учителями в сельских школах, строителями и несли в народ знания, культуру и добро. По законам предков раньше мы преступников и воров либо вешали, либо сажали на кол.

– Жесть! – заржал Прыщ. – А лучше и то и другое сразу. Представляете? Йо-йо получается. Знаете, цацка такая, вверх-вниз по веревочке колесико летает

Увидев, что никто не оценил шутку он обиженно умолк.

– Боги запретили казни. Приближенные всего лишь приводили к ним преступников. Боги говорили и люди изменялись. Боги изымали из их душ зло. Только не спрашивайте как.

– Даже убийц и насильников отпускали? – округлила глаза Лиля. – Как такое может быть? Они не люди! Я понимаю, можно вора изменить и окружающие примут его и простят. Но убийца… Родственникам жертвы безразлично перевоспитали убийцу или нет. Для них он виновник смерти близкого человека. А если перевоспитанный насильник столкнется с жертвой… Это же ужас! Для нее это будет неимоверным шоком. Он же сделал с ней такое…

– В этом случае боги говорили – «Мы добры, но не прощаем зла». После этого несущих зло никто никогда больше не видел. Практика показала, что это действует куда эффективнее, чем привычные меры наказания.

– Суровые пацаны ваши боги. Чего стырил – и все, нет тебя. И никто не узнает где могилка твоя, – попытался пошутить Прыщ. – Был файл, и нет файла. И в корзине пусто. И фиг восстановишь.

– И куда они их? – поинтересовался я.

– В топку,– хихикнул Прыщ. – На заднем дворе зала суда меленький Освенцим для тех, кто не прошел фейс-контроль. И для будущего урожая хорошо. Пепел, удобрения всякие.

– Неизвестно. Они просто входили в Зал суда и больше не возвращались. Среди приближенных ходили слухи, что боги отправляют эти отбросы общества в другой мир. Там из них формируют бессмертный легион. Их злоба обращена против врага и имеет невиданную мощь.

– Зачем?

– Возможно тайная ударная сила. Не знаю. Я же сказал, что это слухи.

– Слухи слухами, да в слухе доля правды. Иметь в качестве козыря в рукаве бессмертную армию из отборнейших подонков собранных за несколько сотен лет… Интересно. Почему же боги не воспользовались тайным оружием, когда пришел Император.

– Нельзя воспользоваться тем, чего нет. Я же сказал – это слухи и не более.

– Боги всегда были такими суровыми? – спросила Лиля.

– Не путай суровость со справедливостью. Каждый получал то, что заслуживал. Это было хорошее время. Люди забыли о войнах и вражде. Эпидемии, выкашивавшие деревни ушли в прошлое, – задумчиво сказал Ильич. – Хорошо было.

– Идиллия, – сказал я. – Нет, скорее утопия. Так не бывает. По вашим словам боги чуть ли не рай создали.

– Нет, не утопия, – покачал головой Ильич. – Боги были достаточно практичны и не пытались создать, как ты говоришь рай. Они всего лишь дали людям возможность нормально жить без зла. Перестать быть скотом и быдлом.

– Я не согласен, но тут вам видней, – сказал я. – Потом вашу идиллию разрушил Император?

Ильич нахмурился. Кулаки сжались так, что костяшки побелели.

– Так и было. Боги были сильны, но не смогли противостоять армии, собранной могущественным Императором из наиболее сильных и злобных представителей других миров. Мы проиграли, и столь бережно взлелеянный богами мир погрузился во тьму. Зло и ненависть, жадность и корысть правят теперь людьми. Зло расползается как чума. – Ильич старательно спрятал окурок сигары под дерн и обвел нас взглядом. – Надеюсь, теперь вы будете снисходительны к моим поступкам, которые привели вас сюда и доставили некоторые неудобства.

– Так это вы нас сюда затащили? – вскочил на ноги Прыщ. – Из-за вас все беды? Я конечно догадывался. Не дурак… Из за вас я… Падонок вы в общем Ильич.

– Ты хочешь сказать, что Ильич виноват в том, что мы здесь? – недобро глянув в сторону Ильича, поднялся на ноги Тимоха. – Из-за него я горел заживо? Из-за него Лиля мучилась?

– Ильич, как вы могли? – качая головой, сказала Лиля осуждающе. – Мы вам так верили. Вы же наш босс… начальник. А вы… вы … оказывается подлец.

– Не торопитесь судить, – стал я на пути у рассерженного Тимохи. – Наверняка, у Ильича был серьезный повод так долго водить нас за нос. Предлагаю выслушать его рассказ до конца, а уж потом решать что делать.

– Пусть говорит, – крикнул Прыщ. – А мы послушаем сказочку. Но не поверим. Мастак он брехать. Был у меня такой препод по вышке. На парах все хихоньки да хахоньки, а как сессия пришла – вздрючил так, что мама не горюй. Башлять пришлось, чтобы не вылететь.

Хмуро глянув в сторону Ильича, Тимоха сел на место.

– Наверняка в ваших глазах я выгляжу обманщиком и еще кем-то нехорошим. – Ильич удостоил взглядом Прыща и Лилю – Ведь именно я втянул вас в эту историю и подверг риску ваши бесценные жизни. Вы жили полной радости и приключений жизнью. Шли к великой цели, не останавливаясь ни перед какими трудностями. Наступающий день всегда был полон неожиданностей. Вы вкушали сладость побед. Рисковали жизнью ради любимых. Плечом к плечу стояли с настоящими друзьями. Были счастливы. Каждый день от вас зависела судьба мира…

Дайла спрятала в ладони улыбку. Похоже, она получает массу удовольствия от этой речи.

– Это вы о чем? – перебил его Прыщ. – Какое к чертям собачьим счастье? Рутина ежедневная. День ото дня не отличишь. Сплошные компьютеры, программы и дикие юзера с утра до вечера. А юзера это хуже всего. Это чистое в своей тупости зло. То у них что-то виснет, то что-то не встает, то сетка пропадает и все конец света и работе конец – одноклассники не грузятся. Она не может месячный отчет составить, пока фотке подружки плюсик не поставит. А подружка своим целюлитом уже всех аборигенов распугала. В результате на фотке из-за ее тушки с трудом проглядывается океан и пальмы. Так, по краям. Или изображение на экране дрожит, когда они сухари грызут. И в кармане вечно ни шиша. Заплата моральные убытки не покрывает. Скажи Тимоха.

После длительных раздумий Тимоха утвердительно кивнул:

– Скучно. Бокс, это хорошо. Понимаешь что и зачем. Все просто. Я когда из спорта ушел, все стало скучным. Работаешь, чтобы жить. Это неправильно. Нужно жить и выбирать зачем.

– Так простите же меня, за то, что я дал вам все это, – закончил речь Ильич.

– Опаньки, – плюхнулся на землю Прыщ. – Это выходит мы вас еще и благодарить должны? Типа спаситель от скуки и бессмысленности существования?

Тимоха впал в длительную задумчивость.

– Поспорили, и хватит, – поднялась на ноги Дайла, и засунула за пояс короткий меч. – Слушать вас забавно, если не думать о войсках Императора, которые нас ищут.

– Может, и нет, – сказал Ильич. – В том месте, где мы были время своенравно. С момента бегства с арены могли пройти как минуты, так и годы. В первую очередь нам нужно сориентироваться во времени.

– На моих – пол четвертого. Двадцать пятое мая, – очнулся Тимоха, глядя на часы. – Но учтите, они спешат на десять минут. Чтобы не опаздывать.

– Это важная информация. Мы обязательно примем ее к вниманию, – прокашлявшись, сказала Дайла. – Только давайте ориентироваться в более безопасном месте. Наверняка Император, почуяв старого врага, бросил на наши поиски все силы. Неподалеку есть хижина лесника. Он наш человек. Там все и узнаем.

– Для тебя приберег, – протягиваю Тимохе фламберг.

– Мне его не хватало, – улыбнулся он, принимая оружие, как ребенок любимую игрушку.

– Ну что, дамы и господа, – улыбнулся я. – Вперед к новым приключениям и великим целям, как сказал наш любимый Ильич.

Тимоха согласно мотнул головой, закинул меч на плечо и взял Лилю за руку.

– Надеюсь, там пожрать дадут, – мечтательно сказал Прыщ, поправляя сползшие очки. – И водки бы…

– Никогда мне вас не понять, – сказал Ильич.

– Кого это нас? – поинтересовался я.

– Людей.

– А вы тогда кто?

– Мы… тоже люди, но другого пошива. Будучи приближенным, я сопровождал своих учителей в разных мирах… Люди есть почти везде. И везде они разные. Вот вы… Как бы сказать…

– Продолжайте, продолжайте. И какие же мы? – спросил я. – Не бойтесь обидеть. Всегда интересно услышать взгляд со стороны. Мы вульгарны и жестоки? Убиваем мир, в котором живем?

– Уходим от задолбавшего серого реала с его гнусными проблемами в игровой мир, – добавил Прыщ. – У моего знакомого семья в полном составе живет в Линейке. Даже десятилетняя дочка. Прокачанная, что демон. Замки штурмуют. Мобов колошматят. Адены собирают новый шмот прикупить. На реал вообще забили. Жену за прогулы со швейки турнули. Ну как она могла пойти на работу, если в это время клан на врага собирался.

– Мы злые, – насупив брови, сказал Тимоха. – Выходишь на ринг, а тебе сотни глаз в спину. Крови ждут. Тяжело так. Даже рад, что ушел. Не для меня столько зла. Тяжело.

– Стою я на остановке, жду троллейбус, – начала Лиля. – Вечер. Рядом бабулька стоит с кошелочкой. Неожиданно подскочили два подростка, вырвали у нее из рук кошелку и принялись ней в футбол гонять. Продукты во все стороны полетели. Пакет молока лопнул. Бабушка села на лавочку и заплакала. А эти… хохочут. Я, конечно, сделала им замечание… А они… меня…

– Чего? – У Тимохи разве что шерсть на загривке дыбом не стала. – Почему мне ничего не сказала? Я бы их!

– Поэтому и не сказала. Я же тебя знаю. А они тинэйджеры – переходной возраст. Глупость наружу лезет. С возрастом пройдет. Да не злись Тимошенька, они только обозвали меня и все.

Она погладила Тимоху по руке.

– Вот об этом я и пытался сказать, – рассмеялся Ильич. – Вы непонятные, нелогичные и противоречивые. От вас никогда не знаешь чего ждать. Одни сюрпризы. Я немало прожил на Вашей Земле, но так и не смог вас понять. Вы настолько часто поступаете вопреки логике и здравому смыслу… что даже язык не поворачивается назвать вас глупцами. Вы лезете в горящий дом за любимой кошкой и бросаете горячие бомбы на город с тысячами мирных жителей. Безвозмездно сдаете кровь для больных и умышленно заражаете партнеров СПИДом. Идете на смерть ради своей Родины, которая потом гноит вас в ГУЛАГах. Вы говорите о вкусной и здоровой пище, а едите… Простите, но время проведенное у вас мой желудок мне никогда не простит. Мир полуфабрикатов и суррогатов. Не удивительно, что вы так мало живете… Простите, если кого обидел. Это только взгляд со стороны.

– На правду не обижаются, – сказал я.

– Я чипсы люблю, – мечтательно вздохнул Прыщ и облизнулся.

– И что? – поинтересовалась Лиля.

– Как-то состав прочитал. Возненавидел сначала тех, кто это гуано делает, потом себя за то, что его ем.

– И?

– Лиля, что ты икаешь. Не ты ли мне мозг сверлишь, что крошки чипсов по всему офису? Ну, нравятся они мне нравятся. И чихать на состав. Как за свежую гамалку засяду так пригоршнями гребу эту дрянь.

– Вот об этом я и говорил, – улыбнулся Ильич.

-–

– Не шуметь, – приказала находящаяся в должности проводника Дайла. – Сначала я, а по сигналу остальные.

Она растаяла в вечерних сумерках.

Хорошо быть приближенными и их детьми. Марш-бросок основательно вымотал меня. Обессиленный Прыщ, развалившись под кустом, шепотом кроет матом всех, начиная от богов и Императора и заканчивая собственными мозолями. Даже Тимоха опустив на землю Лилю, устало оперся на ствол дерева рядом со мной. А Ильичу и Дайле хоть бы хны.

– Ильич, – тихонько интересуюсь я, – как вам, обитателю другого мира, удалось устроиться в нашем отечественном бизнесе? Ведь все законно было. Мне даже запись в трудовой сделали.

– Предыдущий владелец фирмы за некоторое количество так ценимого вами металла согласился на время уступить мне свой офис вместе с содержимым а заодно своим именем, фамилией и родословной. Он уволил всех своих сотрудников и помог найти и пригласить на работу вас. Все время он выступал моим внештатным консультантом в сложном мире бизнеса. Все должно было выглядеть солидно и респектабельно, иначе вы бы не клюнули.

– Так вот кому вы звонили перед заключением каждой сделки, – хлопнул я себя по лбу. – А я то думал, чего это наш босс, зубр в мире бизнеса, задает по телефону такие глупые вопросы.

– Подслушивали батенька? – хитро глянул Ильич.

– Не живота ради, судьбой отроков подопечных озабочен был. Коммерция и вы находитесь в разных измерениях, – улыбнулся я в ответ. – В последнее время я уже готов был дать «добро» сотрудникам на коллективную миграцию к конкурентам.

– Настолько все плохо было? – погрустнел Ильич.

– Поначалу, все списывалось на странности. Но чем дальше, тем сильнее я убеждался, что вы бездарь и дилетант. Но как босс вы были очень даже ничего, – утешил я его.

– Моряк я, и побоку мне все. Экватор пять раз пересекал. Раз – я сказал, два – вы сделали, – удачно спародировал голос босса Прыщ.

– От вас шума как от стаи дятлов, – вынырнула из сумрака Дайла. – Будьте осторожнее.

– Мы обязательно исправимся, – хихикнул Прыщ. – И, между прочим, дятлы стаями не летают. Они существа индивидуального склада, как программисты. Ты кстати в курсе, что дятлы между собой морзянкой общаются, а это можно сказать двоичный код. Любая информация представляется в виде нуля и единицы.

– Хижина пуста, – сердито глянула на него Дайла. – Пошли. Балаболам могу выстукать то же морзянкой рукоятью меча на их лбах.

Безмолвными тенями мы пересекаем открытое пространство и оказываемся внутри хижины. Дайла завесила крохотные окошки холщовыми шторами и, клацнув пальцами, зажгла свечу.

– Круто, – восхищенно прошептал Прыщ. – И я так хочу. Клац, и прикуривай.

– Ты же не куришь, – сказала Лиля осматриваясь. – Как в деревне у бабушки. Она на хуторе жила. Зимой часто свет выключали, и мы при свечах в избе сказки читали.

– Сейчас не курю, а завтра вдруг захочется, – огрызнулся Прыщ. И глянув по сторонам, добавил: – Исторический музей. Экспонат – изба древняя примитивная.

– Ну не такая и примитивная, – парировала Дайла.

– Самая что ни на есть примитивная, убогая и отсталая. Холодильника нет? Нет. Телевизора нет? Нет. И брата моего кровного – компьютера нет? Ответ тот же. Даже пива нет… Пожрать дадут?

– Каша в казанке на плите. Растопи будет горячая. Хлеб в холстине на полке, – не оглядываясь на него, сказала Дайла. Она пристально вслушивается в звуки наступающей ночи.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

– Все не так, – хмуро отвечает Дайла, заправляя выпавший локон под повязку. – Лесник особо никогда не отягощался своей работой. Больше пьянствовал. Удивительно, что к ночи его нет.

– Я не чувствую опасности, – сказал Ильич.

– Конечно приближенный, если вы ее не чувствуете, значит ее нет, – склонила голову Дайла.

– Тоже мне проблема, – хмыкнул я. – Мало ли чего. Напился и уснул под кустом твой лесник. Лучше Прыщу подсоби, а то он избу спалит.

– Нет, вы скажите, где в этой топке газ включается, – сердито прошипел Прыщ, забрасывая в поддувало каменки, накрытой чугунной плитой, спичку. – Я уже пол коробка извел, а она зараза не горит.

– Газ в прихожке. Похож на деревянные поленья, – хихикнула Лиля. – Когда заходили, я об деревяшку споткнулась. Пошли, помогу, горожанин.

– Ты говорила, что лесник алкаш, – намекнул Прыщ, слизав остатки каши с деревянной ложки.

– И что? – недовольно глянула на него Дайла.

– Ну, может того… – замялся Прыщ под ее взглядом, – поискать чего? Вдруг найдем. Холодает к ночи. А так погреемся.

Дайла молча встала и вышла. Через минуту на столе стояла глиняная бутыль, увитая лозой.

– Другое дело, – засуетился Прыщ в поисках кружек.

– Прыщ, ты смотри поаккуратнее, – говорю, наблюдая за торопливыми приготовлениями. – Предыдущая вечеринка имела экзотическое продолжение. На бис как-то не хочется.

– Не боись, – заблестели в пламени свечей очки Прыща. – Мы по чуть-чуть. И баиньки.

Поев быстрее всех, Дайла устроилась на широкой лавке у окна и принялась точить меч. Раз за разом чувствую спиной ее пристальный взгляд.

Лиля нашла иголку с клубком грубых ниток и принялась сшивать воедино лохмотья Тимохиной одежды.

– Учитывая, что почти все карты для присутствующих раскрыты, объясните, как вам удалось попасть в подземелья города? – спросила Дайла, удовлетворенно глядя на лезвие меча. – Насколько я знаю, вы полгода назад уходили в мир людей на поиски перерожденных богов. Если не ошибаюсь это уже третья попытка. Или четвертая? Я при этом не присутствовала – трепала с повстанцами сборщиков податей у прибрежных сел.

– Сам не знаю, – сдвинул плечами Ильич и прикурил от свечки сигару.

– Фу, как банально, – разочарованно сказал Прыщ, отмахиваясь от облака дыма. – Ильич, вы же по статусу круче чем она, а прикуриваете от свечки. Можно ведь клац, – он щелкнул пальцами, – и полыхает огонь.

– Ей простительно в силу молодости. С возрастом учишься беречь имеющиеся крохи силы и не разменивать их по пустякам.

Дайла сердито глянула на Ильича, но ничего не сказала.

– В мир людей я прошел через яму, без каких либо проблем, а вот на обратном пути что-то пошло не так и мы оказались в городе. Сама знаешь, игрушки богов не всегда корятся даже приближенным.

– Что за ямы? – поинтересовался я, доедая черствый кусок хлеба и не первой свежести кашу. – Телепортация?

– В свое время боги создали немало таких парных ям – дверей из мира в мир. Большинство из них находится в городе. Они говорили, что ямы требуют меньше усилий, чем при самостоятельном прорыве пространственного тела. Несколько лет назад совершенно случайно мы нашли в горах тщательно укрытую от глаз яму. Как оказалось, ведет она в ваш мир. Возможно, именно через нее отступли боги.

– Так вот где мы проснулись, – догадался Тимоха. – А я тогда подумал, что у меня галлюцинации с похмелья.

– Ну и воняло же там, – сморщила носик Лиля.

– С этой ямой у нас появилась надежда, – сказал Ильич. – Мы верили, что сможем тайно вернуть богов сюда и, собрав силы сокрушить Императора.

– Звучит как-то по-детски, – заметил я с набитым ртом. – Вы надеетесь, что недобитая горстка ослабленных богов и какие-то повстанцы победят там, где потерпела поражение целая армия. Извините, но я в это не верю.