Трамвай

– Какой же ты гад! – прошептала она и с силой вырвала руку.

Виталик дернулся было, но потом вдруг сник будто его выключили из сети. Он сгорбился и часто заморгал веками, начиная шмыгать носом.

Марина как могла, не торопясь отряхнула грязь с одежды и медленно пошла по тротуару прочь.

Ее подопечный остался стоять, не решаясь ничего произнести и давясь слезами.

– Я не буду жить! – услышала она у себя за спиной, когда прошла уже метров двадцать.

Марина медленно повернулась и усмехнувшись фыркнула:

– И черт с тобой! – она по-мальчишески сплюнула на пол. – Можешь разогнаться и лбом о стену. Чтобы долго не ждать, – и продолжила спокойно шагать дальше.

Виталик на этот раз уже не преследовал ее.

– Девушка! – услышала вдруг Марина скрипучий голос где-то рядом. – Девушка! – она растерянно оглянулась и увидела стоящего на углу дома низкорослого пожилого мужчину в сером пиджаке и полосатом старом свитере под ним. Голова его была полностью лысой как бильярдный шар, на глазах болтались роговые очки, а через плечо перекинута лямка от увесистой сумки из старой потрескавшейся кожи, наподобие тех что носят кондукторы в общественном транспорте.

Впрочем, именно кондуктором он и оказался.

Это было удивительно, потому что трудно в наше время встретить настоящего представителя этой профессии. Оплата за проезд давно автоматизирована если не считать маршрутки, но там деньги берут сами водители.

– Что вам нужно? – спросила Марина, механически прикрывая ссадину на левой стороне лица.

– Мне ничего! – прокряхтел старик и попробовал засмеяться, но при этом зашелся в приступе кашля. – Неужели вы не видите кто я?

– Кто? Король Норвегии? – психика Марины пребывала в крайне возбужденном состоянии, и женщина несклонна была к разговорам с незнакомцами. – Обыкновенный кондуктор!

– Точно! – снова крякнул дед и замахал рукой, указывая куда-то за угол. – Темно уже и поздно, милая девочка! Как ты собираешься выбираться отсюда?

Марина раздраженно хмыкнула и пошла дальше своей дорогой.

– Тебе то что? – буркнула она на ходу через плечо.

– Как это что? – мужичок побежал рядом шаркая ногами в войлочных ботинках. – Наша задача – это перевозка граждан. Быстро, комфортно и безопасно! Словом, добро пожаловать в наш трамвай!

– Трамвай? – преподавательница остановилась и недоуменно посмотрела на него. – Где?

– Ну я же говорю, вон там, – старик снова указал куда-то в темноту, – на остановке.

Марина нахмурила брови. Ей стало казаться что она потихоньку сходит с ума. Ночью трамвайный кондуктор бегает по улицам и зазывает пассажиров в свое транспортное средство. Бред!

Она оглянулась назад и увидела, что Виталий по-прежнему стоит там же и смотрит в ее сторону взглядом брошенной собаки. Мизансцена складывалась в высшей степени странная и нелепая. В ночном переулке трое: преподавательница и студент, которые только что практически подрались, и старичок-кондуктор приглашающий на поездку в трамвае. Окна домов, выходящих в переулок все до единого темны очевидно в силу позднего времени, а небо черное без звезд из-за облачности.

– И чего вам в трамвае не сидится? – недоверчиво спросила женщина-педагог. – Кондукторы обычно в своих вагонах сидят, а пассажиры к ним заходят.

Старик зевнул, прикрывая рот рукой.

– А как же иначе, любезная барышня, – ответил он, – нет пассажиров, вечер поздний, а порожняком трамвай гонять не с руки. Вот и приходится бегать собирать людей!

Марина Сергеевна посмотрела искоса и постепенно скривилась как от кислого лимона.

– Вы, наверное, псих?

– Кто знает? – кондуктор пожал плечами. – Кто же может определенно сказать где грань сумасшествия и нормальности. Вопрос этот не имеет абсолютного ответа.

Женщина хмыкнула, но осталась стоять, глядя на прелюбопытного юродивого.

– Ну так вы едете или нет? – стараясь сохранить равнодушное выражение лица спросил мужчина. – Если нет, то мы в парк.

– Угу! – кивнула Марина.

– Что, угу?

– В парк! – но тут же она прикинула и сообразила, что рядом действительно была трамвайная колея, только она давно не использовалась потому как единственный маршрут, который здесь ходил был признан нерентабельным лет десять назад и перестал выходить на линию. Рельсы же здесь никто так и не убрал. Неужели снова пустили трамвай? Если так, то ей повезло. Это единственный транспорт, который мог бы довести ее до дома без пересадок быстро и дешево.

Женщина спросила старика:

– Маршрут номер 12 снова запустили?

– Что? – тот приложил ладонь к уху. – А! Да! Конечно пустили! Только не знает пока никто. Вот я и… Пойдем! – он махнул рукой и быстро засеменил в темноту.

Марина поколебалась. Но увидев, что Виталик пришел в движение и сейчас снова последует за ней решительно рванула вслед за кондуктором.

С первого же шага ее поглотила тьма. Совершенная. Про такую говорят хоть глаз выколи. Человека впереди не было видно, но она слышала его сопение и шаркающие шаги. Они шли узким проходом между двумя кирпичными домами и каменные монолиты с двух сторон ограничивали пространство, сохраняя промежуток, вмещающий только одного человека в ряд. Серые стены уходили вверх и сужались где-то вверху как-бы стремясь коснуться друг друга на фоне темного неба.

Женщина не знала, что в их городе бывают такие узкие щели между домами. Это ведь не Баку и не Прага с их средневековыми кварталами. Очень интересно! Впрочем, скоро ей показалось что они слишком долго идут по этому ущелью. Какой бы ни была ширина домов – давно пора было выйти на открытое пространство. Но этого почему-то не происходило. Они шли и шли, не видя конца этому тоннелю.

Мало того, спустя какое-то время Марина поняла, что теперь она идет одна. Кондуктор просто перестал быть слышным. И вообще в этом проходе было душно и жарко. Несмотря на то, что на улице стояла ранняя весна и было холодно.

Что происходит? Где я?

Но злосчастная преподавательница не успела поддаться панике так как перейдя на бег через несколько секунд неожиданно вырвалась наружу.

Огляделась. Это была небольшая и такая же темная улица, как и та, которую она только что покинула, но только шире и с рельсовой колеей посередине. Здесь абсолютно никого не было и окна домов опять же совершенно не светились. Фонари почему-то тоже отсутствовали и единственное что освещало пространство – это фары на носу длинного оранжевого трамвая, который стоял на путях с призывно распахнутыми дверями. К головному вагону было прицеплено еще два и все они готовы были принять пассажиров. Единственное что смущало – это отсутствие света в салонах. Там было темно и только какие-то смутные шевелящиеся силуэты заставляли догадываться, что внутри кто-то есть.

Кондуктор стоял у края тротуара и смотрел на свои наручные часы.

– Ну что так долго? – спросил он раздраженно. – У нас все-таки график!

Марина замерла, силясь что-то ответить, но тот не дал ей долго размышлять и призывно махнул рукой.

– Ну давайте быстрее, барышня! Мы скоро отправляемся!

Женщина остановилась и подозрительно посмотрела на этот немного странный общественный транспорт, стоящий перед ней. Ничего необычного в нем конечно не было – обыкновенный городской трамвай. Модель на общий взгляд не старая и выглядел он прилично. Однако чувствовалась какая-то несуразность во всей этой картине, что предстала перед ней. Что-то было не так.

Но что? Трудно сказать! Может тихая безлюдная ночь создавала мрачноватый антураж? Вполне возможно.

«В конце концов, вряд ли бандиты или похитители будут совершать свое преступление используя трамвай! Это было бы глупо!» – подумала, усмехнувшись про себя, Марина и шагнула ко входу в салон первого вагона. – «Да и Виталик все еще где-то рядом, так что выбор у меня не большой».

– Нет, нет! – вдруг заявил кондуктор, выставив вперед руку и останавливая ее. – Вам в третий вагон!

Марина хмыкнула и пожав плечами послушно проследовала в последнюю дверь в хвосте.

Как только женщина шагнула внутрь, двери за ней бесшумно захлопнулись и наступила абсолютная темнота. Никакие лампы не загорелись внутри как можно было ожидать. Марина повернулась назад, ощутив, как вагон сдвинулся с места и началось небыстрое движение.

«Выхода нет!» – тускло загорелась табличка над закрывшейся гармошкой двери, ничего не освещая кроме самой себя.

Колеса спустя несколько секунд начали стучать, напоминая о том, что железная дорога, по которой катился трамвай была старой с традиционными стыками. Равномерный ритм сначала был медленным, но постепенно убыстрялся по мере того как электротранспорт набирал скорость.

«Тук-тук!» «Тук-тук!» – разгонялся в ушах Марины гипнотизирующий примитивный мотив. – «Тук-тук!» «Тук-тук!» «Тук-тук! «Тук-тук!»

Вагон начал раскачиваться, набрав приличную скорость.

Пассажирка стала шарить руками во тьме, стараясь нащупать поручни чтобы не упасть. Ей это удалось, потому что они были там, где положено – по бокам от лесенки, ведущей вниз к выходу. Марина схватилась за металлическую круглую трубку и сохранила равновесие.

Несколько минут она просто ехала стоя.

А потом решила глянуть в окно и слегка наклонилась.

Там мелькали проносящиеся мимо городские пейзажи – дома, машины, витрины. Только слишком быстро они пролетали назад. И город какой-то незнакомый. Но не чужой. Свой. Тот самый в котором она жила много лет. Но почему-то распознать где они сейчас едут было трудно. Совсем почти невозможно. Ерунда какая-то! Марина знала, была на сто процентов уверена, что она в своем городе, а местность не узнавала. Или точнее не могла различить. Вглядывалась. Щурила глаза и морщила лоб, но не понимала какое это, например, сейчас здание за окном? Большое. Серое. Высокое. Магазин внизу? Или аптека? Автосалон? Все не то! Здание ярко освещено, но этот свет почему-то не проникает в салон трамвая. Ни один лучик! Здесь по-прежнему темно!

Холодные капли покатились по спине, а волосы зашевелились от подползающего страха.

– Ну ты сядешь наконец или так и будешь стоять перед глазами? – раздался из мрака чей-то раздраженный голос. Причем Марина не поняла какой – женский или мужской. Просто противный и скрипучий старческий голос. Она растерянно стала оглядываться, но по-прежнему не видела ни зги в кромешной тьме. – Сядь и успокойся уже! – продолжил брюзга во мраке, – а то кондуктора позову!

– Вы кто? – пробормотала она туда, откуда предположительно говорили.

– Конь в пальто! – некто явно не был самым вежливым человеком. – Я пассажирка. Как и ты! Кем я еще могу быть здесь? – а потом тихо себе под нос. – Ну что за кретины! Дурак дураком погоняет!

Марина поперхнулась и закашлялась. Потом попыталась сделать шаг в пустоту и поискать место для того чтобы присесть.

– Только смотри не оттопчи людям ноги! – продолжал нагнетать голос. – Знаем мы таких. Потом ни обуви, ни ступней не останется. Ну шевелись ты уже, каракатица!

– Послушайте, Вы! – не выдержала вновь прибывшая пассажирка, – выбирайте выражения! А то я не посмотрю, что вы старый. Или старая… В общем прекратите свои отвратительные оскорбления!

– Старая? – возмущению в неизвестном голосе не было предела. – Значит я старая? Ты это имела ввиду, мерзавка? Я же ненамного старше тебя! Неужели не видно? – а дальше противореча сама себе. – Я на тебя посмотрю, когда ты достигнешь моих лет! – и потом последовало неразборчивое шипение и бормотание.

– Вы издеваетесь? – Марина выпучила глаза, но это так и не помогло ей что-либо различить в темноте. – Вы действительно считаете, что я вас вижу? Да я даже не понимаю мужчина вы или женщина!

– Что? – невидимая собеседница даже хрюкнула от обиды. – Да как ты смеешь? Я известная дама. Меня многие знают и уважают. А уж тут – тем более. Так что, хочу предостеречь тебя, милочка, против дерзкого поведения. Чревато, знаешь ли! Если я позову кондуктора…

– То, что?

– А ничего! Тебе не поздоровится!

– Зови! Зови, старая грымза! – Марина заговорила громче. – Мне тоже хочется узнать почему в трамвае нет электричества и мне приходится бродить тут во тьме, натыкаясь на всяких вредных старух!

– Ну знаешь…

– Да заткнись ты уже, Агнесса! – неожиданно кто-то еще встрял в их разговор. На этот раз голос определённо принадлежал мужчине, но был таким же старческим. – Надоела уже со своими придирками. Твое гнусное поведение уже в печенках сидит! Как только новенький пассажир, так она включает свою машинку для распила мозга. Устроила тут дедовщину!

– Иди ты! – старуха огрызнулась, но как-то неуверенно. – Ты мне еще будешь указывать, старый перечник!

– Ну ты у меня договоришься скоро, карга…

– Хватит! – рявкнул кто-то третий низким грудным контральто. Сейчас это однозначно была женщина, но голос ее звучал гораздо приятнее чем у вредной бабки, хотя судя по всему тоже не принадлежал молодой девушке. – Стыдно за вас, честное слово! Собачитесь как прачки деревенские! Противно наблюдать! У нас новенькая. Очень приятная барышня, а вы… Давно у нас кто-то был из новеньких? Вспомните! – она замолчала, дожидаясь ответа. Потом заключила – То-то же! Так что ведите себя пристойно!

– А я что? – протянул мужчина с досадной интонацией. – Я же не против. Наоборот хотел, чтобы все по-людски. Это Агнесса, кочерга старая…

– Ну! – мудрый женский голос пресек готовые было продолжится излияния мужчины. – Молчать оба! Никаких мне реплик пока я не разрешу! Уяснили?

В ответ раздалось недовольное бурчание из двух углов, которое видимо означало согласие.

– Девушка, сделайте два шага вправо и один влево, – спокойно проговорил женский контральто, обращаясь к Марине, – там свободное сиденье. Присаживайтесь пожалуйста!

– Спасибо! – ошарашено пробормотала Марина и уселась на твердое трамвайное кресло. – Вы очень любезны!

Все голоса стихли, как только она опустилась на седушку. Будто выключили радио. Снова тишина и темнота.

Женщина еще раз попробовала посмотреть в окно, но характер того что там можно было разглядеть не изменился. Родной город проносился мимо рядами незнакомых домов и улиц. Она отвернулась и опустила голову вниз. В сознании нарастало ощущение бредовой нереальности происходящего.

«Что со мной? Как я здесь оказалась?» – подумала преподавательница ВУЗа. – «Это похоже на сон. Я сплю и скоро проснусь. А если нет, то на первой же остановке выйду».

Однако трамвай долго не останавливался.

Марина все же иногда посматривала в окошко и видела, как остановки с лавочками, прозрачными козырьками и картонными прямоугольными табличками с номерами маршрутов стремительно пролетают мимо. Порою на них было много людей и некоторые из них возмущенно подпрыгивали, размахивали руками и что-то беззвучно кричали, очевидно требуя, чтобы водитель остановил вагоны и посадил их. Но электротранспорт даже не притормаживал, двигаясь вперед на большой скорости. Обманутые в своих надеждах несостоявшиеся пассажиры оставались где-то позади и их немое негодование постепенно затихало вдали. А еще ночь довольно часто сменялась днем и иногда шел дождь. Впрочем, снег тоже случался.

Марина сидела в тупом оцепенении и уже не отрываясь смотрела влево на сумасшедшую фантасмагорию снаружи. Она уже бросила попытки что-то понимать и просто изо всех сил надеялась, что скоро трамвай остановится, она выйдет и пойдет домой. Ощущение было таким же как у аэрофоба, который всеми фибрами души молится про себя о том, чтобы посадка прошла быстрее и одновременно старается не выдать своей трусости окружающим.

Женщина молчала и выражение лица ее оставалось спокойным, однако губы были плотно сжаты и по телу пробегала мелкая дрожь. Она понимала, что ей страшно, но пока держала себя в рамках адекватности, насколько это вообще позволяла не вполне нормальная ситуация, в которой она оказалась.

– Как вас зовут? – вдруг тихо спросил кто-то сидящий слева у окошка.

Женщина вздрогнула и даже слегка вскрикнула, но совладав с собой спросила у темноты:

– А вам не все равно?

– Нет! Очень любопытно, знаете ли! – голос был мужской, мягкий и вполне комфортный на слух, однако тоненькая нотка слабой приторности вносила некий неприятный диссонанс.

«Ему, наверное, лет сорок», – подумала она, – мой ровесник. Марина уже хотела было назвать свое имя, но сосед не дождался и продолжил:

– Вы не очень обиделись на эту компанию? Не нужно обращать внимания! Видите ли, им… – он замялся, – нам редко удается поговорить с кем-нибудь. Отсюда всякие несуразности в коммуникации. Особенно это стариков касается.

– Марина! – сказала она.

– Простите?

– Это мое имя. Вы же спрашивали…

– А! Ну да! Ну да! Марина! Хм…

Наступила долгая пауза.

«Тук-тук!» «Тук-тук!» «Тук-тук! «Тук-тук!» – стучали железные колеса о такие же рельсы.

– А вы мне не назовете себя? – Марина усмехнулась. – Как-то не вежливо получается.

– Прошу прощения! Задумался! Григорий! Да. Зовите меня Григорий!

– Ну вот! Любопытство удовлетворено с обеих сторон. Только вряд ли это нам пригодится когда-нибудь. – проговорила она и отвернулась.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я выйду на ближайшей остановке и тут же забуду и о вас, и о той мерзкой хамоватой старухе!

– Вы собираетесь выходить? – мужской голос звучал удивленно.

– Ну конечно! И в ближайшее же время!

– Поразительно!

– Что именно?

– Ваше желание покинуть трамвай. Оно же просто иррационально.

– В каком смысле?

– В смысле зачем терзать себя бесплодными фантазиями!

– Вы нормально себя чувствуете? – Марина попыталась коснуться своего собеседника и протянула руку в сторону.

– Сейчас уже очень неплохо! – ответил незнакомец. – Давненько меня не касалась женская рука. Простите! – он засмеялся.

Преподавательница ощутила мужское плечо, одетое во что-то вроде кожи. Провела ладонью дальше до запястья и одернула свою руку.

– Приятно! – прошептал ее сосед. – Если вам не трудно, то не могли бы вы продолжить?

Марина фыркнула и коротко хохотнула.

– Вы что, собака?

– Почему?

– У меня пес дома просит постоянно чтобы его погладили!

– А! Ясно! Нет. Я вовсе не собака. Но женской ласки лишен давно. Впрочем, бестактно с моей стороны обсуждать это с вами.

– Вот именно! – согласилась преподавательница и еще раз хихикнула. – Я бы даже назвала это беспардонностью.

– Согласен! – мужчина смущенно закашлялся, – еще раз прошу прощения!

– Забыли! – махнула рукой она. – Слушайте, Григорий, а почему в этом трамвае не горят лампы и так темно? Я не могу вас разглядеть!

– Неужели? – грустно отозвался он. – Очень жаль. Обидно! А вот я уже различаю ваш силуэт. – стало слышно, что дыхание его участилось. – Однако я помолчу! Иначе снова буду обвинен вами в бесстыдстве. И к тому же чего я хотел? Мы же знакомы всего несколько минут!

Марина смотрела в его сторону, по-прежнему ни черта не видела и недоуменно пыталась хоть как-то сориентироваться в том, что он говорит.

– Послушайте, мужчина, – наконец продолжила она диалог, – я понимаю, что произвела на вас впечатление. Но я спросила почему здесь нет света?

Тот ответил не сразу. Долго молча сопел, а потом нехотя произнес:

– Трудно сказать. Все ведь субъективно. Я же не разбираюсь пока в особенностях вашей личности. Как же я могу ответить на этот вопрос? А свет есть всегда. Уж поверьте мне. Это же аксиома. – он снова стал сопеть и тихонько захихикал себе под нос.

– Да уж! – протянула Марина. – Здесь, по-моему, все ясно! Похоже, что психушку сначала вывели на прогулку, а потом решили покатать на трамвае!

Григорий, услышав эту реплику неожиданно громко и весело засмеялся.

– Здорово! – заговорил он сквозь смех. – Хорошая шутка! Мне тоже кажется иногда, что наша жизнь – это один большой дурдом, а мы в нем пациенты. Только кто-то буйный, а кто-то тихий. Вот вы какая, Марина?

– Скорее буйная! – буркнула она.

– И очень остроумная! – добавил Григорий и снова засмеялся.

Женщина при этом напряженно молчала.

Ее сосед тоже вскоре успокоился и минут пять они ехали в тишине.

– Скоро мост будем проезжать! – вдруг заявил он. – Вы любите мосты? Я очень люблю! Особенно этот. Он красивый. И длинный.

– Вы, о чем? – спросила его соседка. – В нашем городе нет длинных мостов, по которым бы вдобавок мчались трамваи.

– Ну что вы! Мосты есть всегда. Как же без них?

– Аксиома? – обалдев от погружения в этот маразм съязвила женщина.

– Точно! – ответил Григорий и оптимистично хлопнул в ладоши. – Она самая!

– Послушайте, когда будет остановка? – спросила Марина Сергеевна своего по всей видимости не вполне нормального спутника.

– Перед мостом бывают обычно остановки, – немного подумав ответил тот, – забирают иногда одного или двух пассажиров. Только зачем это вам?

– Сколько до моста? – резко спросила женщина и поднялась со своего места.

Но ответа уже не последовало. Снова тяжелая тишина заполнила пространство. Блондинка отошла туда где должен быть проход между рядами сидений и ухватилась за верхний поручень. Попыталась двинуться назад к выходу, но сделав пару шагов в сторону увидела только сияющую надпись: «Выхода нет». Автоматические двери куда-то пропали или перестали быть видны, как и все в этом странном месте. Тогда женщина потянулась рукой к предполагаемым дверям и попыталась нащупать их. Но наткнулась на глухую стену из какого-то картона или пластика.

Пришлось возвращаться назад, но найти то место где она только что беседовала с неадекватным мужчиной ей почему-то не удалось. Хотя, казалось бы, … Однако сколько она не искала, а найти это кресло не смогла. Вообще никакого кресла не нашла и пришлось ехать дальше стоя, протянув руку вверх и держась за верхний поручень.

Трамвай теперь ехал очень быстро и его беспрестанно мотало из стороны в сторону так что чтобы не упасть Марине пришлось широко расставить ноги как моряку на палубе во время шторма. Она крепко держалась обеими руками, сжимая пальцы до боли и параллельно кусала губы пытаясь сдержать отчаяние. Единственное чего ей сейчас хотелось – это покинуть проклятый трамвай где бы он не остановился и поскорее оказаться дома. Даже назойливый Виталик теперь не казался ей таким уж неприятным явлением, и женщина даже готова была вернуться к прогулке с ним только лишь бы прекратилось это безумие. Она чувствовала, что сейчас заплачет, но в этот момент вагон стал снижать скорость.

Минуты через три он совсем остановился и Марина, мгновенно обретя надежду подумала с сарказмом, обращенным на саму себя: «Ну нет! С Виталиком – это я погорячилась! Пусть идет к чертовой матери со своими прогулками, мерзавец! А я сейчас выхожу и иду домой!»

Но следующая мысль прошила ее насквозь, заставив кровь закипеть от адреналина: «Легок на помине!» – подумала преподаватель университета. – «Накликала все-таки!»

Когда дверцы сложились в стороны, обнажив прямоугольный проем выхода, вместе с прохладным уличным воздухом в салон вагона вломился Виталий Лисецкий – студент третьего курса физико-математического факультета.

Марина успела разглядеть снаружи тот самый переулок, в котором они расстались и где кондуктор приглашал сесть в трамвай.

«Я все это время ездила по кругу? А сколько вообще времени прошло?»

Юноша выглядел и одет был также как в тот момент, когда возлюбленная с которой он обошелся отвратительным образом покинула его – светлая ветровка и темно-синие джинсы. Даже шарф был повязан так как сделала это Марина. Словом, прошло не больше получаса. Однако по ощущениям женщины она пробыла здесь гораздо большее время. Особенно если учесть, что за окном менялись дни и времена года. А сейчас все было так как положено. На улице холодная ранняя весна, ночь и обезумевший от своих страстей молодой человек с выпученными глазами вбегавший внутрь. Глядя прямо на нее, он заорал:

– Вот ты где! Хотела уехать от меня не попрощавшись!

Паника охватила несчастную жертву неконтролируемых подростковых эмоций, и она инстинктивно подалась назад. Виталик в это время вбегал по лесенке и что было ожидаемо споткнулся и вытянулся на резиновом полу вперед руками. Марина видела его удивленный взор и как в замедленной съемке проследила за его падением. Как только высоченный парень коснулся пола она тут же перестала его видеть. Двери захлопнулись. Табличка «Выхода нет» снова загорелась, и тьма окутала все вокруг.

Трамвай как ни в чем не бывало тронулся и покатил дальше, сразу набирая скорость.

– Черт тебя побери! – вскричала Марина, досадуя на то, что студент помешал ей выйти. – Опять ты, идиот!

– Это точно! – подтвердила вдруг вредная старуха. – Еще одним идиотом больше. Разлегся и лежит, оглобля! Верста коломенская! Вставай, чучело! И не мешай людям спокойно ехать куда им надо. Сейчас вместе с этой дурой все ноги нам оттопчите…

– Агнесса, ты в своем репертуаре! – заржал старик в начале вагона. – Что ни новенький, то кретин или дурак. Сразу с оскорблений начинаешь!