Неровня. Повесть

– А у вас мило, – девушка обратила внимание на вышитые полотенца, закрывающие икону в углу кухни.

– Вот спасибочки, – обрадовалась Никитична, разглядывая внешний вид подруги сына. Она сразу поняла – девушка не из деревенских. – Раздевайся, сейчас чайку поставлю, согреешься.

– А где у вас ванная? – наивно спросила Валя, снимая пальто.

– У нас отродясь её не было. Давай я тебе из чайника полью. Умоешься. Кстати, туалета тоже нет. Все удобства на улице.

«Как на улице? – опешила Валя, пытаясь представить эту картину. – Холодно же…»

Никитична вопросительно посмотрела на сына. Ничего не сказав, поставила на лавку таз. Включила керогаз, чтобы согреть чайник. Иван помог Вале снять пальто. Предложил присесть. Валя села на табурет и стала рассматривать кухню. Ничего особенного: никаких обоев, картин, даже люстры нет. Дом из брёвен, одинокая лампочка с тусклым светом, потёртый деревянный стол, четыре табурета, лавка, печь, открытые полки, пожелтевшие со временем, – и всё. Бедновато.

– Ну, вот, – отключив керогаз, хозяйка налила кипяток в ковш и разбавила с холодной водой из ведра. – Давай полью.

– Мам, есть что на ужин? Мы голодные, – негромко спросил Ваня, заглядывая в кастрюлю. – Жаль, телеграмму не получила. Видимо…

– Из съестного только сало. Могу гренок нажарить, – поливая на руки Вали, ответила женщина. – Молочка могу предложить с хлебом.

– Сало? – поморщилась Валя, стряхнув руки.

– Очень жирное, с чесночком, – Никитична облизнулась и подала вафельное полотенце, на котором во всей красе виднелись застарелые жёлтые пятна.

– А можно другое? – Валя вновь состроила брезгливую мину.

Никитична пожала плечами и ушла в комнату. Послышался скрип дверей старенького шифоньера. Вернувшись, женщина принесла другое полотенце.

– Новёхонькое, – поглядывая на сына, протянула девушке рушник. – Ну так что, сало будете?

– Ещё как, мамуль, – отозвался Ваня. – Заодно картошки нажарим, достанем солёных огурцов.

– Это можно, – улыбнулась мать. – Сало в сенцах, сейчас принесу. А вот за картохой полезай в подпол.

Ваня послушно отодвинул ногой половик, нагнулся и потянул на себя небольшое железное кольцо, прикрученное к полу. «Дверь» подпола поддалась с тяжёлым скрипом, и перед Валюшей предстало тёмное углубление, напоминающее огромную яму. Приподнявшись, девушка с интересом заглянула в мрачную пустоту.

– Держи керосинку, – Никитична передала сыну лампу. – Полезай, а ведро я тебе подам.

Женщина вышла в сени. Немного погремев чем-то звонким, принесла в дом банку, набитую шпиком доверху, и дырявое ведро.

– Какие огурцы поднимать? – голос Вани звучал будто из-под земли.

– А вон те, что с краю, – пояснила мать, пытаясь открыть замёрзшую крышку. – Прошлогодние надо доедать.

Через пять минут, набрав ведро картофеля, Иван выбрался из подземелья. Отряхнулся у печи и принялся чистить овощи для жарки.

– Помогать будешь, аль не? – взглянув на Валю с неоднозначной улыбкой, спросила Никитична. – Вдвоём ловчее.

У Вали вытянулось лицо от бестактного вопроса. Как это так? Она приехала в гости, познакомиться, а ей предлагают ещё и поработать? Где это видано, чтобы гостей встречали таким образом? Валя устала и проголодалась, а к ней такое пренебрежительное отношение.

Девушку мгновенно потянуло домой, к маме.

– Ваня, мне надо с тобой поговорить, – Валя посмотрела на хозяйку дома, рассчитывая, что она оставит молодых вдвоём.

– Да, слушаю, – Иван чистил картошку, не поднимая головы.

– Вы нас не оставите? – девушка не понимала, почему Никитична не уходит.

– А зачем? – мать Вани нарезала сало. – Здесь все свои. Разговаривайте.

Валюша чувствовала себя не в своей тарелке. Опять какая-то глупость со стороны этой невоспитанной женщины. Чего она добивается? Всем понятно, что она хозяйка в этом доме, но зачем же вести себя, как безкультурщина?

– Я, кажется, понимаю, о чём ты, – Иван кинул часть кожуры в ведро. – Мам, у нас для тебя подарки.

Вытерев руки о грязное полотенце, полез в дорожную сумку.

– Вот, мам, держи. Надеюсь, понравится, – достал свёрток.

Развернув газетную бумагу, женщина ахнула. До чего ж красивый платок! Синий в мелкий цветочек. А бахрома! Сученые шерстяные нити – одна к одной. Идеальная работа.

– Сыночек! – обхватив руками Ивана, мать всплакнула. – Это ж так дорого!

– Не дороже денег, мам, – Ваня смотрел на свою девушку с гордостью, вспомнив недавний разговор о деньгах и материнской заботе. – У нас новость. Мы собираемся пожениться.

– О божечки мои! – схватив Валю за руку, Никитична притянула её к себе. Одновременно обняв сына и будущую невестку, запричитала. – Детоньки мои, какая радость! Будьте счастливы! Берегите друг друга!

Задыхаясь в тисках будущей свекрови, Валя вдохнула всей грудью и скривилась. От Никитичны пахло молоком, навозом и ещё не пойми каким деревенским букетом.

«Домо-ой! – прокричал внутренний голос. – Я хочу домо-ой!»

Но, кроме Вали, никто его не слышал. Никитична всё сильнее сжимала в объятиях, а Ваня гордился собой, думая, что на этот раз Валентина должна понять: счастье в мелочах, а не в деньгах.

Первый день пребывания в гостях у Никитичны Валентина восприняла, как сон. Не могут жить люди в таких условиях. Это невозможная дикость. Девушка наслушалась от бабушек о послевоенном времени и о жизни в годы войны. О голоде, когда ели мёрзлую картошку и довольствовались подножным кормом. Но это было тогда, много лет назад. На дворе уже 70-е. Жить в бревенчатом доме – это ещё куда ни шло. Но туалет на улице? В мороз? Боже, а если заболеешь?

Валя вспомнила, как простудилась после уборки картошки, и поёжилась. Страх заболеть преследовал с детства. Одноклассница Катя умерла, подхватив воспаление лёгких. Целый месяц девочка пролежала в больнице, но лечение не дало результата. Всем классом во главе с классным руководителем провожали Катюшу в последний путь. На тот момент Вале было всего одиннадцать лет. Тот случай оставил тяжёлый след на неокрепшей психике ребёнка.

– Ваня, – девушка искала выключатель впотьмах. – Ты спишь?

Иван сладко сопел в соседней комнате и не слышал. На шёпот откликнулась Никитична.

– По нужде? – негромко спросила женщина, слезая с тёплой печи.

Нащупав выключатель, Валентина включила свет.

– Возьми мои валенки и фуфайку, – Никитична вошла в комнату. – Иль проводить?

– Не надо, я сама, – одеваясь, ответила Валя.

– Я тебе краюху дам, а ты Мухтару кинь. Не бойсь, он не тронет, – отодвинув штору, хозяйка ушла в кухню.

– В такую погоду хозяин собаку не выгонит, а у них – на привязи, – пробурчала девушка, сунув ноги в широкие валенки.

Прихватив кусок чёрного хлеба, Валя вышла на улицу. Погода стояла тихая: ни ветра, ни снегопада. Валентина вдохнула через нос и подняла голову к небу. Чёрное небесное полотно, усыпанное мелкими сверкающими точками, посеяло внутри какое-то чувство благодарности. Девушка поймала себя на мысли, что на данный момент она счастлива.

– А у нас в Воронеже практически их не видно, – сказала вслух, разглядывая плеяды звёзд. – Как хорошо…

Со стороны сарая послышался звон цепи и глухой одиночный лай.

– Мухтар, – негромко позвала собаку и направилась угощать сторожа. – Здравствуй, Мухтар.

Лохматый пёс неизвестной породы вылез из будки и сел рядом с пустой обледенелой посудиной.

– Ты есть хочешь? – Валя вынула из кармана угощение и протянула руку.

Мухтар настороженно обнюхал предложенное, недоверчиво посмотрел в лицо гостьи, а после принюхался к валенкам. Свой человек, если уж хозяйка дала попользоваться «вторыми лапами». Аккуратно взяв зубами хлеб, пёс спрятался в будке.

– Какой ты милый, – улыбнулась Валя.

Повернув голову влево, увидела небольшой домик, похожий на сторожевую будку.

– Ну что ж, бабушкам в годы Великой Отечественной тоже нелегко было. Справлюсь.

Через некоторое время девушка вернулась в дом.

– А я уж думала за тобой идти, – Никитична подготовила воду и полотенце. – Долго что-то.

– Я с Мухтаром разговаривала, – Валя сняла валенки, фуфайку и приложила руки к неостывшей печке.

– Тю, вести беседы с собакой?! – хихикнула женщина, глядя на будущую невестку с недоумением. – Дитё народите, и будешь разговаривать.

Валя насупилась. Как-то странно получается. Вот у её бабушки была собака по кличке Нора. Бабуля считала Нору членом семьи. Выводила на улицу, кормила самым вкусным, лечила и никому не давала в обиду. Норка была чёрного окраса, вытянутая и длинноухая. Обыкновенная такса с покладистым характером и звонким лаем. Бабушка гордилась своей любимицей и часто хвасталась её маленькими достижениями.

– Норик, покажи Валюше, чему ты сегодня научилась. – женщина доставала из конфетной корзинки кусочек мармелада. – Покрутись, покрутись. Ай, ты моя умница. Вот, как мы умеем, да?

Такса наворачивала круги, держа нос кверху и не спуская глаз с руки хозяйки. Три-четыре головокружительных «па», и Нора получала вкусную оплату. Но недолго такса радовала своей компанией бабушку – через восемь лет Нора заболела. Ох, как долго горевала безутешная старушка по собачке. А тут такой мороз, и пёс живёт на улице.

Утром Валя проснулась от полушёпота Никитичны.

– Валечка, подымайся, утро уже.

– Который час? – девушка приподнялась и зевнула.

– Пол седьмого, – Никитична открыла дверь шкафа. – Утро уже.

– А зачем так рано?

– Как же ж? К празднику готовиться, – взяла кое-какие вещи и удалилась.

– К празднику? В такую рань? – Валя нехотя поднялась с постели, потянулась, посмотрела на себя в зеркало и вспомнила родной дом.

Мама никогда не будила рано утром, чтобы начать подготовку. Сначала отваривала овощи, потом шла в магазин, если вдруг что-то забыли купить, а уже к двенадцати дня принималась за готовку. Вале оставалось помочь украсить блюда, если мать об этом просила, но зачастую женщина справлялась сама. Ульяна Юрьевна берегла дочь, не нагружая домашней работой.

– Наработается ещё, – приговаривала женщина, вытирая пыль с книжных полок. – Вся жизнь впереди. Пусть отдыхает.

Умывшись прохладной водой, Валентина спросила, какую помощь необходимо оказать, на что получила ответ: «Приготовить холодец и замесить тесто».

– Холодец? Тесто? – изумлённая Валя медленно опустилась на табурет. – А это как?

– Как-как? – Никитична затапливала печь. – Как обычно.

– Но я не умею, – развела руками Валя, чувствуя себя виноватой. – Я никогда этого не делала.

– У-у, девонька, – мать Вани опешила. – А картоху почистить?

Валя пожала плечами. Её щёки налились румянцем от стыда.

– Давай покажу, – закрыв печную дверцу, женщина достала из-под стола большую кастрюлю.

Поставив на стол, налила воды из ведра. Сходила в сени за говяжьими костями и бросила их в посудину.

– Соли́ и ставь варить.

Валя насыпала соли из коробки, а вот как обращаться с керогазом – не знала.

– В печь, в печь её ставь, – подсказала Никитична, отмывая картофель от земли.

Определив кастрюлю в печь, девушка искоса посмотрела на хозяйку.

– Ну, что стоишь? Бери нож и чисти свёклу. Поставим тушить, будет салат.

С горем пополам Валя очистила овощи. Взглянув на свои руки, ахнула. Ладони окрасились в тёмно-бардовый цвет, кожа вокруг ногтей будто слезла – так сильно забился свекольный сок, лак на ногтях местами облез, и маникюр стал выглядеть, как у чернорабочего.

– Как я с такими руками домой поеду? – вслух произнесла девушка, разглядывая ужасные кисти.

– Освеклились? Ничего страшного. Постираешь, и всё сойдёт, – Никитична не понимала степень расстройства горожанки.

– Стирать? А машинка?

– Какая? Пости́рочная? Да откуда ж ей взяться, деточка? Такие деньжищи сто́ит… К нам этого добра не возят, а ехать в район – это платить надо.

Валя слушала и не могла взять в толк: то ли ей жалко эту женщину, то ли стыдно за неё. Не иметь в доме элементарных вещей. Даже пылесоса нет. К чему такие жертвы?

Пришло время замесить тесто. В кухню вышел Иван и, заметив, что Валя уже на ногах и вовсю помогает матери, обрадовался.

– Ничего себе! Пчёлки мои уже трудятся… – плюхнулся на лавку. – Сейчас и я вам помогу.

Перед Новым годом, часа за два, стол был уже накрыт и ждал своего часа. Никитична, перед тем, как занять своё место, принесла молодым подарок ко дню свадьбы.

– Зачем это? – Иван не хотел брать деньги у матери. – До свадьбы ещё далеко.

– Бери, сынок. Это всё, что ты мне присылал. Ни копеечки не потратила. Сердцем чуяла, что пригодятся. Бери, – взглянув на Валю, зачем-то ляпнула обидные слова. – Положено хозяйке деньги передавать, но ты пока ею не являешься. Так что не обессудь, мало ли, что у вас случится. Может, и до свадьбы не дойдёт. А если всё сложится, как надо, – потратите на праздник.

Иван промолчал, а Валя всем телом ощутила неприязнь к женщине. Могла бы и промолчать, зачем предсказывать плохое?

Проводив Старый год бокалом вина, Никитична принялась за холодец. Отломив кусочек, поморщилась и выплюнула обратно в тарелку.

– Не получился у тебя студень, ай-я-яй, – покачала головой женщина и отодвинула тарелку подальше. – Не быть тебе хозяйкой в этом доме.

Отломив кусочек пирога, широко улыбнулась.

– А вот пирог удался, – сказала мать, проглотив сдобу. – Ванюша мой знает толк, с раннего детства. Ах, умница, какое тесто замесил. У него тяга к приготовленью лет с семи. Всё время вокруг меня крутился и спрашивал: «А что ты сюда положила, а сколько…?»

– Мам, зачем ты так? – Иван никак не ожидал такой реплики.

– Ну что ты, сынок, я ж не со зла, – лицо Никитичны приобрело мягкие черты. – Примета такая есть. Соли много в еде – к беде.

– Не говори так больше, ладно? – Ване стало неудобно перед Валей.

Валентина сидела тихо, обдумывая слова женщины. Как неприятно и колко. Зачем какие-то приметы приплетать? Не понравилась невестка – так и скажи. Ох, какое желание осадить будущую свекровь. Сказать что-нибудь этакое, чтобы она замолчала и перестала цепляться. Но Валя ничего не сказала в отместку. Мама другому учила – не перечить старшим и уважать чужой дом. Да, девушка приехала в чужой дом. Хозяйка здесь – мать Ивана, Алевтина Никитична. Только уж очень она прямолинейная. Не думает, что говорит, как говорит и могут ли её слова обидеть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.