Солнечные бароны. Организованная преступность

умеет готовить в совершенстве и немного меня этим

балует, конечно, когда он дома и в настроении. Если ко-

ротко, то дома он бывает мало, да и настроение у него

бывает разное. С гораздо большим удовольствием он

балует нашего пса шнауцера, который умеет это для

себя выпросить. Мы зовём нашу собаку Эйнштейном.

Похоже, что он в семье самый умный и, слава богу, не

умеет разговаривать. Он решил взять на себя бразды

правления в семье и обожает тропическое небо. Он уме-

ет плавать, но мы этого не знали, пока ему не исполни-

лось два года, потому что он делал вид, что терпеть не

может воду. Впервые свою любовь к воде он продемон-

стрировал, когда к нам как-то пришли гости. Я терпеть

не могу, когда кто-либо, за исключением моего мужа и

меня, лезет в наш бассейн, особенно с учётом того, что

до моря рукой подать. Друзья, подогретые бокалом ле-

дяного шампанского марки Pommeri, хотели освежить-

ся. После икры белуги, яиц, слив и сметаны они решили

поплавать в нашем бассейне.

Эйнштейн, который до той поры целый день сле-

дил за событиями со своей подстилки, причём вовсе

«Солнечные бароны»

не нейтрально, решил воспротивиться их намерениям. Прыгнул в воду и начал плавать, как будто делал так по несколько раз в день.

Он крутился, нырял, плавал, плевался, плескался,

вытворял бог знает что, и никто не мог быть уверен в

том, что он заодно не помочился в воду. На каждого,

кто приближался к бассейну хоть на полшага, он скалил

маленькие зубки, ворчал и плыл к очередному наруши-

телю из числа наших гостей. Друзья, увидевши это бед-

ное животное, очевидно, потеряли интерес и пошли ку-

паться в море. С тех пор мы знаем, что Эйнштейн умеет

плавать, что он не мочится в бассейн и не плюёт в него,

что не любит гостей независимо от того, откуда они, и

не любит, когда кто-то лезет в его бассейн. То, что он

выносит только некоторых людей, мы узнали за время

нашей жизни на этом прекрасном острове, который был

создан Богом, по-иному рай я даже не могу себе пред-

ставить.

V

Он очень любит моих друзей с бывшего места работы,

если можно так назвать всемирную организацию NWO,

где я провела почти сорок лет. Однажды, когда это бу-

дет возможно, я опишу практики «мира», из которого

не уходят ни на пенсию, ни на заслуженный отдых, ни в

отпуск, просто уйти из него можете только в гробу. Но

об этом как-нибудь позже. Моих друзей из NWO Эйн-

штейн обожает, узнаёт их даже не знаю как именно, но

и им строго запрещено купаться и подходить к бассейну

и к его лежанке, которую он оккупирует на веранде.

Руководство NWO регулярно встречается в разных

частях света и оценивает ситуацию в рамках своих за-

дач. Мы одновременно и в отпуске, и на работе. Мы

Как возникли «солнечные бароны»

никогда не знаем, когда нас призовут, причём неважно,

сколько вам лет – пятьдесят или девяносто. Спокойная

жизнь, которая кому-то может показаться привлека-

тельной, – это обратная сторона медали, но она просто

сказочная, если к ней привыкнуть. Я привыкла, и этот

образ жизни мне нравится.

Сижу в своём кабинете и готовлюсь ко встрече с кол-

легами из NWO, которая состоится через пару дней на

другом конце света. Вновь перечитываю всю информа-

цию и узнаю о «свинстве», которое опять готовится в

той небольшой стране, которую я всё ещё люблю. Про-

шло уже много лет, десятки лет, с тех пор как я её по-

кинула. И тем не менее чувства к ней не остыли, при

слове «Прага» у меня начинает дрожать голос, но это

известно только мне. В кругу моих коллег из NWO мы

никогда не интересуемся, кто из нас откуда родом. Это-

го нет в кодексе, а чего нет в кодексе, нас не должно

интересовать и не интересует. Нарушение правил не до-

пускается, члены NWO их жёстко придерживаются без

оглядки на внешние перемены. На некоторых наших

встречах мы говорим, что организация, пожалуй, суще-

ствует дольше, чем само человечество.

Понятно, что так называемая «бархатная револю-

ция» – падение социалистического лагеря в Европе в

девяностых годах 20-го века – была лишь фарсом, это

было необходимо для того, чтобы обеспечить дальней-

шее выживание капитализма, который балансировал на

краю катастрофы – катастрофы, которая могла приве-

сти к мировой войне. Всему миру угрожала разруха. По

прошествии времени можно оценить, на сколько уда-

лось отодвинуть угрозу самой большой войны. Трид-

цать лет, сорок? Европейский капитализм нуждался в

новых территориях для экономического роста. Бывшие

«Солнечные бароны»

страны социалистического лагеря открыли свои рын-

ки сбыта, создали новое рыночное пространство и тем

самым спасли мир на планете. «Но надолго ли это?»

– размышляю с открытыми глазами, ожидая в аэропор-

ту отлёта самолёта, который NWO регулярно посылает

за всеми членами организации. Обычными рейсами мы

летаем очень редко, да и узнаём об этом всего лишь за

пару дней до отлёта. Всё управляется очень изощрённо,

всё безопасно, надёжно и организовано до мельчайших

деталей. Мне после всех этих лет не хочется верить, что

мы невидимы и в то же время вездесущи.

Частным самолётом лечу в головной офис, где полу-

чаю информацию, с которой дальше могу работать. Все

детали совпадают, как в пазле. Даже та компания, ко-

торую я пару дней назад встретила на пляже, укладыва-

ется в сценарий и всё лишь подтверждает. В Европе го-

товится похищение столетия, некоторые страны ведут

себя отважно, там готовятся законы, а расхитители об-

щественных средств очень активны. Если бы они только

знали, что за ними следят, причём вовсе не те группы,

которые они уже подкупили. Если бы они только зна-

ли, что мы неподкупны и оцениваем все эти группки,

бизнесменов, финансистов, полицейских, прокуроров,

судей, политиков, просто всех этих негодяев, которые

в разных группировках обманывают своих сограждан,

крадут до заикания. Для них нет ничего святого.

После недельного «информационного обучения»

возвращаюсь в свой оазис спокойствия, к своим паль-

мам, морю, бассейну, Эйнштейну, Игорю (обратили

внимание на очерёдность?), запаху эвкалипта и ванили.

Я уже дома, выжатая после путешествия как лимон.

Со мной всегда после «информационного обучения»

невозможно общаться. Я должна сама подготовиться

Как возникли «солнечные бароны»

к выполнению заданий, которые меня касаются. Либо

хотя бы уложить всё в голове, оценить развитие собы-

тий, отдохнуть, разобраться с новой ситуацией и новы-

ми задачами. На этот раз нас ждал кошмар, кошмар, ко-

торый нам готовят негодяи, готовые за пару крон убить

собственную бабушку. Сброд в белых воротничках

встречается повсюду, а я – не мессия, которая должна

вмешиваться, моя работа совсем другая, и я её делаю

очень хорошо.

Сжимаю в руке награду, которую получила пару

дней назад за образцовую работу. Золотой значок – это

символ, символ признания и оценки. Я горжусь им. Мне

точно не дали его в честь 60-летия. Так это не работает.

«Неужели я на самом деле так хороша? Да что хороша,

просто выдающаяся!» – чуть не заикаюсь от радости.

Сижу на крытой веранде, заросшей глициниями, с вы-

ходом в просторный сад, полный пальм и тропических

деревьев. Внешний бассейн с прозрачной водой залит

крупными каплями дождя, такого густого, что на по-

верхности вскипает один большой пузырь. На улице

идёт тропический дождь, я очень люблю этот дождь,

когда температура держится около тридцати градусов

Цельсия.

В паре шагов за парком видно, как поднимается море

и волны с глухим рокотом валятся на берег одна за дру-

гой. «Правда ли, что каждая седьмая выше остальных?»

– я часто пытаюсь подсчитать их, но сегодня это не по-

лучается. Делюсь с Эйнштейном местом на диване, ко-

торый закрывает небольшая крыша из красивого белого

полотна. Её можно поднять, но я даже не знаю, для чего

она предназначена. Дождь на террасе не идёт, а ветерок

бывает приятным. Возможно, эта снежно-белая крыша

создаёт ощущение интимности. Эйнштейн просто обо-

«Солнечные бароны»

жает этот диван. Он настолько большой, что собачек

его размера на нём поместилось бы не меньше тридцати,

но наш шнауцер предпочитает лежать на ней один. Се-

годня он сделал исключение. Наверное, из-за того, что

я долго отсутствовала, он вежливо подвинулся и осво-

бодил мне место. Всё не могу понять, каким образом

пёсик весом всего в три килограмма может занять такой

большой диван, но он отлично умеет это делать. Когда

он не хочет никого пускать на свой любимый диван (а

это происходит практически всегда), он растягивается в

центре и достигает просто невероятных размеров. Сей-

час мы лежим там вместе, он ворчит, давая тем самым

понять, что сердится на меня. Чувствую себя уставшей,

поэтому даже не прошу у него прощения. Дремлю на

подушке, которую когда-то привезла из Индии, а в го-

лове у меня крутится информация, полученная в по-

следние дни. Я люблю Индию за её многокрасочность,

расцветка сари местных женщин просто великолепна.

Я, однако, так и не научилась их завязывать, хотя у меня

было такое желание и я некоторое время жила в Индии.

VI

Улыбаюсь в полусне, вспомнив одну вечеринку, кото-

рая состоялась ещё в той «прекрасной стране». В Пра-

ге, которая была и остаётся центром событий Чехии, а

ранее и Чехословакии, всегда были привилегированные

группы. Эти привилегированные группы или одиноч-

ки, впрочем, находились не только в Праге. Ещё в эпо-

ху глубокого тоталитаризма эти «привилегированные»

получали доходы в валюте, чтобы иметь возможность

проводить отпуск со своей семьёй за рубежом или хотя

бы в Югославии. У них был доход в бонах, благодаря

которому они могли покупать вещи в «Тузексе» (ана-

Как возникли «солнечные бароны»

лог советских «Берёзок» – прим. пер.). Они работали

за рубежом и получали зарплату в твёрдой валюте. За

один год они зарабатывали столько, сколько обычный

смертный не заработал бы и за двадцать лет. Их дети

учились за рубежом, просто во времена социализма это

была избранная группа.

Я не хочу вспоминать об этом времени. Стоит вспом-

нить о нём, и мне становится плохо, так плохо, как когда

я впервые видела запрещённый фильм «Ухо». При быв-

шем режиме я и моя семья очень страдали. Не вижу ни

единого повода жаловаться, как не вижу ни единого по-

вода возвращаться. Мне жаль ту пару человек, которая

фантастически чувствовала себя при бывшем режиме.

И это те, которые сейчас стенают больше всего. Они,

наверное, думают, что находятся в вакууме и что окру-

жение не помнит, какими благами и привилегиями они

пользовались и как катались как сыр в масле, как говорила

моя бабушка.

Вспоминаю вечеринку, которая состоялась вскоре

после «бархатной революции», когда ко мне наклонил-

ся выпивший юрист из известного адвокатского бюро

со словами: «Вы просто супер, однако вам не повезло,

что за вами никто не стоит, что вы действуете в оди-

ночку, ни к кому не относитесь». Он, очевидно, меня не

знал и пособирал местные сплетни насчёт того, что я,

наверное, дурочка, потому не ворую вместе с избран-

ными либо для них. Меня это слегка удивило, потому

что я так никогда не рассуждала. Я не сдержалась и,

ничуть не смутившись, с милой улыбкой как дама от-

ветила ему: «Если бы вы знали, кто за мной стоит, то

обоср… сь бы» и с милейшей улыбкой, блистая украше-

ниями, держа в руках бокал шипучего вина (в те вре-

мена шампанское особо не подавали), повернулась и,

«Солнечные бароны»

слегка покачиваясь, выставляя напоказ красивые ноги

и туфли от Dior, направилась к группе отлично развле-

кавшихся энергетиков. На спине я ощущала колючий

взгляд дебила, который не знал, где ему продать эту

«информацию». Это было так давно, так давно…

Я долго оценивала свою реакцию, и у меня сложи-

лось неприятное впечатление. Я знала, что не должна

была вести себя таким образом, давая тем самым кому

бы то ни было повод поинтересоваться, кто же меня

прикрывает. Это была моя большая ошибка, но наконец

мне это простили. Простили из-за того, что я о своём

огрехе на следующий же день сообщила в головной

офис NWO. Мне пришлось уехать из Чехии, что меня

очень огорчало.

Пробуждаюсь из своего полузабытья, Игорь гладит

меня по голове и машет какими-то бумагами. Закаты-

ваю глаза, мне совершенно не хочется читать никакие

сводки, своё недовольство проявляю тем, что отворачи-

ваюсь от него. «Не отворачивайся, лучше посмотри, что

у меня есть», – говорит он с усмешкой в голосе. Я зары-

лась головой в подушку, мне совершенно не хотелось

смотреть. У нас обоих было хорошее настроение. «Ну

глянь, это билеты, будем пару месяцев путешествовать.

Что скажешь? И, конечно, Эйнштейн с нами», – сказал

Игорь. Я подскочила, радостно обняла его и спросила с

улыбкой: «Когда летим?» – «Завтра после обеда полетим

сначала к тёте Юлии в Новую Зеландию», – ответил он.

Я чуть не обомлела: «Завтра? Ты шутишь? Когда я со-

беру вещи чуть не на год путешествий?» – «Как на год?!

Я же сказал, что на пару месяцев», – сказал Игорь. «Ага,

знаю это, – фыркнула я в ответ. – В прошлый раз ты го-

ворил то же самое, в итоге это было почти на полтора

года». – «Ну, это было из-за того, что ты везде болтала,

Как возникли «солнечные бароны»

поэтому мы и задержались, – лукаво улыбнулся Игорь. —

Не надо упаковывать вещи, нам ничего не нужно, возь-

ми гранулы для Эйнштейна на пару дней, этого будет достаточно. Чао, иду плавать», – засмеялся Игорь и без-

заботно прыгнул в бассейн.

2. Дома в раю

I

Звонит мобильный телефон, на часах около восьми утра,

и я не знаю, кто может беспокоить в такую рань. Я уже

пришла в себя после почти годичного путешествия, во

время которого мы посетили, наверное, всех знакомых и

родственников по всему миру, была на пробежке с Эйн-

штейном, соединив, как всегда, приятное с полезным.

Выгуляю утром во время пробежки Эйнштейна, и день

для обоих начинается как надо. Поэтому не реагирую на

звонок и по-прежнему топчусь в ванной, в конце концов

не допущу, чтобы кто-то нарушил мой ритуал. В девять

утра я уже сижу в кафе и жду Норберта, с которым мы ре-

гулярно раз в месяц встречаемся на завтраке. В последний

раз мы виделись в Перу во время нашего путешествия,

поэтому сейчас мы возвращаемся к привычному ритуалу.

За соседним столиком довольно шумно разбирает си-

туацию в области энергетики компания людей, которые

явно выглядят взбешёнными и совершенно не обраща-

ют внимания на то, что их кто-то может подслушивать.

Если бы они не разговаривали на чешском, я бы не об-

ратила на них внимания. Бросаю на них взгляд и вижу

Голубоглазого с Эдой, которые разъярённо обсуждают

какую-то важную тему. Остальные компаньоны лишь

тихонько слушают и глупо поддакивают. Милы среди

них нет. Неужели инцидент более чем годичной дав-

ности оказал на него такое влияние, что он ещё лежит

где-то в больнице? В душе я ухмыльнулась. Остальные

выглядят вполне здоровыми. Неужели они были здесь

«Солнечные бароны»

целый год? Меня это немного удивило, но, в конце кон-

цов, что мне за дело до этого?

У меня ещё было время, на встречи с Норбертом я

иногда приходила пораньше, чтобы прочитать дневную

прессу и насладиться покоем в кофейне, обстановка в

которой, вообще говоря, была довольно нудной. Гостей

тут бывало немного, они всегда тихо разговаривали

либо читали газеты и журналы, попивая утренний кофе.

Никогда не видела здесь никого с мобильным телефо-

ном. Это была кофейня старых золотых времён, рас-

положенная в том месте, где время не является самым

важным на Земле. Сегодня мне не повезло и я нехотя

прислушалась к разговору группы мужчин, которые бе-

седовали уже не так громко, как в тот день, когда я впер-

вые увидела их на пляже, а позже в клинике.

«Так что? Как это выглядит? Вы были у Хамелео-

на?» – спросил растолстевший, явно менее умный ком-

паньон. Холёный, хорошо одетый, но на первый взгляд

простоватый Лоббист (из последовавшего разговора я

поняла, что группа его использует как лоббиста). «Вы-

глядит это довольно хорошо, но мне ещё придётся как

следует попахать», – сказал он и насупил густые чёрные

брови, чтобы добавить важности дальнейшему расска-

зу. И, конечно, для того, чтобы поднять себе цену.

«На президента у нас кишка тонка, но если нам

удастся добиться его отставки, то победа будет наша.

Потом уже всё пойдёт как по маслу. Либо, скорее, по

салу, потому что во всём остальном речь пойдёт о сале

для маленьких мышей, крыс, в общем, для этих бедо-

лаг, которых мы должны накормить, а потом можем над

ними властвовать», – сказал он. « Не понимаю, что ты

имеешь в виду? У тебя есть новости от Хамелеона?» —

нетерпеливо спросил Эда.

Дома в раю

С британской невозмутимостью Лоббист припод-

нял густые чёрные брови, пристально посмотрел вдаль,

взял ручку и бумагу и начал что-то рисовать. Судя по

всему, Лоббист обрисовал ситуацию и затем дополнил

её словами: «Вновь повторяю: на президента у нас киш-

ка тонка, мы должны подождать, он не должен выиграть

выборы. Ты же знаешь, что он хитрый, как старая лиса,

видит за семь вёрст, его не проведёшь. Если поймёт, что

это наших рук дело, то нам конец, у него память, как

у слона, а хуже всего то, что он ничего не прощает. И

с учётом его памяти, к тому же – потенциальной вла-

сти, которой он однозначно может добиться, его надо

отодвинуть в сторону, он должен уйти с нашей дороги.

Нам не нужно, чтобы кто-то заглядывал нам через пле-

чо. Пусть отправляется обнимать берёзки или что он там

делал…» – чуть не шёпотом добавил Лоббист, который

выглядел уже совсем измученным. «Хамелеон переда-

ёт, что Скрипач всё организует. Это критично важно для

того, чтобы продолжалась наша прекрасная беззабот-

ная жизнь. Это, пожалуй, хорошая новость, просто на

всё потребуется какое-то время, но мы пока применим

свои силы в других местах и подождём. Вы же знаете,

что этот его «Железный дедушка» на министерстве ког-

да-то, как чёрт, присматривал не только за ведомством,

но им за всем правительством. На самом деле, парни, не

остаётся ничего другого, как подождать». – «Ну тогда всё

в заднице, облом. Наш прекрасный проект завалился», —

загоревал Голубоглазый, и его глаза покраснели. Образ

мгновенно получаемых гигантских денег расплывался,

и он не смог скрыть разочарования, жалости и горечи.

Он выглядел таким отчаявшимся, что мне хотелось рас-

смеяться. Лоббист начал его успокаивать, мол, это ведь

не единственный проект, необязательно, чтобы шёл

«Солнечные бароны»

дождь, достаточно, что капает, а дальше я уже, к со-

жалению, не слышала.

II

В дверях появился Норберт – как всегда, с улыбкой. Глад-

ко выбритый, уже издалека благоухающий ароматом

одеколона Avebury, в льняных шортах выше колен, бе-

лой рубашке с короткими рукавами, вольно расстёгну-

той на три пуговицы. Радостно было видеть, что ему

никто не дал бы его возраст – ему было уже больше се-

мидесяти лет. У Норберта было хорошее настроение, он

издалека помахал мне рукой. Я пришла, чтобы обсудить

с ним несколько новостей из «Центра», а заодно побол-

тать о своём замечательном путешествии, в котором мы

в итоге задержались дольше, чем на год.

Мы познакомились с Норбертом больше сорока лет

назад в Вене. Это было забавное знакомство. Несколько

дней я прожила в христианском монастыре, где у меня

была небольшая комната с простой кроватью и малень-

ким ночным столиком, на котором помещалась лишь

крохотная лампа, при свете которой читать было не-

возможно. В углу стоял старый шкаф, а на серой стене

висел большой крест с распятием. Несмотря на свою

скромнсть, комната был уютной и чистой. Туалет и ван-

на были расположены в коридоре. Норберт на несколь-

ко лет старше меня, он жил в то время там же, но в дру-

гой части монастыря. Мы встретились случайно, когда

я рассматривала прекрасный сад возле монастыря, бу-

дучи в полной уверенности, что сад тоже принадлежит

монастырю. Нет, не принадлежал. Я быстро поняла,

кому он принадлежит, и моя жизнь навсегда оказалась

связанной с NWO, а Норберт стал моим другом на всю

жизнь.

Дома в раю

Я была рада, что его вижу – у него всегда весёлые

глаза, и, даже когда в его жизни произошла трагедия, он

не превратился в угрюмого ворчуна. Мне нравилось на-

ходиться с ним рядом, он всегда был готов помочь, мы

дружили семьями. Я глубоко вдохнула, чтобы вывалить

на него все новости и посоветоваться по поводу новых

задач, которые стояли перед нами обоими. Я была рада,

что на этот раз это я буду удивлять его новостями из сво-

его путешествия и «Центра», что он должен будет меня

слушать, что я буду «Важная госпожа». Я едва перево-

дила дыхание от радости из-за тех новостей, которые

мне предстояло ему рассказать. Мы поцеловались, едва

коснувшись щек друг друга, и я уже собиралась выва-

лить на него свои впечатления и информацию.

К сожалению, он опередил меня вопросом: «Ты зна-

ешь, кто там сидит в углу?» Я оглянулась. Кроме той

группки болтунов здесь были ещё две пожилые дамы,

которые пили своё утреннее каппучино и хихикали явно

не над своими болезнями и вовсе не над удачными фо-

тографиями внуков. Хоть я и независтлива, но с перво-

го момента, как пришла сюда, завидовала их жизненной

силе. «Ну там, в углу», – показал мне взглядом уже хоро-

шую знакомую кампанию, среди которых были «зас…

цы» из клиники. Я покачала головой, вытянула губы

вниз, как подкову, пожала плечами. «Нет, не знаю, кто

это, но они производят на меня довольно странное впе-

чатление, ведут себя странно, что-то постоянно обсуж-

дают, говорят по-чешски, так что я понимаю каждое их

слово, о чём они и не догадываются», – ответила ему. У

меня они на самом деле вызывали не самое лучшее впе-

чатление. Если бы у них были усы, то можно было бы

подумать, что тут проходит какой-то слёт мафии, хотя

та, в отличие от них, уже умеет вести себя элегантно.

«Солнечные бароны»

«Точно не знаю, кто это и что они планируют», – я

вновь сделала гримасу, которая лишь подтверждала,

что мне ничего не известно. «Они обратили на тебя

внимание?» – спросил Норберт и мило мне улыбнулся.

Мы выглядели как любовники, когда я ему с такой же

милой улыбкой тихонько ответила: «Ты смеёшься, воз-

раст 60 плюс – это для таких дураков не тот объект, на

который они будут обращать внимание». Естественно,

они вообще не обратили на меня внимание даже после

инцидента в Клинике. Я описала Норберту всё, что про-

исходило с этой компанией сначала на пляже, потом в

Клинике, а также дискуссию, которую от скуки слуша-

ла, пока он не пришёл. Его, очевидно, очень успокоило,

что «компашка» на самом деле глубоко погружена в

свои планы и вообще не воспринимает никого и ничего

в этой милой кофейне, тем более не обращает внима-

ния на то, что кто-то здесь понимает чешский.

Я снова глубоко вдохнула, чтобы описать наше дол-

гое путешествие и впечатления от него, а также от ин-

формации из «головного офиса NWO». И вновь у меня

не было шансов это сделать. «Элис, – тихо прошептал

он. – Ситуация очень серьёзная, во вторник утром мы

оба летим в Прагу, и я не знаю, как долго продлится ко-