На пути Войны

Николай Мокроусов

На пути Войны

Из холода и пустоты появилась тьма.Из тьмы родился свет, что вновь станет тьмой.Великая дочь и мать бросит вызов леденящему мраку,из которого она появилась.И возведет она на трон возлюбленного воина с копьем, что станет клинкоми станут править они тремя царствами твердой рукой,пока не будут преданы собственной кровью.И плоть от плоти их взойдет на высший трон, и будет править он всем и вся,пока клинок, что был копьем, не призовет того, кто бросит вызов первенцу.И четверо станут двумя и двое сольются воедино.И из единого последует хаос, а за ним и новый мировой порядок.

Номеномус Шедохана. Пророчество Эрэвы, стих 17

Пролог

Ее большие черные глаза омрачены, они наполнены горечью утраты, они наполнены слезами. Помню, как Кайя смотрела на меня до этого: ее взгляд был полон любви и нежности, и не было ни намека на что-то другое, а сейчас она взирает на меня с ненавистью и презрением, а я стою с клинком, мои руки в крови ее брата. «Я не хотел… – думал я, – не хотел». Мое тело переполняла сила и энергия, я чувствовал, как в венах закипела кровь. Необъяснимая ярость затмевала мой разум. Кайя мерцает и появляется возле меня, она кричит: «Что ты наделал?!» – и обрушивается на меня с ударом, но я не защищаюсь. Он отбрасывает меня и впечатывает в каменную стену. Она появляется рядом и продолжает наносить удар за ударом, яростно рыча при этом. Каждый ее удар причиняет мне боль, которую я, несомненно, заслужил – она была моей платой за то, что я натворил. Треск камня у меня над головой – стена рушится. Кайя вырывает у меня из рук клинок и приставляет его к моему горлу. Мне больно, но не от того, что лезвие впилось мне в кожу, а от того как она смотрит на меня. Я не боюсь, я уже успел смириться с тем, что ждет меня и закрыл глаза в ожидании расплаты за совершенные ошибки. Но неожиданно ее руку останавливает внезапно появившийся Завоеватель и произносит: «Остановись, Смерть, еще не время».

Глава 1. Оставь надежду, всяк сюда входящий

Говорят от любви до ненависти всего один шаг, но это не совсем верное утверждение. Нет, это никогда не бывает «один шаг», это целый поход, сложенный из неверных и ошибочных решений, которые каждый из нас принимает, оказавшись на распутье. Если призадуматься, то можно вспомнить и отследить, с чего же все началось, где ты начал идти не в том направлении, и когда ты это сделаешь, ты осознаешь, что это был не один единственный шаг – их было множество. Когда же я принял первое неверное решение? На Закинфе? Нет, это случилось намного раньше. В больнице? Тоже нет. Возможно в ту ночь в подворотне. Пожалуй, да, именно там я и ступил на путь, который сделал меня тем, кто я отныне есть.

В тот вечер мы возвращались с моим братом Олегом из бара с дурацким названием «Хатка бобра», отметив там его возвращение из армии. Было забавно наблюдать за Олегом: за тем, как он вел себя, говорил, как шел. Должно быть, так вел себя и я, когда в свое время вернулся из армии, а может и хуже. Помню первое впечатление, возникшее у меня, когда я возвращался домой, сойдя с автобуса: я шел по улице и чувствовал себя как «не в своей тарелке». Было дико видеть парней в зауженных джинсах и девчонок с ярким макияжем и пирсингом на лице. Да, это казалось дикостью, если не безумием. Помню, как все вокруг было зеленым, листва тихо шумела на деревьях, а теплый майский ветер дул мне в спину, словно подгоняя меня домой…

– Вот отдохну, погуляю, а дальше что? – сказал Олег, спрашивая, то ли меня, то ли самого себя.

– А дальше – серые будни, мой брат, тоскливые серые будни. Кстати, у меня есть халтурка одна, если будет желание поработать – могу помочь…

– Слушай, какая работа? Я только пришел и хочу отдохнуть, а ты мне тут о работе, на хрен работу!

– Я же сказал «если будет желание», я не настаиваю.

Ответ Олега показался мне грубым, и не буду скрывать, это меня задело, но виду я не подал. Быть может, это алкоголь говорит в нем?

– И вообще, с чего ты взял, что мне нужна будет твоя помощь? Если мне будет нужна работа, то я найду ее сам, а если нет, то, по крайней мере…

– Воу, воу, полегче. Ты чего завелся? Я просто предложил помощь, не больше и не меньше, ведь я когда-то был на твоем месте и прекрасно помню, что никто не хотел иметь дела с парнем, только что пришедшим из армии, да еще и без опыта работы. И мне было бы куда проще, если бы у меня был старший брат, который бы предложил мне помощь, но у меня его нет, а у тебя есть, вот я и хочу помочь своему младшему братишке, только и всего.

– Но дело в том, что твоему братишке не нужна помощь, ему нужна…

– Тебе нужна женщина, а то ты какой-то нервный и агрессивный, того и гляди, скоро на людей бросаться начнешь, – перебил я Олега своим верным и точным замечанием, после чего мы засмеялись, и в следующий момент раздался крик девушки. Он разлетелся эхом по пустой улице. Когда мы завернули за угол, то увидели трех отморозков, которые пытались ее ограбить, или что похуже. Недолго думая, я пошел вперед, но Олег одернул меня за руку и сухо сказал: «Тебе больше всех надо что ли? Пойдем отсюда». Я обернулся, посмотрел на него с разочарованием, но ничего не сказал, только вырвал свою руку и устремился вперед. Через плечо я бросил ему: «Мне помоги».

Я посмотрел на них поочередно, слегка ощущая тревожное волнение, хотя это была не первая драка и даже не двадцатая. «А вообще, кто ж считает?» – подумал я. Время от времени мне требовалось выпустить пар, дать моему негативу вырваться из меня, да и к тому же ситуация более чем подходящая. «Два на три что может пойти не так?».

Мои мысли оборвались, когда я услышал: «Тебе какого хуя здесь надо? Развернулся и уебывай, пока тебя на тряпки не порвали». Воспользовавшись моментом, девушка, которая звала на помощь, поднявшись, убежала прочь. Я улыбнулся, подойдя на расстояние удара, и без колебаний ударил ногой в диафрагму. Отморозок отлетел назад, а его дружки были в небольшом шоке. Следующий удар пришелся по второму из них: резко развернувшись в корпусе, я ударил правый боковой и угодил ему прямо в челюсть. От такого удара он рухнул вниз словно подкошенный. Мне прилетел удар слева, точно в скулу. Рефлекторно я согнул правую руку в локте и прижал к лицу. Удар пришелся в предплечье. В этот момент я ответил очередным ударом, но «с левой», точно в лицо. Оппонент предсказуемо закрылся руками, но ещё один боковой удар слева по локтю разбил его защиту, а правый апперкот через брешь в руках вырубил его наглухо. Я не думал, я просто делал. Это были доведенные до автоматизма комбинации, ставшие за годы тренировок рефлексами.

Итак, подведем итог – двое в «отключке», один пока ещё на ногах. Он полетел на меня и в момент его удара, я ловко прошел под его рукой и оказался сзади. Обхватив шею рукой, я взял его на «удушающий». «Не рыпайся, ты уже никуда не денешься, засыпай», – сказал я ему, дрожащим от адреналина голосом. Меня отвлекло то, что я увидел, а точнее, то чего я НЕ увидел в переулке – Олега. «Он ушел?» – этого я не ожидал. Как и не ожидал того, что был и еще один четвертый отморозок, который видимо, стоял на «шухере» или… да бог его знает где он был, это уже не важно. Важно то, что в момент моих раздумий он был уже позади меня.

Боль… Боль в затылке разлилась огнем по всему телу. Звон разбитой бутылки… Темнота, гул в голове, падение… Темнота, бывшая сначала непроглядной, стала постепенно расступаться. Асфальт. Я пытаюсь подняться, но тело не слушается меня. Боль от ударов ногами дает о себе знать. Я сгруппировался. В какой-то момент мне даже удалось схватить ногу. Я изо всех сил попытался повалить нападающего, и он упал. Я поднялся на колено, но удар с ноги в подбородок отправляет меня обратно на асфальт, обратно во мрак.

Темнота… Она то рассеивается, то застилает глаза. Меня поднимают под руки и что-то говорят. Затем мое внимание привлек некий щелчок. Меня поворачивают в сторону, откуда он раздался и я вижу одного из отморозков. В его руке – нож. Я посмотрел в пустой переулок, в глубине души все еще надеясь на появление Олега, но по большому счету, я так же понимал, что этого не случится.

Боль… Острая, пронзающая тело боль, от которой мой разум прояснился. Не успела она раскатиться по телу, как я ощутил ее повторно. Я слышу чьи-то крики. Падение, меня бросили обратно на асфальт. «Валим отсюда на хрен, народ стягивается. Ему пиздец». Какой-то шум и темнота. Я слышу голоса, но не могу разобрать слов. Свет, яркий свет слепит меня, затем я успеваю разобрать «Вы слышите меня?», «Как Ваше имя?». Темнота, и последнее что я помню: «Он перестал дышать, в реанимацию его быстро! Дыши, слышишь, дыши!».

***

Жуткая вонь заставила меня прийти в себя. Открыв глаза, я увидел облупленный потолок. «Где я?» – первая мысль, что возникла у меня в голове. Лишь повернув голову в сторону, я понял, где нахожусь и вспомнил, как сюда попал. В метре от меня лежал человек, а за ним еще три или четыре. Мои мысли сопровождал оркестр из звуков аппаратов ИВЛ и хаотичного пищания еще какой-то медицинской хрени. «Реанимация», – подумал я. Это объясняет все, кроме источника запаха гнили и гари.

– Проснулась, принцесса?

Мои глаза скользнули к источнику этих слов. Справа от меня стоял… даже не знаю, как назвать это существо. Неизвестно что было хуже – его вид или вонь, исходившая от него. Он был похож на монстра, который сбежал из фильмов ужасов: его истощенное тело покрывали гнойные нарывы; аномально длинные костлявые ноги; правая рука была приросшей к его телу, а на широкой шее располагалась лысая голова, из которой торчали длинные острые уши, причем левое было оторвано наполовину. Мелкие, близко посаженные глаза, непрерывно «бегали» из стороны в сторону; а из вытянутого как волчья пасть рта текли слюни белые и густые.

– Очнулся? – спросил он хриплым голосом.

От такого зрелища меня охватили жуткий страх и паника. Я упал с кровати и пополз назад. Хотелось закричать, но я не смог, как ни старался – горло, будто сдавило невидимой рукой.

– Да успокойся ты, Сарг тебя не тронет. Сарг здесь не для того, чтобы навредить, совсем наоборот – Сарг здесь для того, чтобы предложить тебе помощь. Еще ни один за все время не отреагировал как-то иначе, всегда одно и то же, – ухмыльнулся он. – Имя мне Сарг.

Через большое усилие я смог взять себя в руки:

– Кто ты и чего ты хочешь от меня?

– Как ты успел уже догадаться, не человек уж точно. Сарг – демон, и хочет предложить тебе сделку.

– Сделку? Какую сделку? О чем это ты?

– Думаю, объяснять тебе нет смысла. Ты сам все поймешь, просто встань и взгляни. Ведь глаза – более точные свидетели, чем уши.

Я поднялся так быстро, как только мог. Он указывал своей уродливой рукой в сторону кровати, и я увидел самого себя, мирно лежащего в больничной койке всего утыканного трубками и капельницами. Но как ни странно, это меня не выбило из колеи, наоборот я стал более спокоен.

– Я мертв? – спросил я его вполголоса, не сводя глаз с самого себя.

– Нет, пока нет, – ответил он, – поэтому Сарг и здесь – хочет предложить тебе сделку. Три года жизни в обмен на твою душу.

– В обмен на что? На душу? Нет!

– Нет? Почему? У тебя есть какие-то другие планы на неё? Зачем цепляться за то, что даже никогда не видел и не ощущал, ты ведь даже не знал, что владеешь ею, – говорил он мне невозмутимо, словно я сам не ведаю что творю.

– Спасибо за разъяснения, но я по-прежнему говорю «нет»!

– Подожди, не стоит отказываться вот так сразу. Позволь Саргу провести экскурсию для тебя. Увидишь, что тебя ждет, ведь как Сарг уже сказал, глаза – более точные свидетели, чем уши, а потом уже дашь мне свой ответ, – он щелкнул своими длинными пальцами, и позади него раскрылась воронка из тумана. – Пойдем, не бойся, мы быстро. Ты не пострадаешь, ты Саргу живым нужен. Пойдем.

Я шагнул вслед за ним и через долю секунды оказался уже совсем в другом месте, похожем на болото – алый туман был повсюду.

– Где мы?

– Это Ад, – ответил Сарг, – а точнее – его незначительная часть.

– Ты знаешь, меня тут осенило, а с чего это я попаду в Ад? Я ведь не так грешен, есть люди намного хуже меня.

– Да, это так, – подтвердил Сарг. – Твои грехи незначительны, они жалкие, но мы неспроста тут, ты ведь… – он почесал лоб, содрав кожу, и из раны потекла черная, густая кровь, – как это правильно сказать… безбожник. На свете нет никого хуже в глазах высших сил, чем безбожники, а это весомый повод для того, чтобы оказаться здесь.

После того, что я услышал, моя уверенность в том, что мне тут не место исчезла.

– Ну, хоть не споришь. Это достойно уважения, не каждый способен признать свои грехи.

Отрицать было нечего. Я давно перестал верить в бога, еще ребенком, когда стоял у больничной койки своего отца. Он не был подарком, но я его любил. Любовь, безумная любовь, именно она его и погубила. Отец был довольно успешным бизнесменом, начинал с того, что приходилось работать на двух работах: днем на заводе, а ночью – дворником. Затем собрав достаточно денег, он купил подержанную машину, отремонтировал ее и перепродал. И так снова и снова. Впоследствии он покупал новые машины в Тольятти и продавал их. Жизнь удалась – красавица жена, двое сыновей, прибыльный бизнес. Что могло пойти не так? Но моей матери было этого мало – она начала ему изменять. Со временем отец, конечно же, все узнал. Он безумно ее любил и это его сломало. Напившись, он избил ее и пытался застрелить. Я испугался тогда, спрятал трехлетнего брата в шкаф, а сам побежал в другую комнату, где был телефон. В панике я набрал «02» и как только мне ответили, вперемешку с испугом и истерикой я начал кричать:

– Папа хочет убить маму!

На что мне ответили:

– Очень смешно, мальчик.

Я начал рыдать еще сильнее, умолял помочь мне. Меня спросили:

– Где ты живешь?

Я сказал:

– Улица Виноградная 123, пожалуйста, быстрее!

– Жди, наряд едет.

Я бросил трубку, побежал на улицу и стал ждать. Казалось, прошла целая вечность. И наконец, когда показалась машина, я судорожно начал махать руками. Когда автомобиль подъехал, оттуда вышли три человека. Один из них быстро подошел ко мне и спросил:

– Где твой отец?

Я сквозь истерику и слезы сказал:

– Он в доме и хочет убить мать.

– Подожди возле машины.

– Там мой маленький брат, я его в шкаф спрятал.

– Не бойся, найдем, – сказал один из них.

Следующее, что я помню, это крик и выстрелы. И вот я стою у больничной кровати отца, он зовет меня, но подойти я не решился, о чем сожалею, по сей день. Наверное, мне было страшно, даже не знаю. Позже я узнал, что он умер. В него попали три раза: первая пуля попала в плечо, вторая пробила легкое, третья попала в живот и пробила позвоночник. Как врач тогда сказал матери: «Даже если бы он выжил, то был бы прикован к постели. Так что возможно это и к лучшему». Тупой ты ублюдок! Было бы лучше, если бы он остался жив!

От воспоминаний меня оторвал Сарг:

– Ну, ты прогуляйся тут, осмотрись, подумай, но не долго. Это не подходящее место для раздумий. Отсрочь сей момент ужасный, три года предлагает тебе Сарг. Ведь столько всего можно сделать, а цена – всего лишь твоя душа, которая так или иначе здесь окажется.

На этом моменте я прервал его, грубо и дерзко:

– Заткнись, я же сказал, дай подумать.

Его лицо скривилось и стало еще ужасней:

– Как скажешь, смертный, как скажешь, – коварно сказал он, отступив.

Мне уже не было страшно, скорее, все равно. Я пытался придумать, как выбраться отсюда, так как понял, что без согласия на сделку я никуда не уйду. Я пошел вперед по дорожке из белого камня, как мне показалось на первый взгляд. Лишь приглядевшись, я увидел, что это черепа, маленькие детские черепа. Осознав, ЧТО под моими ногами, я быстро сошел с них. Затем мой взгляд уткнулся в болото, что было по правую руку от меня. В воде были тела людей – они были ужасно бледные, изувеченные, но будто живые. Они кричали под водой. Затем на водной глади я увидел отражение красного неба, которое бороздили, как мне показалось, гигантские щупальца. На секунду мне захотелось поднять голову вверх и посмотреть, что же это было на самом деле, но я тут же осознал, что вовсе этого не хочу. Мне было и без того жутко.

«Что ты здесь делаешь?» – услышал я голос тихий и спокойный, голос, подаривший мне некое умиротворение, которое было мне попросту необходимым в сложившейся ситуации. Я обернулся и увидел бледную темноволосую красивую девушку с большими то ли карими, то ли черными глазами.

– Тебе здесь не место. В тебе еще теплится жизнь.

– Ты еще кто такая? Тебе тоже мою душу подавай? – с высокомерием спросил я.

Глаза ее полыхнули, а губы слегка скривились:

– Кто я?! – спросила она сердито. – Я – та, кто приходит, не извиняясь, я – та, кого видят последней, я – та, кто может отправить твою жалкую душу в место похуже этого.

– Простите, Госпожа, – откуда ни возьмись, появился Сарг, – эта душа принадлежит Саргу.

– Замолкни, слизняк, – оборвала она его.

И он замолк и отступил в ужасе, склонив свою лысую голову. И это натолкнуло меня на мысль, что кем бы она ни была, она явно очень опасна, раз Сарг ее так боится.

– А может мне попросить этого слизняка открыть портал и навестить тебя прямо сейчас и оборвать твою жалкую, ничтожную жизнь?! – она грозно посмотрела на Сарга, и он ни секунды не раздумывая, повиновался ей и открыл портал, в нем я увидел знакомую больничную палату. – Что скажешь теперь? – спросила она величественно.

Я оглянулся и вновь посмотрел на портал, а в моей голове преобладала лишь одна мысль: «Побежать что есть силы в портал».

– Что скажешь? – спросила она, подходя все ближе и ближе.

Резко развернувшись, я приготовился бежать, но она возникла прямо передо мной словно из ниоткуда. Даже не знаю зачем, я толкнул ее что было сил, но вместо ожидаемого эффекта я упал сам, а незнакомка, не шелохнувшись, стояла на месте. Она лишь молча смотрела на меня с непониманием. Сложилось такое впечатление, что я решил толкнуть стену. Ее охватило удивление, затем гнев, а меня – страх и паника. Поднявшись, я сломя голову побежал к порталу. Перед тем как вбежать в него, я обернулся и увидел, что она стояла неподвижно и только смотрела на меня. В этот момент я услышал ее голос у себя в голове: «Глупый, от смерти не сбежать». Я вбежал в портал, и он закрылся. Когда я открыл глаза, передо мной был тот же облупленный потолок.

Я посмотрел влево, там также лежали люди в коме. Повернул голову вправо, ожидая там увидеть Сарга, но его не было.

«Фу-х, это был сон, всего лишь жуткий сон», – подумал я.

Затем в палату зашла полненькая медсестра. С усилием я поднял руку и попытался позвать ее, но тщетно. Вместо громкого «Сестра!», я выдавил из себя хриплое, еле слышное подобие. Это слово отозвалось болью в пересохшем горле. Я закашлял, и с каждым разом боль только усиливалась. Она подбежала ко мне и сказала:

– Тихо, тихо, милый, спокойно. Сейчас принесу воды.

Моя спасительница быстро подошла к подоконнику, на котором стоял графин с водой. Ловким движением она наполнила стакан и спешно вернулась ко мне. Кашель никак не унимался, я вцепился в бокал, как хищник в добычу и жадно глотать воду.

– Тише, тише, – повторяла она, – не торопись.

– Еще!

– Нет, солнце, пока хватит. Мы уж думали, что ты не очнешься никогда, – с улыбкой сказала она. – Три месяца без изменений, а тут «оп» и очнулся!

«Три месяца?» – подумал я. «Как же так, меня не было максимум десять, ну пятнадцать минут. Так, стоп! Это был сон», – снова успокаивал себя я.

– Сейчас приведу врача.

– Постойте, сестра.

Она повернулась, едва сдерживая смех:

– Да, брат?!

В этот момент я почувствовал себя идиотом.

– Я – Соня, а ты?

– Дарий, – недолго думая, представился я.

– Дарий? Какое редкое и красивое имя! Первый раз слышу! – с изумлением сказала она.

– Как я сюда попал? – спросил я ее, заранее зная ответ на свой вопрос.

– Ну, это я знаю и могу рассказать. Ходили слухи, что ты вступился за какую-то девушку. Один против банды.

– Нечто подобное я и припоминаю.

– Да ты герой!

– Скорее кретин…

– Называй, как хочешь, – сухо сказала она, – лично для меня – герой. Так, заболтал ты меня. Сейчас врача приведу.

Сестра, сестра, ну я и олень! Хотя нет, оленем я был, когда понадеялся на Олега.

«Гребаный Иуда!», – выкрикнул я с ненавистью и злостью в полный голос, и это тут же отозвалось резкой болью в горле.

– Тише, милейший, – вмешался пожилой мужчина, рядом с которым стояла Соня. – А вот и он, наш рыцарь без страха и упрека, хотя какой же рыцарь, зачем нам эта заморщина?! Богатырь! Сонечка, спасибо, ступай пока, я тут как-нибудь сам.

– Хорошо, Валерий Степанович, – ответила она и неспешно удалилась.

– Это я-то богатырь? – не скрывая удивления, спросил я, оглядывая свое сильно исхудавшие тело.

– Да, вы, кто же еще? Вступиться за барышню! Не каждый в наше время пойдет на такой подвиг. Увы, время леди и джентльменов ушло, – он медленно подошел к кровати и сел рядом.

– Не подвиг, а глупость, – сухо ответил я.

– Ну-ну. Все честно, ты спас ее, а она тебя.

– Это как?

– А кто, по-вашему, на помощь позвал? Кто «скорую» вызвал, а? За добро добром платят.

– Не в моем мире. Это скорее случайность, аномалия.

– Ну, ты видишь случайность, а я божий умысел. Впрочем, спорить об этом можно без конца. Лучше скажи старику как твое самочувствие?

– В целом хорошо, только вот ноги и руки, словно не мои, да и горло страшно дерет.

– Это нормально, сколько лежнем лежал. Небось, выспался?!

– Тут Вы правы, – с улыбкой ответил я.

– Давай посмотрим как там твои боевые раны. Подними рубаху.

– Раны?

– Да-да, два ножевых. Много крови потерял, еле успели откачать. Клиническая смерть…

– То есть я был мертв?

– В каком-то смысле да. Почти минуту. Да и головушке досталось, имя-то не забыл свое?

– Вроде помню.

– Давай проверим – как звать?

– Дарий, – с улыбкой ответил я.

– Улыбаешься? Это хороший признак. Ох и развеселил тебя Валерий Степанович, да?

– Это уж точно. Настроение улучшилось заметно, спасибо.

– Не за что.

– Я бы хотел выписаться.

– Выписаться?

– Да! Чувствую-то я себя хорошо.

– Ну-ну, не спеши, ишь какой прыткий! Только очнулся, и сразу «выпишите меня». Пару дней полежи, понаблюдаем, а там и выпишем.

– Спасибо, но нет.

– Нет, так нет, – пожал плечами врач, – дело царское. Приведи себя в порядок, а то зарос, будь здоров.

– Это можно.

– Ну, не торопись, – потихоньку вставая, сказал Валерий Степанович. – Как закончишь свои дела – милости прошу ко мне в кабинет, напишешь «отказную» и свободен. Скоро придет Соня, уберет капельницы, катетер и отведет тебя в общую палату. Ух, молодежь! Все спешат куда-то, – с этими словами он ушел, притворив за собой дверь.

Катетер? Сунув руку под одеяло, я нащупал трубку, идущую прямо к моему…

«Какого хрена?!» – взорвался я.

– А вот и я, – распахнув дверь, вошла Соня. – Скучал?

– Как никогда.

– Так, давай отсоединим от тебя все эти трубки.

Примерно через пять минут стыда я был свободен.

– Ну вот, сейчас кресло привезу и тебя я отвезу. О, как сказала, в рифму.

– Чего? Кресло? Не надо, лучше ноги разомну. Куда идти-то?

Поначалу прогулка давалась тяжело, но потом слабость, одолевавшая меня, стала отступать.

– Вот мы и пришли, – радостно сказала Соня. – Твоя койка здесь, тумбочка рядом.

– Койка мне не пригодится. Это уж точно. Где уборная?

– Чуть дальше по коридору.

– Спасибо, Соня, ты – чудо, – глядя на нее с улыбкой сказал я.

– Да ну тебя! – рассмеялась она. – Ой, чуть не забыла, в тумбочке лежат твои чистые вещи и все остальное.

– Мои вещи? Откуда?

– Твой брат их давно принес. Они у нас в гардеробе пылились. Ну, а пока вы беседовали с Валерием Степановичем, я их нашла и принесла сюда. Вот так.

– И все-таки я был не прав, – сердито глянув на нее, сказал я.

– В чем? – тревожно спросила она.

– Ты не чудо, ты – ангел! – смеясь, сказал я, больше не в силах быть серьезным.

– Да ну тебя, – рассмеявшись, сказала Соня. – Если что понадобится – Катя за стойкой, она меня позовет. Ну, я побежала.

– Не смею задерживать, – сказал я и потихоньку побрел к тумбочке. Открыв ее, я увидел спортивную сумку, в ней были: синие джинсы, серая футболка, нижнее белье, зубная щетка и паста, бумажник, одноразовый бритвенный станок, а на самом дне сумки лежал бумажный листок. Развернув его, я начал читать «Сразу хочу извиниться, за то…», не дочитав до конца, за что он хотел извиниться, я смял листок.