Ведьмина неделька

Юная Тиниоак шла через Литлиривер без приключений и нежеланных встреч, отчего постепенно погружалась в свои размышления о подарках и планы, сколько страниц родовой книги ей удастся сегодня прочесть, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

– Не думал, что ведьмы позволяют себе прогулки по деревне в середине дня, – мужской голос вырвал Шарлотту из ее мыслей и заставил вернуться к дороге и окружающему миру.

Она от подобного сюрприза резко остановилась и уставилась на молодого человека, с широкой улыбкой разглядывавшего ведьму. Тот не был местным, всех жителей деревни юная Тиниоак знала поименно (иначе какой бы ведьмой она была?), но не был и путником – на его сапогах не лежало большого слоя пыли, слегка длинный волос, зачесанный назад и перехваченный узким шнурком, не прикрыт шляпой или капюшоном, да и плащ на плечах висит небрежно, будто его обязали надеть ненужный ему самому предмет гардероба. Одежда если не новая, то содержащаяся в любви и заботе, но не подходящая для людей, сделавших дорогу своей жизнью. В подобных брюках, слегка зауженных к низу, не сделаешь широкого шага, а льняная, выбеленная рубашка с глубоким воротом и шнуровкой не защитит от ветра или легких прохлад, что уже бывают ранней осенью в этих местах.

В карих глубоко посаженных глазах горели озорные, дружелюбные огоньки, аккуратные (несвойственные мужчинам) губы растянулись в улыбке, и даже прямой, аристократический нос на гладко выбритом лице казалось принюхивается к внезапно встреченной редкости в виде ведьмы. Такие если и путешествуют, то в компании миловидной девушки или в сопровождении парочки охранников, а на худой конец в составе бродячего цирка или небольшого передвижного театра, которые очень редко заглядывали так далеко на северо-запад.

Юная Тиниоак хмуро уставилась на прохожего и вернула лицу выражение «ты кто такой, чтобы останавливать меня?», но вслух лишь заметила:

– В этих местах подобное не возбраняется, – после чего дернула головой, будто отгоняя назойливое насекомое, и продолжила путь.

– Так и я не ругаю, – присоединился к ней молодой человек, стараясь держать темп. – Просто удивлен увидеть ведьму так далеко от леса.

Шарлотта резко остановилась, чем смутила путника, и испытующе уставилась на него. Он был молод, хорош собой, скор на разговоры, но глуп, раз распознав ведьму, не поспешил отойти в сторонку. Или достаточно смел, чтобы начать разговор первым.

Ее взгляд невозможно было прочитать, кроме единственной ясной мысли – парень ей не нравился. Потому что он – чужак, а от них можно ждать чего угодно (в том числе и подстрекательства местных для разжигания большого костра), потому что он – навязывался, что всегда приводило к просьбам об услуге, потому что он был слишком любопытен. А молодая ведьма привыкла, что к ней не пристают, не ведут праздных бесед и на надоедают, когда она показывает, что не рада гостям или спутникам.

Но этот молодой человек будто и не видел ничего подобного в ее глазах. Просто повел носом и бросил удивленный взгляд на кажущуюся пустой корзину:

– Вот это да! Так рано, а у тебя уже отличный урожай толокнянки!

Юная Тиниоак открыла было рот и неприятно осознала, что удивлена такой проницательности навязчивого парня. Не каждая ведьма смогла бы почувствовать тонкий аромат, исходящий от толокняных листьев, спрятанных под салфеткой. Оттого она только раздраженно перенесла корзину на локоть правой руки, вздернула нос к небу и продолжила путь.

– Приятно было познакомиться, мисси Лотта, – дружелюбно произнес ей вслед молодой человек, но следовать за ней не стал, оставляя в мыслях и догадках, которые теперь заставляли ее все время глядеть на дорогу.

До самого дома Шарлотта не могла вернуться к размышлению о подарках и том, что лучше всего подготовить для ковена. Как бы она ни старалась, ее сознание возвращалось к странному путнику. И ничто не помогало выгнать его оттуда.

Еще и это простое обращение, которое использовали местные. Оно сбивало с толку, одновременно с тем раздражая. Юная Тиниоак злилась на себя за подобную неорганизованность. Ей оставалось так мало времени до четверга, а дела не могли сами собой разрешиться.

Воды в кипящее масло подлила и тетушка Аспен, крутившаяся вокруг калитки, но не входившая во двор. Одета она была просто – серое платье до полу прихвачено на талии красивым кожаным шнуром, сплетенным в косу на четыре пряди, с которого свисает ложка и маленький нож с серповидным лезвием (их ведьмы используют для сбора трав и сока), остроконечная шляпа, внушающая особый трепет, смотрит строго в небо, прикрывая седой, собранный волос. Такой наряд использовался в повседневной жизни, когда нужно много успеть и не отвлекаться на раздражающие мелочи, наподобие грязных манжет или припыленных в огороде башмаков. Видать визит к молодой ведьме в ее планы не входил, но дорога в них явно была. В правой руке небольшая корзина, в левой – метла. Судя по побелевшим костяшкам – ее что-то не устраивало в происходящем, но держалась женщина бодро, хоть и слегка нетерпеливо.

– Ах, Лотта! – воскликнула сухопарая пожилая ведьма и всплеснула руками. – Где тебя носит накануне такого важного дня!?

Шарлотта вздохнула, перехватила корзину на левый локоть и спокойно направилась к калитке:

– Доброго дня, – она пропустила гостью во двор, зашла сама и зашагала к дому, делая вид, что не особо удивлена ее появлению.

– Какой тут добрый, – не скрывая досады, заметила пожилая ведьма и последовала за юной Тиниоак. – Когда в ответственный день ты не можешь вернуться домой, чтобы как следует подготовиться к посиделкам на Покатом холмике.

– Я так понимаю, что рассказывать нормально ты будешь только после того, как тебя правильно спросят? – Шарлотта унесла корзину на кухню, прихватила оттуда две больших чашки, расставила на столе неглубокое блюдце, доверху заполненное печеньем, вазочку с золотистым медом, и приглашающе кивнула гостье.

– Ну, почему же, – тетушка Аспен оставила метлу на пороге, в два ловких шага добралась до середины комнаты, села за стол и придвинула к себе одну из чашек, ожидая ее наполнения ароматным чаем. – Если тебе и правда интересно, расскажу без условностей.

Юная Тиниоак снова вздохнула, стараясь подсчитать как много времени у нее остается на книгу и сборы – выходило мало, оскорбительно мало. Но выгонять старших в этом доме не принято. Да и ковен был слишком мал, чтобы отказывать своим же в помощи.

Она вернулась в большую комнату с подозрительно быстро вскипевшим чайником, разлила его ароматное содержимое по чашкам, отставила на толстую дубовую подставку и села за стол:

– Тогда расскажи, чем твой день не задался.

Тетушка Аспен сделала глоток горячего чая, довольно выдохнула, причмокнула, закусила его самым большим печеньем, найденным на блюдце, и махнула головой в сторону двора:

– Представь себе, собралась я проведать бабушку Грейтпайн перед четвергом. Чтобы справиться о ее здоровье и помочь, если что-то нужно. Сама ведь она никогда не пожалуется, – вздернув нос заметила пожилая ведьма, выловила очередное крупное печенье и продолжила. – Сложила гостинцы в корзинку, навела красоту, даже платье сменила. А тут прямо над Литлиривер метла как-то странно зачихала, замерла и спустилась у твоего дома.

– Может, решила, что тебе нужно проведать меня? – предположила Шарлотта, делая глоток обжигающего чая. – Я слышала, что метлы старого поколения предугадывают события.

– Ха! – брезгливо воскликнула тетушка Аспен и громко поставила опустевшую чашку на стол. – За моей подобное не замечалось. И новая она… не больше десяти лет использую, – она задумчиво поглядела в потолок, позволяя хозяйке дома подлить чаю, и вернулась к рассказу. – К тому же покрутилась я вокруг дома – тебя нет, дел тоже. Уселась обратно на метлу, а она не двигается. Вообще, даже не подскочила подо мной приличия ради. Обычная метла, как у всех деревенских в доме стоит, ничего общего с нашими.

Шарлотта поставила подбородок на ладонь и посмотрела в пустоту, размышляя о возможных причинах подобного поведения очень нужной в хозяйстве ведьмы вещи:

– Наметельник протерла? Бывает, в дерево забивается много пыли и, если его не отполировать хорошенько, случаются перебои в работе.

– И даже прутья прочесала, – возмущенно фыркнула тетушка Аспен и торопливо добавила. – Шнурок тоже проверила – не рассыпался, как новенький, все держит.

Юная ведьма прищурилась, вспоминая инструкцию, которую каждая должна знать слово в слово, отхлебнула из чашки и продолжила строить догадки:

– А давно отдавала на профилактику?

– Она новая, – снова возмутилась пожилая ведьма. – У нее еще все прутья свои, ничего в ней не меняла.

– Тогда надо метловеду отдавать.

– А как до него добраться, если не летит?

– Ну, можно ворона отправить, – пожала плечами юная Тиниоак, пытаясь помочь советом.

– Ну да, у тебя же за домом целое гнездо с почтовыми воронами поселилось.

Шарлотта улыбнулась язвительному и отчаянному тону тетушки Аспен, встала из-за стола, придвинув вазочку с медом к гостье, и торопливо скрылась за дверью в кладовую.

Пожилая ведьма изумилась тому, как спокойно реагировала хозяйка на происходящее – в ее словах не было сочувствия или тревоги за старшую, она не сетовала и не причитала, как это полагается в ковене, а рассуждала сухо, хладнокровно, четко. Просто предлагала решение или пыталась найти причину.

Эмоциональная и задорная тетушка Аспен сейчас увидела перед собой молодую Айву Грейтпайн, в том возрасте, когда ей самой было не больше шестнадцати, а ныне старейшая ведьма только получила высший порядок ведьмовства. Она была такой же строгой, уравновешенной, рассудительной и уверенной если не в своих силах, то в том, что всегда можно подобрать парочку вариантов решения проблемы.

Шарлотта отсутствовала не более пары минут, а из-за двери вышла с метлой, перемотанной в плотную льняную материю:

– Новая, – пояснила она, подходя к столу и распаковывая находку. – Летала на ней пару раз, еще при жизни Лидлы, – на людях ведьма всегда называла бабку по имени. – Можешь отправиться домой и по делам на ней.

Тетушка Аспен зачарованно уставилась на предложенную ей метлу. Наметельник из выморенного ореха с красивым, волнистым узором на поверхности внушал особый восторг и непонимание – как такую красоту можно не использовать самому?

– Неужели не летаешь на ней? – удивленно уточнила пожилая ведьма, непроизвольно проведя рукой по идеально отполированному дереву.

– Зачем? Метла Лидлы намного лучше и удобней.

Шарлотта пожала плечами и насильно вручила временный транспорт тетушке Аспен. Та смущенно приняла метлу и задумчиво поглядела на юную Тиниоак:

– Она ведь твоя. На тебя зачарована. С такой заботой выбиралась. Не жалко? Может, лучше дашь ту, что осталась от Лидлы?

Молодая ведьма строго посмотрела на гостью, которая тут же понимающе кивнула:

– Благодарю, верну, как только разберусь со своей.

– Не торопись. Могу твою подержать пока у себя. До бабушки Грейтпайн ты, так понимаю, еще не добралась?

– Нет, куда уж там. Застряла на полпути, – голос и поведение тетушки Аспен вернули себе привычный задор и бойкость. Она снова стала собой, без замираний в дыхании и немого восторга от врученной метлы. – Теперь вот думаю – лететь к ней или все-таки домой? Вечереет уже, а у меня еще паштет не готов и хлеб только растаивается.

– Еще ночь впереди. Успеешь.

– Даже ведьмы порой спят. Особенно такие дряхлые, как я.

– Днем выспишься. Посиделки будут ближе к вечеру. И никто не прилетает на них вовремя.

– А кто в этот раз занимается сбором?

– Я, – юная Тиниоак вздохнула, вспомнив, что кроме супа, подарков, демонстрации навыков, на ней лежит обязанность подготовки самого Холмика.

А это значило, что времени не оставалось и вовсе. Радовала лишь мысль о готовом супе, настаивавшемся под тяжелым пледом уже второй день. Уж он-то точно ее не подведет.

– Тогда чего ты со мной любезничаешь? – тетушка Аспен резко встала, опершись на метлу. – Столько дел у меня, у тебя, у всех ведьм. А мы тут сидим и чаи попиваем? Правда, – она ловко обернулась, схватила несколько печений из блюда. – Вдруг проголодаюсь по дороге, – и твердо зашагала к выходу.

– Удачного полета, – глядя ей вслед с улыбкой произнесла Шарлотта и, дождавшись, когда ведьма взмоет в небо, вернулась к своим делам.

Толокнянка быстро расположилась на плотном листе пергамента и заняла собой почти всю печь. Из кладовой доставались и вставали стройным рядом на стол небольшие склянки, горшочки и конвертики с высушенными до состояния порошка травами. Тут же в миску юная Тиниоак выложила угощение для кота, поставила на пол, едва слышно мяукнув (или все же шикнув?), и снова вернулась к подготовке.

Все вокруг двигалось, будто по мановению руки. Словно, прослышав о том, что времени у Шарлотты осталось слишком мало, духи прилетели ей помочь. Порошки пересыпались в плотные мешочки с вышитыми на них именами ведьм местного ковена. В другие складывались пузырьки с жидкими настоями. В третьи утрамбовывались крепкие листья, казалось, что только утром росшие на деревьях, а не хранившиеся у нее с весны.

Идеи подарков приходили в голову, едва юная Тиниоак вспоминала имя. Хотя еще несколько часов назад мучилась этим вопросом до боли в висках.

Когда все закончилось, на кухне снова воцарилось спокойствие и порядок. Мешочки аккуратно встали в корзину, плотно прижавшись друг к другу, склянки, горшки, конверты и свертки вернулись в кладовку, а Шарлотта, наконец, смогла свободно выдохнуть. Вооружившись большим куском хлеба, смазанным жирным маслом и проложенным аппетитными отрезами ветчины, она подхватила родовую книгу подмышку и деловито зашагала на второй этаж.

Среда подходила к своему завершению, но у молодой ведьмы оставалось одно очень важное, незаконченное дело. Грибной четверг – не просто праздник, это еще и испытание для тех, кто неопытен, юн и самоуверен. Впрочем, юная Тиниоак не была с этим согласна, несмотря на снисходительные взгляды ковена.

Однако ее мнение ситуации не меняло – на этих посиделках каждая ведьма могла задать вопрос, загадку или испытание для той, что не имеет высшего порядка мастерства. А по итогу держался совет, на котором выносилось решение, достойна ли экзаменуемая получить шляпу повыше и поострее или ей нужно еще поработать над собой.

Семь лет Шарлотта слышала только отказ. И дело было не в постыдно короткой шляпе (и эта внушала должный трепет у местных жителей), а в том, что род Тиниоаков вдруг из самого древнего и мудрого превратился в самый молодой и неопытный. По традиции ведьмовские дела передаются от матери к дочери, а не через поколение. Но Лидла не успела ни объявить свою дочь Винду новой главой, ни дождаться, когда маленькая Лотта достаточно подрастет, чтобы получить право называться настоящей ведьмой.

Ну, и хотелось, конечно же, порой отправиться в полет подальше, чем до бабушки Грейтпайн или до деревушки, где живет хохотушка Берта Ровен. Хотелось иметь возможность отправиться на восток, возможно даже посмотреть какое оно, это знаменитое море, которому госпожа Абсина посвящает целую главу.

Молодая ведьма решительно открыла книгу на заложенном месте, положила бутерброд на стопку чистой писчей бумаги, расположенной по левую руку, и углубилась в чтение, радуясь, что впереди у нее есть целая ночь. А поспать можно будет и как-нибудь в другой раз.

Еще немного и Грибной четверг.

Библиотека в доме Тиниоаков была построена так, чтобы полезный, но губительный для книг свет попадал в нее сверху – из небольших, слабо затененных окошек, прорубленных почти под потолком. Оттого, пробуждение в этом помещении больше походило на воскрешение. И не мудрено – если ведьма заснула здесь, значит, сама от себя такого не ожидала. А когда проснется, сильно удивится отсутствию кровати, света и наличию боли в спине (может, еще и в шее).

Несмотря на свою хорошую подготовку и частые ночевки за книгами (и под ними) Шарлотта проснулась в небольшом испуге. И первым чувством, пришедшим к ней, едва сон рассеялся, стала тревога.

Сколько она проспала? Сколько успела прочитать и забыть? Что отложилось в памяти? Что решила использовать сегодня? И главный вопрос – что сейчас – ночь, утро, день? Есть время на завтрак или нужно срочно собираться и лететь на Холм?

Молодая ведьма резко подалась вперед и сильно ударилась головой. Искр, посыпавшихся из глаз, оказалось достаточно, чтобы в их свете разглядеть покрытую мраком библиотеку, а заодно и стул, вставший на ее пути.

От окон света было мало, по полу, так и вовсе лежала первосортная тьма – под столом юная Тиниоак могла с легкостью ее рассмотреть. Она нащупала несколько книг позади себя, бросила обеспокоенный взгляд немного вверх, туда, где должны быть окна – солнце еще не пробивается, значит сон оказался коротким.

Шарлотта облегченно выдохнула, осторожно выбралась из-под стола, пытаясь вспомнить, когда свалилась под него. Родовая книга порой давалась с таким трудом, что последние мгновения бодрствования сознание заволакивало плотным туманом. Видимо, на этот раз случилось что-то похожее – юная Тиниоак не смогла удержать внимание, да и накопившаяся за несколько дней усталость дала о себе знать.

Судя по потемкам (совершенно реальным, а не созданным за счет недружелюбных к солнцу окон), время у молодой ведьмы еще было. Но стоит ли говорить, что сейчас ей придется встать, привести себя в порядок и быстро определиться с перечнем дел, которые нужно обязательно успеть сделать до наступления вечера и посиделок в честь Грибного четверга?

Для этого Шарлотта выпрямилась и, высоко подняв руки, сделала несколько наклонов вправо и влево. Спина благодарно хрустнула, отчего на лице ведьмы появилось странное выражение – то ли блаженства, то ли возвращающегося спокойствия. В любом случае, ей весьма повезло – тело почти не ныло и не болело после нескольких часов, проведенных во сне под столом на жестком полу и с книгами под головой вместо подушки.

Юная Тиниоак развернулась к книге, перечитала первые строки на открытой странице и согласно кивнула. Вспомнились идеи, что успели зародиться до того, как усталость сомкнула ей глаза. И она решила додумать их уже в процессе подготовки и приведения себя в порядок, а не пытаться заучить на зубок.

В ее роду никто не отличался упорством в учебе или усидчивостью. Тиниоаки были не простыми ведьмами, а интуитивными. Порой им достаточно понять принцип работы того или иного процесса, чтобы самостоятельно разобраться, как его использовать в дальнейшем или вызвать при острой необходимости. Но чаще всего ведьмам из рода Тиниоак не требовалось ничего учить путем зубрежки, все приходило к ним само – в нужное время и в нужной форме.

А книга являлась скорее огромной, многостраничной шпаргалкой для тех, кто только начал осознавать свою суть. И она не обязательно должны была находиться рядом, чтобы Шарлотта могла ее прочесть. Порой достаточно просто прикрыть глаза и пошевелить пальцами, будто листая страницы, как в голове «открывалось» нужное место или всплывали подзабытые строки.

Оттого сейчас юной Тиниоак хватило одного взгляда, чтобы определиться, каким будет ее сегодняшнее выступление на Покатом холмике. Лишь бы бабушка Грейтпайн его не запретила прежде, чем молодая ведьма решится пойти до конца.

Но вместо того, чтобы сомневаться или искать запасной вариант (который мог и вправду пригодиться), Шарлотта подхватила остатки уже подсохшего хлеба и быстро вышла из библиотеки.

На втором этаже царил мрак – рассвет еще и не собирался наступать. Отчего случайный гость мог непроизвольно почувствовать толпу мурашек, бегающих по его телу от непривычной жути. Вместе с потемками в этот дом ближе к концу лета приходила и прохлада.

Хозяйка же сейчас радовалась ему больше, чем чашке горячего и крепкого чая. На ходу меняя планы, она убрала крошащийся хлеб в карман фартука, висевшего у входа в библиотеку, и торопливо зашагала вправо – к себе в комнату. Чтобы официально начать день удачно и успешно ей сейчас жизненно необходимо сменить мятое и испачканное в книжной пыли платье на более приличный и удобный наряд.

Из шкафа на кровать упало светло-серое платье, сшитое по прошлогодней моде – из клиньев, расширяющихся книзу. Мадам Лонгс настояла на фасоне, несмотря на консервативные взгляды ведьмы на свой гардероб. И все – от заказчицы до ткачихи вместе с портнихой оказались довольны результатом. Хоть Шарлотта и носила его реже остальных.

К нему присоединился кожаный ремешок с выжженными на нем хитрыми узорами, а также несколькими кольцами для предметов первой необходимости (например, для мешочка с травами, серповидного ножа или деревянной ложки с длинной ручкой).

На пол же упал вчерашний наряд, тут же бойко собравшийся в комок и прытко поползший прочь из комнаты.

В окно начали пробиваться первые неуверенные солнечные лучи. До начала дня оставалось слишком мало времени, чтобы отказываться от мелких ведьмачьих уловок. И Шарлотта решила, что порой стоит злоупотреблять своими возможностями, иначе, как ей понять, что она стала сильнее и способней?

С первого этажа послышался сначала стук, потом гул – загорелся огонь в печи, на плиту встал чайник, предварительно наполненный водой. В том же районе раздалось недовольное урчание – кот не поощрял использование талантов в быту. Но мнение питомца, оставшегося юной Тиниоак в наследство, не всегда принималось в расчет.

Собрав упрямый волос в крепкий (до натяжения в висках) пучок, ведьма походя прихватила фартук с хлебом и спустилась вниз.

Здесь так и вовсе еще была ночь, несмотря на огромные окна в большой комнате, солнце до них не добралось. Впрочем, Шарлотта знала свой дом вплоть до царапин на стене, где бабка отмечала рост своей внучки. И никакие потемки не смогли бы заставить ее наткнуться на стул или снести несколько горшков, расположенных на не самой устойчивой полке.

Чайник уже закипел, сковорода накалилась до легкой красноты и бойко зашипела, едва ее коснулись ломтики аккуратно порезанного помидора. Почти сразу на них вылилась яичная смесь, приправленная черным перцем, крупной солью и тимьяном. И все тут же красиво запузырилось, приобретая плотность на глазах.

Не отвлекаясь на ожидание готовности болтушки, ведьма достала из шкафа блюдо, чашку, приборы и небольшую корзинку, в которую выложила остатки вчерашнего бутерброда, а также несколько ломтиков свежего хлеба. Снова на кухне возникло ощущение присутствия магии, несмотря на ярую убежденность молодой Тиниоак, что тут все решают исключительно ловкие руки.

Наконец, Шарлотта села за стол в большой комнате, повернула блюдо с яичницей по часовой стрелке так, чтобы выглядывающий кусочек помидора смотрел на окно, и принялась за завтрак, составляя в голове план на грядущий день. До вечера ей кое-что нужно успеть, кое-что не имеющее никакого отношения к Грибному четвергу, посиделкам и испытаниям, что ведьмы придумывали целых три месяца.

Рассвет застал ее на огородике, срывающую мелкие сорняки, позабывшие, что на земле ведьм им жизни не будет.

– И тогда вам придется согласиться, что простые ивовые ветви можно использовать не только для добычи коры, которая, как мы знаем хорошо идет для лечения простуды, жара и даже ожогов, но и для сбора листвы с соцветиями. Они же в свою очередь могут успокоить сердце. А это в наши дни стало большой проблемой, – ведьма выпрямилась и помахала указательным пальцем перед кустом смородины. – Из-за того, что деревенские перестали следить за собой и начали порой злоупотреблять едой и прочими удовольствиями, с колющими и щемящими болями к нам приходят все чаще, – она повернулась к малине и пожала плечами. – В вашей округе подобного нет? Еще бы, на север все приходит позже. Поживите еще пару лет среди любителей пирогов и кабанов на вертеле, тогда и глянем на количество просителей. К тому же, – Шарлотта вернулась к морковке. – Отвар из листьев отлично упокоит мечущуюся душу. Оттого советую попробовать ее при лечении разбитого сердца и убавлении тревог.

Юная Тиниоак торжественно выпрямилась, оглядела кусты, кивающие ей, будто соглашаясь, и довольно улыбнулась.

Ковен не любил использовать что-то новое, считая, что природа сама дает все необходимое. Но Лидла Тиниоак настаивала на расширении горизонтов. Она и сама в каждый Грибной четверг поднимала вопрос обмена опытом с ведьмами из других регионов, и подстрекала внучку к подобному поведению.

Впрочем, здесь Шарлотта с ней соглашалась. И потому продолжила изучать полезные свойства растений, окружавших ее дом. Порой проверяя результаты на себе (а если все складывалось хорошо, то и на местных).

А подобные выступления перед кустистой и зеленой аудиторией помогали ей набраться сил и смелости представить свои новые открытия на Покатом холмике. К тому же они не спорили, не возражали и не пытались перевести ее речь на старую колею привычным «в дни моей молодости». Отчего уверенность только прибавлялась.