Новая хозяйка Гринвуд-Холла

Взяла глиняную миску, покрошила в неё травы, залила горячей водой из нашедшегося в печи чугунка. Выждала несколько минут, пока растения отдадут воде свои целебные свойства, вдохнула особый, чуть горчащий на краешке языка аромат и понесла в комнатку, в которой всё это время не прекращался плач.

Ребёнок уже был переодет в чистое. Тина держала его на руках, пытаясь укачать. Я поставила миску на комод, взяла один из чистых отрезов, приготовленных на пелёнки, смочила краешек в миске с отваром, а потом отжала несколько капель прямо в раскрытый ротик младенца.

Он удивлённо замолчал, захватывая пелёнку губами и причмокивая. Повторила процедуру ещё пару раз. Спустя несколько минут глазки ребёнка закрылись. Тина положила его обратно в люльку. И мы обе на цыпочках, стараясь лишний раз не дышать, вышли в большую комнату.

– Спасибо тебе, Эби, ты меня спасла, – устало улыбнулась Тина.

Я тоже чувствовала себя выжатой как лимон, хотя провела в этом доме не больше часа.

– Ну, подруга, – улыбнулась Тине, – рассказывай, как живёшь.

Она тоже засмеялась в ответ, тут же испуганно прикрывая рот рукой. Мы обе посмотрели на задёрнутую занавеску, но за ней по-прежнему было тихо.

Кажется, не услышал, слава Жеане!

– Идём на улицу, – предложила подруга, и мы вышли из дома.

Сели на лежавшее в тени дома толстое обструганное бревно. Тина вздохнула пару раз, прежде чем начать.

– Он хороший… Бернет, – начала она, смущаясь. – И сказал, что не будет меня торопить. И не упрекнёт, что с другим была… Дети ко мне присматриваются пока, а я к ним. Сегодня вот с малышом оставили. А я не справляюсь. Не готова я… Понимаешь? Я всё ещё о Стерне думаю… Как он… Глупая, да?

– Нет, ты не глупая, – поспешила я утешить подругу. – Но о Стерне придётся забыть. Даже если бы он и смог тебя выкупить, а шансов, что тётка тебя отдаст ему, крайне мало, то теперь ты жена Бернета. Перед законом и богами.

– Я привыкну и научусь жить здесь… – Тина заговорила очень тихо, по слегка прерывистому дыханию я поняла, что она плачет, хоть и пытается это скрыть. – Ты не думай, Эби, я всё понимаю, это лучший вариант из возможных… но… Нет, никаких но! – она отёрла слёзы резким движением. – Я полюблю Бернета и детей, стану им матерью и женой ему. Я справлюсь, правда.

Я обняла Тину, и она склонила голову мне на плечо. Так мы и сидели, думая каждая о своём, пока невдалеке, ещё пока скрытые фруктовыми деревьями, не раздались громкие голоса.

– Мои идут, – Тина подняла голову, вытерла слёзы и улыбнулась. Всё правильно, её новой семье не нужно видеть, что она плачет. – Останешься на обед, Эби?

– Если не создам неудобств, – ответила я вежливой неопределённостью, давая Тине выбор. Ведь я не знаю, как меня здесь примут.

Впрочем, подруга порадовала.

– Конечно, оставайся, еды у нас хватит. А дети тебе будут рады. Тебя в деревне любят.

Детей было четверо.

Старшей Низе уже четырнадцать. Через пару лет станет невестой, но уже и сейчас девочка была очень красива. Ох, и намучается с ней кузнец. Дальше шли двое мальчишек-погодок десяти и девяти лет, Нейт и Нолан. И ещё одна семилетняя девочка, Эдна.

Дети делились впечатлением о прошедшем дне, громко переговариваясь и смеясь.

За ними на некотором отдалении шёл Бернет, видимо, услышавший детские голоса из своей кузницы. Или тоже закончил работу в это время.

Увидев второго человека возле дома, дети замедлили ход, приглядываясь к постороннему. Но потом узнали меня. И Низа прибавила шагу, вырываясь вперёд и приветствуя меня первой.

– Эби, Эби, как хорошо, что ты пришла. Мы уже думали кого-то посылать за тобой в усадьбу. Скоро день Жеаны. Ты поведёшь нас собирать травы?

– Конечно, Низа, – я улыбнулась в ответ на такую детскую непосредственность. Всё же она ещё была настоящим ребёнком. – Всё как обычно: встретимся на рассвете на прежнем месте. Проспавших ждать не будем.

Дети весело рассмеялись моей шутке. Проспать могли господа, а крестьянские ребятишки сызмальства привыкали вставать с петухами.

Бернет сухо поздоровался, подходя. Я ответила ему, скрасив приветствие улыбкой. Все вместе мы прошли за дом, где стояла большая деревянная бочка с дождевой водой.

Тина выдала мужу большой кусок тёмного пахучего мыла и поливала ему на руки и шею, пока, громко кряхтя, Бернет смывал с себя трудовой пот и грязь. Низа вымыла только руки и лицо, как и Эдна. А вот мальчишки устроили настоящее мыльное побоище, балуясь, пока отец не сделал им замечание. И они тут же притихли.

Войдя в дом, глава семьи первым делом отдал поклон Жеане и Муару, а затем занял своё место во главе стола. Дети расселись рядом с ним по старшинству по правую руку. Самой младшей достался табурет напротив отца. По левую руку усадили меня, как гостью, а уже рядом со мной осталось место для Тины, которая сейчас хлопотала вокруг стола.

Мне было непривычно и так и подмывало помочь, но я понимала, что сейчас это будет неуместно. Всё же мой статус сейчас выше, и я здесь гостья, которой (пусть и явилась без приглашения) надлежит выказать уважение.

Тина взяла стоявший в углу рогатый ухват на длинном шесте и достала из печи гревшийся на углях чугунок с густым наваристым супом. Поставила чугунок на центр стола, убрала ухват и только после этого заняла своё место.

Все по очереди протягивали ей свои миски, а Тина накладывала еду. Первая порция досталась мне, как гостье, потом самому кузнецу, его жене и детям по старшинству.

Ели молча, только поглядывая друг на друга. Я то и дело ловила на себе хмурые взгляды Бернета. Видимо, он не знал, чего ожидать от моего визита, и заранее напрягался. Нужно будет поговорить после обеда, поблагодарить за его благородный поступок.

А пока я отдавала должное еде. Этот густой крестьянский суп я уже ела раньше. Более того его не чуралась и моя тётушка. Правда, Марта готовила его с бо́льшим количеством мяса. Да сверху добавляла дольки томатов, которые крестьянам были недоступны.

А так всё то же самое: на дно толстостенной кастрюли или чугунка клали большие ломти мяса, сверху слой картофеля такими же большими кусками, потом крупно порезанный лук, на него – морковь, а сверху капусту. Хорошо посолить и на два-три часа поставить на небольшой огонь, а лучше угли, чтобы мясо и овощи томились в соку друг друга. Главное, слои не перемешивать и выдержать нужное время, тогда получится вкусное и сытное блюдо.

Самое то после тяжёлого рабочего дня.

После обеда, пока Тина убирала со стола, я подошла к Бернету и высказала ему свою благодарность.

– Не стоит меня благодарить, госпожа, – грубовато отозвался кузнец и тут же добавил: – Я взял себе жену и не собираюсь её обижать. А там посмотрим, что выйдет.

Услышавшая этот разговор Тина смутилась и ушла в спаленку. Я её понимала: сложно начинать семейную жизнь, когда в душе – другой, и под сердцем – его дитя.

Но ничего, Тина справится, ведь настроена она очень решительно.

Глава 6

Обратно в усадьбу я возвращалась уже ближе к вечеру, но до ужина было ещё далеко. А темнело сейчас поздно. Так что я не спешила, то и дело срывала созревшую ягоду малины или пропущенную ребятнёй землянику. Упоительно пели соловьи, настраивая на романтический лад. Пообщавшись с подругой, я успокоилась, перестала за неё переживать. И мысли сами собой вернулись в привычное русло.

Завтра вернётся тётушка. Скорее всего, к вечеру. Значит, за день нужно успеть сделать генеральную уборку. Вымыть окна, перетряхнуть постели, просушить на солнце перины и подушки.

Когда вышла к реке, к тому месту, с которого так быстро сбежала, сердце забилось чаще, и щёки загорелись румянцем. Но я отмахнулась от этих эмоций. Переживания мне не помогут, только измучаю себя.

Всё равно уже ничего не изменить.

За рощей показалась усадьба, дом призывно светлел среди ярко-зелёной зелени, и я прибавила шаг. Пусть всякое случалось за десять лет жизни здесь, но я привыкла считать это место домом и по-своему любила поместье Прайсов.

– Эби! Эби! – Белька неслась через луг мне навстречу. Подол платья она придерживала двумя руками, задрав его неприлично высоко, но вряд ли осознавала это, так была возбуждена.

– Что случилось? – напряглась я, тоже ускоряя шаг, чтобы скорее уже встретиться с неугомонной девчонкой и расспросить её.

В голове роились тысячи вопросов. Неужели тётушка вернулась раньше? А меня нет дома… И это не просто плохо, это грозит мне настоящей катастрофой. Или что-то случилось в поместье? Опять моя вина, ведь в отсутствие Прайсов я оставалась хозяйкой.

Пусть и негласно.

Тётушка никогда бы вслух не произнесла подобного. Но поскольку я была единственной родственницей хозяев, хоть и дальней, к тому же благородной, хоть это периодически и вызывало сомнения у Прайсов…

В общем, в отсутствие хозяев я отвечала за всё происходящее в усадьбе. А меня не было весь день, и боги знают что могло за это время приключиться.

– Эби, – выдохнула Белька и замолчала, часто и тяжело дыша. Всё-таки она преодолела весь луг бегом, а может, бежала и от самой усадьбы.

Но я не дала ей отдышаться.

– Что случилось? – поскольку она молчала, пришлось встряхнуть несносную девчонку за плечи. С каждой секундой я нервничала всё больше. – Ну же, отвечай! Что произошло?

– Гости… – снова выдохнула она и опять замолчала.

Да чтоб тебя!

Какие ещё гости? Откуда?

Это пояснение породило ещё больше вопросов, которые я и озвучила:

– Что за гости?

– Не знаю… – я уже готова была снова встряхнуть Бельку, как она добавила: – Благородные господа. Давно уже ждут.

Боги! Да за что же мне всё это?

Я подхватила свой подол, как пару минут назад Белька, и помчалась к усадьбе, стараясь на ходу определить, что это за гости и чем может мне грозить задержка с приёмом.

Кто мог приехать к миссис Прайс?

Кто-то из ближайших соседей отпадал. Белька всех их знала. Доктор Вилсон? Нет, его тоже.

Кто-то из дальних? Скорее всего. Потому и ждут. Собираются у нас ночевать и уже наверняка волнуются, что их не принимают. Надеюсь, хоть чаю им догадались предложить?

Я повернулась к Бельке, чтобы спросить об этом, но обнаружила, что девчонка сильно отстала и теперь шла шагом, прижимая ладонь к боку. На мой вопросительный взгляд она только махнула рукой, мол, беги, я тебя потом догоню.

Ну и ладно, в доме узнаю, как приняли гостей. Надо только поскорее добраться.

Уже на подходе к усадьбе я и сама перешла на быстрый шаг. В боку кололо, горло пекло, но я не позволяла себе сбросить скорость.

У раскрытой двери кухни меня встречала Марта. Она была встревожена, но, увидев меня, успокоилась. Значит, гости ведут себя смирно.

– Давно ждут? – спросила я уже на подходе.

– Да почитай часа два… – вздохнула повариха, тут же добавив: – Но чай я им подать велела, с пирожками.

Ну слава богам, хоть не голодные и то ладно.

– Сейчас к ним и пойду, – решила я, оставаясь, впрочем, на месте, поправляя пряди, выбившиеся из заплетённой в деревне косы. Шляпку я так и несла в руках весь обратный путь, солнце ведь уже не припекало.

Быстро смотрела платье спереди, повернулась спиной к Марте. Она одобрительно кивнула, к счастью, пятен я умудрилась не посадить.

– Где они?

– В малой гостиной.

– Хорошо, – кивнула я, – пусть кто-нибудь сторожит под дверью, вдруг что понадобится.

Ещё раз вдохнула, выдохнула и степенно, как и полагается благородной барышне, поднялась по ступенькам главного входа. Миновала переднюю и открыла двери малой гостиной.

При моём появлении из кресел поднялись двое мужчин, и я мысленно застонала.

Ну за что мне такое невезение?

Очень хотелось попятиться, закрыть за собой двери и сбежать. Из усадьбы, из округа, из страны.

Но я расправила плечи, вздёрнула подбородок, нацепила подходящую случаю нейтрально-вежливую улыбку и двинулась вперёд.

– Добро пожаловать в Прайс-хаус, меня зовут Эбилейль Клэптон, я племянница хозяйки. Миссис Прайс с семьёй сейчас в отъезде, они вернутся только завтра…

Всё это время мы стояли друг напротив друга. Я видела, что мужчины чувствуют себя очень неловко. Темноволосый безотрывно смотрел на меня, и выражение его лица было нечитаемым. Вряд ли бы я сумела понять, что он чувствует. А вот блондин порывался что-то сказать, но перебить меня было бы невежливо. И оба были вынуждены выслушивать информацию о моих родственных связях с Прайсами, пока наконец блондин не подкараулил паузу в моём монологе. И когда я сделала вдох, намереваясь лишь перевести дыхание и продолжить «беседу», он умудрился вставить:

– Мисс Клэптон, мы счастливы познакомиться с вами. К сожалению, мы не были представлены, а поскольку мы с другом только приехали и пока здесь никого не знаем, то решили рискнуть и самостоятельно познакомиться с ближайшими соседями. Надеюсь, вы простите нам эту вольность… как и остальные… – я уже собралась было оскорбиться, но блондин продолжал практически скороговоркой. Оказывается, он тоже умеет играть в эту игру. – Меня зовут Вэлдон Хокс, я новый владелец Хокс-парка, а это мой друг – Шейнон Гринвуд. Мы счастливы познакомиться с вами и приносим искренние и глубочайшие извинения за нашу предыдущую встречу. Простите нас, мисс Клэптон, мы с Шейноном повели себя недостойно, и если бы мы могли хоть чем-то загладить нашу вину, это был бы настоящий подарок небес. Только скажите, мисс Клэптон, что нам сделать, чтобы вы простили нас…

– Забудем навсегда о том досадном недоразумении, – решила я великодушно, рассчитывая, что если все участники предыдущей встречи забудут о ней, то и миссис Прайс никогда не узнает, в какой ситуации я оказалась. И как от этого пострадала моя честь. – Пусть сейчас будет наша первая встреча. Мистер Хокс, мистер Гринвуд, прошу, садитесь.

Я указала гостям на кресла, из которых они поднялись при моём появлении, а сама опустилась на диван.

То и дело я косилась на мистера Гринвуда, который смотрел на меня так пристально, что это уже становилось невежливым. И при этом он молчал. Не приносил своих извинений, позволяя другу расточать велеречивости от своего имени.

Впрочем, вскоре неловкость начала таять, даже несмотря на молчание мистера Гринвуда. Ведь мистер Хокс говорил за двоих. А иногда даже за троих.

Он рассказал о том, что при жизни никогда не знал своего двоюродного дедушку, коим приходился ему мистер Хокс. Но у старика не было детей, да и более близких родственников, поэтому Вэлдон унаследовал имение и довольно приличное состояние. Для него самого это было полнейшей неожиданностью, и когда нотариус посетил их дом…

– Представляете, мисс Клэптон, дворецкий сообщил, что меня ожидает душеприказчик покойного мистера Хокса, и у меня от ужаса онемели пальцы, ведь я подумал, что скончался мой глубокоуважаемый батюшка или дядя. Я не был до конца уверен. Но когда он заговорил о Хокс-парке, я очень удивился, ведь наше имение называется иначе…

За полчаса я узнала многое. О том, что мистер Хокс и мистер Гринвуд учились вместе в университете, о том, какие дисциплины они изучали, о том, что дорога сюда оказалась гораздо лучше, чем они оба ожидали, и даже разбойников им не встретилось. В Хокс-парке они с мистером Гринвудом останутся до конца лета, ведь нужно же определить в какой степени запущенности достались ему дела.

Мистер Хокс прекрасно поддерживал беседу в ситуации, когда остальные собеседники либо молчат, либо отделываются двумя-тремя словами. Казалось, его это совершенно не смущало. И я была чрезвычайно за это признательна новому соседу. Потому что сама никак не могла перестать думать о том, почему Шейнон Гринвуд так на меня смотрит.

Внимательно. Пристально. Позабыв о приличиях.

– Мистер Гринвуд, – наконец я не выдержала и, выждав паузу в разговоре, спросила: – А как вам понравились наши места?

И посмотрела прямо ему в глаза. Думала смутить его этим, показать, что он ведёт себя невежливо. Но Гринвуд не отвёл взгляда и ответил мне хрипловатым голосом:

– Я никогда не видел ничего красивее, – при этом он по-прежнему смотрел мне в глаза. И я почувствовала, как по коже побежали мурашки. Смутилась и разозлилась одновременно. Что этот столичный выскочка себе позволяет?

Какой невоспитанный мужлан! Вот уж точно – первое впечатление самое верное.

Хорошо, что мистер Хокс оказался не таким. Этот молодой человек произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Своей вежливостью, умением поддержать беседу и тем искренним раскаянием, с которым он сожалел о нашей неудачной первой встрече.

Точнее о первых двух неудачных встречах, если уж быть совсем откровенными.

При этом Вэлдон Хокс был так мил, что я ему к концу нашей получасовой беседы всё простила, решив, что большая часть вины лежит на его друге, молчаливом и невоспитанном Шейноне Гринвуде.

Гости отказались от повторного чая, а на ужин пригласить молодых людей незамужней девушке не позволяли приличия. Поэтому мы распрощались с мистером Хоксом добрыми соседями и почти что друзьями. Он обещал, что завтра или послезавтра они снова придут, чтобы познакомиться с тётушкой и остальным семейством.

Я проводила их на крыльцо и долго смотрела вслед, пока мужские силуэты не растворились в подступающих сумерках.

* * *

– Как тебе показалась племянница хозяйки, Шейн? – обратно в Хокс-парк возвращались неспешным шагом. Здесь всего четыре мили, отчего бы и не прогуляться? Тем более погода стояла прекрасная. – Мне она показалась прехорошенькой. Особенно без одежды.

Вэлдон засмеялся своей шутке. Шейнон в ответ нахмурился ещё больше, хотя он не переставал хмуриться с самой встречи с мисс Клэптон.

– По-моему, некрасиво получилось, – ответил Гринвуд. – Мы обидели юную девушку и отнеслись к этому слишком легкомысленно.

– Но ведь она сама сказала, что предлагает забыть ту неловкую ситуацию, – Хокс удивлённо взглянул на Шейна, и тот вынужден был пояснить другу.

– Такое разве забудешь?

– Это да, – мечтательно согласился Вэлдон, сорвав ромашку и задумчиво обрывая по одному лепестки. – Но знаешь что… – придя к какому-то решению, он отбросил опустевший стебелёк, остановился посреди тропы прямо перед Шейном и вдохновенно сообщил: – Я всё исправлю. Я заставлю её позабыть о том недоразумении и докажу, что я достойный человек, заслуживающий доверия. Ты ведь не против, если я за ней поухаживаю?

– Нет, – буркнул Шейн и, обойдя друга по траве рядом с тропой, пошёл дальше.

– Ну вот и замечательно, – просиял Хокс, не обратив внимания на маневр Гринвуда. – Ты в курсе, что в этих местах сплошной чернозём? Надо узнать, что тётка даёт за нашей мисс Клэптон. Глядишь, и осяду здесь. Матушка давно говорит, что мне пора остепениться.

Вэлдон заметил, что его друг ушёл далеко вперёд по тропе и поспешил его догнать.

– Шейн! Эй, Шейн, ты меня вообще слушаешь?

– Приходится, – пробормотал Гринвуд, не оглядываясь.

Глава 7

Утро началось непривычно рано.

Ещё вчера мы с Несой и Исой договорились, что встанем пораньше, чтобы успеть с уборкой. Ведь вчера я устроила всем нам незапланированный выходной, и теперь придётся навёрстывать упущенное время.

А дел было невпроворот.

Поскольку точного времени возвращения моих дражайших родственников мы не знали, я решила, что нужно всё сделать до обеда, подсчитав, что раньше они вряд ли управятся. Просыпаются мои кузины самое раннее в десять часов, потом полчаса на туалет, час на завтрак и два на дорогу.

Вот на этот минимум и будем рассчитывать, чтобы потом не оправдываться перед внезапно явившейся тётушкой.

Когда я вошла в кухню, обе служанки уже были там. И Неса, и Иса нещадно зевали.

– Сделай нам бодрящий отвар, – попросила Неса.

– Пожалуйста, – протянула Иса, делая большие просящие глаза.

– Конечно, сделаю, – я засмеялась, – а вы пока приготовьте завтрак. Неса, порежь хлеб и сыр. Иса, пойди, собери свежие яйца.

Девушки дружно застонали. Они-то надеялись, что вместе с отваром я озабочусь и едой. А я озаботила их. Но спорить не стали, понимая, что время нам тянуть не стоит. Это со мной они могли покапризничать и даже высказать иногда своё несогласие, но миссис Прайс боялись все без исключения обитатели усадьбы.

Я развела огонь, убрала два чугунных кольца с плиты и поставила чайник на открытое пламя, чтобы скорей закипел.

Травы Марта хранила за печью: часть висела на стене в сильно прореженных пучках, часть в почти пустых уже холщовых мешочках лежала в сухом закутке. Это был прошлогодний сбор, и оставалось немного.

Травы начинают собирать в день Жеаны, тогда они вступают в полную силу и охотно делятся ею. Если собрать раньше, то получишь обычный травяной чай без особой пользы. Эти травы я собирала сама, они были правильные, исполненные силы.

Я взяла несколько листочков камнеломки, добавила веточки малины, ежевики и земляники, положила всё это в глиняный заварочник. Нашла корень дикого перца, измельчила и добавила к травам. Пока возилась, вода вскипела, и я залила сбор кипятком.

– Доброе утро, ранние пташки, – поздоровалась Марта, на ходу убирая волосы под чепец. – Ты уже и печь затопила? Спасибо, Эби.

– Присядь с нами, позавтракай, – попросила я.

– Эби заварила бодрящий отвар, – похвасталась Неса.

– А я принесла яйца, – сообщила Иса, показывая наполненную корзину. – Сегодня двадцать девять нашла.

– Не забудьте оставить для Юлии, – напомнила я, и служанки с поварихой захихикали. Да и сама не удержалась, губы так и раздвигались в улыбке.

Юлия у нас решила, что обладает поистине чудесным голосом. Матушка и сестрица её в этом убеждали. Брат пару раз попытался донести своё мнение, но его обозвали нечувствительным к искусству мужланом и слушать не стали.

Поскольку петь пока у кузины не получалось, она часто не попадала в ноты и быстро начинала сипеть, то было решено исправить ситуацию куриными яйцами. Говорят, они помогают. Вот уже с месяц Юлия каждое утро натощак выпивала пять сырых яиц. Морщилась, давилась, но терпела ради того, чтобы порадовать своего жениха красивым полнозвучным голосом.

К счастью, вернётся он ещё нескоро, так что у Юлии есть все шансы сделать ему сюрприз. А пока она без устали тренировалась, испытывая на прочность терпение обитателей усадьбы.

Марта сварила яйца, и через несколько минут мы уже завтракали ломтями вчерашнего хлеба с кусками мягкого сыра и запивали всё это ароматным отваром. Уже после десятка глотков я почувствовала, как сонливость уходит, глаза открываются, а мир вокруг наполняется яркими красками.

– Эби, ты просто волшебница, – прокомментировала Неса эффект отвара.

– Скажешь тоже, – отмахнулась я, – просто травы собраны в день Жеаны, поэтому так охотно делятся силой.

– В этот раз мы тоже хотим пойти с тобой, чтобы побольше собрать, можно? – Иса снова сделала просящие глаза.

– Если тётушка отпустит, – не поддалась я и встала из-за стола. – Пора за работу.

Начать я решила с хозяйских комнат. Остальное, если и не успеем, всегда можно сделать позже, чем отговориться, я найду. А уж в своей спальне тётушка точно заметит – стало свежее или нет.

Поэтому я во главе своего импровизированного отряда, вооружённого тряпками и вёдрами с водой, бодро поднялась на второй этаж. Мы безжалостно содрали с кроватей постельное бельё, выбросили из окон подушки на заранее расстеленные покрывала. А затем вынесли и перины, правда уже по лестнице.

Слишком тяжёлые, могли и порваться ненароком.

Всё это было безжалостно бито палками, пока последняя пылинка не покинула набитые перьями чехлы, а затем оставлено сушиться на солнце. Бельё мы отнесли в дальний закуток в кухне и сложили в уже и так наполненные плетёные корзины в половину человеческого роста.

Завтра придётся заняться стиркой.

В разгар пыльно-перьевого сражения пришла Тина, ведь отпущенные тётушкой три дня уже истекли. Вчера она и так отдыхала лишнее и теперь волновалась, чтобы хозяйка не узнала.

Я не стала прогонять подругу или уговаривать пощадить себя. Пусть все видят, что Тина честно работает. Ей и так пришлось нелегко, не стоит рисковать.

До этой истории со Стерном Тина выполняла обязанности горничной. И мы решили, что, пока нет тётушки, она вернётся к прежней работе. А там уже как решит хозяйка.

Спальни мы вымыли тщательно, в восемь рук. Даже не пришлось звать конюха или садовника, чтобы помогли передвинуть кровати. Перетряхнули все вещи в шкафах, сложили заново и переложили мешочками с ароматными травами. Пока я оставила прежние, ещё отдававшие еле слышный запах. После дня Жеаны сошью новые со свежими цветами.

Вчетвером работа спорилась. После полудня мы уже закончили уборку на втором этаже.

Я оглядела проделанное придирчивым взглядом. В открытые окна рвался свежий воздух, стёкла были идеально прозрачными, как будто их и вовсе не было. Лакированные поверхности блестели, а матовые темнели чистотой. Постели были чистые и так и манили прилечь.