За холмом, что скрывает рассвет

– И как успехи?

– Он очень способный, – быстро ответил Смити.

– Ну, хорошо, – заключил мастер. – Можешь идти.

Смити, после того, как вышел от великого мастера, был не в силах сдержать гнев. В сердцах он обвинял мастер в глупости и безверии, винил во всех грехах. Смити поражался словам своего наставника, и ненавидел его.

Немного успокоившись, он вновь принял благообразный вид, пряча мысли за бесстрастным лицом.

Выйдя в зал, где проходила служба, он взглядом нашел брата по прозвищу Сова и позвал его. Сова подошел.

Смити взял его за локоть и отвел в сторону, чтобы их разговор никто не услышал.

– Сможет ли Сова свершить правосудие? – наклонившись к его уху, шепнул Смити. – Время пришло.

– Когда-то за такие слова можно было тут же лишиться головы!

– Когда-то, – улыбнулся Смити, – но не сейчас.

– Я могу сделать все, что ты пожелаешь. Убить – значит, так тому и быть.

– Это хорошо, – сказал Смити. – Только, я не хочу, чтобы это выглядело как убийство. Пусть это будет несчастный случай – скажем, старика ударит инфаркт, и дело с концом!

– Не понимаю, зачем все это нежности, – Сова сделал недовольное лицо. – Я могу сейчас же уничтожить всех мастеров, они испарятся, и ни следа от них не останется. Неужели ты этого не хочешь?

– И да, и нет, – Смити покачал головой. – Они достойны смерти, я знаю это, но разве могу я их к этой смерти осудить, черт возьми!

***

Когда за послушником закрылась дверь, мастер посидел еще некоторое время в задумчивости, отпивая из бокала вино. Он и не заметил, как день склонился к вечеру, и в комнату медленно пробралась темнота.

Шум толпы, разгуливающей по улицам, прорывающийся через приоткрытое окно, напоминал треск поленьев в костре. Он успокаивал и усыплял.

Поработав еще немного, великий мастер встал из-за стола, нашел в шкафу куртку – вечером становилось холодно, оделся, вышел из церкви и медленно побрел домой.

Путь не был долгим. Только ветер неприятно бил в лицо моросящим дождем.

Дом встретил его скрипом старых половиц. Великий мастер жил один в маленьком одноэтажном домике, с небольшой кухней и тесной спальней.

Сняв куртку, он разогрел ужин и устроился на диване. В бокале вновь оказалось вино, теперь уже неразбавленное. Глаза мгновенно начали слипаться. В полудреме мастер положил голову на подушку и крепко уснул.

Но сон его не продлился долго. Через минуту во входную дверь постучали. Вначале великий мастер не услышал стука, но он повторился, и сквозь сон мастер оторвал тело от дивана и зашагал босиком по холодному полу, чтобы открыть дверь столь поздним посетителям.

Великий мастер ступал холодному полу.

Стук. Во второй раз стучали сильнее и продолжительнее.

– Иду, – бросил великий мастер.

Стук оборвался. Человек на той стороне двери, не обладал, видимо, никаким терпением, теперь с усилием тянул за ручку.

Великий мастер отпер дверь и в страхе отшатнулся, лицо его исказилось.

– Мария! – воскликнул он. – Неужели, это ты!

Более великий мастер не мог сказать ни слова, звуки скомкались в легких и застряли в горле.

– Я уж думал, что все это мне померещилось. Успел поклясться всем богам, что брошу пить! – заплетающимся языком проговорил великий мастер, когда к нему вернулся дар речи. – Хорошо, что это не так, – заключил он. – Дитя, ты так похожа на одну мою старую знакомую. Господи, что у тебя с руками?

– Долгая история, – ответила Алиса, после чего, наконец, представилась.

Мастер с затаенным трепетом смотрел на Алису.

– Алиса, – протянул он, пробуя давно забытое имя на вкус. – Я помню тебя ребенком. Ты – копия своей матери! Тот же взгляд, те же ямочки на щеках. Прошло около двадцати лет с тех пор, как ее не стало.

– Значит, она умерла? – из уст Алисы вырвался тихий стон.

– Как мне жаль, – после долгой паузы проговорил мастер. – Так неприятно говорить это! Ты пока еще не знаешь, что с ней произошло?

Алиса недоверчиво помотала головой.

Великий мастер будто постарел еще на добрый десяток лет.

– Ее схватили чертовы фанатики! Знаешь ли ты что-нибудь об инквизиции? Их главарь считал себя дальним потомком Томаса Торквемада. Конечно же, это было неправдой, но в жестокости он ему не проигрывал. В его пыточные механизмы попадали и женщины, и дети! Они схватили твою мать, и больше ее никто не видел. Твоего отца тоже убили.

Алиса стойко вынесла страшную весть. Только уголок губ дернулся и опустился вниз.

– Я знала, – прошептала она. – Когда я шла сюда, я уже знала, что услышу. Мне горько, но я не могу найти слезы, чтобы выплакать эту горечь!

– Твои родители были достойными людьми, – сказал великий мастер. – Твоя мать многое сделала во имя справедливости. Не ее вина, что ей не удалось победить – силы были неравны!

– Этот инквизитор, где он теперь?

– Доживает жизнь в старом доме. Ему уже много лет, и силы давно покинули его, – великий мастер выдержал небольшую паузу. – Ты хочешь увидеть его?

Алиса молча кивнула. Внешне она была спокойна.

– Ты хочешь его смерти? – продолжил великий мастер.

– Не знаю, все это не так просто!

– Понимаю.

– Я не испытываю к этому человеку никаких чувств, – сказала Алиса, сдвинув брови. – Не могу сказать, что будет, когда увижу его.

Мастер подумал несколько секунд.

– Можешь сходить к нему, – решил он. – Но тысячу раз подумай, прежде чем что-то предпринять, ибо ты уже будешь не в силах исправить содеянное.

Алису сдавила сухость в горле.

– Мне так душно здесь! – произнесла она. – Наверное, человек чувствует нечто подобное, когда гибнет.

– Прости меня, дитя! Прости, славная, милая девочка! – воскликнул великий мастер, вскочив с кресла, опрокинув на пол стакан с виски, подошел к Алисе, и быстрым, нежным движением прижал ее к широкой груди. – Милая! Славная! – повторил он.

Он не видел, не мог видеть, как под его окном пряталась смерть. Кошачьи глаза всматривались вглубь комнаты. Сова неслышно подкрался прямо к окну и ждал, когда мастер останется один.

Но вот, похоже, и все. Девушка поднялась, мастер поставил стакан с виски на стол и, придерживая ее за плечи, проводил до двери.

Великий мастер остался в одиночестве. Сова не спеша приподнял окно и, как змея, просочился в темную комнату.

III

– Добро пожаловать на бал, мистер Паркинсон, – швейцар отрепетированным движением открыл дверь Грому, разодетому в пух и прах.

– Мистер Паркинсон! – неслышно пробурчал Гром. – Что за несусветность! Ничего глупее придумать невозможно.

Войдя в блестящий от золота холл, Гром поморщился. Затея все меньше и меньше ему нравилась, и все больше в сердце прокрадывалась тревога.

– Шампанского? – слуга остановился, вылупившись на мистера Паркинсона.

– Нет, спасибо, – ответил Гром. – Может, чуть позже.

Деланным вальяжным шагом он перешел в зал, где расположились большинство гостей. Отовсюду доносился смех, улыбки женщин сверкали ярче алмазов.

Гром остановился у стены, стал осматриваться.

«Слишком много людей! Мне это не по душе.»

Хотелось курить, возможно, он не отказался бы и от наркоты.

К нему подбрел высокий косолапый тип в смокинге.

– Скоро вечеринка начнется, – промычал он. – Знаешь, все это буйство красок, жажды жизни и непристойности. Это так возбуждает!

Гром промычал что-то в ответ, надеясь, что нескладный здоровяк с лицом, похожим на моллюска, выпотрошенного из раковины, отстанет. Однако, тот не унимался.

– Надеюсь, вы взяли с собой маску, – заговорщически подмигнул моллюск. – Самый настоящий человек – тот, чье лицо скрыто. А точнее – человек без лица. Человек без лица, в толпе, – он сделал неопределенный жест рукой, – разве можно найти зверя опаснее, – он смолк, провожая взглядом незнакомку в черном. – Итак, хорошего вечера, – бросил он мистеру Паркинсону и растворился в толпе.

– Черт бы тебя побрал, – процедил сквозь зубы Гром.

Тем временем разговоры стихли. Бушующий до этого с высокого потолка свет поблек, погружая зал в полумрак. Все, как по команде, нацепили маски.

Гром тоже достал из кармана маленькую, в пол лица, черную маску и надел ее. Краски поглушились, зрение обострилось. Кругом мелькали растворяющиеся во мраке то ли тела, то ли тени, с фужерами в руках, с горящими глазами.

Гром почувствовал, что в воздух распыляется какая-то дрянь, без вкуса и запаха, но сильно дурманящая мозг. Соображать стало куда труднее, по телу пробежало теплое возбуждение.

Надо было собраться, немедленно!

Какая-то женщина вцепилась в него руками и поцеловала в щеку.

– Ты такой горячий!

Гром мягко оттолкнул пьяное тело, и тут же почувствовал легкий толчок в спину.

– Приятель, посторонись, – услышал он грубый посаженный голос. – Эта женщина – моя.

– Здесь где-нибудь можно присесть? – не помня себя от дурмана, Гром повернулся к незнакомцу.

– Вон туда, – проговорил человек в маске тигра. – Иди, отдышись.

– Мне это не помещает, – процедил Гром, двигаясь неловкими шагами к двери.

В соседнем, зале поменьше, располагались несколько столов для игры в покер, барная стойка. Было душно, но воздух – куда чище. Гром почувствовал, как силы понемногу возвращаются к нему.

Он подошел к барной стойке, заказал стакан виски. Шуршала тихая музыка, по столам – 3—4 человека.

Что делать? – размышлял Гром. – Время идет.

Бармен подал виски, и Гром сделал небольшой глоток. Виски отдавал горечью в горле. Гром поморщился.

– Мистер Паркинсон, вы ли это! – воскликнули за одним из столов.

Гром обернулся. Плотный мужчина средних лет с нездоровым желтым налетом на лице, поднял руку. Странно было слышать выдуманное имя из уст незнакомого человека.

Гром подошел к компании и сел за свободное место. Ему тут же раздали карты.

– Как ваш фонд? – мимолетом спросил мужчина.

– Бывали времена и получше, – ответил Гром.

– Благотворительность всегда была делом непростым, – продолжил желтолицый, пристально взглянув на Грома, потом улыбнулся желтыми зубами. – Может быть, уже снимите маску? Вот так. Давно не видел вашего лица, уж совсем и забыл. А вы, будто бы, помолодели. Даже седые волосы почти не видны. Признайтесь, у вас появилась молодая любовница? Хм, повышаю, – сказал он и бросил в центр стола ставку.

– Что вы, что вы… Я, пожалуй, отвечу.

Остальные игроки скинули карты.

– Как вам вечер?

– Голова закружилась, – ответил Гром.

– Понимаю, – желтолицый кивнул. – Когда я был здесь впервые, и пяти минут не вытерпел, убежал на чистый воздух. Но потом привыкаешь. А сейчас стараюсь не связываться со всем этим, здоровье уже не то. Надо думать о семье, будет некрасиво, если меня хватит инфаркт, а жене моей скажут, где именно меня не стало.

– Извините, – Гром воспользовался образовавшейся паузой. – Я не могу вас вспомнить. Не напомните, где мы могли с вами встречаться?

– Ну что же вы, мистер Паркинсон! Как вы могли забыть! Я был некоторое время одним из вкладчиков вашего замечательного фонда, имел даже честь встречаться с вами лично, обговаривать насущные вопросы. Но потом я вдруг понял, что помогать бедным – это не мое, – он рассмеялся. – Пусть сами себе помогают, черт их дери! – он посмотрел на стол. – Ну что же вы, ответите или спасуете?

– Отвечу.

– Очень хорошо, – осклабился желтолицый и, бросив взгляд на Грома, сказал: – Не вспомнили? Ну и не стоит вам мучать свою память. Мистер Олива, к вашим услугам, – он сделал приветственный жест рукой. – Как же вас занесло в такое жуткое место, мистер Паркинсон?

– Захотел попробовать что-нибудь новенькое, – ответил Гром, сжимая в руках карты. Он все еще не мог вспомнить, где же видел этого неприятного типа.

Крупье раздал еще одну карту.

Хм, – промычал Олива, нахмурив брови. – Даже не знаю, что и делать. Но мой отец – люблю своего старика, всегда говорил мне: если не знаешь, что делать, рискни. Лучше все потерять, чем сидеть с упущенной возможностью. Поднимаю! – весело закончил он и выбросил на середину стола пригоршню фишек.

– Как ваша семья? – продолжил разговор Гром. – Жена?

– Она все так же чертовски хороша! И все такая же вредная.

– Дети?

– Скоро вылетят из гнезда. В следующем году определю их в колледж, наконец-то, будут жить отдельно. Жду этого дня с нетерпением. Конечно, я их люблю, но это не отменяет того, что все меня уже достало. Пусть хлебнут взрослой жизни сполна!

– Отвечу, пожалуй.

– Отвечаете? Хорошо! Скоро отойду от дел, и все наладится. Путешествия с женой до конца жизни – что может быть лучше? Вот вы – женаты?

– Не приходилось.

– У вас уже такой возраст, когда жениться – всегда рано. Я вот женился в молодости, когда думал, что уже больше некуда тянуть. И так оно действительно и было. Для человека в юных годах нет желания более сильного, чем найти себе половину, во что бы то ни стало. С возрастом уклад мыслей меняется, хочется уже совсем другого.

Олива сделал жест рукой, призывающий показать карту ривера, последнюю карту.

– Интересно, – промычал он. – Вот так одна карта может изменить ход игры. Как в жизни, не так ли, мистер Паркинсон?

– Непременно.

– Я, пожалуй, сыграю на все, – резко понизив голос на пару тонов, сказал Олива. – Вы хороший противник, есть в вас что-то неуловимое. Будете отвечать? Раскроетесь? Или спрячете их от меня? Что же вы будете делать? Решайтесь, не обманывайте мои ожидания.

Сидящие за столом другие игроки переглянулись.

– Господа, – обратился к ним мистер Олива. – Не позволите ли нам остаться один на один?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.