Ещё одна жизнь. Том 1

Голос Хоуп вытаскивал меня из кошмарного сна, который повторялся каждую ночь.

КАЖДУЮ ЧЕРТОВУ НОЧЬ!

Каждую ночь я слышал выстрел, падал на спину и начинал тонуть. Выстрел был последним звуком, а потом все поглощала чернота. И тишина. И я тонул. Снова и снова.

Иногда мне удавалось выбраться и проснуться без воплей. А иногда…

– Эй, посмотри на меня! Я рядом!

Я сел и подался на голос жены. И она, как и всегда, когда я не справлялся, оказалась рядом.

– Эй! Я здесь, я с тобой! Все хорошо!

Я обхватил ее руками, усадил к себе на колени и зарылся лицом в ее волосы. Меня била крупная дрожь. Мышцы ныли так, словно последние несколько часов я провел в спортзале на тренажерах, а не на диване в собственной гостиной.

Я вдыхал запах тела любимой женщины и пытался успокоиться.

Она рядом, она со мной. Шепчет что-то нежное, лишь бы тишина снова не поглотила меня, как это бывало уже десятки раз.

– Тише. Все хорошо, я здесь, рядом. Все хорошо, слышишь?

Хоуп попыталась отстраниться, но я сдавил ее так, что она охнула и засмеялась.

– Эй! Полегче! Ты же переломишь меня!

Сердце забилось сильнее, когда я немного ослабил хватку, а потом и вовсе разжал объятия. Хоуп мягко оттолкнула меня и взяла за руку. Я пристально следил за каждым ее действием и хрипло выдохнул, когда она положила мою ладонь на свой округлившийся живот.

Захотелось провалиться сквозь пол прямо здесь и сейчас.

Я СНОВА СДЕЛАЛ ЭТО!

Я снова разбудил глубоко беременную жену посреди ночи своими воплями!

«Да какого хрена, Логан?!».

Я нежно погладил круглый живот, в котором рос мой ребенок. Моя прекрасная и уже горячо любимая дочь. Наше будущее!

«Твою мать, Логан Грин! Ты будешь хреновым отцом, если не справишься!».

Мне было стыдно смотреть на Хоуп. Я не мог заставить себя поднять взгляд на любимую! И она это поняла. Тонкие пальцы скользнули по моей челюсти к подбородку.

– Посмотри на меня.

Ласковый шепот обнял, согрел душу. Я вздрогнул всем телом, словно человек, вошедший с мороза в теплое помещение. Именно так я и ощущал себя после каждого пробуждения.

«Давай, Грин, будь мужиком!».

Я встретил понимающий взгляд жены, и боль в груди стала еще сильнее.

Хоуп потянулась ко мне губами, положив свою ладонь на мою, все еще поглаживающую ее живот, и поцеловала так нежно, что у меня на мгновение перехватило дыхание, а потом обняла за шею и прошептала на ухо:

– Да чтоб я хоть раз в жизни съела хоть одну мандаринку. Быстро вернись в кровать!

Я засмеялся и обнял ее, пряча лицо в пахнущих жасмином волосах. Девушка запустила пальцы в мои волосы, почесала острыми ноготками затылок. По шее тут же побежали мурашки.

Я облегченно выдохнул, ощущая, как постепенно расслабляются окаменевшие мышцы и перестает нервно колотиться сердце.

Она снова это сделала, спасла меня. Ее голос вытащил меня из кошмара.

Моя жена. Моя любимая женщина, сидящая у меня на коленях глубокой ночью…

…потому что я не могу справиться с гребаными кошмарами самостоятельно!

«ТВОЮ МАТЬ, ГРИН!».

Я зажмурился, упиваясь теплом Хоуп, впитывая его каждой клеточкой тела, накапливая в груди. Она что-то шептала и гладила меня по волосам. Такая нежная, ласковая. Она будет потрясающей матерью.

«А я буду самым херовым отцом в мире, если не справлюсь с собой».

Потершись носом об плечо жены, я отстранился и проворчал:

– Ешь ты свои проклятые мандарины. Но не в таком количестве.

Хоуп театрально вздохнула и облизнулась, закатывая глаза. Я покачал головой.

Невероятная женщина. Такая стойкая! Сильная! Как же тяжело ей было все эти недели, пока я был прикован к больничной койке. Как она страдала, как выматывалась! Как же мне хотелось поскорее оказаться дома, чтобы быть с ней. ПРОСТО БЫТЬ РЯДОМ С НЕЙ! Как сильно я хотел выздороветь, лишь бы не видеть ее поникшие плечи.

Хоуп склонила голову набок. Улыбка тронула уголки ее губ.

– Я готова пожертвовать ими в обмен на тебя в нашей кровати. Рядом с нами.

Я поцеловал жену в щеку, скользя руками по ее телу и убеждая себя:

«Ты должен справиться с собой. Иначе потеряешь все. Жену. Дочь. Еще одну жизнь».

Хоуп выпуталась из моих объятий, неловко поднялась на ноги и протянула мне руку.

– Пойдем, я уложу тебя в кровать и почешу спинку.

Я счастливо улыбнулся и встал, хватаясь за ее ладошку. Девушка тут же нахмурилась и погрозила мне пальцем.

– Но только недолго! Знаю я тебя.

Я подхватил ее на руки, окончательно отпуская ночной кошмар…

Несколько часов спустя, лежа в нашей кровати, я наблюдал за спящей женой.

Грудь Хоуп мерно вздымалась. Ее губы приоткрылись. Ресницы едва заметно дрожали. Девушка крепко сжимала мою руку.

А я боялся заснуть.

Так было каждый раз после того, как я выбирался из черноты. Каждый чертов раз я боялся закрыть глаза. А если и засыпал, то постоянно плавал на границе между сном и явью.

Потому что чернота была где-то внутри меня. Она хорошо пряталась, и порой я забывал про нее. Но она не забывала про меня никогда. Уже так долго! С того самого дня, как я очнулся…

ПОЧТИ 3 МЕСЯЦА НАЗАД

Я просыпался.

Это ощущалось так, словно я падал с большой высоты, стремительно летел вниз, но совершенно не боялся разбиться. Потому что, падая, выныривал из черноты, что поглотила меня и затянула в ледяную пучину отчаяния. Я выбирался из ловушки и хотел кричать от восторга. Потому что проклятая тишина убиралась восвояси, и я начинал что-то слышать.

Это продолжалось неимоверно долго. В конце концов я совершенно перестал понимать, что чувствую, где нахожусь, что со мной происходит. Верх и низ перемешались. Осталось лишь ощущение движения, которому я был безумно рад. Но спустя какое-то время и это ощущение покинуло меня, и в этот самый момент я почувствовал спиной твердую поверхность.

Она давила так сильно, что мне пришлось вдохнуть. Воздух проник в грудную клетку, наполнил и расправил смятые бронхи. Ощущая себя окрыленным и абсолютно беспомощным одновременно, я попытался открыть глаза и понял, что… Я словно забыл, как это делается!

Нет! Я совершенно точно знал, как это сделать! Стоп! А что нужно сделать, чтобы открыть глаза? Что именно? Какие мышцы напрячь?!

«Давай! Давай же! Открой глаза! Ну же!».

Я уговаривал себя, глубоко вдыхая воздух, пропитанный запахом антисептика и лекарств, с ужасом осознавая – я в больнице.

А это значит, что Хоуп волнуется за меня!

Сколько я провел здесь? День? Неделю? Месяц?! ГОД?!

А вдруг год? И Хоуп уже родила!

Эти мысли подействовали как холодный душ.

– Док, все в порядке. Я просто хочу…

«ХОУП!».

Я едва не взвыл, услышав родной голос.

Моя девочка здесь! Совсем рядом! Я хочу ее увидеть!

Со всех сторон до меня доносились звуки. Какой-то писк. Шорохи. Тихий мужской голос. И вздох.

Перед взглядом тут же встала Хоуп. Так она вздыхает, когда закатывает глаза.

– Со мной все в порядке, Вам стоит переживать не обо мне.

Я застонал. Не знаю, услышали они меня или нет. Вряд ли.

А до этого? Слышали они мои крики и вопли, пока я боролся с чернотой? Тоже вряд ли.

Голоса стихли, и ужас сковал нутро льдом.

«Нет! Только не молчите! Нет!».

Я все еще слышал писк и тиканье, которые, должно быть, издавали приборы вокруг меня, и это слегка обнадеживало. Тишина мне не грозила.

Я снова выдохнул и почувствовал свои веки.

Так странно! Впервые в жизни я чувствовал веки! Тяжелые, совершенно неподъемные! Как мне удавалось раньше так легко моргать? Они весят тонну, не меньше!

Слабый стон. Я почувствовал его небом и языком. Почувствовал, как воздух стал звуком. И это было еще более странно! Я чувствовал голос! Чувствовал, как он звучит!

– Подождите, мисс Картер!

Торопливые шаги. Ее шаги! А следом тяжелые, но тоже быстрые. Мужские.

Я снова попытался открыть глаза и понял, что чувствую лицо. Твою мать! Каждый мускул! Это очень странно!

«Давай, ты это умеешь!».

Вместо того чтобы открыть глаза, я зажмурился и почувствовал легкое как перышко прикосновение к лицу. Знакомый аромат духов взбудоражил нервные окончания.

Это она! Совсем рядом!

Я счастливо улыбнулся, чувствуя, как напрягаются мышцы лица.

Вот оно! Улыбка удалась! Чистый рефлекс! Хоуп рядом, и я улыбаюсь! Значит и с глазами должно получиться!

– Логан, эй, ты слышишь меня?

Как же я хочу поцеловать ее!

Я приоткрыл губы и выдохнул. Мне хотелось кричать, но я не мог выдавить ни звука. Все усилия были направлены на другое.

«Давай, мозг, давай! Я хочу увидеть ее!».

Я снова напряг веки, с трудом разлепил ресницы и открыл глаза. Всего на мгновение, чтобы тут же зажмуриться. Свет ударил и оглушил вспышкой боли. Я ослеп и снова застонал.

Хоуп охнула и отстранилась от меня. Я услышал быстрые шаги и взмолился:

«Нет! Вернись!».

Спустя пару мгновений, растянувшихся в вечность, я снова почувствовал ее пальцы на своем лице. Теплые ладошки обхватили мои щеки.

– Здесь темно. Любимый, посмотри на меня!

Я сглотнул и, превозмогая тупую боль в черепе, открыл глаза.

Сначала я не понял, что не так с миром. Перед взглядом стояли размытые пятна, которые никак не хотели превращаться во что-то понятное и узнаваемое. Я несколько раз моргнул. Лучше не стало. На глазные яблоки словно налипла мутная пленка.

Твою мать!

– Эй, все в порядке! Все хорошо, я рядом!

Я перевел взгляд в ту сторону, откуда доносился родной голос.

Те же пятна.

Я снова поморгал, но это не помогло.

– Мистер Грин! Логан! Не пытайтесь сразу все воспринять! Все в порядке!

«Да какой, нахрен, порядок?! Я не вижу мою невесту!».

Мои губы были плотно сжаты, поэтому врач наверняка не слышал этого. ПОТОМУ ЧТО Я НЕ МОГ НИЧЕГО СКАЗАТЬ! ТВОЮ МАТЬ!

Но ведь я стонал! Все рефлекторные действия удавались. Мозг помнил, что и как нужно делать, но тело не слушалось! Не подчинялось мне!

Когда в глаза ударил яркий свет, я зажмурился и снова застонал от прострелившей затылок боли. Хоуп всхлипнула. Ее теплая ладошка легла на мою шею.

– Док, все в порядке?!

Ее голос был полон тревожной надежды.

«Моя девочка, моя Хоуп!».

Я снова осторожно открыл глаза, на этот раз не прилагая усилий. Мир вокруг практически не стал четче.

– Реакция отличная. Его зрение скоро восстановится. Все в порядке, мисс Картер.

Миссис Грин. Будущая миссис Грин.

Твою мать! Как только я встану с чертовой больничной кровати, СРАЗУ ПОТАЩУ ХОУП В МЭРИЮ!

Я медленно моргал, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то. Предметы постепенно обретали форму, и я начинал узнавать их. Или выдавал желаемое за действительное? Вот это похоже на стол… Или стул…

ЧЕРТ!

На меня навалилось отчаяние, и я не заметил, как из глаз побежали слезы. Я понял это лишь тогда, когда Хоуп всхлипнула и провела пальцами по моему влажному виску.

– Логан, я с тобой! Ты будешь в порядке! И я в порядке! Господь всемогущий, наконец-то проснулся! Ну ты и сурок, я тебе скажу!

Она хрипло смеялась и что-то шептала. Мне хотелось засмеяться вместе с ней, но я не мог. Ее голос дрожал от слез. Она плакала. И я нуждался в том, чтобы обнять ее, прижать к себе, сделать хоть что-то, чтобы успокоить любимую женщину!

Корпус пронзила острая боль. Словно в левый бок воткнули раскаленный прут! Я выгнулся и глухо зарычал.

Ладонь Хоуп легла на мою грудь.

– Тише, успокойся! Все хорошо! Тебе нельзя паниковать!

Я слушал ее голос и беззвучно умолял: говори, просто говори, пожалуйста! Не отдавай меня тишине.

УМОЛЯЮ! ПРОСТО ГОВОРИ СО МНОЙ!

– Мисс Картер, Вам стоит уйти. Ненадолго! Мне нужно провести осмотр.

Я едва не задохнулся от ужаса.

«Нет! Не смей прогонять ее! Она нужна мне рядом!».

Усилием воли я заставил себя повернуть голову. Это было так сложно, словно она была зажата в тисках. И когда размытое пятно, говорившее голосом Хоуп, приблизилось, я сглотнул и приоткрыл губы.

«Нет, не уходи. Я знаю, ты не слышишь! Но пойми меня! Ты должна!».

Хоуп приблизилась, и я ощутил ее теплые, мягкие губы на моем лбу. На щеках. И на губах. В этом поцелуе было все – тоска, любовь и ласка. Все в одном быстром касании!

Когда девушка отстранилась, я хотел потянуться за ней, но не смог. Тело не слушалось. Оно словно не принадлежало мне! А сил подчинить его не осталось.

Твою мать!

Мне захотелось взвыть, но ладонь Хоуп легла на мое плечо. Девушка уверенно обратилась к мужчине, стоявшему по другую сторону от кровати.

– Если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимо, я уйду. Но я хочу остаться. Я… буду говорить с ним. Можно?

Я облегченно выдохнул, когда док ответил:

– Да, конечно. Он реагирует на вас. Оставайтесь, только не мешайте, хорошо?

Я ощутил, как напрягается язык и шевелятся губы без моей на то воли.

«Она рядом. Она со мной, все в порядке. С ней все хорошо. Со мной все… будет хорошо. С нами все будет хорошо».

– Док, что… Он пытается что-то сказать?

Мужчина тихо ответил:

– Он говорит: Спасибо.

***

Когда я открыл глаза в следующий раз, за окном был яркий день, а рядом со мной на больничной кровати лежала Хоуп. Прилагая неимоверные усилия, я смог немного повернуть голову и едва не заплакал от счастья.

Я снова мог видеть. Пусть не так четко, как раньше, но мог.

Девушка лежала, осторожно устроившись у меня под боком. Через ее лоб пролегла глубокая морщина. Брови то и дело ползли к переносице. Она явно раздумывала над чем-то неприятным. Такая красивая…

Хоуп провела ладонью по моей груди, и я почувствовал ее прикосновение.

Черт! Я наконец-то мог видеть и чувствовать ее! А что, если…

Я сглотнул, проталкивая сухой ком в горло, напряг губы и выдохнул воздух вместе со звуками:

– Хоуп…

Девушка вздрогнула, села и уставилась на меня, ошарашенно моргая, а потом радостно улыбнулась. Ее глаза засветились от восторга.

Мои губы сами расплылись в улыбке, когда она попросила:

– Скажи еще раз!

Я осторожно кашлянул, прочищая горло, и повторил чуть громче:

– Хоуп.

Девушка рвано вздохнула и рухнула на кровать, прижалась ко мне всем телом и взяла за руку. А я еще немного повернул голову и увидел, что по ее щекам катятся слезы.

И это были слезы счастья. Это я знал наверняка.

***

Следующие недели стали настоящим адом.

Я был слаб и немощен, но Хоуп постоянно была рядом. Своим присутствием она напоминала – мне есть ради чего бороться, ради чего выздоравливать.

Ради нее. Ради нашего малыша. Ради нашей семьи. Ради нашего будущего.

И я боролся. Это была жуткая война, но я должен был победить в ней.

С первого дня тело вело себя так, словно не принадлежало мне. С рефлексами все было в норме, но в остальном… Я БУКВАЛЬНО учился управлять каждой мышцей. Двигать руками и ногами. Даже чертовыми пальцами! Это было неимоверно трудно. И очень больно.

В первую неделю болело все. Каждый мускул. Каждая кость. Каждый сустав.

Моя девочка поддерживала меня, с восторгом отмечала даже те достижения, которые и движениями полноценными назвать было сложно!

Я чувствовал себя невероятно паршиво! Бесполезным куском мяса! Я! Логан Грин, потрясающий боец ближнего боя! Гора мышц… с трудом отрывал руку от кровати!

Да твою ж мать!

Но Хоуп хвалила меня, поддерживала. Она старалась быть сильной, но я видел, каких трудов ей это стоило. Каждый раз, когда мне было больно, она словно испытывала то же самое. И я готов был сдаться и попросить обезболивающее. И седативное. Чтобы отключиться.

Но я не мог себе это позволить.

Я отказался от лекарств, потому что победить в войне с собственным телом я мог. Одолеть слабость. Вытерпеть боль. А вот разум…

После медикаментов меня донимали кошмары. Каждую ночь я тонул в черной пучине. В той самой, из которой с таким трудом выбрался. Каждую ночь я снова погружался в нее.

Когда лекарства окончательно вывелись из организма, я надеялся, что ночи станут спокойнее. Но не тут-то было. Все стало гораздо хуже. Теперь к проблемам с башкой прибавилась физическая боль…

Я кричал не только в своей голове. Я кричал в реальности. Орал так, словно меня живьем резали, и не мог проснуться. Это повторялось каждую ночь и продолжалось до тех пор, пока Хоуп не врывалась в палату, бледная, но неизменно улыбающаяся.

Только с ней я успокаивался. Только когда она была рядом, чернота за окном переставала проникать в меня. Только с ней больничная тишина была не оглушающей, а благодатной. Только с ней я мог заснуть спокойно, без кошмаров.

И, просыпаясь утром в одиночестве, точно знал – я мучаю любимую женщину. И это мучило меня, но я ничего не мог с собой поделать.

Хотя, нет. Я мог. И делал.

Я старался поскорее покинуть это чертово место. И когда тело, наконец, признало меня хозяином, и я смог ходить и даже тренироваться, я подумал, что победил.

Но кошмары не прекращались до самого последнего дня в больнице.

Каждую ночь я слышал выстрел. Бок прознала боль. Я падал и начинал тонуть. Каждую ночь я боролся. И со временем побеждал все чаще. Потому что помнил, что меня ждет любимая женщина, которую нужно сгрести в охапку и утащить в мэрию, не слушая возражений. Я выбирался из пучины, а потом на износ тренировался с Джеймсом и Коннором.

Как же они достали меня в этой чертовой больнице! Их присутствие страшно раздражало, пока я не понял, зачем они приходят. Парни заставляли мои мозги работать. Стоило понять это, я обнаружил себя самым счастливым человеком, у которого есть все.

Камрады. Братья. Любимая женщина и наш малыш внутри нее. Наша дочь…

Когда Хоуп принесла снимок УЗИ, даже Джеймс, который в тот момент заставлял меня работать на тренажере, едва не расплакался от восторга. Он шмыгнул носом и странно покряхтел, посматривая на нас.

– Что ж, на кого он похож я сказать не могу. Но мне кажется… Ну… Поздравляю вас. Детеныш будет… наимилейший!

Хоуп засмеялась, когда глаза сурового мужика покраснели. А я смотрел на неясные очертания на снимке и улыбался, прекрасно понимая, что никогда мое сердце не будет биться так же сильно, никогда в жизни я не почувствую себя счастливее.

Даже когда Хоуп скажет мне: «Да» на церемонии бракосочетания, я не буду так счастлив, как в этот самый момент.

Я смотрел на этот снимок каждый день по многу раз. Он стоял на тумбе рядом с плюшевым пингвином, которого притащил Коннор. Камрад пришел за неделю до моей выписки, и я поразился тому, насколько хреново он выглядел.

Под глазами друга залегли темные синяки. Он явно страдал от недосыпа. И я знал причину – он боялся, что прошлое настигнет его, и мы все попадем под раздачу. Он все еще хромал – мудак из отряда Дэниела пробил ему ногу ножом почти насквозь. Впрочем, за это он поплатился жизнью.

Когда Коннор с нервной и немного дебильной улыбкой протянул мне плюшевого пингвина, я хохотал так, что заболел бок – камрад пришил к его шее маленькую персиковую бабочку. Почесывая затылок и смущенно опуская взгляд, он сказал:

– Я надеюсь, что, глядя на этого парня, ты будешь…

– …думать о тебе?

Я поиграл бровями, и Коннор закатил глаза.

– Да пошел ты. Обо всех нас. И о том, что мы значим друг для друга.

Я поставил пингвина на тумбу и прислонил к нему снимок.

– Забудешь про вас, как же. Вы не вылезаете из моей палаты. И тебе, кстати, это явно не на пользу. Выглядишь…

Повернувшись к Коннору, я моментально умолк. Он смотрел на меня взглядом загнанного в ловушку зверя – с тоской и отчаянием.

Я напрягся, когда снайпер встряхнулся, словно сбросил тяжелый груз, и улыбнулся.

– Что?

– Ты мне скажи. Что не так?

Коннор странно посмотрел на меня, отвел взгляд и на пару мгновений зажмурился.

«Твою мать, он НАСТОЛЬКО СИЛЬНО переживает?».

– Камрад…

– Дай мне… секунду.

Я застыл в одной позе, боясь спугнуть его решимость. Левый бок прошибала боль, но я упрямо игнорировал ее. Камрад глубоко дышал и собирался с духом. Сейчас, всматриваясь в его лицо, я отметил, как сильно он похудел.

Наконец он посмотрел на меня в упор. Его глаза сверкнули. Я нахмурился, потому что парень напротив внезапно показался мне незнакомцем. Словно другая личность рвалась на свободу, и снайперу стоило больших усилий удержать ее внутри.

– Я… должен… Черт, я должен кое-что тебе рассказать.

Я подался вперед, морщась от боли.

– Говори, я всегда тебя выслушаю. Ты же знаешь, я всегда рядом.

Коннор хрипло выдохнул:

– Я…

Я согнулся пополам в приступе невралгии, когда дверь с грохотом распахнулась. В палату ввалились Джеймс и Хоуп. Они о чем-то спорили, перекрикивая друг друга. Точнее, перекричать пыталась девушка. Камрад говорил обычным тоном.

– Ты в курсе, что ты – заноза в заднице, а, Мисс Инстинкт Самосохранения?

Хоуп возмущенно ахнула, упирая руки в бока.

– А ты – мистер Псих с Большой Буквы! Разбегись и в стену лбом – больше проку будет, чем от той тупости, которую ты задумал! Ты в своем уме вообще?!

Джеймс смешно потряс кулаком в воздухе и повернулся ко мне.

– Твоя женщина невыносима!

Я с досадой посмотрел на Коннора – он закрылся, ничего не скажет. Не при них.

Снайпер встал со стула, перенес вес на здоровую ногу и повернулся к вошедшим.

– Чего орете, как ненормальные?

Джеймс засверкал глазами.

– Ты же помнишь, что, как только Логан подкачает ноги и свалит из этого гостеприимного домика, нам лететь в Вашингтон на свадьбу? К КОМАНДОРУ, ХОУП! К ВОЕННОМУ!

– Бывшему военному!

– Не бывает БЫВШИХ военных!

Я поморщился от его громкого голоса, искренне недоумевая, как стекла в окнах до сих пор не пошли трещинами.

– И что?

Камрад отмахнулся от меня и обратился к Коннору, указывая на Хоуп.

– Эта женщина говорит, что не будет никакого прока, если мы вместо сраного салюта запустим в небо пару ракет! ОНА ГОВОРИТ, ЧТО ЭТО ОПАСНО, МАТЬ ТВОЮ!

Я несколько секунд переваривал услышанное, а потом моя челюсть рухнула вниз. Я уставился на Джеймса, не понимая, шутит он или говорит серьезно. И по ошалевшему виду Коннора понял, что был не одним таким, сомневающимся.

Хоуп закатила глаза, подошла ко мне и нежно поцеловала в щеку.

– Твой друг – идиот, прости меня, Логан. Ты совсем рехнулся, пиротехник недоделанный?

Она издала смешной звук и сложила руки на груди, игнорируя возмущенный взгляд Джеймса. Я с удивлением отметил, как много Хоуп переняла от парней. Выражения, жесты, даже манеру общения…

– Стоп, подожди. Ты сейчас серьезно, что ли?

Коннор пришел в себя быстрее меня и посмотрел на камрада так, словно он опять предложил угнать бронетехнику с главной площади города. На этот раз – на трезвую голову.

Джеймс скривился.

– И ты, Брут!

Снайпер помотал головой, а потом прижал пальцы к вискам.

– Нет, подожди! Ты серьезно?!

Мужчины вступили в спор, а я потянулся к любимой. Девушка тут же скользнула в мои объятия и тяжело вздохнула.

– Я не понимаю, как он дожил до своих лет, серьезно, не понимаю!

Я засмеялся, целуя ее в обнаженный участок плеча. Хоуп забавно поморщилась.

– Клянусь, Логан, я с ним не справляюсь. Вся надежда на тебя.

Я усмехнулся

Да уж, пора выбираться отсюда. И чем скорее, тем лучше. А то натворят они…

Джеймс повернулся ко мне, собираясь выдать гневную тираду, но застыл на месте. Его глаза округлились. Я удивленно вскинул брови, когда он слащаво улыбнулся и прижал руки к груди.

– Камрад! Поздравляю!

Мы с Хоуп переглянулись. Джеймс с тем же выражением искреннего восторга на лице повернулся к снайперу. Тот инстинктивно отшагнул, следя за другом с нескрываемым опасением.

Я посмотрел туда, куда пару секунд назад был направлен взгляд громилы… и засмеялся. Кажется, понял…

– Ты стал отцом!

Да, так и есть.

Коннор ошарашенно моргнул, и Джеймс указал на пингвина. Хоуп обернулась и весело засмеялась, увидев презент снайпера.

– О, это так мило!

Коннор опасно надулся и, чересчур сильно прихрамывая, поковылял к Джеймсу.

– Ах ты, хренов придурок! Да я тебя…

Под веселый хохот Джеймса камрады выскочили в коридор и понеслись прочь от палаты, оставляя нас с Хоуп наедине. Девушка вздохнула.

– Взрослые же люди, ну!

Я засмеялся, притягивая ее к себе.

Джеймс всегда отличался особенной… фантазией. Но устроить ТАКОЙ ФЕЙЕРВЕРК на свадьбе Стива и Элли – новая грань безумия даже для него!

Кстати, о свадьбе…

– Хоуп?

Девушка вопросительно взглянула на меня.

В груди тут же разлилось волнение. Очень странное и неожиданное, ведь положительный ответ у меня уже был.

«Давай, не трусь. Ты – мужик!».

– Когда мы поженимся? Ты уже согласилась, если что! Когда нам свадьбу планировать? Или, может, проще пойти в мэрию? Я не уверен, я просто…