Полная версия
Чижик из дома номер шестнадцать
Катя Капович
Чижик из дома номер шестнадцать
© Катя Капович, 2021
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2022
* * *Посвящается моей дочери Софии Николаевой, главной вдохновительнице этой веселой книги
Глава 1. Рассказ о летнем приключении
Случилось все перед отъездом семьи Соколовых на море. Дома собрались гости, чтобы отметить день рождения Чижикиной мамы Аллы. Пришли три мамины подруги, с которыми она вместе работала, и еще пришел папин знакомый Гена с сыном Кузей. Гена, впрочем, пришел не на день рождения, про который ничего не знал, а чтобы сыграть с папой в шахматы. Мамины подруги сидели в гостиной, пили вишневый компот и безмолвно смотрели, как папа с Геной разыгрывают длинную партию в шахматы. Девятилетний Кузя сидел на диване, уткнувшись в книгу. Чижик позвала его играть с конструктором.
Ах, какой это был конструктор! Были в его наборе панели домов, дороги, мосты и арки, полукруглые оконные рамы под названием «эркеры», крыши с настоящими коньками и металлическими трубами. В боковом отделении прилагались сборные пластины с ячейками. В этих-то незаметных ячейках и было все дело: в них вставлялись дома, деревья с коричневыми стволами и зелеными кронами. Папа сделал этот конструктор в своем архитектурном институте, когда Чижику исполнилось восемь лет. С тех пор много воды утекло, но Чижик все равно могла играть с конструктором, как в те дни, когда была малолеткой Кузиного возраста.
– Нет, спасибо! Не люблю конструкторы! – ответил Кузя в ответ на щедрое предложение Чижика построить вдвоем что-нибудь классное.
– А что же ты любишь?
– Я люблю читать!
– Подумаешь!
Чижик пожала плечами. Она, в принципе, тоже любила читать, но не в день же маминого дня рождения, не перед самым отъездом на море!
Чижик выдержала паузу.
– Что ты там читаешь?
– «Остров сокровищ»! – ответил Кузя и снова погрузился в книгу.
Вообще, важный день проходил скучно. Мама с утра попросила Чижика не соваться на кухню. Она делала рулет из песочного теста с вишней, грецкими орехами и изюмом, и ее нельзя было отвлекать. С папой тоже нельзя было общаться. Папу волновала только игра, ну и запах пекущегося рулета. Папа делал ход на доске и потом двигал носом, приподнимался, заглядывал в кухню. Мамины подруги молчали. Наверное, они привыкли молчать, ведь в библиотеке в читальном зале, где они выдавали книги, не разрешалось говорить. Уже прямо на двери там висела табличка: «Просим соблюдать молчание! (Дирекция)». Если кто-то начинал болтать, то остальные читатели на него шикали, а библиотекарши хоть и не шикали, но качали головами, делали круглые глаза и прикладывали палец ко рту. Поскучав рядом с Кузей на диване, Чижик тихонько встала у папы за спиной, чтобы понаблюдать за игрой. Она очень гордилась тем, как папа играет: прошлым летом на пляже он обыграл всех других шахматистов, среди них – даже мастера спорта по шахматам. Чижик и не подозревала до того дня, что шахматы – тоже спорт. В спорте все бегали, прыгали, били ногой по мячу или поднимали штангу, а тут все сидели на скамейках и переставляли фигуры на доске. И так могли просидеть целый день, а потом другой и третий.
– Папа, ты веришь в чудеса? – спросила Чижик.
– Не отвлекай! – твердо сказал папа.
Кузя на секунду поднял на Чижика глаза.
– Ну пап! – проныла Чижик. – Веришь или не веришь?
– Когда в безнадежной позиции находишь ход, то верю! – сказал папа и добавил: – Шах и мат!
Гена вздохнул, игроки пожали руки.
– Ну что, все? – спросил Гена.
Папа потянул носом запах рулета и прокричал маме на кухню:
– Алла, скоро там у тебя?
– А что?
– Так просто! Есть ли у нас время на еще одну партию?
Из кухни раздалось: «Есть!» Папа кивнул Гене:
– Давай еще одну!
– Давай! – ответил Гена и начал расставлять фигуры.
Чижик послонялась по комнате и все-таки вышла в кухню. Да, конечно, мама очень не любила, когда во время готовки Чижик путалась под ногами. Чижик это хорошо усвоила, но рассудила, что если она сядет на подоконник, то не будет помехой. Так она и сделала. Болтая ногами, она смотрела, как мама заглядывает в духовку, трогает рулет вилкой. Потом она помыла стаканы и, вооружившись кухонным полотенцем, начала вытирать их снаружи и изнутри, что казалось довольно бессмысленным, ведь в них все равно скоро нальют что-нибудь.
– Мама, ты веришь в чудеса? – спросила Чижик.
– Нет! – ответила мама.
– Ни в какие?
– Ни в какие!
– Даже в хорошие?
Мама сказала, что даже в хорошие чудеса не верит. Она объяснила Чижику, что в их стране давно покончили с чудесами.
– Но ведь бывают и научные чудеса! – настаивала Чижик.
Мама поставила стаканы на поднос и посмотрела на Чижика:
– Ты мне заморочила голову! Если рулет окажется не подгоревшим, то это будет научное чудо! Скажи там всем, что мне надо сорок минут и можем садиться за стол!
– Хорошо! – ответила Чижик и не пошевелилась, потому что здорово сидеть на подоконнике рядом с пекущимся рулетом.
Мама убавила жар в духовке и опять взглянула на Чижика. У родителей бывают такие взгляды, по которым понятно, что вам не удастся спокойно посидеть на подоконнике, болтая ногами. И точно, наклонив голову вправо, потом наклонив ее влево, чтобы видеть Чижика с обеих сторон, мама сказала:
– У тебя очень лохматый вид, пойди-ка причешись! И еще! Поскольку ты все равно дурью маешься, сбегай в магазин за минеральной водой! Деньги возьми там, в тумбочке!
– Угу, – проворчала Чижик.
Она неохотно соскользнула с подоконника, пригладила перед зеркалом волосы, взяла в тумбочке деньги и пошла надевать сандалии. На улице стоял жаркий августовский день. Солнце было в зените и палило так, как будто решило выпечь асфальт наподобие того, как мама – свой рулет. Из-за жары двор вымер, даже голуби попрятались под карнизом дома, только воробьи прыгали в луже пыли. Чижик постояла с минуту, наблюдая их игру, – ей-то играть было не с кем. «Зато мы завтра на море поедем!» – подумала она и сразу повеселела.
К магазину, находящемуся с обратной стороны дома, можно было пойти двумя путями. Две дороги вели туда от их углового подъезда. Если взять вправо, то в результате, обогнув дом с той стороны, доходишь до киоска из толстого стекла с шиферным козырьком. В киоске сидела специальная киоскерша тетя Лида, продавала газеты и всякие журналы. Часто Чижик, прилипнув к стеклу носом, пыталась разглядеть картину на обложке нового номера «Мурзилки». Когда денег на журнал у Чижика не было, она просила дать ей полистать журнал. Иногда киоскерша разрешала это сделать. Она спрашивала: «У тебя чистые руки?» – «Чистые! Только что мыла!» – отвечала Чижик.
Она не всегда объясняла, где именно их мыла. Бывало, что и в луже во дворе. Если они с друзьями играли в мяч и земля налипала на него, то руки были грязные, а лужа глубокой и чистой. Но киоск в воскресный день все равно не работал, поэтому Чижик выбрала ту дорогу, которая проходила мимо лаборатории. Для этого надо было взять налево. Наклонная дорога вела сначала вдоль подъездов с деревьями и ползущим по стенам виноградником. Дальше вниз путь вел вдоль высокой ограды, за которой была научная лаборатория. С внутренней стороны двора туда было не подойти, но с внешней можно было видеть лабораторские окна и за ними всякую интересную всячину. Обогнув угол с воротами и сторожевой будкой, Чижик пошла вдоль стены, потому что очень любила смотреть в эти низкие окна. Они были наполовину подвальными, и, чтобы посмотреть внутрь, ей приходилось нагибаться.
В одном из окон бородатый мужчина в обычной одежде – таком же, как у ее папы, костюме и голубой рубашке – стоял перед школьной доской и писал на ней мелом какие-то формулы. «Бедный! Ему на лето дали домашнее задание!» – подумала Чижик и пошла дальше. Наконец и магазин. Купив минеральной воды, Чижик решила вернуться тем же путем, только на этот раз она пошла прямо по бордюру, расположенному над окнами лаборатории. Бордюр был такой узкий, – обе ноги не помещались, и ей приходилось ставить одну ногу перед другой. Чижик представляла себе, что она знаменитая гимнастка и делает сложные формы на бревне: крутит сальто, садится на шпагат, от чего публика в зале приходит в восторг. Чижик прямо видела, как друзья и даже скучный Кузя аплодируют. Она тогда присела в реверансе, прижимая минералку к груди наподобие того, как это делала знаменитая гимнастка в телевизоре, – только та прижимала к груди букет роз. Чижик так вдохновилась своими успехами на бревне, что, делая следующий реверанс, совершенно не заметила выемки на бордюре. Носком сандалии она угодила прямо в нее и в следующий момент уже летела в бетонную яму.
Она приземлилась не так, как гимнастка, – не на две конечности, а сразу на все четыре. Сначала она ничего не почувствовала. «Удачно упала, и, главное, даже бутылка цела!» – подумала Чижик. Тут она попробовала опереться на руку, чтобы встать, и не смогла – рука сильно болела. Чижик старалась не плакать, но слезы сами брызнули из глаз. Хорошо, что тот же самый мужчина с бородой, которого она уже видела в окне по дороге в магазин, обернулся и заметил ее. Он помахал ей и поднял пыльное стекло. Вид у него был испуганный.
– Сильно ударилась? – спросил он, оказавшись на улице.
Чижик показала на руку, которая распухала прямо на глазах.
– М-да! Похоже, что перелом! – задумчиво произнес мужчина, почесав бороду.
Он взял сетку с бутылкой минералки и повел Чижика за собой внутрь. Для начала Чижика оглушил звук сигнализации, и она испугалась, потому что звук был такой сильный, что можно было оглохнуть. «Завтра мы всей семьей должны ехать на море, а я приду домой с поломанной рукой и глухая!» Бородач придвинул стул к рабочему столу и сказал:
– Посиди тут минуточку! Я быстро!
Он вышел из комнаты, и через пару минут сигнализация смолкла. Когда он вернулся, в руках у него был странный резиновый фартук, который он положил Чижику на колени. Фартук оказался тяжелый-претяжелый.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Чижик.
– Хорошо, Чижик, покажи руку!
Чижик со стоном положила руку на стол. Он посмотрел, потрогал пальцами кисть и покачал головой:
– Надо будет делать рентген!
– Я не хочу в больницу!
– Во-первых, ни в какую больницу и не надо, у нас здесь есть своя небольшая больница. Правда, мы обычно лечим животных.
– Каких животных? – обрадовалась Чижик, которая очень любила зверей.
– Крыс в основном.
У Чижика вытянулось лицо.
– Крыс?!
– Ну да, крыс! Смотри, ты наденешь этот свинцовый фартук и положишь руку вот сюда, а я зайду в соседнюю комнату с окошком и сделаю рентгеновский снимок.
Обрадованная, что ей хотя бы не надо ехать в больницу, Чижик послушно дала надеть на себя фартук. Он же, опустив шторы и выключив в комнате свет, вышел в соседнюю комнату.
– Внимание, снимаем! – донеслось оттуда.
Вспышка блеснула и погасла. Чижик сидела в темноте и чувствовала, как в носу у нее снова начинает щекотать от грустных мыслей. «Лишь бы не перелом! Лишь бы не перелом!» – повторяла она. Как это было бы обидно: ведь если у нее перелом, то это значит, что она проведет последний месяц летних каникул дома и не увидит моря.
Наконец он вернулся.
– Так и есть – перелом! – подтвердил бородач ее опасения, неся за уголок пластинку с темным снимком. Он показал его Чижику. – Вот это твоя рука, а вот эта тонкая темная полоска – перелом!
– Ой-ой! Все пропало! – застонала Чижик.
– Сейчас что-нибудь придумаем! Ведь ты находишься в самой передовой лаборатории в стране. Здесь делаются настоящие чудеса! – сказал он и ободряюще похлопал Чижика по плечу.
– Чудеса? – глухо переспросила Чижик.
– Конечно!
– А какие?
– Научные.
– А какие научные?
– Мы изучаем человека с антропологической точки зрения. Делаем научные эксперименты, используем ультрафиолетовые лучи для заживления больных конечностей. Но это долго объяснять, – добавил он.
Слезы у Чижика тут же просохли. При мысли о том, что она будет участвовать в эксперименте, и о том, как потом все расскажет друзьям, она даже забыла про боль.
Меж тем бородач надел поверх костюма белый халат и посмотрел на нее внимательно. А дальше он сказал очень странную вещь:
– Человек ведь мало чем отличается от крысы!
– Я не отличаюсь от крысы? – ужаснулась Чижик.
– Практически нет. Только маленькую крысу, когда она ломает лапку, некому лечить, и она долго ходит хромая. А мы сейчас наложим тебе гипс, и кость быстро срастется!
– А как же море? – вскричала Чижик.
– Какое море?
– Черное! Мы же завтра должны ехать в Приморск! А если у меня будет гипс, то все пропало, ведь с гипсом нельзя плавать.
Он почесал бороду.
– М-да, проблема… Но, – он поднял указательный палец, совсем как это делал ее папа, – я знаю способ, как плавать и с рукой в гипсе! Натягиваешь полиэтиленовый мешок на руку, завязываешь веревкой у локтя – и все, можешь смело идти в воду, только плавать будешь на спине так, чтобы держать эту руку высоко. Это даже интересно! Ну так как – согласна?
Еще бы Чижик не согласилась! Ведь если с гипсом можно плавать, то, значит, она поедет на море!
– Я согласна! Я согласна! – закричала она.
Бородач снова кивнул и велел идти за ним. Они пошли длинным коридором, который вел под небольшим наклоном куда-то вниз. Они, наверное, прошли по коридору триста метров. Наконец бородач остановился у какой-то двери, вынул связку ключей, выбрал один и открыл им дверь.
– Заходи! – сказал он и включил свет.
Комната была уставлена всяким оборудованием. На столах в металлических решетках с подпорками высились банки с разными жидкостями и порошками. Чижик от любопытства забыла про боль в руке.
– Это что у вас тут? – спросила она, озираясь.
– Тут много разного. Только это долго объяснять. Но вот это, например, сухой гипсовый порошок, то есть то, что нам надо сейчас! – Он поднял вверх банку и показал ей.
Смешивая в пластмассовой посудине порошок с какой-то жидкостью, он рассказывал:
– Когда я был маленьким мальчиком, я однажды спрыгнул с забора и сломал руку. Тоже правую, как и ты. И знаешь, что характерно, это случилось именно летом! Мне было очень обидно, ведь все друзья ходили на реку, ловили там карасей, купались. Весь вечер я грустил оттого, что я не смогу всего этого делать. Как держать удочку левой рукой? Как насаживать червяка на крючок? Я даже всплакнул. И тут отец меня успокоил, что я все смогу, только нужно терпение и желание.
Он закончил смешивать в посудине порошок, усадил Чижика на высокий стул и попросил, чтобы она дала ему больную руку.
– Положи ее на эту дощечку!
– Это будет больно?
– Только немного. Но ты ведь смелая девочка и потерпишь!
Чижик кивнула и перестала бояться, ведь иногда страх можно снять усилием мысли. Он макал широкий бинт в густую массу и осторожно обматывал ей руку. Когда бинт закончился, он дал повязке подсохнуть, а потом туго обвернул руку марлей и протянул Чижику голубую шелковую повязку.
– Наденешь повязку на шею и будешь в нее вкладывать руку. Но сначала мы полечим твой перелом специальными лучами!
С этими словами мужчина прикатил на колесах какую-то круглую металлическую штуковину, достал из боковины хобот. Заметив, что Чижик разглядывает аппарат, он спросил:
– Хочешь нажать на кнопку?
– Да! – вскричала Чижик.
– Ты только не дергайся! Вот здесь нажимай! Смелее!
Чижик нажала на кнопку в основании трубы, аппарат зажужжал, и голубой свет полился сквозь стекло в окончании трубки. Бородач направил его прямо на загипсованную руку. Ушла боль, стало радостно от мысли, что так хорошо получилось: она упала в очень правильную яму!
И вот уже Чижик снова стояла во дворе своего дома, правая рука лежала на удобной перевязи, а в другой с локтя свисала сетка с бутылкой минеральной воды. Мимо нее пробежал Андрей из их класса. Он взглянул на Чижика с удивлением.
– Что у тебя с рукой-то? – спросил он.
– А… ерунда! Перелом! Но на море мы все равно поедем!
Глава 2. Как Чижик стала Чижиком
До того дня, как Чижик стала Чижиком, у нее было самое обыкновенное имя, которое ей дали мама и папа и которое ей очень шло. А именно – ее звали Машей. Впрочем, и с этим самым обыкновенным именем пришлось помучиться. Мама еще находилась в больнице, куда папу не пустили, и поэтому он стоял под окнами и видел маму. Мама держала в руках сверток, в котором была… Вот тут-то и случилась первая загвоздка в жизни маленького Чижика. Папа требовал, чтобы девочку назвали Брунгильдой.
– Ты с ума сошел? – кричала мама в окно. – В честь чего Брунгильдой?
Папа отвечал, что Брунгильдой девочка будет зваться в честь ОПЕРЫ ВА… И дальше мама заткнула уши, потому что папа понес страшную чушь. К счастью, были еще бабушка и дедушка, которые тоже стояли под окнами, только с другой стороны, потому что они уже успели поссориться с папой из-за «Брунгильды».
– Брунгильдой она будет через мой труп! – кричал дедушка.
– Девочку следует назвать в честь Клары Цеткин! – кричала бабушка, учительница истории в школе.
Мама тогда села на кровать и сказала врачу:
– Пусть девочка будет Машенька!
– Очень хорошее имя! – согласилась врач.
И так врач и записала в книге для новорожденных. И так Чижик и звалась очень долгое время.
Все изменилось в один день в конце апреля, когда Чижик пошла в гости к Рите Бучкиной. В школе готовились к празднику. Учительница пения объявила, что на первомайском концерте нужно выступить с номером.
– Первое мая – день труда! Не потру́дитесь, будете долго кусать локти! – добавила она.
– Ну и какой ты приготовишь номер на этот день? – спросил папа.
– Я в этот день в школу идти не собираюсь! – буркнула Чижик, которая очень не любила учительницу пения Тамару Сатаровну, очень писклявую женщину с выщипанными бровями и жесткой палочкой в руках, которой она ударяла по пальцам тех, кто много «болтал языком» на ее уроках.
В отличие от Чижика, Рита Бучкина никогда не болтала языком. Рита Бучкина была примерной девочкой, которая не только на уроках не болтала языком, но даже дома им не болтала из-за ужасной занятости. Из-за этой же занятости Рита никогда не выходила во двор вечером, когда так интересно бродить с фонариком, или прыгать с гаражей, или просто носиться сломя голову по пустырю. И когда ее звали гулять, Рита отвечала, что у нее повышенная занятость и ей не до ерунды. Не то чтобы Чижик сама решилась на такой мученический шаг, как пойти к Рите. Но случилось так, что мама Риты Бучкиной, работавшая с папой Чижика в одном институте, встретилась с ним за обедом. Происходило это в общественной столовой, когда они, доев шницели с горошком, пили компот из сухофруктов. (Когда папа упомянул компот из сухофруктов, Чижик, которая сильно ненавидела именно его, дико скривилась.) И вот что сказала Ритина мама:
– Может, Машенька в связи с приготовлением к празднику присоединится к Риточке после уроков и поучится играть на фортепьяно?
Папа пришел домой окрыленный и, посадив Чижика перед собой, передал ей злосчастный разговор слово в слово. Передав разговор слово в слово, папа взглянул на Чижика. Он не сомневался, что она будет рада приглашению, и удивился, когда Чижик ужасно закатила глаза и сказала, что лучше застрелится, чем пойдет к Рите. Она так и сказала и помотала головой.
– Придется пойти, потому что я уже договорился! – ответил папа и добавил, что, если Чижик пойдет, он в награду купит ей велосипед.
– Но ты уже и так обещал мне купить велосипед ко дню рождения! – воскликнула Чижик.
Папа вздохнул и сказал, что тогда он просто пообещал, а теперь уже точно купит. Поэтому на следующий день Чижик вместо того, чтобы с друзьями остаться у школы и бросать камни в новый транспарант, потащилась в гости к Рите Бучкиной. Ей было обидно отрываться от коллектива, потому что транспарант как раз изображал группу таких, как они, ребят и поверх было написано: «Ярче гори, костер нашей дружбы!»
– Садись решай задачи! Я быстро поем, и мы займемся музыкой! – сказала Рита, когда Чижик пришла.
Задач было очень много, аж четырнадцать штук, и Чижику страшно не хотелось начинать их решать вот так с ходу. Но поскольку ей все равно нечем было заняться, она села и стала решать. За окном стоял апрельский день, а Чижик все решала задачи и только иногда поднимала голову, чтобы проверить, закончила ли Рита есть.
– Много задач осталось? – спросила Рита и намазала булочку маслом.
– Много. Я только четыре сделала, – пожаловалась Чижик, у которой при виде булочки забурчало в животе.
– Это ничего! Я ведь еще не закончила обедать, так что время есть! – успокоила ее Рита и, достав из холодильника бутылку со странной коричневой водой, налила себе полный стакан.
Вода при наливании дала пену, забулькали и побежали вверх пузырьки.
– А это у тебя что? – спросила Чижик.
– Лекарство! – сказала Рита и притворно, как показалось Чижику, поморщилась.
– Пахнет вкусно! А от чего оно?
– Лекарство?
– Да. От какой болезни?
– От пепсилепсии. Знаешь такую болезнь?
Чижик не знала.
– Эх ты, деревенщина! – воскликнула Рита. – Ну покажи, что ты там нарешала?
Когда Чижик закончила делать математику, а Рита есть свой обед и пить лекарство, они пошли в большую комнату. Рита достала ноты из стула, который заворожил Чижика тем, что в нем оказался тайный ящик.
– Не отвлекайся! – сказала Рита и стала показывать Чижику, как держать пальцы и в каком порядке нажимать на клавиши.
Она сыграла музыку. Она Чижику понравилась. Потом была очередь Чижика играть. Чижик сыграла, и ей понравилось еще больше.
– А слова ты мне запишешь?
– Да, – сказала Рита и записала Чижику в тетрадь слова, а сбоку приписала: «Слова и музыка народные». После этого Рита стала решительно выпроваживать Чижика: – Ты не забудь, что я очень занята, ведь мне еще нужно серьезную музыку учить. А потом я еще должна делать сольфеджио!
Чижик сложила портфель и, попрощавшись с Ритой, пошла домой.
Пришел день выступления. Нарядно одетые Чижикины родители сидели во втором ряду прямо за директором и завучем, и там же сидели учительница пения и какие-то важные гости из какого-то МИНИСТЕРСТВА, может быть даже министерства пения. Папа гордо поглядывал на маму. Еще бы, ведь это он уговорил Чижика, которая – напомним вам – еще не была Чижиком, пойти в гости к Рите Бучкиной. В первом номере праздничного первомайского концерта выступил хор с песней «Солнечный круг», потом Света Хорошевская станцевала танец умирающего лебедя. Под громкие аплодисменты Света сбежала по ступенькам, и Чижик поднялась на сцену, сияя от гордости и заранее кланяясь. В зале раздались редкие хлопки, это хлопали мама с папой. Чижик еще раз поклонилась, как это делала пианистка в одном концерте по телевизору, и села за пианино.
– Музыка и слова народные, – объявила Чижик и стала играть и петь:
Чижик-пыжик, где ты был?На Фонтанке водку пил.Выпил рюмку, выпил две,Зашумело в голове.Чувствуя себя с каждой секундой все более уверенной, Чижик продолжила:
Стали чижика ловить,Чтобы в клетку посадить.Чу, чу, чу, чу,Я из клетки улечу.Чижик в клетку не хотел,Взял вспорхнул и улетел.Ее песня, без всякого сомнения, вызвала восторг у всех, а учительница пения пришла в такое восхищение, что забралась на подоконник и оттуда махала руками, видимо прося, чтобы Чижик повторила номер с начала. Чижик не заставила себя долго упрашивать и повторила номер, стараясь петь еще громче, чтобы ее слышали в задних рядах. Голос красиво разливался под сводами актового зала, и радостно было смотреть, как ликуют учителя. Они теперь все встали и вместе с директором, завучем и учительницей пения махали Чижику руками. Поэтому Чижик спела еще один раз, а потом в голове у Чижика тоже закружилось, поэтому она даже обрадовалась, когда из-за занавеса показалась голова завуча, потом весь он, красный и потный, выбрался на сцену и потащил Чижика назад, за кулисы. Чижик еще пару раз поклонилась безумствующему залу, и занавес упал.
Вот с того самого дня никто больше не звал ее Машей, а только Чижиком.
Ее друзьями были все ребята из окрестных домов, и все они ходили в школу номер пятьдесят три, что находится у леса. Но, конечно, у человека всегда есть самые близкие друзья, и такими были Ленка Яковлева, Валик Дремов и Саша Мельников.
Глава 3. Кладоискатели
Идею им подал не кто иной, как их школьный садовник дядя Егор. Он был широкоплечий, с могучими усами и бородой, как лопата. Если бы на свете водились цари, его бы обязательно назначили царем, но царей не было, и он стал садовником. Все говорят, что девчонки много времени тратят на свои волосы. Какая ерунда! Если бы они знали, сколько времени тратят на бороды некоторые мужчины! Свою бороду он гладил, взбивал, наматывал на палец, подергивал ее. Похоже было, что сначала сделали бороду, а потом приставили к ней дядю Егора.