Цитадель в огне

Теонард спросил с настороженностью:

– Кто придет из новых?

– Горгона, – ответил чародей, – гарпия, банши, тахаш и амазонка… ах, да, еще птеринг…

Теонард сказал с опаской:

– Горгона?.. А не превратит нас в булыжники?

Чародей покачал головой.

– В камень могла только одна из горгон, Медуза. В образе жеребца ее изнасиловал Посейдон, старший брат Зевса, и у Медузы от омерзения и оскорбления застыло в глазах такое горе, что всякого на кого посмотрит, превращала в камень. А все остальные горгоны такие же, как и Медуза, красивые и милые девушки.

– И никого не превращают? – спросил Теонард.

– Никого.

– Жаль, – ответил Теонард.

Чародей воззрился на него в изумлении.

– Почему?

– Можно бы послать охранять периметр, – пояснил он. – А в ожидании битвы с кочевниками… да-да, есть тут такие, вообще в первый ряд!

– Сволочь этот Посейдон, – буркнул Страг. – Из-за него столько героев погибло! Да и простой народ тоже чуточку жалко.

– Нужно знать, – сказал Тарнат наставительно, – кого насиловать!

– А как узнать? – спросил Страг с надеждой.

Тарнат вздохнул, сдвинул плечами.

– Да никак. Приходится идти на риск.

– Дело того стоит, – подтвердил Теонард знающе. – Хотя вообще-то одному из моих друзей такая вот, пока он ею лакомился, всадила нож под ребра. Да так точно, что моментально… Пришлось семье сказать, что отважно и доблестно погиб в бою, защищая знамя короля.

Каонэль, подозрительно покосилась на Теонарда, пробормотала с озабоченностью в голосе:

– Горгона ладно, но вот банши… Разве ее появление не предвещает смерть?

Чародей ответил с непонятной усмешкой:

– Только если плачет.

Страг посмотрел на эльфийку, бросил взгляд на ихтионку и сказал рассерженно:

– Женщины всегда найдут повод поплакать!

Лица у всех стали встревоженными, мелкинд даже отступил, словно банши вот-вот вылезет из складок плаща чародея.

Солнце закрыла небольшая тучка, робкая и прозрачная, но и ее хватило, чтобы хранители поежились, словно их выгнали на снег в морозное утро.

Лотер пробормотал:

– Значит, не нужно доводить их до слез… Вообще-то в каждой женщине есть малость банши, но с нами будет, если верить этому сомнительному чародею, настоящая!.. И давайте сделаем так, чтобы приносила смерть нашим врагам, а не нам.

– Легко сказать, – буркнул Страг. – Ты знаешь, что на уме у женщин?

Лотер сдвинул плечами.

– Этого никто не знает.

– Вот-вот!..

Тарнат подумал, сказал нерешительно:

– Мне кажется, если с женщиной обращаться ласково, как с домашней козой, то какие трудности?

– А есть козы в подземельях? – поинтересовался Лотер. – Тоже мне специалист… Задирать юбки женщинам и обращаться с ними – не одно и то же. Это еще те козы!.. Амазонка тоже коза. А кто такой тахаш? Вообще-то слышу впервые, а я много чего слыхивал.

Он посмотрел на остальных хранителей с затаенной усмешкой, дескать, и о вас слышал, но можете не трепетать, никому не расскажу о вашем омерзительных пороках и тайнах.

Чародей оглядел обращенные к нему лица.

– Тахаш, – проговорил он. – Сколько бы вы тут не спорили насчет древности своих рас, но их время – короткий миг в истории тахашей…

Виллейн потер подбородок с видом мудреца и пробормотал:

– Тахаши?.. Даже я, а я не какой-то рыскающий по лесам волчара, не слышал. А я почти по всем городам и весям побывал.

– Они исчезли давно, – ответил чародей, глядя в сторону моря. – Очень давно. Еще до появления человека. Потому я так удивился, узнав, что один из великих пророков в сорокалетнем странствии через пустыню видел одного.

– Тахаши, – повторил Виллейн требовательно, – где живут?

Чародей ответил терпеливо:

– Никто не знает. А тот, что идет, уже тогда был единственным. Он все еще живет тысячи лет после полного исчезновения тахашей.

Лицо его стало отстраненным, словно прислушивается к некому далекому зову. Белый набалдашник посоха сверкнул, борода колыхнулась от ветра, словно змея, полы мантии чуть раскрылись, делая чародея похожим на гигантскую птицу. Хранители рядом с ним затихли, а он, выйдя из оцепенения, сообщил:

– Уже близко!

– Ты их сюда направил? – спросил Тарнат враждебным голосом.

– Как и вас, – напомнил чародей. – Не ревнуйте, у них совсем мелкие осколки. Талисман разбился на одиннадцать частей, а последний еще на шесть.

– Значит им место у порога, – сказал быстро Гнур. – На тряпочке!

– Не жадничайте, – сказал чародей с укором.

Тарнат закряхтел.

– Жадность, – возразил он, – это хорошо. Это достаток, достоинство, величие и богатство рода. А также вечная непроходящая… или непреходящая ценность, на которой держится мир!

Лотер посмотрел на чародея грозно, будто тот если не предал, то точно замыслил что-то недоброе, и прорычал враждебно:

– А почему они только сейчас?

– У вас у всех одинаковые осколки, – пояснил чародей, – ну, такое свойство Талисмана… Но один разбился еще раз, совсем на мелкие кристаллики. Вот их так долго и собирали.

Гоблин сжал кулаки и сказал запальчиво:

– Цитадель мы уже создали… хоть и снесли потом, а сейчас строим поточнее и получше! Все без них, все без них! Так что их место, как уже сказал, у порога на тряпочке.

– И никаких им залов, – добавил Виллейн.

Тарнат, Лотер и остальные громко заговорили, чародей видел на их лицах раздражение, злость и нежелание допускать еще кого-то в их круг победителей, которые только-только приступили к дележу богатой добычи.

Он наблюдал с грустной улыбкой, сколько жадности и нежелания допустить других к кормушке, наконец, проговорил рассудительно:

– Вы не останетесь здесь одни, как вам сейчас кажется.

– Почему? – спросил Гнур.

– Вам придется, – пояснил чародей, – заботится не только о своих сородичах, что понятно, сперва вы сами, потом семья, затем – соотечественники, но потом…

– А что потом? – спросил угрюмо Тарнат.

– Потом тоже соотечественники, – ответил Виллейн за чародея резким голосом. – Чего я буду заботиться о людях, что расплодились по всему миру, когда род мелкиндов угасает?.. О людях позаботятся Теонард и Страг, хотя оба не совсем люди, а я все отдам, чтоб мелкинды выжили и снова начали править миром!

Горгулья, обычно помалкивающая, вдруг каркнула:

– Мелкинды не правили.

На нее оглянулись с изумлением, а Гнур сказал почти дружелюбно:

– Смотрите, ожила!

– Много эти пернатые понимают, – огрызнулся Виллейн. – Мое замечательное чутье говорит, правили! Мелкинды не могли не править, так как вы все были дикими и жили в пещерах, а мелкинды уже строили прекрасные города! Я сам это видел собственными глазами в своих ниспосланных свыше видениях в глубоких снах.

– Пить надо меньше, – буркнул Страг.

Горгулья долго сидела неподвижно, затем снова каркнула:

– Мы не пернатые.

Глава 9

Чародей повысил голос:

– Вот так, вместо обсуждения важных дел, будете уходить в сторону личных проблем, это так легко, и кончитесь как Недохранители. А могли бы стать самой великой силой на свете!

Гнур переменился в лице, глаза хитро заблестели, он сказал быстро:

– Ну-ну, говори, как нам стать самой великой и грозной силой в мире!

– И нещадной, – добавил Страг.

– И всесокрушающей, – уточнил Тарнат и любовно погладил рукоять тяжелого молота. – Обожаю крушить.

Чародей окинул всех тяжелым взглядом и вздохнул.

– Похоже, из вас в самом деле ничего стоящего не выйдет. Я почему упомянул о тахаше? Вам придется стать в чем-то похожими на него. Попытаться стать, потому что вам по-настоящему стать намного труднее.

– А что с тахашем? – спросил Теонард. – У него не о ком заботиться?

– Схватываешь быстро, – сказал чародей потеплевшим голосом. – Ты не совсем дурак, верно? Ну да, ты много страдал, а это обостряет разум… Когда раса тахашей ушла с лица земли, последний тахаш несколько тысяч лет просто скитался, прошел весь белый свет вдоль и поперек, все перепробовал, а в конце концов пришел к выводу, что жизнь не бессмысленна, если заботиться вообще обо всех, а не только о своей расе.

Судя по лицам Хранителей, эта мысль никогда не приходила в голову, да и вряд ли придет, с какой стати заботиться о других, когда есть я, единственный и самый лучший, а еще всякая родня и соотечественники?..

– Эх, – сказал чародей с тяжелым вздохом, – вы все еще недопонимаете, что все то, что считаете великим препятствием для вашей работы, на самом деле является… как думаете?

– Ты прав, – сказал Гнур язвительно. – Какое это препятствие? Это повод для драки!

Чародей обвел взглядом сердитые лица.

– Что, и вы так думаете?.. А может быть то был великий замысел… нет-нет, не мой, я не настолько хорош, а замысел всей вселенной?

Каонэль откинула серебряный локон с плеча и сказала быстро:

– Говори быстрее, пока мы не передрались! И тебя заодно не прибили!

– Да вы посмотрите на себя, – напомнил чародей. – Гоблины и тролли ненавидят друг друга, мелкинды не любят тех и других, но когда осколки Талисмана попали к Гнуру, Тарнату и Виллейну… это о какой возможности говорит?

– Возможности подраться, – сказал с убеждением Лотер.

– Необходимости, – уточнил Страг.

– Зачем драться? – пискнула ихтионка. – Можно не разговаривать, не здороваться, не замечать друг друга, только и всего! И никаких драк.

Чародей помолчал, оглядывая заволновавшихся Хранителей, каждый спешит высказать свое не просто мнение, а твердое убеждение, даже горгулья не выдержала и что-то каркнула резкое и сиплое.

– Еще не поняли, – проговорил наконец чародей с заметным разочарованием, Хранители начали умолкать и повернулись к нему. – Еще бы, каждый думает только о себе… ладно, кто-то уже и о своих сородичах.

– Я о них в первую очередь, – заявил Виллейн. – А себе высокую башню хочу только потому, что с ее вершины легче о них заботиться!

Чародей сказал успокаивающе:

– Хорошо-хорошо, ты заботиться начал первым.

– И единственным!

– И пока единственным, – согласился чародей. – Потом начнут и другие. Когда сами нажрутся, тогда и они слегка подумают о своем народе… Так вот всех вас ждет неприятный сюрприз, который таит в себе просто невероятные возможности!

Все слушали заинтересованно, а горгулья, чтобы не пропустить ни слова, мощно взмахнула крыльями и подлетела ближе. Каонэль вздрогнула, напряглась, рука дернулась к рукояти меча, когда полукаменная громада опустилась рядом и тут же словно окаменела, однако сумела выдавить улыбку и сказала непривычно счастливым голосом:

– Мы женщины и должны держаться вместе! А то мужчины разрушат мир.

Чародей бросил на нее острый взгляд, Каонэль ощутила, что старый мудрец мало того, что каждого читает, как раскрытую книгу, еще и не пропускает ни слова, ни жеста, ни интонации этих галдящих существ.

– Эльфийка сказала почти мудро, – произнес он звучным голосом, все умолкли, – Да, почти. Но к этой мудрости требуются поправки и уточнения.

Она сказала настороженно и чуточку обиженно:

– Какие? Я же умная, а еще и красивая…

– Вместе должны держаться, – уточнил чародей, – а также работать все. То, что осколки у разных рас доказывает, что нет рас слабых, глупых или никчемных!.. Если передеретесь, то мир, может быть, и не рухнет, даже не заметит, но если начнете сотрудничать – это всему миру счастье!

Теонард покачал головой, лицо потемнело, а брови грозно сдвинулись над переносицей.

– Полное счастье будет, – сказал он тяжелым голосом, – если перебить всех солнечных эльфов, что держат людей в рабстве!

– И гномов, – добавил быстро Гнур.

– Гоблинов так вообще всех под корень, – заявил Тарнат. – И тогда да, счастье!

Виллейн сказал громко:

– Мелкинды не такие кровожадные, а даже совсем милосердные. Нам для полного счастья нужна всего лишь власть над всеми расами! И тогда везде будет мир и довольство. И все будут петь только наши песни.

Чародей покачал головой и вздохнул.

– Великий Замысел под угрозой, – пробормотал он. – Можно даже сказать, трещит… Но, наверное, Создатель Нашего Мира предусмотрел и послал внешнюю угрозу, чтобы либо сплотились в борьбе, либо все рухнуло, и он взялся создавать другой мир с другими расами… Или в этом же мире, чтобы не заморачиваться, выдвинет те расы, что сейчас где-то в кустах или на окраинах.

У Лотера даже шерсть вздыбилась, а изо рта выдвинулись клыки в палец длинной.

– Ну спасибо, – прорычал он люто, – добрый у нас Создатель.

– Когда дело не двигается, – пояснил чародей, – его нужно тащить. Даже с риском оторвать голову. Говорят же, дурной головы не жалко?

Виллейн, внимательно слушающий каждое слово чародея, сказал с вызовом:

– Мне их головы тоже не жалко. Можем и поотрывать. Начиная с гоблина и тролля. А эльфов оставим. Они хоть и бесполезные, но красивые.

На горизонте появилось небольшое облачко пыли, но, к счастью, не с той стороны, в какую поглядывают все в ожидании большой беды. Налетел ветерок, солнце снова выплыло из-за тучи, и приближающееся облако показалось сияющим в его лучах.

Лотер обратил внимание, что почти все заметили, а это значит, настороже, постоянно помнят о нависшей угрозе.

– Кто-то из твоих новеньких?

Чародей сказал благожелательно:

– Почему моих? Теперь это ваши. Думаю, амазонка мчится. У нее быстрый конь.

Лотер поинтересовался:

– Надеюсь, с войском? А то нас обещают уничтожить целиком и полностью. Как бы под корень и глыбже.

– Вряд ли с войском, – ответил чародей. – А что за угроза?

– Какой же ты чародей, – сказал Лотер, – если не знаешь?

– Я за вами не слежу, – ответил чародей и уточнил, – не слежу постоянно. Дел много, так что говорите быстро, у меня много таких же муравьев.

Хранители заговорили было, но чародей остановил жестом, кивнул Каонэль.

– Эльфийка показала себя не по-эльфийски смышленой, несмотря на то, что красивая. Говори!

Каонэль поднялась, провела ладонями по корсету, выравнивая складки.

– Два дня тому, – произнесла она ясным голосом, но с заметным волнением, – прибыли люди из племени аягунов. Потребовали отдать им эти земли. А еще нашу Цитадель… ту часть, что мы успели. Иначе всех убьют. Это и есть та внешняя угроза, которая должна сплотить нас?

– Или убьют нас всех, – добавила ихтионка жалобно. – Кто не убежит или не спрячется.

Чародей сдвинул брови, задумался.

– Аягуны?… Даже не слышал. Впрочем, племен много, но редкие становятся народами, а я и народы не все помню, мельтешат, мельтешат… Что-то придумали?

Шерсть на загривке ворга вздыбилась, будто вот-вот кинется в самую гущу невидимого сражения, он прорычал:

– Будем драться!.. Кто как может и как умеет.

Чародей окинул их быстрым взглядом. Могучий гном с тяжелым молотом на плече стоит десятка воинов, как и сам ворг. Да и остальные показали себя как прекрасные и неустрашимые бойцы. Кто грубой силой, кто магией, но дрались бесстрашно.

– Драться, – пробормотал он, – это хорошо… но как-то не совсем правильно…

– Что неправильно? – спросил Лотер в недоумении.

– Что умные, – пояснил чародей, – и что будущие правители мира должны драться, будто простые тупоголовые бойцы, у которых вместо мозгов мускулы.

Тарнат почесал лоб, потом посмотрел под ногти, где остались темные полоски и буркнул:

– А что, нельзя так, чтобы и мускулы и мозги?

– Можно, – согласился чародей мирно, – просто я за всю свою жизнь таких не встретил.

Пыльное облачко разрослось, наружу выметнулся всадник на коне цвета горящего костра. Сбруя заблестела серебряными и золотыми искрами, как и широкий обруч на голове всадника, хотя уже угадывается всадница по тонкой гибкой фигуре и пучку таких же красных, как конский хвост, волос.

Все ждали молча, а она шагах в пяти от чародея и Хранителей резко натянула повод. Конь взвился на дыбы и грозно замолотил по воздуху широкими копытами с блестящими стальными подковами.

Амазонка в легких доспехах из кожи, лицо гордое и чуточку надменное, огненно-красные волосы перехвачены на лбу широким стальным обручем с целым рядом изумрудов, очень эффектных на фоне загорелой кожи лица и всего тела.

Чародей улыбнулся, амазонка выказывает умение управлять лошадью, а всадница легко соскочила на землю и сразу поклонилась.

– Приветствую тебя, мудрый и великий чародей.

Голос ее звучал мягко, Теонард в удивлении приподнял бровь, от воительницы ждал чего-то более резкого, а Гнур торопливо пригладил ярко-красный гребень и расправил худые плечи.

Чародей сказал наставительно:

– Вот видите, морды, как надо?.. А вы без всякого почтения. Только и слышу упреки. А у вас осколки впятеро крупнее, чем у нее!

– Потому и подлизывается, – буркнул Виллейн.

– Могли бы, – сказал чародей, повышая голос, – хоть раз спасибо сказать… Приветствую и тебя, Брестида! Эта вот разношерстная и наглая толпа и есть Хранители. Успели собрать осколки чуть раньше, чему безумно гордятся и уже намечтали себе мешки с золотом и толпы рабов.

Амазонка повела в их сторону такими ярко зелеными глазами, словно светящимися изнутри, что Тарнат охнул и ухватился за сердце, а Лотер ощутил как вздыбленная на загривке шерсть начала опускаться сама собой.

– Приветствую вас, – произнесла она медленно, ее взгляд скользил по лицам, чувствуется, что чародей ничего о них не рассказывал, да и как мог, если еще не знал, кто соберет осколки. – Я Брестида, старшая конного разъезда западного крыла. Я всего лишь чуть опередила свой отряд, он подъедет чуть позже.

Тарнат торопливо выдвинулся вперед, стараясь однако выглядеть неторопливым и важным.

– Я Тарнат, сын Огегайлы и внук Синдуруна, что были сильнейшими воинами своего племени, от них я унаследовал силу, ум и красоту…

– А также скромность, – подсказал Виллейн очень почтительным голосом.

– А также скромность, – согласился Тарнат, не заподозрив ловушки, мелкинд смотрит очень серьезно и даже с почтением. – Потому предлагаю свою защиту и покровительство, красавица.

Брестида мило улыбнулась, показав два ряда хоть и мелких, но безупречных и белых зубов.

– Спасибо, – произнесла она вежливо. – Я уверена, среди Хранителей мне ничто не угрожают.

– Разве что от самого Тарната, – тихохонько сказал Гнур.

Глава 10

Второе облачко пыли, что впятеро шире, приближается так же быстро, вскоре оттуда вынырнули на легких поджарых конях всадницы, Лотер насчитал сорок человек, придержали коней и подъехали уже шагом, в таких же доспехах из кожи, как и Брестида, все одинаково загорелые, изящно сложенные, но с хорошо развитыми плечами и руками.

Бристида сказала победно:

– А это мой отряд!.. Когда королева услыхала, что я нашла Талисман, то велела всему отряду сопровождать и оставаться в моем распоряжении.

Лотер окинул амазонок цепким взглядом. Точно не выглядят изнеженными красавицами, лица суровые, плечи широкие, руки в красивых продолговатых мышцах, легкие кожаные доспехи защитят от стрел, а для схватки у амазонок луки и легкие острые сабли.

Ну, а быстрые поджарые кони вынесут из любого боя и не дадут себя нагнать…

– Мы счастливы, – сказал он искренне. – Все счастливы… По крайней мере мужчины точно.

– И мы счастливы, – возразили Каонэль, странно улыбаясь. – Теперь нас, женщин, больше. Остальным бояться и ходить на цыпочках!

Чародей приложил ладонь козырьком к глазам.

– Та-ак, а вон и гарпия с горгоной…

– Где? – спросил Лотер и повертел головой. – Не вижу.

– Не туда смотришь, – сказал чародей. – В небе.

Лотер вскинул голову.

– Вон те вороны?.. Если умеют летать, почему не обогнали амазонку?

– Слабые, – пояснил чародей. – И летят медленно, и отдыхать садятся часто. Женщины, чего ты хочешь. Вот тебя бы в гарпии…

Лотер оскалил клыки.

– Но-но с такими шуточками. Гарпии могут быть только женщинами, слыхал.

– А горгоной?

– Горгоны тоже, – сказал Лотер. – А вот кентавры только жеребцами. Ни разу не слыхал о кентаврихах!

– Они есть, – заверил чародей, – но не покидают жилищ. Что, заинтересовался?.. Ну ты прямо Тарнат какой-то…

Обе темные точки медленно пошли вниз, Лотер рассмотрел две женские фигурки, одна мелковата, как у девочки-подростка, вторая крупная зрелая женщина, крылья могучие, с белыми перьями.

Оба у самой земли на миг задержались с распростертыми крыльями, гарпия первой повернулась ногами к земле и быстро пошла вниз. Белое длинное платье при сопротивлении ветра задралось выше головы, но Лотер едва успел увидеть только белое и совсем не тронутое солнечным загаром тело, как ноги гарпии коснулись земли, а она торопливо одернула платье и прижала его к бедрам.

Горгона опустилась рядом, теперь Лотер наблюдал, как она окажется на земле намного внимательнее, как и вся мужская часть Хранителей. Успели рассмотреть во всех подробностях сочное женское тело, тоже изумительно белое и нежное, словно никогда не видело солнечных лучей, широкие плечи красивой формы, полную зрелую грудь, красивой формы живот и широкие бедра с изумительной кожей, гладкости которой позавидует мрамор.

Она тоже опустила и прижала платье, а Брестида громко сказала:

– Надо ей подарить хотя бы кожаные штаны.

– А я ей пожертвую свой верх, – сказала одна из амазонок.

Брестида сказала строго:

– Замолчи, бесстыдница! Мужчин увидела?..

Крылья гарпии и горгоны сложились за их спинами так, что даже на тени от их фигур не осталось и следа.

Чародей сказал им бодро:

– Аэлло и Эвриала, перед вами те, кому посчастливилось собрать осколки Талисмана первыми!.. Знакомьтесь, общайтесь, ваша сила – в единении! Понимаю, это непросто, но такова суть Талисмана, что вообще-то понятно и правильно, хоть пока и непривычно.

Гарпия и горгона рассматривали Хранителей так же внимательно, как и те новоприбывших. У гарпии волосы белые, распущенные по плечам и чем-то напоминают ихтионьи. Зато у горгоны густые, черные с отливом в синеву, собраны в толстый шар на затылке, откуда свисает еще и роскошный конский хвост по середины спины.

У гарпии в лице то ли озорство, то ли желание сделать кому-то пакость, горгона же выглядит милой и домашней, таким больше всего нравится возиться на кухне и готовить своим мужчинам еду.

Аэлло явно дерзкий и своенравный подросток, избалованный вниманием родителей, которому спускали многое с рук, она и сейчас рассматривает Хранителей с вызовом, словно задумывая проказы, в то время как Эвриала смотрится предельно кроткой и милой женщиной, готовой уступать во всем, только бы не ссориться.

Лотер толкнул Теонарда локтем, указывая взглядом на горгону.

– Эвриала… красивое имя, правда?..

– Аэлло тоже, – ответил Теонард. – Очень… поэтичное, что ли…

– Я в поэзии не разбираюсь, – сообщил Лотер. – Да и в женщинах не очень, они все для меня на одно лицо… но эти двое в самом деле особенные.

Селина незаметно подошла к Эвриале, улыбнулась ей тихохонько.

– Здравствуй… Я слышала, ты была морской девой и жила где-то рядом с волшебным садом Гесперид?

Эвриала кивнула, продолжая с любопытством всматриваться в ихтионку.

– Но ты тоже морская?.. – проговорила она. – У тебя на поясе трезубец. Знающим сразу видно, кто ты и откуда.