Изображая зло. Книга первая

– Не желаете встать под мой зонт? – с растянувшейся на губах улыбкой предложила Виктория.

– Нет, как-нибудь переживу.

С минуту они сверлили друг друга взглядами. Ботинки Чарльза всё больше увязали в глине.

Мимо сновали люди с выражениями скорби и сожаления. Отвратительная погода нагоняла на лица суровость.

– Чем в последнее время занималась Неми? – первой нарушила молчание Виктория. – С кем общалась? Куда ездила?

– Писала статьи, работала, – пожал плечами Чарльз. – Если кто и был в курсе, то это сама Неми.

– Ей не поступали угрозы?

– Не знаю. Может, поступали, а может, и нет. Меньше всего кузина хотела беспокоить близких. С проблемами справлялась в одиночку.

– Я ни за что не поверю, что девушке вырвали сердце ради забавы, – сказала Виктория. – Убийца был прекрасно осведомлён о срочном отъезде в Марокко, о номере отеля, который Неми займёт. Всё спланировано заранее.

– Да, вероятно.

– Кому Неми говорила? Кто знал, где она поселится?

– Вы думаете, её убил кто-то из знакомых?

Женщина шумно вздохнула.

– В любом случае, доказательств нет. Скажите, мистер Уидмор, вы любили свою сестру?

– Всем сердцем, – ответил Чарльз.

– Тогда у вас один путь – помочь найти этого ублюдка.

– Что? – парень потёр красные от холода ладони. – Вы серьёзно?

– А, по-вашему, я здесь шутками разбрасываюсь?

– Пусть этим занимается полиция.

– Не беспокойтесь, полиция уже занимается. Я лишь хочу убедиться, что вы станете сотрудничать, а не отойдёте в сторону и сделаете вид, будто Неми никогда не существовала.

Виктория кивнула в сторону многочисленных родственников и друзей.

– Как думаете, они оплакивают Неми? Или притворяются, что им небезразлична её судьба?

Чарльз промолчал. Виктория сделала шаг вперёд, приблизившись к парню вплотную.

– Им всё равно, – горячие губы коснулись его уха. – После похорон придут домой и больше о девочке не вспомнят. Кто такая Неми Ларсен? Была ли она с нами? Для этих людей Неми уже не человек. Миф. Миф, который скоро забудется, развеется, как дым, под натиском времени. Знаете, кто останется? Убийца.

Чарльз посмотрел на женщину в упор.

– А кто Неми для вас?

– Боюсь, этого вы никогда не узнаете, мистер Уидмор.

Она качнула головой на прощание и направилась к аллее, ведущей к воротам церкви.

– Считаете себя лучше других? – беспомощно окликнул парень.

Но Виктория не обернулась.

Противный дождь продолжал моросить. Сырая земля липла к подошве сапог. Ветер безжалостно трепал одежду. Неимоверно хотелось припасть к чашечке кофе, сесть в кресло, закутаться плотнее в плед и слушать, как капли барабанят по окнам с улицы. Крест, символично украшавший крышу церкви, выглядел потерянно на дымчато-сером фоне небес.

Виктории не нравилось кладбище. Мрачное место. Особенно осенью.

Кап. Кап. Кап.

Как долго она спала?

Кап. Кап.

Шёл дождь. Струи текли по стеклу. Текли, как и её слёзы.

Вероника плакала. Почему? Она и сама не знала. Не понимала, что с ней происходит, почему внутри так пусто; не понимала, с чего вдруг листья на деревьях жёлтые, а по окну долбит дождь. Казалось, вчера пел соловей, и она любовалась красным восхитительным закатом. Вчера было лето. А сегодня – осень.

Она спала. И тело… Оно ей не принадлежало.

Вероника гладила нежный шёлк платья, гадая, откуда на ней эта дорогая вещь.

Случилось что-то непоправимое.

Комната. Нет, это была не её комната. Чужая. Незнакомая. Стены с узорчатыми обоями, камин, роскошная двуспальная кровать, в вазе – букет искусственных роз и шкаф, полный одежды.

«Где я?»

Вопрос ставил в тупик. В отчаянии Вероника схватилась за голову, пытаясь вспомнить хоть какие-то моменты, обрывки… Но нет. Пустота. Пробел.

Девушка осмотрелась в поисках зеркала. Хотелось взглянуть на собственное отражение, убедиться в реальности происходящего, в том, что она по-прежнему существовала. Хотя «существовала» – слишком жестокое слово.

Щёлкнул замок, скрипнула дверь, и в комнату вошёл молодой человек с круглыми очками на носу.

– Кто вы? – Вероника отскочила в сторону.

Незнакомец внушал ужас.

– Ты не помнишь меня? – приторно-сладким тоном спросил он.

– Нет. Нет…, – девушка замотала головой под аккомпанемент внезапно грянувшего смеха.

Спустя мгновение Веронику озарило: дверь отперта, и если сбить парня с ног, возможно, удастся сбежать. Оттолкнув его, она бросилась к двери, но незнакомец, очевидно, рассчитывал на такую реакцию, потому что успел схватить за волосы и развернуть к себе.

Девушка увидела его лицо вблизи: холёное, румяное, с ямочкой на подбородке и карими глазами.

Она хотела отвернуться, выдернуть руки из цепкой хватки, но не могла: особенность его глаз заключалась в удивительной и почти невыносимой притягательности, по силе подобной магниту. Она не знала, что это, как и не знала через мгновение собственного имени.

Парень с улыбкой смотрел на Веронику, ставшей неповоротливой мягкотелой куклой, готовой выполнять приказы.

А в то же время в нескольких кварталах отсюда молодой человек бегал по Лондону и расклеивал на столбах листовки с фотографиями миловидной темноволосой девушки, под которыми крупными буквами гласила надпись: «Пропала Вероника Вэйн. Кто-нибудь её видел?»

Виктория стояла посреди комнаты, совсем недавно принадлежавшей Неми Ларсен. Здесь ещё чувствовался запах хозяйки, словно она вот-вот вернётся, улыбчивая и взволнованная, упадёт на вечно неприбранную постель, сожмёт в ладони угол одеяла, рассмеётся внезапной шутке, а затем включит проигрыватель и будет наслаждаться сонатами Бетховена. Виктория привыкла видеть её живой, цветущей, но теперь, оглядывая опустевшее помещение, с пронзительной ясностью ощутила себя лишней: каждый раз, когда кто-то уходил, на неё набрасывалось чувство вины. И ярость. Злость на Неми, на её слабость, на то, что девушке не удалось спастись, на проклятого ублюдка, вскрывшего ей грудь и оставившего за собой кровавый след, и, в конце концов, на себя. Всё складывалось совсем не так, как хотела Виктория, – а, впрочем, разве когда-нибудь было по-другому? Невозможно предугадать события: смерть повсюду. Жнецы ведут с людьми вековую неведомую игру, забавляясь. Ведь тем, кто стоит за гранью добра и зла, бывает скучно, а скука – самое страшное для бессмертных.

Неми Ларсен считалась закоренелым агностиком. Она допускала существование Бога, но не носила крестик и не читала молитв. Полицейские уже посещали комнату, но не обратили внимания на распятие, висевшее над изголовьем кровати. Бронзовая статуэтка Иисуса, пригвождённого за руки, являлась самим собой разумеющимся атрибутом для чужого глаза, и лишь Виктория могла с уверенностью сказать, что та Неми, которую она однажды увезла со светского мероприятия, никогда бы не использовала христианского идола как украшение интерьера.

Человек, отвергающий рассуждения и споры о Всевышнем, не причисляющий себя к приверженцам какой-либо религии, внезапно вешает на стену распятие.

Компьютер Неми был изъят для следствия, и потому женщине пришлось довольствоваться содержанием книжной полки и ящиков письменного стола. Но ничего особенного не обнаружилось: в томиках классической литературы и беллетристики не хранилось записок или конвертов.

Пусто.

– Вы закончили? – в дверях возник мистер Ларсен.

– Да.

Мужчина кивнул.

– Что-то интересное нашли?

– Разве только подтверждение, что ваша дочь в последнее время чего-то сильно боялась.

– Боялась? – под суровым взглядом Виктории он с невинным видом пожал плечами, изображая недоумение.

– Вы этого не знали?

– Нет, конечно! Откуда?

– И вас не обеспокоило, почему Неми повесила распятие?

– Ну, она стала ближе к Богу. Это ведь нормально.

– Неми не интересовали иконы. В её случае это как минимум странно.

– А я не вижу здесь ничего странного! – от волнения лицо мистера Ларсена покрылось красными пятнами. – Человек обратился к Богу. Что здесь такого?

– Не переживайте, я докопаюсь до правды.

– А дальше? Мою дочь всё равно не вернуть.

– Не жалейте её. Придёт время, когда живые позавидуют мёртвым, – губы женщины дрогнули в печальной улыбке.

Мистер Ларсен смотрел вслед уходившей Виктории Морреаф. На мгновение лицо пожилого мужчины искривило выражение глубокого отвращения. «Если бы не жалел», – прошептал он, – «всё сложилось бы иначе».

– Да, я слышал о смерти Неми, – редактор самой популярной газеты Великобритании откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы домиком.

Черноволосая женщина в пальто вольготно расположилась напротив. Будучи известным меценатом, она не встречала препятствий в процессе расследования. Редактор Стивен Гонт не скрывал своего мнения: он считал Неми уникальным журналистом, которая умела доставать редкие и ценные сведения. Потерять её было большой трагедией для газеты.

– О чём в последнее время она писала? – спросила Виктория.

– Неми как-то упомянула, что готовит настоящую «бомбу». Будущая статья должна была взорвать общественные умы. Но конкретно о чём, умолчала.

– Вы видели черновики?

– Черновики? Нет, конечно же, нет.

Солнечный свет залил офис неприятной желтизной.

– Послушайте, – обратился Стивен Гонт к женщине, которая наблюдала за игрой лучей с искренней неприязнью. – Если бы мне хоть что-то было известно, я непременно бы выдал все факты и догадки полиции. Но я понятия не имею, почему мисс Ларсен убили. Она хороший человек… Была хорошим человеком.

– И ничего странного вы за ней не замечали? Нервозность? Может, страх?

– Нет, нет. Неми всегда улыбалась, шутила. Ничего такого!

Виктория прикрыла глаза.

– Вам плохо? – обеспокоенно спросил Стивен.

– Всё в порядке. Просто я никак не могу выяснить, о чём таком особенном узнала Неми, что эта информация стоила ей жизни.

– М-да, – вздохнул он. – Общество будто с ума посходило.

– Что вы имеете в виду?

– Люди пропадают один за другим. Не читали нашей газеты?

– Нет.

– Представляете, выходят из дома, а обратно не возвращаются. Родственники их месяцами ищут, с ног сбиваются, а потом находят… Но уже не такими, как прежде. Пропавшие не узнают родных.

– Как это?

– Да вот так. Недавно одна женщина нашла сына, который исчез полгода назад. Встретила случайно на улице. Он шёл мимо, а её словно не видел. Бедняжка пыталась достучаться до парня, кричала, плакала, по щекам била, а он совсем не реагировал. Не узнал собственную мать! Вот так.

– У него амнезия?

– Если бы. Врачи сказали, что ничего общего с амнезией его состояние не имеет. Что это, так и не удалось выяснить.

– Кто писал о нём статью?

– Неми Ларсен.

– Почему вы молчали?

– А что? Она много статей писала!

– Кто сейчас работает над этой темой?

– Алан Вэйн.

– Где его можно найти?

– Я напишу адрес.

Спустя час Виктория находилась у квартиры дома на Мэрилебон-роуд. Она собиралась нажать на кнопку звонка, но внезапно дверь распахнулась перед самым её носом. Появившийся юноша на ходу застёгивал молнию потрёпанной куртки. Завидев незнакомку, он вздрогнул, окинул её внимательным взглядом, затем, что-то для себя решив, быстро успокоился, достал блестящие ключи и хотел запереть дверь, но Виктория его окликнула:

– Мистер Вэйн?

– Да? – приглушённо ответил он, прищурившись.

– Мне нужно срочно поговорить с вами.

– Мы знакомы?

– Нет. Стивен Гонт рассказал мне о вас.

– А, вы из газеты…

– Не совсем.

Юноша провёл рукой по взъерошенным, не в меру отросшим волосам.

– Как вас зовут?

– Виктория Морреаф. Боюсь, этот разговор будет очень важным, он не терпит отлагательств.

– Хорошо, – Вэйн кивнул в сторону двери. – Заходите.

Виктория переступила порог квартиры. Её взгляд моментально зацепился за раскиданные тут и там вещи, за старые фотографии на стенах, пыльные полки и грязный пол. Скромное убранство всем видом кричало, что хозяин живёт один и позволяет себе лишь самое необходимое.

– Прошу в гостиную, – он указал на мятый диван. – Так о чём вы хотели поговорить?

– Вы знали Неми Ларсен?

– Да, это девушка работает со мной в газете. Она пишет хорошие статьи.

– Неми мертва.

– Вот как? – чёрные брови Алана поползли вверх. – Не знал.

– Я была её подругой.

– Сожалею. Но, видите ли, я мало общался с Неми. Мы здоровались в офисе, иногда пропускали по чашечке кофе, но не дружили.

– Неми участвовала в разработке темы, по которой вы пишете статьи. Это касается таинственных исчезновений людей, в частности, одного человека из психиатрической клиники.

– А, тот самый…

– Сколько случалось подобных историй?

– Много, – Алан рухнул в кресло, прямо на развёрнутый журнал, бог знает сколько времени там пролежавший.

– Поведаете подробности?

– Зачем? Я обо всём написал в статье.

– Хочу услышать версию автора. Правдивую. Полную. Не отредактированную и не урезанную цензурой.

– Причём тут Неми Ларсен?

– Я считаю, её гибель как-то связана с работой.

– Вы из полиции?

– Нет.

– Тогда нам не о чем говорить.

Виктория усмехнулась.

– Я кое-что вам покажу, мистер Вэйн, – женщина распахнула пальто и выудила из внутреннего кармана фотографию. – Взгляните, пожалуйста.

И положила её на столик. Алану достаточно было пары секунд, чтобы оценить жестокость расправы над молоденькой девушкой. Разодранная грудь с торчащими наружу рёбрами, море багровой крови и хрупкое полуголое тело заставили схватиться за голову. С уст Алана невольно сорвался стон.

– Теперь вы понимаете, почему я здесь? – Виктория с удовлетворённым видом расположилась на диване. – Тот, кто совершил убийство, ни перед чем не остановится. Его не волнуют ни законы морали, ни совесть. Он совершенно бесстрастен. А я не нуждаюсь в полицейском значке, чтобы найти его.

– Зачем? – Алан вытер горящее лицо. – Зачем?

– Это моё дело.

– Я вам не советую. Не лезьте туда!

– Так я не ошиблась, – губы женщины тронула победная улыбка.

– Да как же вы не понимаете! – Алан вскочил с дивана и принялся мерить шагами комнату. – С ними нельзя играть! Они убьют вас! И меня убьют! Всех, кто перейдёт дорогу!

– Обо мне не беспокойтесь. Вы сказали «они». Кто это? Группа?

Юноша помотал головой.

– Секта?

– Секта… организация… Не важно! Это ужасные люди! – он тяжело вздохнул. – Они устраивают эти странные исчезновения. Необъяснимо… Безумно…

– Расскажите мне всё.

– Нет! – выкрикнул Алан. – Я и так сказал слишком много! Будет лучше, если вы сейчас же уйдёте!

Виктория прикусила губу, обдумывая какую-то мысль, затем указала на фотографию, вставленную в блестящую рамку: на ней улыбались счастливые, как две капли воды похожие друг на друга лица Алана Вэйна и незнакомой девушки.

– Ваша сестра?

– Это Вероника, мой близнец.

Женщина перевела взгляд на книжную полку, где прятался среди бесполезных сувениров наполовину полный флакон цветочных духов.

– Давно она пропала? – последовал закономерный вопрос.

– Что? – прошептал Алан, не веря своим ушам. – Как вы догадались?

– Это нетрудно. Ну, давно ваша сестра пропала?

– В августе.

– И это, без сомнения, сделали «они».

Юноша молчал. Лишь обречённо закрыл глаза. На его лице проступило мученическое выражение.

– Угрожали?

– Писали, что разделаются с ней, если не прекращу работать.

– И поэтому вы держите рот на замке…

– У меня нет выбора! – заорал Алан и в ярости сбросил со столика вазу. – Когда это касается жизни Вероники! Я пойду на все их условия! Сделаю всё, что прикажут! Если надо, буду в ногах валяться, если прикажут убить, убью! Я ни перед чем не остановлюсь!

– Откуда вам известно, что она ещё жива?

– Ниоткуда. Я просто верю в это. Верю их словам. Ничего другого ведь не остаётся.

– Ясно.

– Да что вам может быть ясно? Вы вините меня. Смотрите и вините…

– Я вас не виню.

– Ну, ещё бы… С другой стороны, кто вы такая, чтобы меня винить? Подруга убитой? По сути, никто.

– Для вас, мистер Вэйн, конечно, никто. Но поверьте, для этих выродков я значу куда больше.

– Они велели молчать. Я буду молчать. Пожалуйста, покиньте мой дом, – у Алана не было сил, чтобы продолжать разговор.

Виктория положила возле рамки продолговатую карточку.

– Вот моя визитка. Я всегда на связи.

После её ухода Алан некоторое время тупо смотрел в пространство. В душе парня шевелились змеи: колючий страх, осознание слабости и собственной бесполезности, тягучая ненависть, жалость к убитой Неми… Неровными шагами он приблизился к столику и взял визитку. На ней витиеватыми буквами, прямо над номером мобильного телефона, стояла надпись: «Виктория Морреаф, директор компании „Walpurgis adherents“».

Глава 4. Имя мне – Гнев

Что есть сон, что есть реальность? И как обнаружить границу между сном и реальностью? А может, мир, в котором живут люди, тоже сон? И как узнать, во сне ли происходят все эти кошмары или наяву?

Дни, ночи, дни, ночи… Всё сливалось в единое целое, не имевшее ни начала, ни конца. Как будто издали чувствуешь прикосновения чужих рук, обрывки фраз, голоса, что-то о тебе говорившие, выкрики, а затем – долгая протяжная тишина, резавшая не хуже ультразвука.

Время и пространство бесконечны. И понимаешь эту истину, когда находишься в глубинах своего «Я»: без воспоминаний, без возможности пошевелиться. Что такое тело и что такое мысль? Здесь они теряли всякое значение.

Если бы Майклу Абботу сказали, что со стороны он выглядел как молодой мужчина с отросшими на голове патлами, с лицом, хранившем абсолютно безэмоциональное выражение, смотревшими в одну точку глазами, он бы не поверил.

Потому что Майкл Аббот имел престижную работу, высокую должность, бешено дорогие часы и спортивный автомобиль. Потому что Майкл Аббот успешный человек. Он вспомнил бы себя именно таким, если бы проснулся. Но чудовищный сон не желал отпускать. Существовало две реальности: та, в которой Майкл вёл переговоры с иностранной делегацией и угощал выпивкой красивых девушек, и та, в которой он, как безвольная кукла, сидел неподвижно в палате, одинокий, жутковатый, жалкий.

– Только одно удерживает его в состоянии овоща, – сообщил психиатр. – Сильный гипноз.

– Его волю запечатали, – добавила Виктория, с интересом разглядывая безучастного пациента.

– Нам бы дверь найти.

– Но все двери к его подсознанию заперты?

– Да.

Врач беспомощно развёл руками и оставил женщину наедине с Майклом.

С минуту Виктория ничего не предпринимала. Мужчина не реагировал на посетителя.

Затем появилась зажигалка. Раздался короткий щелчок, и из отверстия вылез огонёк. Виктория поднесла пламя к равнодушным глазам пациента; на стеклянных радужках забегали блики, но зрачки не расширились. Майкл смотрел прямо на огонь, едва не задевавший глаза, однако не видел его. Пламя перекочевало к носу. задело кончик, зацепило ноздри. Кожа покраснела. Остался ожог. Реакции на боль не последовало.

– Вот как? – выдохнула Виктория. – Значит, вы всё ещё их адепт, мистер Аббот. Ждёте приказа? Любопытно.

Сквозь маленькое решётчатое окно проглядывал закат. Время от времени слышались стенания других душевнобольных, запертых в своих палатах, как в адских камерах. «Что за ненавистное место», – с оттенком презрения думала Виктория, выходя от пациента, помочь которому было невозможно.

В вычищенном коридоре стук её каблуков отдавался гулким эхом. Не обращая внимания на многочисленных медсестёр и безликих врачей, фрау Морреаф потонула в мыслях, как вдруг совершенно случайно взгляд упал на человека, шедшего ей навстречу.

– Александр! – окликнула она.

От неожиданности мужчина чуть не выронил документы.

– Вы? – воскликнул он, лишившись хвалёного самообладания. – Что вы, чёрт возьми, здесь делаете?

– Какая разница? – пожала она плечами. – Пришла проведать знакомого.

– Вы? Знакомого? – Александр обвёл рукой пространство клиники. – Не пытайтесь играть! Я знаю причину вашего появления. хотя не был уверен, что вы вернётесь.

– В таком случае предупреждаю: нам не по пути, – женщина коварно улыбнулась. – Не буду задерживать.

Она собиралась скрыться за поворотом, но расторопный детектив из Скотланд-Ярда дёрнулся вперёд и схватил её за плечо прежде, чем потерять из виду.

Виктория оборачивалась мучительно медленно.

Александр знал, что не стоило так прикасаться к ней: это не тот человек, которого можно трогать, когда вздумается. В её глазах пронеслась опасная буря. За те несколько секунд, пока рука сжимала чужое плечо, Александр успел представить, как появившееся из-под складок пальто лезвие молниеносно отрезает кисть. Прежде мужчине доводилось видеть, как это бывало с другими, и ему совсем не хотелось повторить судьбу тех смельчаков, оставшихся калеками до конца своих дней.

– Осторожнее, – предупредила Виктория. – Разве можно применять силу к даме?

– Я не закончил разговор, – он решил не сдавать позиции. Хотя плечо всё же отпустил.

– Меня не касаются заботы Ярда. Задеты мои интересы.

– Я знаю, – кивнул детектив. – Да я и не стану оспаривать ваше право на расследование. Я же не самоубийца.

Виктория не удостоила ответом его реплику. Александр Кроули напоминал своего предка, такого же самонадеянного, отчаянного авантюриста, готового рисковать всем ради достижения цели. Судьба заставляла её пересекаться с потомками старых знакомых, но она привыкла к этим играм, за семь столетий научившись распивать чай с отцом, а через полвека – с сыном, наблюдать за развитием династий, возвышением и падением рода. Семья Кроули была окружена мистикой. Самый известный её представитель Алистер Кроули вошёл в историю как один из сильнейших магов своей эпохи, создатель Таро Тота и основатель целого религиозного течения. Виктория познакомилась с этим человеком довольно поздно, когда он уже получил широкое признание, и всегда держалась от него на расстоянии.

В отношениях с последним из рода Кроули всё обстояло иначе.

Александр унаследовал дар своего могущественного и великого предка. А вместе с ним и проклятие. Несмотря на гениальность и выдающиеся достижения оккультиста высшие силы заставили Алистера расплатиться самым ценным, что может иметь человек – потомством.

Не прихоть, а проклятие привело молодого детектива к Виктории Морреаф, и оно же привязало его к этой алчной, невообразимо жестокой бессмертной женщине.

– Здесь недалеко кафе, – Александр выдавил вежливую улыбку. – Побеседуем там?

Клинику они покинули вместе.

На улице только что закончился дождь. Воздух дышал запахом мокрого асфальта и пожухлых листьев.

За минувшие несколько месяцев, что они не виделись, подумал Александр, его загадочная подруга ничуть не изменилась. Хотя называть подругой Викторию Морреаф было бы слишком громко. Он знал её тайну, но не испытывал, подобно другим, благоговение: божественные черты причислялись вечной Мадонне, ореол святости окружал Мать-Терезу, – их возводили на пьедестал, им рисовали иконы, лепили статуи и кланялись, расшибая лбы, каясь в бесчисленных преступлениях и умываясь очищающими слезами искупления. Виктория же напоминала языческую богиню, ослеплённую гордостью, великую, но ужасную, холодную, как могильный камень. И даже правильно казалось, что он встретил её именно осенью, а не в иное время года, – когда природа кругом угасает, мертвеет, и живые краски обращаются в грязь и чернь. Ещё юношей Александр почувствовал в женщине что-то неправильное, не вязавшееся с общей гармонией мира, а узнав её настоящую сущность, вовсе не удивился. Возможно, кто-нибудь и зажёгся бы к Виктории завистью, к судьбе отслеживать ход истории человечества, но только не он. «Вы хуже смертных», – как-то обронил Александр, задетый её очередной насмешкой. – «Пусть мы страдаем, но наши грехи не так тяжелы, как ваши. По крайней мере, мы видим свои ошибки, а вы давно перестали ощущать разницу».

Талантливый детектив был единственным, кто осмеливался говорить с ней на равных.

И кому это позволялось.

– Я знаю, что произошло с Неми Ларсен, – сообщил он после того, как устроился со своей знакомой за столиком.

Они сели друг напротив друга, словно давние соперники.

– Ваша любовница мертва.

– С удовольствием приму ваши соболезнования, – в её голосе снова прозвучала ненавистная ему насмешка.

– Не заметно, чтобы вы скорбели по мисс Ларсен.

Александр подался вперёд, вглядываясь в стальные глаза Виктории.

– Зачем вы вернулись в Англию? Задето ваше самолюбие, хотите поквитаться?

– Раз сами всё понимаете, почему спрашиваете?

– Потому что дело вовсе не в Неми Ларсен. Вы вернулись по другой причине.