Час перед рассветом

– Кстати, к теме выбора историю вспомнил. Был у нас в группе вокалист, Димка. Тот ещё жиголо. Сам он из Питера, весь такой пафосный, всегда стильно одет, деньги водились у него, хоть он и не работал. Обычно он крутился с девушками, да что там – с дамами постарше, есть среди них такие, которые любят, как они сами говорят, молоденьких мальчиков. Не знаю уж, как, но он ещё умудрялся со своих подруг денег иметь. И вот после одного из наших выступлений сидели мы в баре. А надо сказать, что рок-клуб «Орландина» находится в солидном районе Питера, на Петроградке, и бывают там среди панкующей молодёжи, готов и прочих неформалов и девочки из богатеньких семей, которые решили попробовать чего-то интересного. И вот с такой вот девчонкой Дима наш и познакомился там. Маша её звали. Красивая, стройная, весёлая. Крутился он вокруг неё, охмурял да охмурял, а потом они вдруг взяли и уехали вдвоём в Крым. После возвращения Маша стала у нас частенько на репетициях появляться, смотрела на Димку влюблёнными глазами. Про неё рассказывали, что живёт она одна, отец где-то отдельно, хоть и общается с ней, а мать недавно умерла. Ну и после этого девочка решила пуститься во все тяжкие – загуляла, зачастила в ночные клубы, меняла ухажёров как перчатки. А тут вдруг оказалась у нас в рок-клубе и сама попалась. Короче говоря, Димка через некоторое время наплёл ей, что есть вариант записать и выпустить альбом с крутым продюсером, и тогда мы станем вообще крутыми рок-звёздами, но для этого надо сначала денег этому продюсеру заплатить. Историю эту он ей подавал время от времени под разными соусами, наконец, она попросила у отца нужную сумму и, вся такая счастливая, принесла деньги Димке. Он, конечно, отблагодарил её, наобещал счастливой жизни в известности и… пропал. Совсем. То есть на репетициях он не появлялся, на телефон не отвечал, а про всю историю мы узнали, когда Машенька с круглым животиком и в слезах пришла к нам на точку и всё рассказала. Хуже всего, что отец её, когда услышал об этом, наорал на неё, назвал дурой и вообще отказался впредь с ней общаться. Мы, конечно, по возможности поддерживали её, а сами обалдели с Димкиной выходки. Так случилось, что родила она в день смерти мамы, а потому и назвала дочку в её честь Наташей. И вот тогда в голове у Маши что-то щёлкнуло, и она вдруг полностью поменяла свой образ жизни. Теперь всё у неё ради дочки. И, надо сказать, за эти семь лет многое изменилось – у неё теперь успешная работа, достойная зарплата, квартира с хорошим ремонтом, парень появился, который души в ней не чает, как и в дочке. А Наташа, кстати, гимнастикой занимается в школе олимпийского резерва, на соревнованиях побеждает. Да, и Димка так и пропал. Недавно я слышал, его за распространение наркоты закрыли. Вот так бывает.

– Интересная история. Но ты сказал, что она на тему выбора.

– Да, именно. Только, чтобы её оценить в полной мере, нужно знать ещё одну. Мне её буквально вчера водитель маршрутки рассказал, – и я описал приключения местной проститутки Сони.

– Видишь ли, обе девки жили примерно одинаково, только одна после потрясения в жизни решила что-то поменять и поднялась наверх, а другая, опустив руки, пошла ещё глубже на дно. Они сделали свой выбор: принять всё то, что обрушилось сверху, найти цель и, построив из обломков сначала костыли, а затем – колёса, двигаться к этой цели, или же, испугавшись ада на земле, сдаться и окончательно загубить свою жизнь.

– Что ж, каждый волен выбирать то, что считает нужным, а вот насколько оно ему в самом деле надо – покажет время.

– Ты так считаешь?

– А тебя это разве удивляет?

– Да нет… только, знаешь, в этих историях же есть ещё одна деталь, в которой не меньше смысла.

– Какая?

– Дочки. Дети, которые вынуждены были принять последствия родительского выбора. И если одна получила роль победителя с интересными перспективами вплоть до олимпийских игр, то вторая потеряла жизнь.

– Что, ты хочешь сказать, что дети всегда платят за грехи отцов?

– Это как частный случай. А вообще дети получают только то, что им оставляют родители. Это касается всех нас. Наверняка же и тебе досталось или, может, не досталось что-то от твоих родителей.

– Вот только не надо сейчас начинать тему жизни без отца, когда ты видишь, как у других детей есть и мамы, и папы. Я уже говорил тебе, что сожалею, что так получилось, я попросил прощения и у твоей мамы, и у тебя. Поверь, мне в жизни за этот поступок уже пришлось расплатиться. Так что… – он резко помрачнел, – не надо этого.

– Не, я совсем не об этом. Может, лет в пятнадцать я так и думал, но это прошло, и сейчас мы говорим о других вещах. Твой отец тебе оставил дом, в котором ты сейчас и живёшь…

– Так, ну начинается! Этот дом, сам же понимаешь, я не могу делить между вами. А денег у меня, чтобы тебя поддержать, нет. Хотел бы, да нечего мне тебе дать, пойми ты!

– Пф… не нужно мне ничего от тебя, успокойся. Я про деда. Не бывает так, что при абсолютно здоровом сердце старик уснул и не проснулся. Ты ведь в спорт ушёл после его смерти, верно? И не пьёшь совсем. Это на тебя так повлияло. Мне кажется, ты видел, как этот здоровый человек спился, и его здоровье резко подкосилось, вот и сделал свой выбор, решив уберечь себя от такой участи.

– Возможно, – он смотрел на меня теперь как-то недоверчиво.

– А ведь не мог он просто так ни с того ни с сего резко начать пить. Значит, что-то случилось. И знаешь, я думаю, ему не давало покоя нечто из прошлого, оно тяготило или, может, даже пугало его. А вот Люба – помнишь её? – как-то при встрече мне много чего рассказала. Мало того, что у неё откуда-то были твои фотографии, она ещё дала мне пару советов, как избавиться от регулярных кошмаров и головной боли. Например, предложила сделать какой-то медный обод и надевать его на голову, пока не найду…

– Так, брось это! Вот только не вздумай слушать её, понял меня? – он закричал, перебивая меня. – Ни в коем случае, вот вообще!

– Пока не найду, – спокойно продолжил я, – тот самый, который дед спрятал где-то в особом месте. Вот я и думаю, может, в доме там есть чего?

– Успокойся ты, нет там ничего! Я-то сколько лет там живу.

– А ещё она рассказывала про ритуал для юношей у нас в роду, после которого они…

– Повторяю – не слушай её, не твори ерунды! Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Да чего ты так взвился?

– Да потому что ты не понимаешь, куда лезешь. Ты мне только что рассказывал про последствия поступков, так вот, здесь они куда хуже, чем ты можешь себе представить. Знаешь, с такими людьми вообще лучше не связываться – потом дерьма не оберёшься.

– Ага, значит, что-то есть, да? И вчерашние слова о том, что жена мне там всё подстроила, – это мелкая попытка одёрнуть меня?

– Так, стоп! Я этого не говорил.

– Как-то уж быстро ты меняешь свою линию поведения. Хоть бы подольше поспорил, поотговаривал бы меня, что ли.

– Блин, ничего я не меняю, что за бред ты несёшь? Да и не знал же я вчера, что эта… Люба тебе уже что-то наплела.

– А это многое меняет?

– Да, меняет! – Он вздохнул и уже спокойнее продолжил, – когда я ушёл от вас и переехал, эта ведьма…

– Ого, даже ведьма!

– Да называй её как хочешь, – он махнул рукой, – ведьма, стерва, сука… так вот, она регулярно появлялась где-то рядом. Мы даже общались несколько раз. И она тоже говорила про какую-то семейную ценность, реликвию… не знаю! В общем, подстрекала меня сначала переубедить отца, подбить его откопать эту ерунду, а потом уже – и найти самому.

– Ха! А она говорила мне, что ты не добрался до этой вещицы.

– А я и не собирался.

– Почему?

– Да по кочану!

– Всё, всё… А ты хоть что-то об этом вообще ещё слышал?

– Вот ты прикопался! Ты не задолбаешь – так запаришь! И в кого ты такой… Ладно, слушай. В детстве мне дед повторял, что в роду нашем так много военных потому, что в крови у нас это умение воевать, мол, не боимся ничего. А ещё, когда я совсем мелким был, рассказывал часто сказки про племя невров, говорил, что это наши предки. Так вот, когда юноши взрослели, они проходили некий обряд: собирались на отроге горы и на закате после удачной охоты перекидывались, в смысле, кувыркались через острый камень, торчащий из скалы, потом надевали на голову красный обод, который в лучах заходящего солнца (дед ещё на этих словах делал паузу) вспыхивал огнём, оборачивались в звериные шкуры и превращались на время в этих зверей. Ну и после этого они становились сильными, выносливыми, ловкими и, главное, бесстрашными. А, да, и потом раз в год эти уже мужчины могли на несколько дней так же, но уже по своей воле, становиться снова зверями. В основном, конечно, волков выбирали – стаи серых так-то любой испугается. Но были и медведи.

– О, так это известная штука! Я у Карамзина о них читал. Только там про сам обряд не было ничего.

– Ну, это ж сказки, что дед рассказывал. Других, правда, он мало знал, зато на эту тему любил затянуть истории. Он повторял: «Запомни, когда ты возьмёшь это, твоя жизнь разделится на две – до и после». Мол, обряд – это не только превращение из мальчика в сильного мужчину, но и вроде как окончательная установка мировосприятия, что ли, мгновенная постановка главной цели в жизни. Да и зависит это от того, в каком состоянии духа, в каком настрое ты приходишь к ритуалу. Именно поэтому вокруг всегда должны были находиться опытные старики, а мальчишек вообще заранее готовили. Да и то в большинстве случаев они становились воинами, солдатами, вечно жаждущими сражений. Старики же, находившиеся в это время рядом, обретали в глазах посвящённых огромнейший авторитет и получали над ними большую власть. Когда же после второй мировой опытных стариков почти не осталось, он решил, что будет очень опасно передавать кому-то в роду эту силу, не имея возможности обучать и воспитывать молодых невров, тогда и попросил моего отца спрятать этот обод. Ну а батя об этом вообще никогда ничего не упоминал даже.

– Хм, занятно. Прямо семейная легенда. Так а чего ж ты так на Любаню-то взъелся?

– Да потому! Чёрт её знает, что у неё на уме. Но явно уж ничего хорошего.

Мы ещё некоторое время поговорили, сменив тему, но мысли у меня уже бежали где-то впереди, перемешивались между собой, не давая сконцентрироваться. Примерно через полчаса мы попрощались, и я отправился обратно в гостиницу. Теперь можно было ехать в Питер. Конечно, оставался соблазн побывать в дедовом доме, но на это рассчитывать не приходилось. Я и так достаточно узнал. Во-первых, легендарные невры, по словам Карамзина или Геродота, на которого тот ссылался, превращавшиеся на несколько дней в году в волков, оказались моими предками. Во-вторых, обод, похоже, существует и раньше даже использовался у нас в роду. В-третьих, что-то мне подсказывало, что наблюдатель из моих осознанных сновидений, тщетно пытающийся чему-то научить меня, это мой покойный дед или прадед.

В гостинице я забронировал билет на поезд, который отправлялся в час ночи из Волгограда, собрал вещи и рассчитался за проживание. До поезда оставалось почти шесть часов, и я решил провести их в самом Волгограде. В конце концов, побывать в этом городе и не посетить Мамаев курган, не прогуляться по набережной Волги было бы обидно. Ну и нужно было поесть перед дорогой, что я и сделал, остановив свой выбор на заведении с забавной вывеской – с таблички на прохожих смотрела серая морда бульдога в тюбетейке. «Узбек Коля» порадовал отличной индейкой и хачапури по-аджарски, так что в поезд я сел сытым и довольным.

14 августа, суббота

Вернувшись домой, я продолжил практиковать осознанные сновидения, теперь стараясь уделять больше внимания советам наблюдавшего за мной, как я решил, деда. На ежедневные успехи рассчитывать не приходилось, но работать в этом направлении явно нужно. И вот, в очередной раз, заметив его, я спросил про обод и про Любу. На удивление, он не промолчал, а ответил.

– Если ты с её помощью найдёшь очелье и, не дай бог, заберёшь себе, да ещё и ведьма в это время окажется рядом, то ничего хорошего не жди! Самое меньшее, ты станешь её послушной собачкой. Правда, если находку заберёт она, будет ещё хуже. У нас никогда не ладили с ведьмами и колдунам.

– Так, постой! – Я решил воспользоваться случаем и побольше расспросить его, – во-первых, тот мой знакомый с Марсова поля говорил, что сын может стать колдуном-оборотнем и отомстить ведьме, а не превратиться в её раба. А во-вторых, отец сказал невры, а тот знакомый почему-то назвал род ясов.

– Так-то, если бы тебе удалось найти очелье самому и поучиться у кого-то из старейшин рода или совершить нечто такое, что заставило бы тебя ещё до находки решить для себя, где чёрное, а где белое, тогда да, ты бы смог и потягаться с ней. Но стариков-то у нас не осталось.

– А ты?

Он не ответил.

– Ладно, – согласился пока я, – а что с ясами и неврами? У них же ничего общего и не было! Или?..

– Почём мне знать? Может, конечно, в древности кто-то из осетин к нам случайно и попал. Хотя, в последние века все народы перемешались, так что у любого в роду можно найти кого угодно, хоть Чингисхана.

– Ты говоришь, что не ладили с ведьмами и колдунами, а всё тот же знакомый сказал «стать колдуном-оборотнем». Как это понимать?

Но ответа не последовало, и вместо этого я проснулся. Что ж, выходит, с Любой и её нечистью можно побороться. Надо бы теперь понять, как определить для себя чёрное и белое, или, как говорилось в детском стишке, узнать, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Вот всю жизнь мне твердили про отсутствие чёткой границы между ними, убеждали, что не бывает абсолютного добра и абсолютного зла, и я стал принимать всё, научился прощать, сделался терпимым или, как это сейчас называется, толерантным. Нет, есть, конечно, ещё какие-то ценности, привитые с детства, и мне, например, чуждо воровство или убийство. Но разделить мир на две части, чтобы выбрать одну из них, – это уж слишком.

Ладно, теперь ничего не остаётся, как практиковать эти осознанные сновидения и тренироваться, делать, что советует дедушка. Возможно, однажды и получится найти способ отделить для себя чёрное от белого. Но пока лишь удаётся летать, ходить сквозь стены и перемещаться в разные точки города с помощью открывания двери. Вот только ощущение чьего-то присутствия, кроме деда, остаётся порой даже после пробуждения. А я надеялся, что кошмары прекратились, когда я перестал пить калею. Ну, может, нужно знать меру и не перегружать мозг, он ведь и так в последнее время слишком много потрясений получает.

20 августа, пятница

Записывать схожие или повторяющиеся результаты практики мне кажется скучным и неинтересным, а вот сегодняшний опыт, думаю, имеет смысл описать, тем более, он напомнил случай из детства.

Итак, работу со сновидениями я для себя разделил на несколько блоков. Первый и, пожалуй, наиболее научный – описание и анализ образов и сюжетов, то, чему посвящены многочисленные труды К. Г. Юнга. Символы и архетипы, пробивающиеся через все слои нашего подсознания, дают ключ к пониманию происходящего в жизни сновидца. Второй, шаманистический, – непосредственная практика осознания себя во сне и работа с той реальностью по своей воле. Об этом писал Кастанеда как об одном из этапов становления мага. Третий же – совмещённый. Во время сновидения удаётся осознать себя спящим, но не перестраивать реальность, а сразу же, в самом процессе анализировать образы и сюжетную линию, а при необходимости запоминать какие-то важные мелкие детали. Я считаю, что имеет смысл работать поочерёдно со всеми блоками. И вот прошедшей ночью мне удалось попробовать третий.

Я обнаружил себя стоящим на склоне небольшой горы. Кругом были леса, но с той стороны, где я стоял, высились стены древнего храма. Несмотря на огромный возраст и отсутствие рядом людей, заботящихся о его сохранности, храм выглядел прочным и готовым простоять ещё много веков. Обходя и осматривая это чудо с южной стороны, я прищурился от яркого солнца, внезапно ослепившего меня, и резко повернулся к зданию, чтобы проморгаться. В этот самый момент я и увидел, что стены его сплошь покрыты высеченными угловатыми рунами, а оглянувшись, понял – весь храм был словно громадная книга. Вероятно, какое-то резкое движение или, может, сильное удивление подсказало мне, что я сплю, и теперь мне удалось осознаться. Тренироваться в обычном виде в такой ситуации не хотелось, а потому мне не оставалось ничего иного, как наблюдать и запоминать. Оказалось, что стены отделаны небольшими каменными плитками размером с две ладони, на каждой из которых свои надписи, так что ни одна не повторялась. Желание прочесть написанное росло с каждым шагом, но никакой подсказки рядом не было. Я подошёл к ступеням у входа в храм и обнаружил подобие книги в привычном мне виде – несколько сложенных вместе дощечек. Вот теперь желание не вмешиваться в происходящее пропало, и я решил сотворить переводчик, рядом появилась дощечка, исписанная текстом соответствующего размера, только уже на современном русском языке. Но прочитать мне не удалось – как только я стал вглядываться в каждую отдельную руну, всё вокруг расплывалось, как папиллярные линии на руках во время осознания себя во сне. Понимая, что скоро проснусь, я бросил взгляд на перевод, но успел разглядеть лишь фразу «в храме солнца силой неба…».

Что-то подобное было и в детстве. Лет в шестнадцать мне приснилось, что я вышел из своей комнаты и встал в гостиной перед мамой, лежавшей на диване и смотревшей телевизор. Я начал что-то ей рассказывать, пытаясь объяснить вдруг ставшую мне понятной вещь, но она, хоть и внимательно слушала, но никак не могла понять. Тогда я повернулся и сел в кресло отдохнуть. Через какое-то время за окном стемнело, и я ушёл к себе в комнату спать. Наутро мама подошла и, смеясь, сказала мне какую-то непонятную фразу: «Ну что, туреале махеале?». Я ничего не понял и смутился. Выяснилось, что ночью она смотрела телевизор, а я пришёл и начал нести нкакую-то околесицу с умным видом. Среди прочего повторялись и эти слова или что-то похожее. Мама попыталась прервать меня, но ничего не получилось. Тогда она понял, что я сплю, но разбудить меня не удалось. Через какое-то время, высказав всё на непонятном языке, я сел отдохнуть в кресло, а потом ушёл к себе в комнату спать. Казалось бы, ночная абракадабра не имела смысла, и над ней стоило бы просто посмеяться. Но я решил поискать, что бы это могло значить, и в скором времени узнал, что той ночью я цитировал «плач по городам» на шумерском языке, где действительно частенько повторялась фраза «ture ale mahe ale».

Поэтому я решил, что какой-то смысл во всём этом есть, и первым же делом утром постарался найти в интернете, что это за храм солнца. Но выяснилось, что мест с таким названием как минимум четыре: в Конараке в Индии, неподалёку от Бенгальского залива, на горе Тузлук в Приэльбрусье (по легендам, находится как раз на пути к Ирию, славянскому раю), на горе Бештау на КавМинВодах (но считается, что строение скифское) и в Крыму на горе Ильяс-Кая. И все они являются местами силы. Если допустить, что сновидение связано с предками, то Индию можно опустить. А вот дальше уже не так просто. Невры жили западнее, тут уж скорее нужно было бы искать в каких-нибудь Карпатах что-то, но о них вообще ни слова. Ясы же, если их понимать как предков осетин, могли оставить память о себе в любом из этих трёх мест. Но с другой стороны, часть из них потеснили в XIII веке аж до Венгрии, а это опять наводит на мысль о Карпатах. Да что они мне так привязались? Наверное, просто тянет к овеянной мифами Трансильвании. Но в конце концов всё равно возможности посетить эти места у меня нет. А может, это и не нужно.

Тетрадь третья. Тянь-Ци

16 ноября, вторник

Что в жизни ограничивает нас? Что накладывает рамки? Почему одни люди готовы в любой момент сорваться с насиженных мест и уехать в путешествие автостопом через половину Азии, посетить сотни городов, окунуться в мир безграничных возможностей, а другие отказываются съездить в Финляндию, потому что не знают языка, или же боятся сменить надоевшую работу? Почему кто-то лепит свою жизнь как из пластилина, придавая ей любую форму, в то время как другие уверены в ограничениях, наложенных на них? В конце концов, почему одни придумывают множество занятий, историй, могут сочинять десятки сказок, а другие не могут и двух слов связать, чтобы рассказать о прошедшем отпуске? Быть может, дело в фантазии? Или же в вере? Может, человек изначально уже волшебник, вот только не верит в себя? В одной старой книжке говорилось, что каждый является в душе магом, только становится им окончательно, когда начинает больше думать не о себе, а о других, и работать ему интереснее, чем развлекаться в привычном нам смысле слова. Если так, то мне не сдвинуться с мёртвой точки.

Я столкнулся с тем, что, чем больше практикую осознанные сновидения, чем больше привыкаю к ним, тем более схожими они становятся с обычной жизнью на яву. Даже то, что я с лёгкостью делал во время своих первых опытов, теперь получается всё реже и реже, словно, удостоверившись в реальности того мира, я стал переносить в него и все законы физики, все ограничения этого. Мой ум, видимо, не желает принимать такой объём возможностей и стремится сужать их круг, словно отказываясь от дорогого подарка. Возможно, я слишком привык добиваться всего упорным трудом, платить сполна. И если автобус привёз меня в страну чудес, я не готов выйти на остановке, не заплатив. А как и чем платить за проезд я понятия не имею. И даже если оплата не требуется, что-то внутри сдерживает, не даёт воспользоваться возможностями, словно пословица про бесплатный сыр в мышеловке крепко засела в голове. Я всё чаще ловлю себя на мысли, что жду от кого-то разрешения на эти чудеса.

Наверное, именно это состояние и привело меня сейчас в новую компанию. Валера, новый знакомый, разделяющий множество моих увлечений, во время очередной беседы спросил, не практикую ли я тянь-ци. Вопрос показался несколько странным, особенно, в свете того, что это слово раньше я даже не слышал. Но Валера был уверен, что мне это близко и предложил организовать встречу с мастером, заодно и посмотреть, как оно работает.

Если в двух словах, то эта практика, основанная учителем из небольшой китайской деревушки в начале двадцатого века, является видом взаимодействия человека с изначальной жизненной энергией. Отсюда и название: тян – небесный, божественный, а ци – это энергия. Вообще, насколько я понял, изначально это вид целительства, где посвящённый человек способен помогать перенаправлением некой вселенской энергии. Но кроме такого применения существуют ещё и разные виды взаимодействия с людьми и животными. Скорее всего, легендарный учитель тянь-ци, ушедший в горы медитировать тридцать дней, чтобы достичь просветления, до этого, как водится, занимался какими-то единоборствами.

И всё же практика эта преподносится больше как целительская. Но самое интересное, считается, что применять её в негативном направлении невозможно – не будет работать, да и сам посвящённый оказывается под защитой этой небесной энергии или, как говорят в христианстве, под покровительством небесных сил, а значит, становится недоступным для всякой нечисти, тёмной дряни. По традиции в этом учении существуют три ступени. На первой целитель работает руками, прикасаясь к телу пациента в определённых позициях. Вторая ступень даёт возможность лечить посредством некоторых символов на расстоянии, а также направлять энергию в прошлое, чтобы исцелять причины заболеваний – видимо, речь идёт о психосоматике. При определённом опыте, как считается, на этой ступени практикующие способны перераспределять негативную энергию или же концентрировать в заданном месте позитивную. Кто-то рассказывал, что с помощью тянь-ци умудрялся отвязываться от меркантильных гаишников. Третья же ступень – это мастер, который знает в совершенстве технику, давно практикует и способен инициировать и обучать новых учеников.

Посомневавшись, я всё же решил опробовать и освоить это загадочное искусство. После определённого обряда мне было необходимо три недели соблюдать пост, отказавшись от животной пищи, а также медитировать и ежедневно практиковать. Стоит отметить, что, как восточное учение, тянь-ци имеет свои правила и придерживается принципа «не навреди», побуждая соблюдать душевное равновесие, спокойствие, воздерживаясь от воровства, честно зарабатывать на жизнь, требует почитать старших и учителей в частности, а также ценить всё живое на планете. И эти принципы мне понравилось. Почти сразу по прошествии трёх недель я решился и на вторую ступень, где получил три тайных символа, изучил их каллиграфию и методы использования. С их помощью стало возможным заряжать воду или, как ещё говорят, освящать её, работать с энергиями в пространстве и во времени. Также мастер рассказал, что все символы проявлялись практикующим во время медитаций, и со временем многим открываются их собственные, личные символы.