Получил наследство кот

Глеб обзавелся квартирой и загородным домом, солидным автомобилем. Людмила тоже аккуратно водила сиреневую «Мазду», занималась отделкой то квартиры, то дома, то снова квартиры… Так незаметно летело время.

К сорока четырем годам Глеб Аркадьевич обнаружил, что у него растет пузо, при ходьбе возникает одышка, да и наличие лысины отрицать больше невозможно. А еще – что они с женой совершенно чужие люди и что он находит любой предлог, лишь бы не находиться в одном помещении с этой женщиной – все такой же стройной, ухоженной, с отличными, по «плану» сделанными зубами, но холодной, как зима, и жесткой, как стальная балка.

За эти годы Людмила, изрядно пометавшись и испытав на себе превратности судьбы, все-таки защитила диссертацию. Но вот ребенка – ребенка так и не получилось. Вместо него у Людмилы Звоницкой был свой фармацевтический бизнес. Глеб, конечно, немного помог на начальном этапе, но дальше бывшая студентка химфака управлялась самостоятельно. Она дважды теряла все свое состояние и дважды возвращала – еще и с прибылью. Перенесенные испытания выжгли в ее организме остатки человечности, и Звоницкий старался как можно реже пересекаться с этой холеной стервой. Честно говоря, Глеб ее жалел. Людмила переживала свою бездетность куда сильнее, чем это можно было предположить.

На сорок пятый день рождения супруга организовала Звоницкому праздник. Это был прием в стильном загородном ресторане. В этот день с самого утра Глеб чувствовал себя неважно: сердце покалывало, голова кружилась. Да и настроение было… не очень. Вовсе не таким, каким оно должно быть у преуспевающего человека на пике карьеры, с отличными перспективами. Нет, конечно, жизнь удалась. Но… Что-то ныло в душе, как зуб под коронкой. Почему-то хотелось достать гитару и взять пару аккордов. Но гитары давно не было – потерялась при переезде на новую квартиру. Конечно, Звоницкий мог бы купить себе хоть десяток гитар… но как-то это было… глупо, что ли. Да и зачем?

Прием удался – Людмила, как всегда, была на высоте. Она признавала только «хай-класс», и только один Звоницкий помнил, как Люда обожала слипшиеся пельмени из кулинарии за углом.

Были сказаны уже все тосты – и за здоровье именинника, и за его очаровательную супругу, и за дальнейший карьерный рост, и за дорогих гостей… Гости разбрелись по кучкам, фонарики зажглись над противомоскитной сеткой, вечер дышал прохладной…

И тут Глеб поднял голову от тарелки. Он был слегка пьян, но соображал нормально. Кто все эти люди?! Деловые партнеры, «полезные» знакомые. Кто эта женщина, что деловито беседует с помощником губернатора? Неужели это его жена?

Ему сорок пять. У него нет друзей – только полезные люди. Нет любимой – только удобная, как старый башмак, супруга. А что, если с ним приключится инфаркт? Вот прямо сейчас? Каким вспомнят его люди? И что вспомнит он сам – о своей жизни, которая почти уже прошла?

Овчарку Весту? Почему-то, кроме его старой собаки, никаких привязанностей в жизни Звоницкого не было… не считать же случайные любовные истории…

Тот вечер закончился как в тумане – с горя Глеб напился так, как давно уже себе не позволял. Людмила на такси доставила мужа домой, сгладила неловкость перед гостями. Но и так никто ничего не заметил.

С тех пор нет-нет, но всплывали иногда с темной глубины тревожные мысли, нарушали распорядок идеально устроенной, удобной, привычной жизни…

Вскоре Глеб развелся с Людмилой – кстати, по ее инициативе. Супруга заявила, что давно уже любит другого – помощника губернатора, того самого. Звоницкий ужасно удивился: «Людмила» и «любить» казались ему несовместимыми понятиями. Но на развод, разумеется, согласился – все прошло тихо, чинно, благородно. Людмила получила загородный дом, а Глебу осталась квартира в центре.

А потом был взрыв.

Выйдя из больницы, Глеб Аркадьевич попытался наладить свою жизнь. Пенсия у него была более чем приличная, квартира в тихом центре, машина… Но жизнь упорно не налаживалась. Родители Глеба давно умерли, братьев или сестер у него не было. Глеб хотел завести собаку… но с покалеченной ногой прогулка превратилась бы в пытку, так что даже в этой простой радости ему было судьбой отказано.

Однажды зимней ночью Звоницкий обнаружил себя стоящим на балконе. Если встать вон на тот ящик, то и палка не помешает. Одно движение – и нет ничего этого: ни одиночества, ни жизнерадостного мелькания в телевизоре с выключенным звуком, ни коробки с лекарствами на столике у кровати.

Он стоял на балконе долго, глядя на цепочки разноцветных огней, – до тех пор, пока не замерз. Потом вернулся в комнату, негнущимися руками закрыв на щеколду балконную дверь.

На следующее утро он позвонил риелтору. Продал громадную квартиру в тихом центре – как он и предполагал, за эти годы она взлетела в цене и теперь стоила целое состояние – и купил «двушку» на окраине, в зеленой зоне по соседству с парком. А оставшихся денег как раз хватило для того, чтобы открыть ветеринарную клинику.

Это было два года назад. За это время Звоницкий заочно, на коммерческой основе, окончил ветеринарный институт и с удовольствием уволил властную Марью Петровну – ветеринара с двадцатилетним стажем, которую взял на работу сразу же, как открыл собственную клинику. Надо сказать, что от Марьи Петровны Глеб научился большему, чем в ВУЗе. Вот только сработаться с властной и грубоватой дамой так и не смог. Та все время пыталась командовать, а Звоницкий, проработавший много лет на руководящих должностях, от такого отвык. Полтора года, пока шла учеба, он терпел, как терпит послушник от старого монаха. А в день, когда получил диплом ветеринарного врача, с облегчением расстался с Марьей Петровной, выплатив ей «золотой парашют». Вот уже полгода Глеб Аркадьевич работал один – ну то есть не один, а с постоянно сменяющими друг друга незадачливыми ассистентами…

Звоницкий крутил руль «Паджеро» и прикидывал, как вести завтрашний прием. Без помощника это будет трудновато… Но ничего, справился сегодня – справится и завтра. Одна операция назначена на четырнадцать ноль-ноль, а так ничего серьезного…

Глеб поймал себя на мысли, что превращается в трудоголика – надо же, постоянно думает о работе! Но клиника была его любимым детищем, так что это простительно. Волевым усилием он выкинул из головы мысли о работе и сосредоточился на сегодняшнем дне. Точнее, вечере.

Сегодня ожидалось то, чего в жизни Звоницкого давно уже не было, а именно праздник.

Бывший однокашник, Илья Стариков, пригласил на юбилей. Надо же, они не общались с институтских времен, а тут вдруг Илья Петрович вспомнил о бывшем друге… С чего бы это? Он ведь теперь никто, и взять с него нечего…

Поймав себя на мыслях из той, прошлой жизни, Глеб закусил губу. Скотина ты, Звоницкий! Так отвык от простого человеческого общения, что во всем ищешь подвох и скрытый смысл… а может, Стариков просто человек хороший и старых друзей не забывает! Однажды, еще студентами, они вместе везли в больницу мать Ильи, которой внезапно стало плохо, и Глеб бегал встречать «Скорую», потом скандалил в приемном покое, требуя, чтобы женщину не клали в коридоре, а отвезли в палату, и все-таки добился…

В общем, прием был назначен на восемь, и Звоницкий уже опаздывал. Квартира встретила его запахом вкусной еды и бодрым шумом телевизора. Он принюхался – кажется, это блинчики…

Скинул ботинки и прошел на кухню. Домработница Варвара Михайловна орудовала у плиты. В белоснежном фартуке она напоминала Глебу хирурга-виртуоза: блестящие лопаточки так и мелькали, ножи, казалось, сами по себе, как по волшебству, шинковали овощи и пахло упоительно.

– Варвара Михайловна, уважаемая! – позвал Глеб.

Домработница обернулась и, прижав руку к необъятной груди, воскликнула:

– Ах! Вы меня напугали!

Ритуал повторялся изо дня в день с небольшими вариациями. Обе стороны очень его любили и отказываться от него ни в коем случае не собирались.

– Добрый вечер, уважаемая Варвара Михайловна! – церемонно поклонился Глеб.

– И вам вечер добрый, Глеб Аркадьевич!

Домработнице очень нравилось «аристократическое» имя хозяина, и она произносила его с нескрываемым удовольствием.

– Варвара Михайловна, рискуя показаться невежливым, осмелюсь напомнить, что я предупреждал вас о своих планах на сегодняшний вечер, – слегка насмешливо произнес Глеб. Ему нравилось поддерживать игру в «аристократа» – в конце концов, кому от этого хуже? А у него в жизни так мало развлечений…

– Планы? – изумилась домработница и сдвинула очки на лоб. – Какие планы?

Звоницкий вздохнул. Ну вот, забыла! Так и знал! Глеб Аркадьевич так редко уезжал из дома, что домработница и сегодня выполнила привычный ритуал – явилась, чтобы приготовить ему ужин и завтрак на утро…

Если сказать ей об этом, бедняга страшно сконфузится и расстроится. Нет, пожалуй, придется принять удар на себя…

– Тысяча извинений, Варвара Михайловна! – стукнул себя по лбу Глеб. – Я совершенно забыл предупредить вас. Дело в том, что именно сегодня я не ужинаю дома.

– Как?! – потрясенно переспросила домработница, как будто Звоницкий сообщил, что срочно улетает на Луну.

– Приглашен на прием, – виновато улыбнулся Глеб. – Юбилей старого друга.

Домработница слегка покраснела и расстроенно оглядела блинчики, аппетитной стопкой покоившиеся на тарелке.

– А ваше волшебное блюдо я съем на завтрак, – поспешно проговорил Звоницкий. – Так что все в порядке.

– Но блинчики остынут! – возмущенно воскликнула Варвара Михайловна.

Глеб тяжело вздохнул. Домработницу он нашел через агентство два года назад. Тогда он был, мягко говоря, не в лучшей форме, не мог самостоятельно выполнять самые простые дела по хозяйству – к примеру, готовить он совершенно не умел, а убираться не мог, поскольку плохо видел. Тогда и появилась в его жизни добрейшая Варвара Михайловна.

Домработница – это было удобно. Работа занимала девяносто девять процентов жизни Звоницкого. Он до позднего вечера торчал в своей обожаемой клинике, и было необычайно приятно, придя домой, обнаружить вкусный ужин и чистую рубашку на завтра. Варвара Михайловна его более чем устраивала. Но иногда она начинала вести себя как заботливая тетушка. Обычно Глеб относился к этому с юмором, но сейчас едва не взвыл. Он и так уже опаздывал.

– Человек с двумя высшими образованиями найдет выход из любой ситуации. Я разогрею их в микроволновке, и они станут как новенькие. А сейчас мне пора, – произнес он, решительно накрыв стопку блинчиков тарелкой.

Глеб принял душ, по привычке стараясь не смотреть в зеркало. Собственная физиономия в шрамах оптимизма не прибавляла, и он научился бриться, глядя исключительно в глаза своему отражению. Зато после «того, что случилось», после нескольких операций и долгой реабилитации Глеб Аркадьевич здорово похудел и весил теперь столько же, сколько в молодости, чем втайне гордился. А с лысиной вообще решил вопрос радикально – в один прекрасный день пошел в парикмахерскую и побрился наголо. Правда, он сделался похож не то на Григория Котовского, не то на кого-то из советских маршалов – в те времена такие «прически» были в моде… ну и ладно! Зато удобно, не жарко и никаких проблем с прической.

В шкафу висел летний костюм – купленный два года назад, он так и остался новым, поскольку вся жизнь Звоницкого, не считая сна, проходила в синей хирургической форме с логотипом на спине. Логотип Глеб придумал сам: он изображал собаку с протянутой для рукопожатия или, точнее, лапопожатия передней лапой.

– Глеб Аркадьевич, я ушла! До завтра! – донесся из прихожей голос домработницы, и тут же громко захлопнулась дверь.

Звоницкий поспешно засобирался.

Когда он вышел из подъезда, первые капли дождя уже упали на раскаленный асфальт. Приволакивая ногу, Глеб неловко забрался в пахнущее новой кожей нутро своей обожаемой машины. Уф, успел!

Выезжая со двора, он судорожно вспоминал, женат ли Илья Стариков. Подарок бывшему однокашнику Глеб купил уже давно – это был традиционный письменный прибор из уральского камня. Глупо, конечно, но что дарить человеку, у которого есть все? К пятидесяти годам люди обычно обзаводятся всем необходимым, так что подарки становятся чисто декоративными. Он помнил, что с первой супругой однокашник развелся уже давно, а вот обзавелся ли следующей, спросить не догадался. Может, все-таки заехать и купить цветы? А то неудобно…

Пока Глеб раздумывал над этой проблемой, дождь полил сплошной стеной. Он смутно видел габариты передней машины – это смешная красная малолитражка. Интересно, кому приходит в голову покупать такое? Стоит это чудо, между прочим, как нормальный автомобиль…

Звоницкий, отвлекшись, едва не пропустил момент, когда смешная машинка резко затормозила, и поспешно сам нажал на тормоз. Что там впереди? Неужели авария? Только этого не хватало! Дорога в этом месте была узкая, двухполосная, и не объедешь красную малышку…

Он немного подождал, затем, раздраженно сопя, с трудом выбрался из машины, раскрыл зеленый клетчатый зонт и решительно двинулся к месту происшествия.

На дороге лежала собака – красивый золотистый ретривер, совсем молодой. С первого взгляда Звоницкий понял, что собаку сбила машина.

Возле пса на корточках сидела девушка в красной курточке, такой же яркой, как и ее автомобиль. Глеб Аркадьевич стиснул зубы. Вот такие сначала покупают права, а потом калечат все живое вокруг…

– Ну, что у вас тут? – раздраженно произнес он, подходя ближе.

Девушка подняла лицо. Сначала Глебу показалось, что она плачет. Но нет, просто дождь. Зонта у незнакомки не было, и она держала над мордой пса прозрачную папку с какими-то документами.

Первое, что удивило Глеба, – папку девушка держала не над своей головой, а над собачьей. Второе – что девушка не была блондинкой. Невразумительного цвета волосы свисали сосульками вдоль бледного лица. И третьим были произнесенные ею слова:

– Ребра и позвоночник целы. Пневмоторакса нет. Думаю, обошлось без серьезных травм. Просто ушиб и шок. Джерри, Джерри, потерпи, хороший мой… У него тут на ошейнике бирка, – пояснила девушка и тут же возмущенно воскликнула: – Нет, ну какая скотина этот водитель! Сбил и даже не остановился – слинял с места происшествия! Думает, раз собака, а не человек, там и беспокоиться нечего!

– Так это не вы его… сбили? – уточнил Глеб.

– Да вы что! – возмутилась девушка. – Я всегда езжу аккуратно, как папа научил! Ни одной аварии за пять лет!

Маленькие руки профессионально и ловко прошлись по телу собаки.

– Вы ветеринар? – зачем-то спросил Звоницкий.

– Ага, – тряхнула мокрыми волосами девушка. – В настоящее время безработный.

Очередь из автомобилей начала медленно закипать. Пронзительные сигналы слились в сплошную какофонию. Какой-то умник выехал на встречку, в результате чего едва не повстречался лоб в лоб с громадным междугородным автобусом. Теперь шоссе стало намертво – и уже в обе стороны.

Между тем ретривер начал как-то странно подергивать лапами, пес судорожно открывал пасть, глаза налились кровью, и по телу прошли волны судорог.

– Травматический стеноз гортани, – мгновенно сообразил Звоницкий. – Похоже, повреждения серьезнее, чем казалось.

– Черепно-мозговая? – девушка на мгновение подняла голову и взглянула на Глеба.

– Вероятно.

Звоницкий выругался вслух. Обычно он возил с собой набор инструментов для экстренной помощи, но именно сегодня оставил его в клинике. Он ведь собирался на юбилей, а не на экстренную операцию.

– Гляньте, как быстро развивается асфиксия! – ахнула девушка в красной куртке.

– Ну, минута у нас есть. Максимум – две, – быстро отозвался Глеб. – Но без инструментов я мало что могу сделать.

Девушка вдруг вскочила и бросилась к своей машинке.

– Я сейчас! – крикнула он.

Слинять, что ли, решила? Звоницкий закрыл зонт, освобождая руки – к счастью, дождь заметно утих, – а потом, кряхтя, опустился на корточки рядом с собакой. Ногу прострелила резкая боль, но Звоницкий привычно не обращал на нее внимания, прикидывая, что из подручных материалов можно использовать для спасения жизни несчастной псины. Экстренная трахеотомия – единственное, что могло спасти Джерри.

– Вот, у меня все есть! – радостно сообщила незнакомка, опускаясь на колени в грязь рядом с Глебом. Девушка развернула на земле брезент и выложила на него початую бутылку джина «Бифитер», моток изоленты, гелевую ручку, складной нож и пару вилок.

Звоницкий удивленно вздернул брови, но времени на раздумья не было.

– Держите собаку! – велел Глеб Аркадьевич, и маленькие руки девушки запрокинули голову ретривера, а обтянутое джинсами колено уперлось в грудную клетку собаки. Судя по сосредоточенному спокойному лицу незнакомки, данная ситуация не казалась ей чем-то ужасным. Это значило, что Глеб может сосредоточиться на том, что делает. Именно для этого и существуют ассистенты, кстати…

Звоницкий развинтил гелевую ручку, раскрыл нож, зубами выдернул пробку из бутылки, щедро плеснул джина на лезвие и заодно себе на руки. Так, разрез необходимо сделать в области первых трахеальных колец – со второго по четвертое… Нож оказался отлично заточен – не скальпель, конечно, но куда лучше ожидаемого. И все-таки Звоницкий изрядно намучился, добираясь до трахеи собаки. Счастье еще, что у ретривера шерсть короткая. С помощью вилок развел края раны в стороны. Без специальных крючков и канюлей было страшно неудобно, но все-таки Звоницкий справился.

Так, а вот и трахея. Тут нужно осторожно… Разрез Глеб сделал снизу вверх, лезвие зажал в пальцах, чтобы не проткнуть трахею насквозь. Девушка крепко держала пса.

– Готовы? – спросил Глеб. Девушка молча кивнула. Мокрые волосы незнакомки прилипли ко лбу, губа закушена.

Звоницкий повернул лезвие ножа в ране. Воздух пошел в дыхательное горло собаки, и немедленно произошло вполне предсказуемое апноэ – остановка дыхания. Отлично, так и должно быть… теперь ждем… Джерри содрогнулся, резкий кашель вытолкнул из раны сгустки. Ну вот, теперь и гелевая ручка пригодится. Звоницкий ввел в трахею полую трубку. Великовата для некрупной собаки, но сойдет…

Когда воздух пошел в дыхательные пути ретривера, пес прекратил дергаться. Девушка зубами оторвала несколько полос изоленты и ловко закрепила трубку так, чтобы та не выпала из раны. Стянула края и щедро заклеила изолентой.

Теперь собаку нужно было как можно скорее транспортировать в стационар. До больницы ретривер точно доедет, а там ему помогут.

– Уф, успели! – отдуваясь, незнакомка вскинула на Звоницкого восхищенный взгляд. – Я уж думала, все, кранты. Как вы трахеотомию провели… В грязи, всякой подручной фигней… Хай-класс!

– Спасибо, мне тоже понравилось работать с вами, – усмехнулся Глеб Аркадьевич и с трудом поднялся, опираясь на палку. Нога болела так, что соображал он с трудом. Ничего, в машине у него кеторол…

– Джерри, Джерри! – раздался женский крик. Под дождем к ним спешила молодая дама с зонтиком и поводком в руках. Увидев лежащего пса, дама ахнула и бросилась бежать, скользя и спотыкаясь.

– Что с Джерри?! – хозяйка пса не решалась прикоснуться к лежащей собаке.

Тут женщина увидела трубку, торчащую из залепленного изолентой горла.

Хозяйка пса в ужасе уставилась на своего питомца, потом заметила окровавленные руки Звоницкого и попятилась от странной парочки.

– Что… что вы сделали с моей собакой? – дрожащим голосом произнесла дама.

– Не бойтесь, самое страшное позади! – профессионально бодрым тоном сообщила девушка-ветеринар. – Кстати, не забудьте сказать спасибо этому мужчине! Он сделал вашему псу экстренную операцию. Без нее собака погибла бы от удушья.

Джерри приподнял голову и едва заметно махнул хвостом.

Автомобильная пробка исходила надрывным воем клаксонов. Некоторые особо ретивые еще и фарами мигали – выражали свое возмущение. Из «Гелендвагена» выбрался мужик впечатляющих габаритов в белой майке и, шагая враскачку, как моряк по палубе во время шторма, неторопливо двинулся к ним.

– Ну? – осведомился амбал, подойдя вплотную. – Чё тут такое? Чё за карнавал, блин? Проехать когда можно будет?

Маленькие глазки под нависающим лбом делали автомобилиста точной копией неандертальца – ну совершенно как картинка из учебника по антропологии.

Звоницкий шагнул вперед и только собрался по-свойски пообщаться с амбалом, как вдруг девушка обратилась к «неандертальцу»:

– Ой, здорово, что вы подошли! Помогите нам, а? Надо собаку в клинику доставить. Представляете, какой-то упырь сбил его и даже не остановился! Скотина, правда?

Мужик покачал стриженой башкой и нагнулся над Джерри. Джерри завилял хвостом с удвоенной силой.

– Какой красавец! – мужик неожиданно расплылся в улыбке. – А у меня лабрадор. Тоже молодой. Что ж вы, хозяйка, его с поводка спустили? Тут же шоссе…

Пока дама с поводком сбивчиво оправдывалась, что она «только на минуту отвернулась, а он уже убежал», амбал присел на корточки и вместе с девушкой ловко переложил пса на кусок брезента. Джерри взвизгнул и виновато посмотрел на хозяйку. Пса отнесли с дороги и уложили под деревом.

– Хотите, я вас в ветеринарку отвезу на своей машине? – деловито предложила девушка хозяйке пса.

– Ой, нет, спасибо, за нами сейчас муж подъедет, мы тут рядом живем! – Хозяйка достала мобильный телефон и принялась объяснять мужу, где ее искать.

Девушка деловито отряхнула ладошки и весело сказала:

– Ну, все закончилось лучше, чем могло бы. Пора ехать, а то они там от нетерпения описаются.

Очередь выла и гудела.

– Эй, уроды! – амбал погрозил кому-то кулаком. – Хорош возбухать! Щас все поедете… Ну народ, блин! Две минуты подождать не могут.

– Девушка, девушка! – вслед им крикнула хозяйка собаки. – Скажите, как вас зовут?

– Яна! – крикнула любительница животных, не останавливаясь.

– Спасибо вам!

– Да ладно! – махнула рукой Яна, забираясь в свою малолитражку. – Вы за собакой лучше смотрите и не гуляйте вдоль шоссе. Счастливо!

Хозяйка ретривера наконец-то повернулась к Звоницкому.

– Ой, я так вам благодарна! Если вы подождете, то через пять минут подъедет мой муж…

– Зачем мне ваш муж? – холодно спросил Звоницкий, мечтая только об одном – дойти до машины и проглотить таблетку обезболивающего.

– Ну как же, – смутилась дама, – мы же должны вас отблагодарить…

– Вы меня уже поблагодарили, – усмехнулся Глеб Аркадьевич. – Словами. А если вы про деньги, то это лишнее. Вы же не просили меня оказывать услуги ветеринара, а за экстренную помощь я денег не возьму. Так что всего хорошего, а я спешу. Постарайтесь как можно быстрее доставить собаку в хорошую клинику, пусть сделают томографию – черепно-мозговая травма точно есть, а насколько все серьезно, покажет обследование. Да, еще одно… Укройте пса потеплее. В одеяло закутайте, что ли. Все, удачи!

Звоницкий захромал к своей машине. Пока шел, наблюдал за маневрами владелицы помидорно-красной малолитражки.

Девушка завела мотор и принялась выруливать, стараясь объехать болвана, застрявшего на встречке. Звоницкий подошел к «Паджеро», достал из бардачка упаковку влажных салфеток и принялся оттирать руки. Потом глотнул воды из бутылки, запивая таблетку обезболивающего. Минут через пятнадцать Глеб наконец-то сможет забыть о проклятом колене. Но эта девушка… Эта девушка… Нет, нельзя позволить ей просто взять и уехать. Глеб никогда себе этого не простит.

Яна действительно водила аккуратно – она умудрилась выбраться из безнадежного на первый взгляд автомобильного «тетриса» без единой царапины. Помигав фарами, девушка пропустила перед собой торопыгу со встречки. Виновато посигналив, тот сумел наконец развернуться и умчался вдаль. Теперь шоссе было свободно.

Звоницкий наклонился к открытому окну красной машинки. Девушка глядела на него с вежливым интересом. Глеб протянул ей свою визитку.

– Вот, возьмите, Яна. Если захотите, наберите мой номер.

– Не пойму что-то… Вы меня клеите?! – фыркнула девушка.

Звоницкий засмеялся:

– Ну, в некотором роде. Но это не то, что вы думаете. Я владелец ветеринарной клиники, как раз сейчас ищу ассистента. Надумаете – звоните.

Яна помигала фарами и сорвалась с места. Звоницкий поехал за ней, но на первом же повороте девушка свернула с шоссе, и он потерял ее из виду.

Милая девочка. Как лихо она ассистировала во время операции! Надо же, возит в машине брезент «на всякий случай»… А то, чем Глеб провел трахеотомию, было, судя по всему, набором для пикника… В форс-мажорной ситуации девочка сориентировалась на удивление быстро. Ассистент она хороший.

И умеет с первого взгляда располагать к себе людей… Да, такая помощница ему бы подошла. И машину водит классно…

Жаль только, что бедняжка так некрасива… Честно говоря, Глеб Аркадьевич за свои почти что полвека ни разу не встречал такой… страшненькой девушки.