Моя родина – провинция

А по вечерам я часто оставалась одна. Моих подружек рано зазывали домой. Юлю – потому что еще маленькая, а Валю – потому что так было принято в их семье. Мне же разрешали гулять сколько душе угодно. И я не спешила домой, стремясь ухватить побольше золотых моментов лета. Больше гулять было не с кем: компания молодежи на 4-5 лет старше нас меня не принимала. Были в деревне и другие дети, но с ними как-то не задавались отношения. И я слонялась по деревне в одиночестве, надеясь, что встречу кого-нибудь знакомого или хотя бы издали увижу других гуляющих.

Мои бабушка и дедушка жили в деревне круглый год. Бабушки Вали и Юли на зиму уезжали в город. Зимой, когда я приезжала в гости к своим, иногда оставаясь на целые каникулы, я с удовольствием общалась с другими ребятами. Зимой на выходные приезжали максимум 2-3 человека, и нам становилось нечего делить. Летом же я возвращалась к своим подружкам, а те, с кем было весело и интересно зимой, тоже возвращались в свой привычный круг друзей. Мы только здоровались друг с другом, проходя мимо, но даже не задерживались, чтобы что-то вспомнить или обсудить.

К средним классам мы с девочками стали переписываться. Юля жила в Нижнем Новгороде. Валентина – в большой деревне километрах в 30 от меня. Поездки друг к другу в гости исключались: одних нас бы не отпустили, а ехать в такую даль родители бы тоже ни за что не согласились. И мы отправляли друг другу письма. Нечасто, небольшие. Только чтобы спросить, как дела, и рассказать немного о том, как проходит зима. И помечтать, что скоро будет лето и мы обязательно увидимся снова.

Изгой

Мне 12 лет, и я в третий раз в жизни лежу в больнице. В этот раз мне не повезло: соседки по палате старше меня на пару лет, положили их намного раньше, и у них уже сформировалась своя компания. Меня сразу приняли как чужую. Посмеиваются над внешним видом и привычками, а в чем-то даже откровенно издеваются. Я чувствую себя изгоем и плачу по вечерам, мечтая поскорее отсюда выбраться. Однако гайморит – не самое быстрое заболевание, и лежать мне минимум десять дней.

Больше всего отношения не заладились с Анжелой. Ей четырнадцать. Она звезда всех городских дискотек, тусуется с совершеннолетними и проходит с ними в любой ночной клуб. Репутация у нее так себе. Мне про нее рассказывали подруги в школе, но раньше я ее не видела. Я и сейчас не рада этому знакомству. Анжела начинает надо мной издеваться, как только увидит меня. Фантазирует, как я сплю, как хожу в туалет, что ношу дома. На все ее замечания остальные девочки реагируют дружным хохотом, и она чувствует себя звездой. А я хочу домой…

Зато в соседней палате прекрасные девчонки. У них всегда весело, они общаются на равных и принимают абсолютно всех. Приняли и меня. Больше всего я сдружилась с Машей. Она тоже на пару лет старше меня, но держится всегда приветливо и приглашает заходить почаще. У Маши панкреатит, и она не встает с кровати от боли. Есть ей нельзя практически ничего. Маша живет на курином бульоне и сладком чае. Когда бабушка приносит ей творог или сладости, Маша угощает все отделение. А еще она поет песни, причем такие, каких я прежде не слышала. Кроме нее, в палате лежат несколько маленьких девочек. Маша ко всем относится ровно и немного по-матерински.

Про Анжелу Маша тоже знает. Общаться с ней наотрез отказывается. И сочувствует, что мне приходится столько времени проводить в одной комнате с этой девочкой. Иногда по вечерам Анжела тоже поет песни и даже танцует. В это почти ритуальное действие она вкладывает огромный смысл: смотрите на меня, любуйтесь мной и восторгайтесь. Это читается в каждом звуке, в каждом жесте. Наши соседки радостно одаривают ее вниманием и всеобщим восторгом. Я остаюсь в стороне. Мне больше нравятся песни Маши.

***

Примерно через неделю вокруг моей персоны засуетились учителя музыкальной школы. Пришла пора выступать на областном конкурсе, а я важный участник ансамбля народных инструментов (отдельная тема для подшучиваний в моей палате). Учителя связались с моими родителями, для них важно, чтобы я смогла выбраться из больницы хотя бы на день выступления. Я не делюсь своими переживаниями с соседками по палате, но им все равно как-то становится все известно, они дразнят меня, пытаясь перещеголять друг друга. Я чувствую себя маленьким затравленным зверьком и снова стать собой могу только в соседней палате.

Накануне выступления за мной приехал папа. Прямо с работы – на «КАМАЗе». Одевшись, я с огромным облегчением запрыгнула в знакомую кабину и умчала домой. Родителям ничего рассказывать не стала. Да и они ни о чем не спрашивали. Ребенок лежит в больнице. Выздоровеет – выпишут, а пока нужно долечиться. Но сегодня, улизнув из этого ада на законных основаниях, я чувствую себя почти счастливой.

Дома холодно. А я все еще больна. К тому же сейчас я не в лучшей форме, поэтому мама разражается сомнениями на тему, можно ли мне мыться. С одной стороны, мыть больного ребенка – преступление. С другой – отпускать девочку с грязной головой выступать в областном конкурсе тоже как-то некрасиво. В итоге второй аргумент побеждает, и я с наслаждением окунаюсь в теплую ванну, напутствуемая матерью: «Недолго!». У меня впереди еще целые сутки дома. Можно расслабиться.

В таких конкурсах я участвовала и раньше, но в ансамбле все равно чувствую себя неуверенно. Среди участников только три девочки, остальные – мальчишки немного старше меня. Они очень дружны, общаются одной компанией не только в музыкальной школе, но и в целом по жизни. Я слегка тушуюсь в их присутствии.

С девочками общаться тоже не всегда получается. Мне сложно устанавливать новые дружеские связи, и открываюсь я только в своей привычной школьной компании девчонок, с которыми мы вместе уже несколько лет. С ними я раскрываюсь по полной, могу не таить ничего. Здесь меня любят и принимают такой, какая я есть. Все же остальные кажутся чужими и враждебными. Я не знаю, как найти с ними общий язык. Я не хочу даже искать с ними этот самый язык.

Из этого турне мы вновь вернулись лауреатами. Умом я понимала, что должна чувствовать гордость или хотя бы радость. Но я почему-то не чувствовала ее. Совсем. Странная победа, которой некому похвастаться. За которую в 12 лет скорее будут высмеивать, чем поздравлять. И мне совсем не хочется, чтобы мои школьные друзья узнали, что я снова выступала на конкурсе. Я заранее решаю, что не буду об этом говорить.

Мне предстоит возвращение в больницу. В этот кромешный ад. После целых суток дома! Я закусываю губу и тихо плачу в подушку, чтобы никто не увидел. Я не хочу никаких расспросов. Если маме все же удастся выжать из меня какую-нибудь информацию, я в который раз услышу, что вечно у меня какие-то проблемы или что нужно потерпеть, или что все это ерунда. Конечно, это же не ей завтра снова окунаться в водоворот издевательств и насмешек. А вот для меня сегодня это далеко не ерунда!

Я возвращаюсь в отделение и первым делом спрашиваю у медсестры разрешение перейти в другую палату. Как раз сегодня оттуда выписывают одну девочку. Мне страшно и неуютно. Я никогда ничего для себя не просила. Просьбу выслушивают с недоумением: в пятой свой умывальник, в ней меньше мест и по всем показателям она комфортнее. По всем. Кроме одного. Коллектив подобрался не самый дружелюбный. А для меня сейчас это стоит того, чтобы пожертвовать комфортом. Ничего этого я не объясняю персоналу. Просто прошу разрешения перейти. И едва ли не подпрыгиваю от радости, получив его. Я ухожу! Я буду среди своих. Я смогу общаться с Машей, сколько захочу. И больше меня никто не обидит!

Немного о любви

Что такое виртуальная любовь? Сегодня, пожалуй, любой человек при этих словах подумает об интернет-знакомствах и регулярной переписке с неизвестными целями и непредсказуемыми последствиями.

В моем детстве не было интернета. А виртуальная любовь – была. И мне довелось ее испытать. Нет, это не было знакомство по переписке. Не было совсем никакого общения. Не было даже собственно знакомства. Думаете, такого не может быть? В моей юности было возможно все!

Тем летом мне исполнялось 13, я только окончила седьмой класс и, как всегда, отправилась в деревню на все лето. Там меня уже ждали подруги, но вообще детей и молодежи было пока мало – лето только начиналось. Мы отчаянно скучали. Ребята постарше еще сдавали свои сессии. По факту мы целыми днями болтались по деревне вдвоем с подругой и не знали, куда себя деть.

Мой брат тоже еще сдавал экзамены. Зато приезжал каждый выходной, благо, ехать было недалеко. Приехал и в этот раз. И привез будоражащую новость: оказывается, у одного из его однокурсников в нашей деревне есть дача. И сегодня он приедет туда, и даже останется ночевать, и обещал прийти к нам в деревню погулять. Что меня так обрадовало? Ни тогда, ни сейчас я не смогла бы ответить на этот вопрос. В своей деревне я знала всех. В лицо и по имени. В поселке, где я росла, новые лица тоже почти не появлялись. Наша небольшая школа… Там мы тоже знали практически каждого и никто давно не вызывал интереса. И вдруг среди всей этой обыденности появляется шанс встретить кого-то нового!

Но меня не было рядом, когда за братом зашел Леха. В тот вечер мне так и не удалось его увидеть. Вблизи. В деревне в тот день было еще несколько пацанов, они сбились в небольшую компанию, периодически попадали в наше поле зрения, но чаще держались поодаль. А мы с подругой весь вечер бродили по окрестностям без цели и без интереса. Все здесь было нам знакомо. Абсолютно все. Загадкой был только он – парень лет шестнадцати по имени Леха, которого я никогда не видела.

Пару раз мы замечали издалека компанию мальчишек. Мы к ним не приближались, а они не обращали на нас внимания. Но наши мысли и разговоры все равно вертелись вокруг них. О чем они сейчас говорят? Что интересного у них происходит? Чем они занимаются? А главное – какой вообще этот Леха? Любопыстство давило сильнее и сильнее, но возможности удовлетворить его так и не представилось.

К чему все это привело, думаю, догадаться несложно. Уже на следующий день мое воображение закинуло меня высоко за облака, в своей душе я наделила этого парня немыслимыми достоинствами, грезила, как было бы хорошо оказаться с ним в одной компании (или хотя бы просто познакомиться), мечтала, как однажды… Честно говоря, что именно случится однажды, я представляла себе смутно. И тем не менее очень к этому стремилась.

Так и полетело то лето день за днем. Леха уехал домой следующим утром – об этом мне сказал брат. У нас ничего не изменилось. К середине июня в деревню стала стекаться молодежь, дело пошло веселее и интереснее, мы гуляли, купались, во что-то играли и лазили в чужие сады за яблоками. Только образ того молодого человека не выходил из моей памяти, становясь все грандиознее, больше и благороднее. Я чувствовала себя влюбленной, держала на лице маску загадочности и сторонилась деревенских «ухажеров», если такие вдруг появлялись.

***

Удалось ли нам в конце концов познакомиться? Да. Лето уже заканчивалось. Однажды около нашего дома остановился мотоцикл с люлькой. Я крутилась где-то неподалеку. Вечер, темно. Мои подружки уже разошлись по домам, а я, расставшись с ними, еще не успела зайти домой.

На мотоцикле приехали два парня. Один из них спрыгнул на землю. Как оказалось, это и был Леха. Он подошел ко мне и… Нет-нет, мои фантазии не сбылись: на руки он меня не схватил, в губы не поцеловал и прямиком в ЗАГС не отнес. Просто подошел и сказал привет. Вряд ли в тот момент я испытала зашкаливающую радость. Скорее, нахлынули страх и растерянность. Я его совсем не знала. Вот такого, реального, настоящего. Я никак не ожидала, что он – живой, а не придуманный – может так запросто ко мне подойти и заговорить. Я не представляла, что теперь делать и как себя вести. В моих мечтах – там все было просто. Потому что они были несбыточными. И улетать в них можно было куда угодно.

А тут: ноги стали ватными, пальцы задрожали, еле-еле я выдавила из себя: «Привет». Успела только подумать, какое счастье, что они приехали ночью и не могут видеть в темноте моего лица. А дальше, как ни странно, диалог пошел туда, куда я совсем не ожидала:

– Чего одна гуляешь?

Это что? Он интересуется мной? Не спрашивает первым делом, как найти моего брата, не уезжает дальше в ночь, а задает мне вопрос… про меня? Это уже совсем не вписывалось в мои представления о жизни. Все друзья брата замечали меня только в том случае, если не видели сразу его самого. И подходили с одним-единственным вопросом: «Где Саня?». Причем задавался он всегда с такой интонацией, что сразу становилось ясно: больше их в этой жизни ничего не интересует. Только увидеть моего брата, и поскорее! А там хоть трава не расти.

Я уже не помню, что я тогда ответила. К моему облегчению, следующий вопрос был уже вполне ожидаемым: «А Саня где?» С этим было гораздо проще, и я бодренько ответила, что в роще. Но Леха огорошил меня новым вопросом: «А это где?»

Точно! Они же здесь в первый раз. И проехать к роще не смогут. Людям со стороны не так-то просто отыскать место, где «заседает» наша молодежь. Сбивчиво и путано я попыталась объяснить. Но Леха меня перебил: «Так может, доедешь с нами и покажешь?»

До сих пор я помню тот голубой мотоцикл. С трудом держа себя в руках от волнения, я залезла в эту самую «коляску». У меня не было колебаний или страха, не было опасений, что двое этих парней (в сущности, незнакомых!) могут сделать мне что-то плохое. Мысли мои в этот момент были совсем не здесь, а где-то за облаками, где обитают ангелы, подарившие мне этот волшебный вечер. Все это было совершенно не похоже на мечты, которыми я жила тем летом. Зато это было реальностью. И от этого становилось еще лучше.

Сколько нужно времени, чтобы доехать до рощи? Наверное, минуты три. Мне же казалось, что мы ехали вечность. Я наслаждалась каждой секундой, каждым мгновением… своего сидения в коляске мотоцикла, в кромешной темноте, когда я даже не могла видеть его, а просто знала, что он рядом. Нет, мы больше ни о чем не говорили. Я только показала им два поворота, чтобы они не сбились с пути и прибыли туда, куда нужно.

А что было дальше? Думаю, нетрудно догадаться. Заслышав стрекот мотоцикла, наши ребята двинулись навстречу – посмотреть, кто это пожаловал. Как и я, большинство увидели двоих незнакомых ребят. Ведь знал их только брат, да и то одного Леху. Саня подошел, пожал парням руки, а затем… заметил меня. Как и следовало ожидать, мне он был рад гораздо меньше. Все наши деревенские ребята стали возмущаться, зачем я сюда приехала. Глупые! Они боялись, что я расскажу бабушке, чем они занимаются по вечерам. А мне в тот вечер точно было не до них. Все, чего я хотела, – это побыть рядом со своей придуманной любовью еще хоть несколько минут. Приезжие были в недоумении: из-за чего поднялся такой шум? Но брат был неумолим: крепко ухватив за ворот, он потащил меня домой. Ничего унизительнее в моей жизни не было!

Глотая слезы, я вернулась к дому. Саня не успокоился тем, что просто доставил меня к дому. Он завел меня внутрь и «передал» под надзор бабушки. Вскоре под окнами прострекотал мотоцикл. Я поняла, что все кончено. Что мне не позволили задержаться всего на несколько минут: тогда я смогла бы приехать к дому «обратным рейсом». Меня унизили при нем, и теперь он точно не захочет со мной знакомиться. Мне четко дали понять, что для всех моих фантазий я еще слишком мала, но, что самое ужасное, мне указали на это при нем. И значит, нужно стиснуть зубы и все забыть. Ведь делать вид, что мы можем общаться на равных, уже не получится. Никогда!

***

Но я была бы не я, если бы смирилась с таким положением дел. Конечно, жить в маленьком городе и ни разу не встретиться практически невозможно. Однако ни одной случайной встречи у нас так и не произошло. И это нужно было менять! Однажды в разговоре со знакомыми я упомянула его имя, и одна из девчонок призналась, что хорошо его знает. А затем… достала свою записную книжку, нашла его номер телефона и продиктовала мне. «Запиши», – посоветовала она задушевным тоном. Что? Записать? Да я впилась в эти цифры таким взглядом, что запомнила их мгновенно. Записывать не пришлось.

Собравшись с духом, я решилась ему позвонить. Для этого нужно было пойти к кому-то из подруг. Договорившись о времени, я пришла к Ленке. И как же хорошо, что в этот миг я была не совсем одна! Сердце выскакивало из груди. Мне казалось, что как только я услышу его голос, я просто умру на месте, не сказав ни слова. А он так и не узнает, кто же звонил и зачем.

Не знаю, к счастью или к сожалению, в тот вечер услышать его голос мне было не суждено. Трубку взяла его мама (а надо сказать, мы с ней были хорошо знакомы: она работала в нашей больнице, где я часто ее видела и непременно с ней здоровалась). Но в тот момент я, конечно, не стала ей представляться. Просто попросила «позвать Лешу». А его не оказалось дома. Ощутив смесь облегчения и досады, я вдруг неожиданно для самой себя сделала совсем отчаянный шаг: попросила передать ему время и место, куда ему завтра нужно будет подойти. Несмотря на то, что я не представилась, она легко согласилась, а я поблагодарила, попрощалась и повесила трубку.

Только в эту минуту я осознала, что произошло. Меня охватила паника. Что я натворила? Я ни за что туда не пойду! Ничего – посидит, подождет и уйдет. Или сходить на всякий случай? Может, он и не придет? А вдруг придет? Что я буду делать? Что скажу ему? Как вообще объясню все это? Только вот длились эти терзания недолго. Все-таки я была очень любопытной девочкой. И не зная, чем все это закончится, все равно рискнула идти до конца.

В субботу после уроков я поехала в тот парк, где назначила встречу. Казалось, ничего безумнее придумать было невозможно. И лучше всего сейчас сесть в автобус и уехать домой. Все равно говорить нам было не о чем. Но я все же пошла. И он (уж не знаю зачем) пришел. Может быть, тоже из любопытства.

Удивленно на меня взглянув, он спросил: «Это ты звонила?» А убедившись, что действительно я, пожал плечами и предложил сесть. Потом я даже не могла вспомнить, о чем мы говорили. Это неважно. Я не засекала, сколько времени мы беседовали. Зато я никогда не забуду то ощущение счастья и полета. Меня словно приподняли над городом метров на сто, я расправила крылья и полетела. Не существовало ничего: ни родителей, которые наверняка будут недовольны моим опозданием, ни автобуса, на который мне пора было торопиться, ни друзей, с которыми обещала встретиться вечером. Ничего! Остались только я и он, да еще крылья за моей спиной, поднявшие меня на недосягаемую высоту.

У нас был примерно час. Потом мне все равно нужно было ехать домой. Не помню, успела ли я на нужный рейс. Вполне могла опоздать. По крайней мере, вечерний нагоняй от мамы я помню отчетливо. К тому же кто-то видел нас вдвоем в парке. И хотя мы просто сидели и разговаривали, мама решила, что это перебор! Сидеть днем в парке в центре города с каким-то мальчиком явно недостойно ее дочери. Нет, запирать дома меня не стали. Но беседу о морали и нравственности провели внушительную. Однако в тот день даже это не могло бы испортить моего настроения. Потому что я все еще летала.

***

Чем же закончилась эта история? А дальше все развивалось банально. Леха стал частенько заглядывать в нашу компанию. Он приходил по вечерам, сидел с нами вместе в дровяном сарае, иногда провожал меня домой. Мы все больше общались, я узнавала его ближе. Пока он не стал частью моей повседневности. Почти таким же, как любой из наших пацанов. Нет, конечно, я все равно была рада ему больше, чем любому из соседских ребят. Все-таки он был моей первой маленькой победой. Которую я так и не стала развивать дальше.

А еще через несколько месяцев я снова влюбилась. В тот день я впервые пошла на дискотеку и увидела там парня, с которым и познакомиться толком не успела. Он показался выше, красивее, интереснее. И я забыла обо всем на свете. Настолько, что не заметила момента, когда Леха пропал из моей жизни. Моей новой влюбленности хватило на пару недель: стоило мне еще пару раз увидеть, как ведет себя тот новый парень, как общается со своими друзьями – и зарождающийся интерес сменился отвращением. Только вот Леха приходить перестал. И больше мы не общались. Нет, здоровались, если случайно встречались где-то в городе. Но задержаться и поговорить желания уже не возникало. И крылья я сложила в свой треугольный камелотовский рюкзачок до следующего случая.

Жизнь свела нас еще два раза. Однажды он внезапно сам пришел ко мне. Услышав стук в дверь, я побежала открывать, ожидая увидеть кого-нибудь из своих подруг. А увидела его. Он хотел возобновить наше общение. Предлагал встретиться и погулять. Была глубокая зима. Мы не виделись несколько месяцев, и я о нем почти забыла. Он успел стать для меня совсем чужим. Но я согласилась встретиться, в другом месте и в другое время. В назначенный час на месте его не оказалось. Я была вдвоем с подругой, которая очень торопилась домой. Осмотревшись, но не найдя его взглядом, я не рискнула оставаться так поздно в городе одна. Автобусы уже не ездили. А топать в одиночестве зимней ночью на нашу окраину – удовольствие сомнительное. И я пошла с Катюхой. А на следующий день брат сказал, что Леха все-таки приходил. Только немножко опоздал. Я не дождалась. А он не стал искать и догонять.

А еще через три месяца мы поссорились. В самом разгаре была общегородская дискотека, посвященная последнему звонку. Сама я заканчивала только восьмой класс. А в тот день провожала из школы Наташку, которая училась на год старше. На дискотеке собрались выпускники всех городских школ. Конечно, и прочей молодежи было с избытком. Толпа народа, громкая музыка и, конечно, алкоголь. Безалкогольных молодежных вечеринок тогда, кажется, совсем не существовало. Алкоголь и стал причиной того, что произошло. В толпе Леха увидел меня, я – его. Кажется, мы с ним танцевали, может, даже обнимались. Невозможно в точности восстановить все, что происходило в том чаду. А чуть позже он увидел, как я танцую с его однокурсником. И впервые повысил на меня голос. Конечно, я сию минуту решила, что никакого права на это он не имел. И дала себе обещание никогда больше с ним не общаться.

Так и случилось. Впоследствии, случайно увидев его на улице, я отходила подальше или делала вид, что не замечаю его. Перестала спрашивать о нем общих знакомых, и вскоре все забыли эту несерьезную историю. И жизнь пошла своим чередом. До того рокового момента.

***

Эта история начиналась в жанре комедии, развивалась драматично, а завершилась трагически. В положенный срок наши друзья один за другим стали уходить в армию. О том, как Леха грезил армией, знали все. Еще задолго до совершеннолетия он ездил на какие-то военные сборы и активно готовился к службе. И, по злой насмешке судьбы, он стал единственным среди всех моих знакомых, кто не вернулся со срочной службы.

Нашим родителям пришлось хоронить друзей, погибших в Афганистане. А на долю нашего поколения выпала проклятая чеченская «кампания». Несколько тысяч загубленных молодых жизней, за которые никто и никогда не ответит.

Смерть стирает все. Она не знает ни дружбы, ни вражды. Она не делает скидок ни на звания, ни на заслуги, ни на возраст. Мне было шестнадцать, когда я пришла на похороны Лехи. Еще живы были мой дед и обе моих бабушки. Да что говорить, у меня была жива даже прабабушка! А его больше не было. В двадцать лет! До дембеля ему оставалось всего полгода.

В памяти навсегда отпечатался слякотный ноябрьский день. Людское море на его похоронах. И горький, невозможный плач его матери. Помню, что тогда я не чувствовала горя. Было только обжигающее недоумение: как это могло случиться? Почему тот, о ком я когда-то мечтала, кого затем считала своим другом, а потом едва ли не врагом, вдруг взял и остался только памятью?

Сейчас я уже не вспоминаю тех отдельных эпизодов радости, грусти, обиды или злости. Все это больше не имеет значения. В тот миг я впервые увидела смерть так близко. Я узнала, что потерять жизнь легко, может быть, даже слишком легко. Уйти можно глупо или стыдно, а можно – гордо и даже героически. Можно оставить о себе разную память. Но нельзя отмотать пленку назад, чтобы все изменить. Поэтому каждое слово, каждый поступок нужно взвешивать и оценивать. Чтобы не обижать тех, кто тебе дорог. Чтобы оставаться собой и при этом все время становиться немножко лучше.

Вспоминая эту историю, я до сих пор ощущаю грусть и горечь. Но чувства эти светлые, и даже сегодня они позволяют мне ценить каждую минуту, каждый миг своей жизни. И может быть, именно за это я так пронзительно, до дрожи люблю свое детство – то время, когда мы были молодыми, наивными и искренними, когда еще были способны любить бескорыстно и прощать от всей души.

Новые друзья

Эти мальчишки приехали к нам в деревню впервые. Для нас это было примерно так же неожиданно, как если бы с неба упал метеорит. Дома в деревнях тогда еще не начали скупать под дачи, и каждый год у нас собиралась одна и та же компания. А эти ребята приехали из далекого города, я даже не очень хорошо представляла себе, где это, знала только, что где-то на севере. Впрочем, в то время мне казалось, что Сибирь – тоже север.