Оборотень

– Почему? – перебила его Мария.

– Это долгая история… Не в этом суть. Мы договорились оставить друг другу подарки в память о себе, а я за день так ничего дельного и не придумал.

«Да и некогда мне было, я пытался полакомиться одноклассницей и лучшим другом», – справедливо отметил про себя Витя.

Мария быстро что-то прикинула у себя в голове, затем подошла к комоду. Пару минут там рылась. И с довольным видом извлекла оттуда небольшую коробочку. Внутри лежала золотая подвеска в виде стрелы:

– Я все равно ее уже давно не надевала, да и вряд ли когда-нибудь еще надену, так что пользуйся.

Витя с трепетом взял подвеску. Она была прекрасна – аккуратная и изящная. Совсем как Ира. Это было то, что нужно. Что-то лучше даже трудно было и представить.

– Мам, я даже не знаю, что и сказать… – Витя все не мог оторвать от нее глаз.

– Простого «спасибо» будет достаточно, – Мария явно была рада такой реакции сына.

Раздался звонок в дверь. Положив аккуратно коробочку с подвеской в карман домашних шорт, Витя побежал открывать. Как и ожидалось, это были его отец с дядей.

Последнего он уже мало помнил. Крайний раз Витя видел дядю на своем десятилетии. За семь с половиной лет его образ выветрился из головы окончательно. Человека, которого он видел перед собой сейчас, можно было охарактеризовать одним словом – стильный. Темно-синяя дубленка, сшитая будто специально по фигуре, с широким отложным воротником, покрытым шелковистым серым мехом. Из-под воротника на шее слегка проглядывалась небольшая татуировка в виде головы волка. Короткая стрижка подчеркивала хищные карие глаза, в дополнение к которым, на безупречно выбритом лице, шла будто вечная от природы ухмылка. Сказать, что у отца с братом разница в пять лет просто-напросто язык бы не повернулся – если Константин выглядел как раз на свои сорок шесть, то Антону навскидку можно было дать не больше тридцати. Витя поймал себя на мысли, что очень хотел бы выглядеть так же в таком возрасте.

– Батюшки, Кость, Маша что, завела любовника? – воскликнул Антон, осматривая племянника. – Я не узнаю этого мужчину!

– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Витя.

– Племяш, оставь эти формальности, со мной можно и на «ты», – подмигнул Вите Антон, ставя на пол сумки с продуктами. – Фух, ну вот я и дома.

– Помнишь еще, где у нас тут чего? – спросил у брата Константин.

– Конечно, Кость, забудешь тут, – ответил Антон, снимая начищенные до блеска ботинки и аккуратно ставя их в угол. – Ну что, Вить, рассказывай, как ты тут живешь? Чем занимаешься?

– Да нечего рассказывать, по сути, – пожал плечами Витя. – Школу заканчиваю, хочу в Москву перебраться, в медицинский там поступить.

– Ну, это мне твой отец уже рассказывал, – припомнил Антон, наконец-то сняв всю уличную одежду и внимательно осматриваясь по сторонам. – Я имею в виду – хобби там, все в этом духе?

– Читаю, стихи пишу, – перечислил Витя. – Дядя Дима, крестный мой, вы должны быть знакомы, издаться на днях помог.

– Да ну? – удивился Антон. – Димон сделал что-то полезное? Удивительно. Я думал, что его высшее достижение – то, что он съездил один раз как-то за границу. И то – в Египет, будь он дважды неладен.

– Так-то не один, – поправил его Константин. – И, хочу сказать, тебе стоило бы у него поучиться некоторым вещам. Что-то я не припоминаю, чтобы ты, например, бросил все свои дела в Москве и помог бы нам здесь обустроиться. А Дима ради этого даже место жительства сменил. И Витю он очень ценит и любит, так что твои язвительные комментарии не уместны.

Витя почувствовал гордость за отца. Ему было очень обидно слышать от Антона такие слова про дядю Диму, так что он был рад, что его поставили на место.

– Пф, да на здоровье, – отмахнулся Антон. – Великий подвиг – переехать, грубо говоря, в соседний район. Ой, Мах, привет! Хорошеешь с каждым годом!

Мария, которая только вышла в коридор, смотрела на гостя с не особо скрываемым презрением:

– Привет, Антон. Как доехал?

– С переменным успехом, – явно не обращая внимания на интонацию своей снохи, ответил он. – Пройдемте что ли за стол или так и будем в коридоре стоять?

Витя уже начал жалеть, что согласился остаться дома сегодня. Атмосфера напряжения в доме явно перешла все грани разумного. Он знал, что его родители не очень любят своего родственника, но чтоб до такой степени – раньше ему это казалось дикостью. Почему-то он был уверен, что в семье такого быть не должно. Тем более его отец с Антоном были родными братьями. А тут – явная если уж не вражда, то неприязнь точно. Витя даже не знал причины этого – просматривая иногда семейные фотографии, он не мог не заметить, что в детстве они были весьма дружны. И на свадьбе у родителей Антон тоже был, все были казались счастливыми. Какая в итоге черная кошка между ними пробежала – история умалчивала. Витя на самом деле и не интересовался. Хотя стоило.

– Как там отец поживает? – спросил Константин у брата, когда они уже всем составом сидели за столом.

– Да все по-старому, – ответил Антон. – Я с ним в последнее время уже далеко не в тех отношениях, которые между нами когда-то были, так что в красках тебе не распишу, уж извини. Насколько я знаю – сидит у себя на кафедре безвылазно, гоняет студентов.

– Дедушка ученый? – удивился Витя. О нем он знал еще меньше. Для него дедушка был человек, который раз в год высылал ему приличную сумму на день рождения. Он его видел один единственный раз, и то – в далеком детстве.

– Кость, тебя не смущает то, что твой сын вообще ничего не знает о своей семье? – Антон задал вполне справедливый вопрос.

– Многое он не потерял, – ответил Константин. – А то вы бы с отцом еще втянули его в семейное дело, с позволения сказать. По счастью, Витя нашел себя и свою будущую специальность.

– А ты у него вообще спрашивал? – наседал Антон.

– Вынужден согласиться, – вставил Витя, за что тут же получил злобный взгляд от мамы. – Вдруг я бы заинтересовался.

– О, я даже не сомневаюсь, – коварно улыбнулся Антон. – Тебе, Кость, самому, помнится, нравилось.

– Это же связано с оружием, я правильно понимаю? – спросил Витя.

– Отнюдь нет. Торговля оружием, племяш, это уже мое личное хобби. Так-то наша семья издавна занимается немножечко другим.

– Антон, может ты прекратишь? – Константин смотрел на брата так, будто готов был сейчас свернуть ему шею прямо здесь, на кухне.

– Да я-то прекращу, только ты сам понимаешь, что то, чем мы занимались – это было, есть и будет актуальным. Особенно сейчас, в эти непростые времена.

– Так, ладно, и что же у нас за семейное дело тогда такое? – Витя понимал, что после всех этих расспросов он с большой вероятностью в итоге нарвется на серьезный разговор с родителями. Но после гнета всех секретов – появился человек, который уж точно не станет от него ничего скрывать. И пусть этот человек, как Витя уже сам мог убедиться, не очень приятный сам по себе, но на войне все средства хороши.

– Ты читал «Куджо» Стивена Кинга, племяш? – вопрос был как будто не в тему разговора, но Витя был уверен, что задал его дядя неспроста.

– Читал и фильм смотрел, хотя я не очень большой фанат Кинга, это скорее к моему другу, но при чем здесь?

– Помнишь же основную канву сюжета? Доброго сенбернара, который никому не желал зла, кусает бешеная летучая мышь. Он пытается бороться с этим, насколько может бороться собака, но болезнь берет верх. И все, о чем когда-то безобидное существо начинает думать – это мысли об убийстве. Даже на пороге смерти Куджо не волновало ничего, кроме жажды убивать. И все из-за маленького укуса чертовой мыши.

Витя нервно сглотнул. Что-то ему это сейчас очень напомнило. Но лишь с той небольшой разницей, что, в отличие от бешенства, ликантропию, если верить Максу, можно было контролировать. Но осознание того, что дядя, хоть и не осознанно, сейчас сравнил его с бешеным сенбернаром, было неприятным. Хотелось как-то уйти все же от этой темы. Но сделать это как можно более аккуратно.

– Вы… Ты говоришь же сейчас о нашем бешеном волке, правильно?

– О нем, родимом. Знаешь, сколько таких случаев регистрируется по всей территории нашей необъятной? Сотни, Вить. В 37 субъектах Российской Федерации были выявлены случаи заражения. И мы с твоим папой, да и мамой тоже, раньше занимались тем, что отлавливали больных животных.

– Вы мне не рассказывали об этом, – перевел Витя взгляд на родителей.

– Не самые приятные деньки, – признал поражение Константин. – Твой дедушка был буквально помешан на гидрофобии и грезил о том, чтобы искоренить любые возможные очаги этой болезни. Он с группой единомышленников объездил все Союзные Республики и фиксировал, изучал, записывал. Увлечение переросло в настоящее помешательство. С самого детства мы с Антоном только и посвящали себя этой проблеме. А благодаря работе на кафедре, папа с легкостью находил себе учеников. Среди них была и твоя мама. Но потом у нас появился ты, а когда ежедневно работаешь с бешеными животными, то это как хождение по лезвию бритвы. Бешенство – болезнь на 100% смертельная, и любой просчет буквально мог стоить жизни. Мы поняли, что не можем так рисковать и решили заняться чем-то более безопасным. К сожалению, полностью абстрагироваться от этого не вышло.

– Ну, по крайней мере, я теперь понимаю, откуда во мне такая тяга к медицине, – хмыкнул Витя. Но его приподнятое настроение явно не находило отклика среди родственников – все сидели темнее тучи, даже дядя, казалось, был чем-то крайне недоволен. Надо было срочно как-то переводить тему. – Так, надолго ты у нас?

– Зависит от того, как скоро этот волк получит пулю в башку. Но не думаю, что тут должны возникнуть какие-нибудь трудности. Неделя-полторы максимум.

Антон явно был уверен в успехе операции. А вот Витя – совершенно нет. Лишь только он знал из присутствующих, что далеко не бешеный волк открыл здесь охотничьи угодья. Успокаивало лишь то, что община в деле. Уж наверняка целая… стая?… оборотней при оружии совладает с одним единственным. Да там, как Витя был почти на все сто уверен, одного Макса с Игорем хватит.

– Может, прекратим уже об этих… волках и прочих бешеных животных говорить? – предложила Мария. – За столом все-таки сидим, вроде как воссоединение семьи, а все о каких-то ужасах разговариваем.

– Поддерживаю, – внезапно согласился Антон, голос которого вмиг приобрел какую-то беззаботность. – Племяш, а скажи-ка мне, ты думал о татуировке? Обычно в твоем возрасте уже некоторые начинают мечтать что-нибудь да набить на долгую память.

– Как-то даже не задумывался, – честно ответил Витя. – Я знаю, что у одного парня из класса набито что-то непонятное и, откровенно говоря, это партак дикий, а все же если бить, то что-то хорошее, ну, вот, например, твое тату мне нравится.

– Набьешь татуировку – я от тебя отрекусь, – предупредил Константин.

– Братик, не будь таким моралистом, – вздохнул Антон. – Думаю, мой племянник сам решит, как ему распорядиться своим телом. Главное только, чтоб на лице не бил.

– Я может и моралист, зато не без царя в голове, ты-то как набил себе эту дрянь в двадцать, так и ходишь, как ни в чем не бывало, а вот был у меня одноклассник, тоже себе тату сделал с эмблемой ЦСКА, так потом только и искал, где бы свести это художество подешевле.

– Так, блин, кто же в здравом уме будет бить себе татуировку с футбольным клубом? – парировал Антон. – Ладно уж ты там совсем фанат отбитый, еще можно понять, а этот-то, я даже, кажется, понял, о ком речь, Рудольф же, да? Не отвечай, я его и так помню, морду мажорную. Ему даже на футбол все равно было, прибился к какой-то компании. А бить надо то, что действительно близко, то, что натуру отображает. А не абы что, в целях выпендриться перед бабами. Прости, Маш.

– Я уже привыкла к твоему длинному языку, – ответила она.

– Пап, я все равно не думаю, что когда-нибудь буду бить татуировку, – попытался успокоить отца Витя. – Мне это не очень интересно.

– Просто ты еще не нашел ту татуировку, которая тебе по-настоящему бы запала в душу, – улыбнулся Антон. – Ну и, между нами, Кость, Маш, закройте свои нежные ушки, красивые татуировки нравятся девушкам. У тебя, кстати, есть дама сердца?

– Эмммм…

Сережа был на взводе. Помимо всей информации, которая обухом свалилась ему с утра на голову и которая занимала большую часть его мыслей, у него была еще одна миссия, которую ему нужно было выполнить в кратчайшие сроки, – поговорить с Ларионовой. Буквально с самого утра он чувствовал на себе ее взгляд – тяжелый, взволнованный и испуганный. Оно было и немудрено – Сережа понимал ее, как никто другой. Он сам помнил свое состояние в тот вечер, когда узнал, что Витя стал оборотнем. Но, как писал доктор Кюблер-Росс, есть пять стадий принятия неизбежного – отрицание, гнев, торг, депрессия и непосредственно само принятие. И оставалось лишь надеяться, что Ларионова за эти неполные сутки уже хотя бы дошла до стадии депрессии. Ну и что ей хватило ума никому об этом не рассказывать. Но все вели себя как обычно, поэтому насчет этого можно было особо не волноваться.

Но все же ситуация требовала разговора, причем весьма серьезного. И в который раз совершенно не с тем человеком, с которым Сережа бы хотел. Конечно, к Свете он не испытывал никакого отвращения, как, например, к Грише, но и вступать в контакт особого желания не было. Выцепил он ее, как и ожидалось, – в условной школьной курилке за углом после обеда.

– Привет, – чуть ли не шепотом начал он.

– А я уж думала, что ты весь день собрался меня игнорить, – хоть Света всеми силами пыталась притвориться, будто ничего вчера и не было, но было более чем очевидно, что такое просто так всеми силами не забудешь. Что Сереже отчасти было только на руку. От разговора в таких условиях точно не отмажешься. – Где виновник торжества?

– Дома он. Ну, до вечера, по крайней мере. В принципе, это даже и хорошо. Нам нужно обсудить все произошедшее. Втроем. И будет намного лучше, если я тебя морально подготовлю к адекватному разговору по всей сложившейся ситуации.

– Я даже… Даже и не знаю, что тут вообще можно обсуждать, – выдохнула она. – Мой одноклассник, человек, которого я знаю почти всю жизнь и которого я… не суть. Просто… Берет и превращается в…

– Тише! – шикнул Сережа.

– Берет и превращается в долбаного оборотня и пытается меня убить! Что тут еще можно обсуждать? Тут помещение с мягкими стенами необходимо, а не школьные классы.

– Много чего, Свет. Давай начистоту – я знаю, что Витя тебе не безразличен. Я помню, какую ты мне истерику закатила по телефону, когда узнала, что на него напали. О «просто одноклассниках» так не пекутся.

– Да что ты? – язвительно переспросила она. – Свой-то голос помнишь?

– А что мой голос? Витя мне как брат родной, так что удивляться тут нечему. Суть сейчас не в этом. Я хочу, чтобы ты поняла, как ему сейчас тяжело и что ему приходится сейчас переживать. И мне не очень хочется, чтобы в нашем разговоре, когда он случится, с твоей стороны были нотки агрессии. В том, что вчера произошло – он, виноват, конечно, но он действительно не хотел никому причинять зла.

– Слушай, – Света сделала глубокую затяжку и, оглядевшись по сторонам, не приспичило ли кому-нибудь из учителей пройтись погулять, выдохнула сигаретный дым под ноги. – Я не совсем дура. Все-таки тоже понимаю, что… ох, твою же мать… оборотни себя не контролируют. Я не думала на него злиться, как ты выразился. Но мне страшно. И тебе тоже должно быть. Нам одного-то достаточно было, а тут их целых двое теперь!

– Это можно контролировать, мы же тебе говорили, – напомнил Сережа.

– Да вам-то откуда знать?

– Скажем так, у нас есть… Очень надежный источник.

– Сериалы? – скептически уточнила Света. – Или те книги, которые вы брали у Гриши? Прости, но я не думаю, что это надежный источник.

– Не совсем… Давай все после уроков? Просто я, повторюсь, очень хотел бы тебя попросить, чтоб ты была с ним помягче. Ему сейчас нужна поддержка. Вдвоем нам будет легче.

– Получается, знаем только мы?

– Только мы, Свет. И в наших силах не выпустить на свет Божий еще одного безумного оборотня, который методично истребляет род человеческий.

Света поняла, что с каждой секундой все больше и больше увязает в настоящем водовороте безумия. Куда логичнее с ее стороны было бы послать все куда подальше, сделать вид, будто ничего не было, и жить своей старой жизнью. Она думала об этом еще вчера. Но это было попросту невозможно. Она невольно приоткрыла завесу тайны, которую не должна была трогать. И теперь что-либо предпринимать было поздно. Оставалось лишь только стиснуть зубы и идти вперед. Как бы ни было страшно. Ведь речь была о человеке, который в ее жизни был далеко не последним.

– Я сделаю все, что вы от меня попросите, обещаю. Но будете меня бесить или Витя опять попытается меня сожрать – хуже будет вам.

Сережа лишь одобрительно улыбнулся и молча пошел назад в школу, так и не закурив ранее вытащенную из пачки сигарету. Света особо не торопилась. Ей предстояло много что обмозговать. Она, как и большинство девушек, считала, что ее молодой человек должен быть не таким, как остальные. Единственным в своем роде, если можно так сказать. Может, поэтому в десятом классе она и запала на Витю. Тихий, интеллигентный и довольно симпатичный, он будто выбивался из всего остального контингента мальчишек Белоомутска. Был другим. Часто улыбался, был почти лучшим в школе в плане оценок, а на английском языке разговаривал как на своем втором родном. И что самое главное – был хорошим человеком и другом. Мало кто мог сказать о нем хоть что-то плохое. Для Светы, которая усиленно создавала образ эдакой девочки-пацанки, хоть по большей части это и была всего лишь ширма, он казался чуть ли не идеальным. И пусть она и таила на него обиду за то, что он ее откровенно игнорировал, но, как пелось в той песне: «но тает снег весной всегда». И когда она узнала то, что после нападения волка он стал оборотнем – она пришла в ужас. Вот уж действительно – не такой, как все. И даже не поспоришь.

Несмотря ни на что, она с нетерпением ждала окончания занятий. Нельзя было показывать перед Сережей и капли волнения. Созданный самой образ надо поддерживать. Пусть даже и в ситуациях, выбивающихся за рамки понятия нормальности. Когда прозвенел последний звонок, она тут же пошла в сторону Сережи, которого уже успела оккупировать Вика Камышова.

– Ну, так что, завтра вас двоих ждать? – услышала она.

– Да, конечно, Виктория, мы будем, – кивнул Сережа.

– Завтра что-то намечается? – встряла Света.

– О, Свет, как раз думала с тобой по этому поводу поговорить, – улыбнулась Вика. – У меня завтра вечером небольшая посиделка. Без ночевки, но часов так до одиннадцати, может двенадцати. Буду рада тебя видеть. Кстати, Сереж, можно тебя на пару слов?

Кивнув, тот сделал знак Свете немного подождать. Вика ему что-то прошептала, после чего Сережины глаза слегка округлились, и он отчаянно замотал головой:

– Нет, ну, Вик, ну зачем?

– Сереж, ну это глупо, – Света даже интересоваться не хотела, что там Вика ему шепнула. Ибо она и так догадывалась. – Я все прекрасно понимаю, но и меня тоже пойми – у меня с ней никаких конфликтов нет. И я с ней тоже дружу. Пусть, конечно, мы и не самые лучшие подруги, но все же. Я и так устала разрываться.

– Хорошо, я понял твою позицию, – тихо ответил он. – Не смею спорить.

– Спасибо, – поблагодарила Вика. – А вы сейчас куда-то собираетесь?

– Да, – опередил Свету Сережа. – Мы с Витей в город собирались, а тут Света вчера попросила нас помочь с покупкой одной, вот мы и решили втроем поехать.

– А, ну, удачно съездить. Ладно, давайте, до завтра тогда, получается.

Сережа проводил Вику растерянным взглядом, после чего с глубоким вздохом схватился за голову.

– Плохо, плохо, плохо… – запричитал он.

– Вика позвала Цветаеву? – уточнила на всякий случай Света.

– Угу, – отозвался Сережа. – Это пипец как не хорошо. Особенно, если она будет с Лехой. Я, конечно, хотел бы надеяться на Витино благоразумие, но за его вторую половинку не ручаюсь.

– Ну, не ходите просто и все, в чем проблема? – предложила Света.

– Да блин, Свет, нельзя. Оно-то, конечно, проще, но вечно бегать от проблемы очень чревато. Нам еще полгода почти вместе учиться. Что он теперь – будет каждый раз впадать в истерику от осознания того, что они милуются в отдельной комнате? Это бред. Такие ситуации надо встречать с достоинством и с высоко поднятой головой. Тем более, завтра будет один фактор, который поможет держать все под контролем.

– И что же это за фактор?

– Ты.

Света чуть не поперхнулась. Такой наглости со стороны Сережи она не ожидала. Он сейчас на полном серьезе предложил ей побыть девушкой для фона?

– Ты сейчас на что намекаешь? Подумай хорошо с ответом, рука у меня тяжелая.

– Я намекаю… Не смотри на меня так… Так вот, я намекаю на то, что ты сможешь помочь всем нам избежать возможного кровопролития, если просто побудешь с Витей рядом. Без каких-либо обязательств, естественно. Просто как друг. Но если вы пару раз поцелуетесь, то я совершенно точно не буду возражать. Все на твое усмотрение, я ни к чему не принуждаю.

В груди Светы буквально кипело негодование. Очевидно, что Сережа действительно сказал все это без задней мысли и из искренних душевных порывов. Но все же его слова неприятно резанули по сердцу. Уже столько времени она мечтала хотя бы о том, чтобы просто побыть рядом. И, несмотря ни на что, – это желание до сих пор в ней зиждилось. И вот оно обретает очертания, правда совершенно не в том ключе, в котором она хотела. Осознавать это было неприятно. И кто, спрашивается, в этом виноват? По сути, даже и никто. Но стукнуть кого-то хотелось. А Сережа был в непосредственной близости.

– Так, Тихонов… Кровопролитие будет… Твое. И не от Вити. А от меня!

– Эмм, Свет? – Сережа слишком поздно сообразил, что он крупно попал. – Да погоди, ты чего, я же пошутил! Ну, можешь с ним не целоваться, я не… Нет, только не за ребрышки!

Витя был безумно рад, когда ему наконец-то позвонил Сережа и страдальческим голосом сообщил, что Ларионова держит его в заложниках около заброшенной пятиэтажки. Сидеть с родителями и дядей уже смахивало на пытку. Изначально Вите было интересно. Но по итогу все как-то плавно перешло в типичную семейную обыденность с моралями и наставлениями его будущего пытливого научного ума. Когда Витя уже начал откровенно зевать, он все же смог уломать главу семейства на пару рюмочек за долгожданный приезд родного дядюшки, но ситуацию это не особо спасло. Звонок Сережи был настоящим спасением. Так что он пулей оделся и пошел вызволять друга.

Встреча с Ларионовой его не пугала. Рано или поздно это бы случилось. Другое дело – что он совершенно не продумал варианты развития разговора. Хотя этим стоило заняться если не в первую, то во вторую очередь точно. И сейчас он отчаянно подбирал в своей голове подходящие реплики и просчитывал возможные пути отступления. Увлекся настолько, что чуть не врезался в какую-то «Газель», стоявшую на выходе из двора.

– Простите! – на автомате бросил он, не став дожидаться возмущения водителя, который уже высунулся из окна, чтобы, скорее всего, что-то проскандировать о безответственной молодежи.

Стратегия была понятна. Перво-наперво – извиниться. Причем, даже неизвестно, за что больше – за свой махровый эгоизм или за то, что чуть ею не отобедал. Хотя, учитывая, что Ларионова все же девушка, то лучше сначала за эгоизм. Витя уже давно понял одну простую истину – девушки в большинстве своем крайне падки на эмоции. Света уже через неделю и не вспомнит, что он ее чуть не убил, зато то, что он позволил себе думать, что может ее использовать – до конца жизни припоминать будет. Если, конечно, они будут общаться до конца жизни. Учитывая тот факт, что их теперь связывает один общий секрет – вероятность этого за последние сутки выросла в разы.

Ну и второе – тихо и спокойно обсудить произошедшее. То, что Света узнала его секрет, стало очень большим изъяном в планах. Он не был уверен до конца, что может ей доверять на сто процентов, несмотря даже на то, что вчера в лицо ей сказал обратное. Все же ситуация далеко не из привычных, и как она может себя повести было неизвестно. Нужно как можно более доходчиво объяснить, что Витя опасности не представляет и что он все тот же парень, которого она знает.

Вид уже привычной тропинки до заброшки заставил подростка покрыться холодным потом. Воспоминание об утреннем нападении Омеги все еще было кристально ясным. По крайней мере, безумные мысли о том, что оборотень-убийца его отец больше не лезли в голову. Но вопросов меньше от этого не стало. Витя уже чувствовал, что сходит с ума. А самым главным было осознание того, что ему нужен наставник. Вчера он чуть не убил друзей, утром – не смог себя защитить. Испугался. Ему нужен был бывалый оборотень рядом. Ему был нужен Макс.