Тени наших крыльев

– Пройдёмся на бреющем разок, а то вдруг там туристы ям накопали. Они ж долбанутые, они могут.

Впереди показалась свободная от деревьев площадка с изумительной песчаной косой. Метров пятьсот в длину – прикинул Саня – главное чтоб ровная. Он снизил обороты, выдвинул тормозные щитки и повёл машину в десяти метрах над землёй. В посадочной конфигурации можно спокойно поддерживать сто двадцать км, а на такой скорости рассмотреть площадку запросто. Нормалёк, на песок не полезем, ориентир – мусорный контейнер в конце косы. Саня убрал щитки, накинул газу и вошёл в боевой разворот. А шеф уже садится, – заметил он – и по той же схеме.

– Александр Югьевич, вы увегены что мы сядем? Хгенов он и есть Хгенов, а вы сможете?

– Не дёргайтесь, Иосиф Давидович, на земле будем в любом случае, ещё ни один самолёт в воздухе не оставался.

Мухин убрал газ, снова выдвинул щитки, выпустил шасси и уверенно повёл самолёт на посадку. Пару поворотов и перед капотом зелёная гостеприимная травка, ручку от себя, потом на себя, задние стойки коснулись земли, Як подпрыгнул раз, другой, третий, попытался дать правый крен, но Санёк его поймал, вернул на место и всё ж утвердил непослушную массу на грешной земле. Оставалось аккуратно, без рысканья затормозить. Подрулив к первому Яку, Саня выключил двигатель и только теперь понял, что мокрый как мышь. Во как. Мозг, значит, уверен, что сядем, а организм-то побздёхивает.

Зильберман уже открыл фонарь и выбрался на крыло.

– Разрешите, я пожму вашу руку, Александр Юрьевич. Вы в моих глазах растёте, прямо не дай бог. Конечно, не то чтобы каждый день так, но всё-таки.

– Да ладно – смутился Мухин. – Чё первый раз что ли.

– Э! Второй экипаж! Харош там обниматься, барахло доставайте.

Хренов развёл руки в стороны, хрустнул косточками и направился к воде. – Можно подумать из боя живыми вернулись, ещё поплачьте друг у друга на плече.

Немногословный Коста выбрался из кабины последним, Михась сидел у него на рукаве и невозмутимо оглядывал окрестности.

– Как вам моя посадка?

– Ты что ли сажал?

– Ну, шеф чуток подстраховал, а в общем да. – Женька довольно улыбнулся. – Первая посадка на дикой площадке. Нормально?

– Да вообще отлично. Меня вон видал, как подкинуло?

Йося опять полез с поздравлениями.

– Евгений, можно я пожму вашу руку?

– Да отстаньте, Иосиф Давидович, давайте шмотки лучше выгружать. Если за полчаса не накроем, шеф из нас всю кровь выпьет. Он же всю дорогу пыхтел, про прерванный полет, недосказанность и всё такое.

– Я уже понял, сейчас мы разогреем борщ…

– Водку доставайте, огурцы, помидоры, лук.

Через десять минут походный столик был готов. Чёрный хлебушек, зелень, сальцо с чесночком, холодная говядина с хреном. По традиции первой на столе стояла запотевшая стеклянная бутылочка. Футляр под фюзеляжем первого Яка Макарыч сварганил в незапамятные времена. Блестящее техническое решение оправдывало себя неоднократно. Хочешь на бивуаке пить холодную водку, заберись повыше – тысячи на три-четыре, а потом по-бырому на посадку. В футляре даже специальная приспособа была, которая при падении давления впускала холодный воздух, а при увеличении запечатывала футляр герметично.

– Ну!? – Вопрошал Саныч, плескаясь в ледяной воде. – Готово?

– Саша, ещё минуту, ребята запалят мангал.

– Да нахрена мне ваш мангал! Кстати – Хренов растирался полотенцем. – А где все турысты?

Все огляделись по сторонам. И, правда. Место шикарное, дорога неподалёку, где люди?

– Ладно! Наливайте.

Хренов уже переоделся в сухие трусы и прямо так и возглавил стол.

– Ну – он с рюмкой в руке оглядел своих подопечных. – Первые две с половиной тысячи преодолели. Не всё ровно конечно, но мы здесь и осталось всего ничего, – ещё две триста. – Саныч опрокинул рюмку, скривился на секунду и шумно занюхал хлебом – лицо его просветлело. Он смачно хрустнул огурцом, макнул в соль зелёный лучок и нахмурился. – Я не понял. А почему шашлыки никто не жарит?

Женька с Саньком метнулись к мангалу. Принялись раздувать угли, отвинчивать крышку трёхлитрового бидона с замаринованной бараниной, Йося, тем временем, наливал по второй.

– На шампуры плотно не нанизывайте – давал ценные указания Хренов. – О! А что это за новый алкаш у нас в клубе?

Саныч удивлённо разглядывал обнявшего его рюмку Михасика. Геккон сунул мордочку внутрь, лакнул свою дозу и, потрясая башкой, сполз на стол.

– Э, рептилия, ты бухаешь что ли? Коста, твой чёртов геккон водку жрёт, ты в курсе?

– Ага.

– Не ну я не против, только почему из моей рюмки? – Саныч умилённо протянул Михасю кусок огурца. – На закуси, маленький, а то размотает на голодный желудок. Пойдешь тут к лягушкам местным приставать, заблудишься. Так, пилоты к столу. Между первой и второй муха не пролетит, да Санёк?

Ну всё… Подобрел Саныч, расслабился, щас пойдут шутки прибаутки.

– Добрый вечер вам, люди добрые.

Грачи вздрогнули от неожиданности и воззрились на сухую старушенцию, бесшумно подкравшуюся к их стоянке. Уже почти стемнело, из света только диодный фонарик над столом, да алый отсвет углей мангала.

– И вам добрый вечер, бабушка – учтиво ответил Женька за всех.

– Молочка козьего не желаете? – Бабуля потрясла двухлитровой бутылкой из-под кока-колы.

– Не, бабуля. – Сказал Саныч. – Мы с молочком ещё в школе завязали. – Он хрипло рассмеялся.

– Саша, ну зачем ты обижаешь пожилого человека. Конечно, уважаемая, мы возьмём ваше молочко, в смысле козы… молочко. – Зильберман смутился и полез за бумажником.

– А вы на самолетях этих прилетели? А я слышу гудять, думаю ну, Путин прилетел. Пойду, думаю, молочка прехзиденту отнесу. А денег не надо, так возьмите. Машка моя доится и доится, ну, как скаженная, молоко это девать некуда. Я-то не пью, у меня газы и соседи тоже всё отказываются. Не знаю чего. А приезжих, турыстов этих, уже две недели нету.

– А вы не знаете почему?

– Ну, откель ж я знаю. Думала, вот Путин прилетел, хотела за Машку у него просить. Пущай её оттранспортируют в Танхой, у меня там своячница, а я старая уже, мне Машку тяжело, а коза молодая, жалко её. Вот я и говорю, пущай забирают козу, отвезут своячнице, тада и помирать можно. Вот. Старая я уже…

– А большая коза-то? – Прервал её Саныч.

– Хто?

– Коза твоя Машка.

– Ну, коза как коза, кило двадцать, мож больше.

– Отвезём мы твою козу, бабуля – ухмыльнулся Хренов. – Завтра приводи, только пускай облегчится перед дорогой, и не корми. А то загадит нам всего Зильбермана.

– Саша, ты что? – Выпучил тот глаза на шефа. – Ты в своем уме?

– Вот спасибо, люди добрые, век за вас молиться буду. – Бабуля сунула офигевшему штурману молоко и засеменила в темноту.

– Йося, ты «Особенности национальной охоты» смотрел? Там корову в бомболюке перевозили.

– Это же кино, Саша!

– Ну и что? Идея-то шикарная. До Танхоя всего сотня километров, ручку управления мы у тебя снимем, всё равно ты нихрена не рулишь, козу посадим на пол, передние лапы свяжем. – Поддавшему Санычу эта идея всё больше нравилась. – Потом в международную авиационную федерацию заявку подадим. Рекорд ведь – первый полёт на Як-52М с козой в кабине, максимальную высоту укажем, скорость, всё такое. Фото и видеофиксацию Коста обеспечит.

Саныч ухмылялся во весь рот.

– Ну, юноши, что там у нас с шашлыками? Давай, Зильберман наливай, чё застыл?

– Да ну тебя в жопу, Саша. – Облегчённо вздохнул Йося – Я уж и, правда, подумал, что ты мне козу подсунешь.

– Да ты не бзди, Йося, зад мы ей полиэтиленом обмотаем, у меня в багажнике здоороовеенный пакет есть.

– О!

Санёк водрузил на стол четыре шампура с сочной бараниной.

– Ну, под горячее! А где Михась? Ему налили?

– Ему хватит уже, он спать пошёл – отозвался Коста.

Наутро Саныч был мрачнее тучи. Все ж расползлись по палаткам часов в одиннадцать, а он сидел ещё с полторашкой пива на берегу Байкала, выл «ты жива еще моя старушка» и бранил молодежь за отсутствие тяги к прекрасному. Санёк с Костой разделись до пояса и обливались ледяной водой, пофыркивая и вопя в голос. Йося неторопливо накрывал на стол. Опять появилась супница и фарфоровые тарелки, и стало ясно, что от Цилиного борща так просто не отделаться. Вся компания расселась вокруг стола, чинно черпала алюминиевыми ложками борщ и поглядывала на шефа. Тот не ел. Сложив руки на груди, глядел вдаль и изредка икал. Зильберман тяжело вздохнул.

– Саша, мне таки больно на тебя смотреть. Ты себя совсем не бережешь, а я ведь люблю тебя как родного.

Он встал и пошёл к озеру.

– Йося же знает, что нужно такому человеку наутро, Йося поступал в медицинский два газа, но эти шлимазлы каждый раз валили Йосю, а шо вы хотели с такой фамилией? – Он наклонился и достал из-под камня холодную банку пива – глаза Хренова зажглись неземным огнём. Тут послышался звон колокольчика. Все обернулись, – возле самолётов стояла вчерашняя старушка и коза в синих штанах.

– Доброе утро – поклонилась бабуля. – Вот, принимайте. – Она дёрнула козу за верёвку и подошла ближе. – Я тутова кармашек нашила, там письмо своячнице, адрес ейный на конверте.

На Саныча стоило посмотреть. Он вытаращил на Машку глаза, видимо что-то такое роилось у него в мозгу, смазанные воспоминания, запоздалое сожаление, возможно даже ужас. Он выхватил у Зильбермана банку и жадно приложился. Все, даже Машка неотрывно следили за размеренно ходящим кадыком Сан Саныча. Тот оторвался от пустой банки, крякнул, утирая губы рукавом, и сказал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.