Записки психиатра (сборник)

Нечасто госпитализация одного человека собирает вместе столько людей разных специальностей. МЧС, сотрудники ЖЭКа, милиция, отряд по отлову бродячих собак и, естественно, спецбригада. И толпа соседей в качестве массовки. Наверное, замок средневекового феодала средней руки во время осады собирал толпу заметно скромнее. Вскрыв дверь (МЧС), осаждающие столкнулись с яростным сопротивлением со стороны собачьего авангарда, которое было сломлено залпом из ружей с транквилизаторами (отряд по отлову собак). Вперед пошла группа захвата (спецбригада в лице двух санитаров); милиция в виде наблюдателей за законностью происходящего скромно стояла на пороге. Наконец упакованного в кокон вязок Александра повели в санитарку. Финалом этой драме послужили два рюкзака с арсеналом, которые вынес и положил к ногам служителей Фемиды брат (который вампир). В рюкзаках лежали электрошокеры, баллончики с газом и газовые пистолеты, вызвавшие заметное оживление в рядах милиционеров, и много-много деревянных колышков. Скорее всего, осиновых.

Не пей, зомбеночком будешь!

Этот случай произошел, когда я учился в Самарском меде. Как-то теплым летним вечером, уже ближе к сумеркам, шел я по улице Лунной в сторону ее пересечения с Партизанской. Дорога пролегала мимо кладбища, наводя невольно на размышления о вечном и о бренности бытия. Ну, еще пара-тройка ужастиков до кучи на ум взбрела. Так я шел себе и шел, пока мой взгляд не упал на милицейский «уазик», остановившийся на кладбищенской аллейке близ одной из могил. Ну, думаю, чью-то память почтить приехали, топаю себе дальше. Потом ощущаю некую неправильность умозаключения и пытаюсь понять – что не так? А, вот оно: навещать усопших как-то больше днем принято. Становится страх как любопытно, иду тихо, аки тать в нощи. Из машины выходят два милиционера, открывают заднюю дверцу фургона и извлекают из недр своего джипа вусмерть пьянющее тело. Тело сопит, храпит и на перемену своего положения совсем не реагирует.

– Как ты нас уже достал, Колян, – изрекает один товарищ в погонах.

– Ты тут бухаешь, а мы тебя до вытрезвителя катай три-четыре раза в неделю, – подхватывает второй.

– Короче, полежи-ка здесь, оклемайся, подумай о жизни и смерти.

С этими словами они возложили тело на могильный холмик (тело тут же уютно свернулось клубочком и захрапело), сели в «уазик» и уехали.

Но пасаран!

Пациент моей жены, Виталий, уже фигурировал в рассказе о всеобщей грамотности. Эта история тоже о нем. Описанные в ней события происходили, когда Автозаводский филиал психдиспансера еще находился на почетном расстоянии от головного учреждения, посему, помимо приятственной удаленности от высокого и грозного начальства, у врачей имелся еще один (менее приятный) бонус в виде долгого отсутствия спецбригады в случае острой необходимости.

Таковая как раз настала, когда однажды Виталий пришел на прием, двигаясь как на шарнирах, весь до крайности тревожный и подозрительный. Войдя в кабинет, он тут же заметался по небольшому, в общем-то, пространству, присматриваясь, прислушиваясь и даже принюхиваясь. Наученная богатым на происшествия опытом работы медсестра, перехватив взгляд доктора, тут же ретировалась из помещения, чтобы набрать заветный номер с мальчиками по вызову. Больной, суетливо нарезав круг по кабинету, запер дверь, и доктору стало слегка не по себе.

– Я вас спасу, Оксана Владимировна! – отважно произнес Виталик.

– От чего, горе мое? – поинтересовалась Оксана Владимировна.

Выяснилось, что, еще работая в милиции до своего первого обострения, пациент услышал сентенцию, что, мол, из органов просто так не уходят. Запала она в его мятущуюся душу, а в какой-то момент заняла свое место в его бредовой системе. Да не просто заняла, а послужила запальным шнуром к нынешнему обострению. Виталию стало казаться, будто вокруг него плетется паутина заговора, да не простого, а ментовского. Будто хотят его, болезного, под белы рученьки взять да на Колыму упрятать без права переписки. А там глядишь, и спишут втихую: был человек – и нету. А чтобы точно никто о нем не вспоминал, и любимого доктора заберут. Много нынче слухов про врачей-убийц, припаять можно что угодно, лишь бы про него, дорогого товарища Виталика, бывшего сотрудника сами знаете каких органов, никто не вспоминал и лишних вопросов не задавал. Вот и пришел он, стало быть, с важной спасательно-оборонительной миссией.

– Я тут оборону пока займу, Оксана Владимировна. У меня, что называется, мышь не проскочит. А то вон чего удумали! – Тут он выглянул в окно. – Ага, голубчики, спалились, думали, я не пойму! Один на углу стоит с коляской, ребенком, гад, прикрывается. Вон еще одна под беременную косит, а третий под старичка загримировался. А попробуй проверь, что у него в авоське да у первого в коляске – весь суперновый арсенал, поди, притащили. Сейчас и другие подтянутся. Только вы не бойтесь, Оксана Владимировна, вот вам четки, – он протянул пригоршню крупных бусин на ниточке, – вы помедитируйте, успокойтесь.

Следующие два часа прошли в медитации, написании амбулаторных карт и заполнении посыльных листов для очередной МСЭК (надо же рационально использовать время, пока есть возможность!), а также во взаимных уверениях друг друга в том, что все будет хорошо. Когда спецбригада пинком выбила дверь, Виталий храбро, с криком: «Мочи поганых! Эх, кто ж вас всех-то хоронить будет?!» – бросился на защиту доктора. Несколько минут поваляв друг друга по кабинету, стороны пришли к выводу, что поездка до дурдома таки состоится, и повязанный, но не сломленный пациент гордо покинул кабинет, шепнув врачу: «Вы не тревожьтесь, я все возьму на себя!» Четки жена вернула Виталику после выписки, поблагодарив его за столь трогательную о себе заботу.

Злостная кверулянтка[29]

Когда-то, во времена империи, было модно писать в НКВД: «Как сознательный гражданин и истинный патриот своей Советской Родины, преданный делу КПСС, довожу до Вашего сведения…» Те времена прошли, а люди не изменились, не ослабевает поток писем в соответствующие инстанции. Наши пациенты тоже продолжают вносить в него свою лепту.

Наблюдается в нашем диспансере пациентка по имени Галина. Со своими соседями сверху Галина находится в состоянии перманентных боевых действий. Благодаря ее бойкому перу соседи успели познакомиться с работниками ЖЭКа, мэрии города, СЭС, участковым милиционером, следователями из прокуратуры; писала она и президенту России (возможно, я кого-то упустил, простите великодушно). От этих облеченных властью лиц семья, которой не посчастливилось жить над скорбной головою Галей, узнала про себя массу интересного и интригующего. Помните Пушкина:

Сосед наш неуч, сумасбродит,Он фармазон; он пьет одноСтаканом красное вино…

А тут похлеще, хоть и в прозе. Соседи с удивлением для себя обнаружили, что являются шайкой сутенеров, замечены в кровосмесительных связях, оргиях, повальных пьянках (может, обиделась, что не пригласили?) и прочей аморалке. А еще они, аки спайдермены, лазят по ночам на веревках к ней на балкон с коварными намерениями облить мочой и посыпать пеплом ее свежепостиранное белье (видимо, такое сильное спайдерменское колдунство), а саму Галину пристрелить из незаконно приобретенного у мафии всея Тольятти пистолета. Но то ли ракурс для выстрела подводил, то ли совесть просыпалась, а до смертоубийства дело так и не дошло. Соседям пришлось потратить время и нервы, объясняясь и доказывая, что они не верблюды, тьфу, не пауки. И так много раз. К чести соседей, никаких ответных демаршей против Галины они не предпринимали и параллельной переписки с инстанциями не вели.

Есть у структуры бреда интересное свойство: если только это не истинно паранойяльная моноидея, остающаяся неизменной годами, следует со временем ожидать расширения бредовой системы с включением в нее все новых лиц и событий. Бредовая система Галины не стала исключением, и вскоре прокуратура была осчастливлена целым списком лиц с указанием, за кем какой грешок водится. Ну, соседи, как закоренелые сутенеры-скалолазы-убийцы, в нем первыми отметились, как же без них… Далее вор в законе (вот уж не в курсе, знал ли несчастный, что он вор), своровавший все деньги из такого-то банка, еще лиц десять с грешками помельче, а также особенно запомнившийся гражданин, воровавший электроэнергию непосредственно с Волжской ГЭС (затрудняюсь представить себе этого сверхчеловека, тырящего мегаватты с высоковольтных линий электропередач, воображение сдается).

Одним из последних было письмо прокурору России (всея), непосредственно в Кремль. В послании она требовала «выгнать с АвтоВАЗа и расстрелять спец. Кутузовский колхозный список» (привел как есть), в составе четырех деревень: Клявлино, Кутузово, Георгиевка и Волоколамка, которые в 1941 году позорно дезертировали (четырьмя селами плюс скарб и скотина), в Вино-Сборном вырубили себе село и жили «в немецко-фрицевской предательской Родины форме», и было у них триста пушек и машины немецкие. Жили себе припеваючи, жрали людей из соседних сел (список) и получали нетрудовые доходы аж из самой Германии. А потом, не иначе как по приказу с Запада, всем скопом подались на АвтоВАЗ. А тут недремлющая Галина – получи, фашист, гранату! В общем, прокуратура нас даже просить ни о чем не стала. По тону их письма, с которым нам были переданы сии художества, было заметно, что они тоже насладились.

О галлюцинациях

Немножко о галлюцинациях. Вообще о них можно рассказывать часами, поэтому здесь я приведу лишь несколько примеров, которые запомнились в силу своей необычности.

Как-то раз снимали ломку героиновому наркоману в условиях психиатрического стационара.

Было решено использовать атропиновый метод, когда пациенту вводится атропина сульфат до момента развития атропинового делирия. Под этот метод подведена солидная теоретическая база, но суть его сам наркоман просто и доступно обрисовал следующими словами:

– Вы знаете, доктор, я уже не помню, как у меня ломка прошла. Когда полезли из всех углов и щелей разноцветные мыши и тараканы, я про нее как-то и забыл. А уж расцветки у них – мама, не горюй! Смотрю я на них, а сам пытаюсь вспомнить, где же я тут дозу заначил? Ищу, а они вокруг ползают, а я на них поглядываю и ищу, ищу… Так в поисках да любовании всем этим зоопарком ломка и прошла, я только помню, что устал и в сон проваливаюсь, а проснулся – и все, и ничего не болит, только слабость жуткая да во рту как стадо педерастов побывало.

Другой запомнившийся эпизод со зрительными галлюцинациями был у алкоголика в белой горячке. Его, тщедушного мужичонку, чуть ли не на сгибе локтя доставила возмущенная супруга, причем просила она вылечить муженька… от бреда ревности! Стал разбираться, расспрашивать, как докатились до такой жизни. Оказывается, у мужика профессиональная вредность: он сантехник. Что бы и кому бы он в квартире ни сделал, расплачиваются угадайте чем? Вот на фоне такого ударного труда мозг и сдался. Стало мужику казаться, что прилетают к его жене инопланетяне. А кто же еще может быть тщедушнее его, зелененьким и глазастеньким? Он жену честно предупредил: завязывай, мол, с инопланетными сексуальными контактами, а то подхватишь какую звездную болезнь (или галактическую, от них, засранцев зеленых, всего можно ожидать, шарятся себе повсюду на своих тарелках, ну чисто дальнобойщики!). Даже попытался подкараулить, полночи в засаде сидел и почти уже было поймал негодяев с поличным, но был жестоко придавлен подушкой и наутро доставлен в приют скорбных головою. Ну, ничего, вылечили, жену он простил, тем более что она ему постоянно то борща, то пельменей норовила принести, «а то ведь горит, бедный, на работе».

Как-то раз к моей жене пришел на прием больной с ее участка и, очень смущаясь, поинтересовался:

– Доктор, мне тут голоса в голове приказали принести в больницу топор и зарубить вас и вашу медсестру. Только я их не послушался, нет. Я правильно сделал?

– Ну конечно, правильно! Вы присаживайтесь, я вам сейчас направление на госпитализацию напишу.

– Хорошо, доктор. Только вы санитаров попросите, пусть они топор, который я принес, заберут от греха подальше. Я его вон в тот сугроб выбросил…

И еще один эпизод. Пришел ко мне на прием пациент. Спрашиваю:

– Голоса есть?

– Есть.

– Что за голоса, о чем рассказывают?

– Да так, ни о чем, просто музыка в голове и песни разные.

– Ладно, выпишу вам таблетки, чтобы подлечить.

– Доктор, а может, не надо? Я один живу, мне скучно, а тут какое-никакое, а развлечение…

Ипохондричка

Среди пациентов невротического профиля есть одна категория, которая доставляет много хлопот и забирает уйму времени и сил, прежде всего психических. Это ипохондрики. По счастью, на каждом из участков их не так уж и много, что несколько успокаивает и даже приносит тихое врачебное счастье. Зато уж если такой пациент пришел на прием – это всё; следующие полчаса или более рабочего времени вы уже не сможете посвятить ничему другому, вас не оставят в покое, пока не изложат список всех накопившихся жалоб.

Ко мне с завидной регулярностью ходит на прием дама шестидесяти с хвостиком лет. У нее все плохо: тело болит, сердце болит, позвоночник ломит, кровь плохая, моча еще хуже, а про кал страшно и сказать. Унитаз, видимо, бледнеет и вжимается каждый раз в угол, безмолвно вопия – мол, хозяйка, за что?! О других органах лучше и не напоминать, иначе к следующему приему заболят тоже. Плюс тревога. Плюс тоска. Плюс отсутствие работы и хроническая неудовлетворенность ситуацией в стране, политикой партии и правительства. И все бы ничего, с иными пациентами поговоришь ласково, назначишь что-нибудь новенькое, интересненькое, либо хорошо забытое старое под лозунгом «из стратегических запасов Родины», а то и просто посоветуешь в случае острого приступа вселенской тоски с мизантропией капнуть несколько капелек коньячка на кусочек сахара да и подержать во рту, пока не растворится, – глядишь, и люди роднее покажутся, и над страной тучи чуть разойдутся. А тут нет. Не тот случай. Человек туеву хучу времени проработал учителем. Я уже говорил, что всеобщая грамотность нас погубит? Так вот, повторюсь. Досконально штудируется аннотация на любое лекарство, выискиваются все возможные побочные эффекты, потом следует звонок домой доктору и скорбным голосом сообщается, что нет никакой возможности принимать препарат, а ведь он мог так помочь, так помочь, но теперь мучения будут ужасными и нескончаемыми. Причем звонки в отдельные периоды могут быть ежевечерними, с подробным описанием злоключений своего драгоценного, но ни на что не годного организма, вплоть до его отклика на съеденный час назад пирожок, в котором – о ужас! – оказалось слишком много яиц: «Вы же сами знаете, как это вредно для печени!» Все попытки сориентировать человека на что-либо вне ее самой оказываются бесплодными: включаются псевдодементные элементы, и вас просто не слышат – врач сошел с ума, мне ТАК плохо, а он рекомендует найти себе занятие по душе! Объяснять, что просто так бывает хорошо только от наркотиков, бесполезно и чревато.

Весь прошедший месяц пациентка не находила себе места: ей становилось и так плохо, и вот так, и еще разэтак. Меня, честно говоря, несколько удивило такое развитие симптоматики; объяснив больной, что в случае ее смерти от ипохондрии я получу какую-нибудь Нобелевскую премию и стану, наконец, богатым и знаменитым (поскольку ни одной подобной смерти до сих пор зафиксировано не было), я стал копаться в причинах дальше. Вы знаете, я нашел! На днях у нее должен родиться внук. Вместо того чтобы радоваться, она воспринимает этот замечательный факт только с отрицательной стороны: сын и зараза-невестка теперь будут уделять меньше внимания ей, любимой. Всё, завтра буду вставлять моральных люлей!

Подарок для глухого

Был у меня как-то раз на приеме интересный пациент. За шестьдесят лет, пенсионер, третья группа инвалидности. По глухоте. В детстве было несколько черепно-мозговых травм и отит, в результате слух пропал полностью. Говорить он научился в школе-интернате для глухонемых, говорит громко, растягивая слова. Вопросы пациенту мне пришлось задавать в письменном виде. Что же произошло? Оказалось, Виталий пару месяцев назад… стал слышать!

Ему бы и возрадоваться, ан нет, не тут-то было. Слышать он стал голос внутри себя, и этот новообретенный голос ведет себя по-хамски: мало того, что наглым образом звучит, не разбирая времени суток, так еще и всячески оскорбляет, гад! Повторить, как конкретно и в каких выражениях, Виталий наотрез отказался: не позволило воспитание. А еще появилось чувство, будто не сам по себе этот голос взялся, а вроде как был транслирован, подобно радиопередаче, откуда-то издалека, «словно кто-то передает, а внутри меня что-то эту волну принимает». Мало того, дальше и вовсе чертовщина началась с элементами мистики и дурной паранормальности: стал он по ночам ощущать, будто бы вылетает из собственного тела и парит под потолком аки шарик с гелием, поглядывая на спящих домочадцев свысока и с ужасом – мол, а обратно-то как же?

Вот и решил Виталий, что пора сдаваться. Как он рассказал, это решение далось ему не без труда: вроде бы и заведение не курортного профиля, да и голос масла в огонь стал подливать – мол, куда ты, дурень, собрался, врачи тебя обманут, помочь ничем не смогут, на таблетки с уколами посадят, а то и вовсе упекут куда-нибудь на веки вечные; может, народными средствами обойдемся, холодный душ или уринотерапия… Но пациент был тверд духом и на вражеские подначки не покупался. Порешили мы с ним, что с недельку он попьет лекарства, а там поглядим. Сияя как начищенный пятак, Виталий взял со стола рецепты с подробной письменной инструкцией приема таблеток и, уже уходя, заметил:

– А он вас боится, этот голос. Говорит, что вы можете его убить. Меня умоляет одуматься. Так что кто куда, а я – в аптеку!

Первертности военной службы

А эту историю рассказал нам, тогда еще интернам, наш сэнсэй, Павел Яковлевич. Разговор зашел о гомосексуалистах, о распространенности этого явления в армии, о том, каков преморбид (то, что предшествует развитию патологии) и отличается ли он в случае активного и пассивного вариантов. Пригревало весеннее солнышко, в открытые окна ординаторской отделения военной и трудовой экспертизы легкий сквознячок доносил запахи земли, прошлогодней листвы и костров – отделения приступили к уборке территории, отчего вся больница подернулась сизой ароматной дымкой. Настроение было самым что ни на есть философически-созерцательным.

– Я вам так скажу, Оксана Владимировна: природные задатки и причудливое сочетание генетического материала – это, конечно, важно. А самое главное – в условиях каменного века, в коих пребывает ДНК-диагностика, и в мракобесии темных Средних веков, в коих пребывает значительная часть экспертов – практически недоказуемо и может рассматриваться лишь как предмет демагогического мудрствования с целью повышения самооценки и погружения в эротический транс юных барышень, что имеет определенные выгоды, но не есть комильфо для социально и психически зрелого психиатра. Не сбрасывайте со счетов условия окружающей среды, доктора! Вот вам пример.

Был у меня на экспертизе майор-педераст. Не в том смысле, который может вложить в это емкое понятие подчиненный рядовой состав, а в том, что женщинам предпочитал мужчин. Стал я с ним общаться, расспрашивать, как докатился человек до такой анальной жизни, и вот что он мне поведал. Оказывается, сначала был он активным, то бишь имел других анусострадальцев. А потом перетек в категорию пассивных. Спрашиваю, как же такое могло произойти? А он мне с мечтательной тоской в глазах и тихой грустью поведал, как был переведен на службу в Закавказский военный округ. «А там ТАКИЕ МАСТЕРА!..»

Дела экспертные

Мой друг, врач-психиатр Денис Анатольевич, принимает участие в проведении судебно-психиатрических экспертиз. Работа эта довольно интересная и захватывающая, учитывая контингент и деяния, который сей контингент совершает. Взять, к примеру, хлипкого тщедушного дебильчика с моего участка, который пытался подработать сдачей в металлолом крышек от канализационных люков. Когда его застукали за этим увлекательным занятием, он рванул с места с двумя крышками в руках – Кения нервно жует бананы, на всякий случай не слезая с пальм.

Впрочем, отжигают не только пациенты. Один из следователей отличился, описывая непотребство, учиненное испытуемым: «И совершил противоправное действие посредством полового члена…» – далее шло подробное описание, вплоть до количества произведенных фрикций. На предложение Дениса Анатольевича сменить карьеру и стать автором эротических романов следователь надулся, разобиделся и более с доктором напрямую старался не общаться, чем несказанно того осчастливил.

Периодически радуют своими бессмертными творениями психологи, проводящие тестирование подэкспертных. Только вслушайтесь, как звучит: «Можно утверждать, что подэкспертный К. самой последовательностью своих действий, направленных на причинение смерти потерпевшему, проявлял особую жестокость, агрессивность, не укладывающуюся в рамки возрастного периода». У меня вопрос: а что, есть такой возрастной период, в рамках которого убивать – это нормально? Мол, извините, возраст такой, позверствует пару годиков, и все пройдет само собой! Читаем дальше: «Количество нанесенных повреждений, опасных для жизни, очень велико и несоразмерно с умыслом на убийство». Я теряюсь в страшных догадках: что ж тогда за умысел был такой? Или товарищ просто план перевыполнил? Ну да ладно, едем дальше: «Кроме того, повреждения бетонной плитой, орудием преступления, как в целом виде, так и в разбитом, прямо указывают на преступление, совершенное с одномоментной ненавистью как к потерпевшему, так и к разрушенному орудию преступления, а то, что плита была расколота на четыре части, говорит о чрезвычайном уровне агрессии». Все, приплыли. Всех наш убивец возненавидел к исходу своего черного деяния. Кстати, интересная мысль насчет мерила уровня агрессии. Расколол бетонную плиту о пострадавшего на четыре части – уровень чрезвычайный, на три – высокий, на две – повышенный. Не смог расколоть плиту – двойка тебе, невысокий у тебя уровень агрессии, тренируйся дальше.

Другое заключение, другого психолога. Тоже несказанно порадовало: «Анализ рисунка несуществующего животного позволяет говорить о демонстративных тенденциях при наличии фиксации на половых органах, т. к. мальчик тринадцати лет рисует кота с крыльями и пририсовывает ему член и яички». Далее в тексте тоненько, так, чтобы можно было без труда их прочесть, зачеркнуты три последних слова и сделана запись: «Простите меня за эту похабность». А то вдруг эксперт стыдливый попадется, неудобненько получится как-то.

Так и развлекаемся: не больные, так экспертиза, не экспертиза, так психологи.

Вишлист

Эта история из копилки нашей подруги Татьяны. Она работает детским психиатром. Я уже высказывал мысль о том, что груши на яблоне не растут и что наследственность играет далеко не последнюю роль среди причин наших заболеваний, а тут такая роскошь! Просто невозможно отказать себе в удовольствии написать об этом.

Есть на участке Татьяны пацанчик-дебильчик, милый ребенок, только слабоумный. Более ничего – ни психопатизации, ни чего другого – ни-ни. Инвалид. Каждый год проходит переосвидетельствование, продляя группу. И вот однажды на пороге Татьяниного кабинета появляется его мама, вид которой заслуживает отдельного описания. Нет-нет, внешне все нормально, но вот… Представляете, как выглядит ребенок, когда или нашкодит, или собирается потребовать от строгого, но справедливого родителя чего-то непотребного? Еще так может выглядеть любимый щенок, сгрызший не менее любимый тапок. Вот именно с таким видом мама этого пациента бочком пересекает кабинет, сжимая в руке за спиной лист бумаги.

– Я к вам по поводу инвалидности. И ИПР.

ИПР – это индивидуальная программа реабилитации инвалида, если кто не в курсе. Тем, у кого недержание мочи, – памперсы, неходячим – кресла-каталки, кто не может трудиться в обычных условиях (это о взрослых) – трудовые рекомендации и так далее. Но здесь-то о чем может идти речь?

– У вас же есть пункт про технические средства реабилитации? Так вот, я тут набросала примерный список того, что нам нужно. – И с этими словами она разворачивает на столе перед доктором свой листок.

Друзья мои, вы все знаете (кто-то у кого-то видел, а кто-то грешен – писал сам), что такое wishlist, или хотелочка. А Татьяна, человек в интернетских заморочках неискушенный, увидела впервые.