Полная версия
Я люблю тебя и небо
Валерий Яковлевич Брюсов
Я люблю тебя и небо
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2021
Предисловие
Валерий Яковлевич Брюсов – русский поэт и прозаик. Являясь виднейшим деятелем отечественного символизма, он также известен как критик, драматург, переводчик, литературовед и историк.
Родился в 1873 году 1 декабря (13 декабря) в Москве в купеческой семье. Начальное образование будущий поэт получил дома.
В четыре года Брюсов научился читать и буквально поселился в родительской библиотеке. Он изучал биографии великих людей и зарубежную классику, зачитывался бульварными романами и научной литературой.
В. Брюсов был внуком известного поэта-баснописца И. Бакулина. Дедушка Валерия Яковлевича был откупившимся крепостным, который после реформы Александра II открыл в Москве торговое дело.
Поэт вспоминал о детстве: «От сказок, от всякой «чертовщины» меня усердно оберегали. Зато об идеях Дарвина и о принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножению. <…> Классическую литературу я знал плохо: не читал ни Толстого, ни Тургенева, ни даже Пушкина; изо всех поэтов у нас в доме было сделано исключение только для Некрасова, и мальчиком большинство его стихов я знал наизусть».
Также Брюсов увлекался научными опытами: он проводил простые химические и физические эксперименты и изучал по книгам природу разных явлений. Еще в дошкольном возрасте мальчик написал первую комедию – «Лягушка».
С 1885 года Брюсов учился в классической гимназии Ф. И. Креймана в Москве. Он сблизился с юными любителями чтения, вместе они начали издавать рукописный журнал «Начало». В эти годы начинающий писатель пробовал свои силы в прозе и поэзии, переводил античных и современных авторов. Однако первой публикацией Брюсова стала вполне обыденная статья – в 13 лет он выступил на страницах журнала «Русский спорт» в поддержку тотализатора на скачках. Уже в эти годы Брюсов знал, что его будущее связано с литературой.
В школе Валерий отличался высоким интеллектом. За это его первое время нещадно третировали однокашники. И только потом, когда юный Брюсов поразил их своим умением пересказывать книги целиком, неприязнь сверстников сменилась уважением.
В 1890 году был переведен в московскую гимназию Л. И. Поливанова. О годах учёбы Валерий Брюсов вспоминал: «Беспрестанно начинал я новые произведения. Я писал стихи, так много, что скоро исписал толстую тетрадь Poesie, подаренную мне. Я перепробовал все формы – сонеты, тетрацины, октавы, триолеты, рондо, все размеры. Я писал драмы, рассказы, романы… Каждый день увлекал меня все дальше. На пути в гимназию я обдумывал новые произведения, вечером, вместо того чтобы учить уроки, я писал… У меня набирались громадные пакеты исписанной бумаги».
С отроческих лет Брюсов увлекался не только литературой, но и математикой.
В 1893 году Брюсов поступил в Московский университет на историко-филологический факультет. В этот период Валерий Яковлевич открывает для себя французских символистов – Верлена, Бодлера, Малларме. Восхищаясь творчеством Верлена, создает драму «Декаденты. (Конец столетия)». Позиционируя себя как основоположника русского символизма, в 1894–1895 годах Валерий Яковлевич издает три сборника «Русские символисты».
В 1895 году выходит первый сборник стихов Брюсова «Шедевры» («Chefs d’œuvre»), вызвавший широкий резонанс среди литературных критиков. В 1897 был опубликован второй сборник поэта «Me eum esse» («Это я»).
В 24 года Валерий Брюсов женился. Брюсов связал себя узами брака с Иоанной Рунт, с которой прожил до конца жизни. Она служила гувернанткой сестёр поэта. Валерий Яковлевич очень любил жену, но не переставал увлекаться другими женщинами. Их двадцатичетырехлетний брак был бездетным.
Поэт писал в дневнике: «Недели перед свадьбой не записаны. Это потому, что они были неделями счастья. Как же писать теперь, если свое состояние я могу определить только словом «блаженство»? Мне почти стыдно делать такое признание, но что же? Так есть».
Иоанна Рунт очень трепетно относилась к рукописям Брюсова, до свадьбы не давала их выбрасывать во время уборок, а после – стала настоящей хранительницей брюсовских трудов.
После поступления в университет, Брюсов открыл для себя французских символистов – Малларме, Бодлера, Верлена.
Окончив в 1899 году университет с дипломом 1-й степени, Брюсов устраивается в журнал П. Бартенева «Русский архив». Поэт активно занимается литературной деятельностью.
В 1900 году выходит третий сборник Брюсова «Tertia Vigilia» («Третья стража»), принесший ему литературную известность. Этот сборник Брюсов посвятил своему другу Константину Бальмонту, с которым познакомился еще в университетские годы.
Брюсов становится одним из основателей издательства «Скорпион». С 1903 года сотрудничает в журнале «Новый путь». В этом же году выходит сборник поэта «Urbi et Orbi» («Граду и миру»).
В 1901–1905 годах Брюсов принимает участие в создании альманаха «Северные цветы». В 1904–1909 годах занимает пост фактического редактора русского символистского журнала «Весы».
С 1908 года Валерий Брюсов, биография которого была насыщена новыми знакомствами с молодыми литераторами, становится директором Московского литературно-художественного кружка.
Реакцией Брюсова на настроения и события революции 1905–1907 годов стали драма «Земля» и сборник «Венок» (1905 г.). В 1907 году выходит его прозаический сборник рассказов «Земная ось», в 1909 году публикуется поэтический сборник «Все напевы». В послереволюционные годы Валерий Яковлевич создает роман «Алтарь победы» (1911–1912 гг.), сборник рассказов «Ночи и дни» (1913 г.).
В 1914 году, во время Первой мировой войны, Брюсов отправляется на фронт в качестве военного корреспондента «Русских ведомостей». В 1916 году публикует сборник «Семь цветов радуги». Он получил отклик в обществе.
С приходом к власти большевиков, в 1917–1919 годах, Валерий Яковлевич занимает пост руководителя Комитета по регистрации печати. В 1919–1921 годах был назначен председателем Президиума Всероссийского союза поэтов. С организацией в 1921 году Высшего литературно-художественного института Брюсов становится его ректором и профессором.
Биография Валерия Брюсова была бы незавершенной без упоминания его заслуг переводчика. Он открыл отечественным читателям Э. Верхарна, занимался переводами П. Верлена, Э. По, М. Метерлинка, Байрона, В. Гюго, О. Уальда и многих других.
За сборник переводов армянских поэтов «Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней» Брюсов был удостоен звания народного поэта Армении.
Поэт увлекался коллекционированием почтовых марок. Особенно его интересовало колониальное прошлое европейских стран. Позже Брюсов стал почетным членом Всероссийского общества филателистов.
Валерий Яковлевич Брюсов умер 9 октября 1924 года от воспаления легких. Похоронили поэта на Новодевичьем кладбище в Москве. В память о жизни и творчестве Брюсова Валерия Яковлевича на его могиле установлен монумент с портретом.
Осеннее чувство
19 февраля 1893
Самоуверенность
Золотистые феиВ атласном саду!Когда я найдуЛедяные аллеи?Влюбленных наядСеребристые всплески!Где ревнивые доскиВам путь преградят?Непонятные вазыОгнем озаря,Застыла заряНад полетом фантазий.За мраком завесПогребальные урны,И не ждет свод лазурныйОбманчивых звезд.10 февраля 1893
Уныние
Сердце, полное унынием,Обольсти лучом любви,Все пределы и все линииБеспощадно оборви!Пусть во мраке неуверенномПлачут призраки вокруг,Пусть иду, в пути затерянный,Через темный, страшный луг.И тогда, обманам преданный,Счастлив грезою своей,Буду петь мой гимн неведомый,Скалы движа, как Орфеи!24 октября 1893
Творчество
Тень несозданных созданийКолыхается во сне,Словно лопасти латанийНа эмалевой стене.Фиолетовые рукиНа эмалевой стенеПолусонно чертят звукиВ звонко-звучной тишине.И прозрачные киоски.В звонко-звучной тишине,Вырастают, словно блестки,При лазоревой луне.Всходит месяц обнаженныйПри лазоревой луне…Звуки реют полусонно,Звуки ластятся ко мне.Тайны созданных созданийС лаской ластятся ко мне,И трепещет тень латанийНа эмалевой стене.1 марта 1895
«Она в густой траве запряталась ничком…»
Умер великий Пан
Она в густой траве запряталась ничком,Еще полна любви, уже полна стыдом.Ей слышен трубный звук: то император пленныйВыносит варварам регалии Равенны;Ей слышен чей-то стон, – как будто плачет лес,То голоса ли нимф, то голос ли небес;Но внемлют вместе с ней безмолвные поляны:Богиня умерла, нет более Дианы!3 октября 1894
«Господи! Господи!…»
Господи! Господи!Блуждаю один, как челнок,Безумцем в туман направляемый,Один, без любви, сожигаемыйМучительным пламенем грез!О, страшно стоять одномуНа кручи заоблачной,Стоять одному в беспредельности!Туманы проходят у ног,Орлы ко мне редко возносятся,Как плесень, у грани снегов умирающий мох.Есть блаженство – не знать и забыть!Есть блаженство – в толпе затеряться!Есть блаженство – скалой неоформленной бытьИ мхом, этим мхом умирающим!О, зачем я не сумрачный мох!О, зачем я не камень дорожный!Если бы был я пурпуровым маком!Как на стебле я сладко качался б!С бабочкой, севшей на венчик, качался,Светом зари наслаждался,Солнцем, и тенью, и мраком!О, если бы был я пурпуровым маком!О, если бы был я камнем дорожным!1 декабря 1894
Первые мечты
Es ist eine alte Geschichte.
H. Heine«Мы встретились с нею случайно…»
Мы встретились с нею случайно,И робко мечтал я об ней,Но долго заветная тайнаТаилась в печали моей.Но раз в золотое мгновеньеЯ высказал тайну свою;Я видел румянец смущенья,Услышал в ответ я «люблю».И вспыхнули трепетно взоры,И губы слилися в одно.Вот старая сказка, которойБыть юной всегда суждено.27 апреля 1893
«Это было? Неужели?…»
Это было? Неужели?Нет! и быть то не могло.Звезды рдели на постели,Было в сумраке светло.Обвивались нежно руки,Губы падали к губам…Этот ужас, эти мукиЯ за счастье не отдам!Странно-нежной и покорнойПриникала ты ко мне, —И фонарь, сквозь сумрак черный,Был так явственен в окне.Не фонарь, – любовь светила,Звезды сыпала светло…Неужели это было?Нет! и быть то не могло!27 апреля 1893
«Полутемное окошко…»
Полутемное окошкоОсвети на миг свечойИ потом его немножкоПеред лестницей открой.Я войду к тебе, волнуемПрежним трепетом любви;Ты меня встреть поцелуем,Снова милым назови.Страстной ласке мы сначалаОтдадимся горячо,А потом ко мне усталоТы поникнешь на плечо.И в чарующей истоме,Под покровом темноты,Все для нас потонет – кромеУпоительной мечты.4 мая 1893
«Мечты, как лентами, словами…»
Мечты, как лентами, словамиВо вздохе слез оплетены.Мелькают призраки над намиИ недосказанные сны.О чем нам грезилось тревожно,О чем молчали мы вдвоем,Воскресло тенью невозможнойНа фоне бледно-золотом.И мы дрожим, и мы не знаем…Мы ищем звуков и границИ тусклым лепетом встречаемМерцанье вспыхнувших зарниц.20 декабря 1895
Заветный сон
Заветный сон вступает на ступени;Мгновенья дверь приотворяет он…Вот на стене смешались обе тени,И в зеркале (стыдливость наслаждений!)Ряд отражений затемнен.О, не жалей, что яркость побледнела!Когда-нибудь, в печальной смене лет,Вернется все, – и не погаснет свет,И в зеркале, заученно и смело,Приникнет к телу тело.8 ноября 1893
Из письма
Милый, прости, что хочу повторятьПрежних влюбленных обеты.Речи знакомые – новы опять,Если любовью согреты.Милый, я знаю: ты любишь меня,И об одном все моленья, —Жить, умереть, это счастье храня,Светлой любви уверенья.Милый, но если и новой любвиТы посвятишь свои грезы,В воспоминаниях счастьем живи,Мне же оставь наши слезы.Пусть для тебя эта юная дальБудет прекрасной, как ныне.Мне же, мой милый, тогда и печальСтанет заветной святыней.18 мая 1894
Вечером перед церковью
Черной полоскою крестТонет в темнеющем фоне;На голубом небосклонеСонм зажигается звезд.Символ любви человекаЧто, с обаяньем своим!Перед глаголом святым,Данным вселенной от века!Так не потерей зови,Что опочило в покое!То уступает земноеЗвездам небесной любви.19 июня 1893
«Беспощадною орбитой…»
Беспощадною орбитойУвлечен от прежних грез,Я за бездною открытойВижу солнечный хаос.Там творений колебанье,Вдохновенная вражда;Здесь холодное молчанье,Незнакомая звезда.И, горящею кометойНа безжизненном пути,Я шепчу слова привета,Как последнее прости.2 июля 1893
«В тиши задремавшего парка…»
В тиши задремавшего парка«Люблю» мне шепнула она.Луна серебрилась так ярко,Так зыбко дрожала волна.Но миг этот не был желанным,Мечты мои реяли прочь,И все мне казалось обманным,Банальным, как лунная ночь.Сливая уста в поцелуе,Я помнил далекие сны,Другие сверкавшие струи,Иное мерцанье луны.6 августа 1893
«Звездное небо бесстрастное…»
Звездное небо бесстрастное,Мир в голубой тишине;Тайна во взоре неясная,Тайна, невнятная мне.Чудится что-то опасное,Трепет растет в глубине;Небо безмолвно, прекрасное,Мир неподвижен во сне.11 мая 1893
«Звезды тихонько шептались…»
Звезды тихонько шептались,Звезды смотрели на нас.Милая, верь мне, – в тот часЗвезды над нами смеялись.Спрашивал я: «Не мечта ли?»Ты отвечала мне: «Да!»Верь, дорогая, тогдаОба с тобою мы лгали.16 сентября 1893
«Звезды закрыли ресницы…»
Звезды закрыли ресницы,Ночь завернулась в туман;Тянутся грез вереницы,В сердце любовь и обман.Кто-то во мраке тоскует,Чьи-то рыданья звучат;Память былое рисует,В сердце – насмешка и яд.Тени забытой упреки…Ласки недавней обман…Звезды немые далеки,Ночь завернулась в туман.2 апреля 1893
«Слезами блестящие глазки…»
Слезами блестящие глазки,И губки, что жалобно сжаты,А щечки пылают от ласки,И кудри запутанно-смяты.В объятьях – бессильно покорна,Устало потуплены взоры,А слез бриллианты упорноЛепечут немые укоры.1 ноября 1893
Мечты о померкшем
Мечты о померкшем, мечты о былом,К чему вы теперь? НеужелиС венком флердоранжа, с венчальным венком,Сплели стебельки иммортели?Мечты о померкшем, мечты о былом,К чему вы на брачной постелиПовисли гирляндой во мраке ночном,Гирляндой цветов иммортели?Мечты о померкшем, мечты о былом,К чему вы душой овладели,К чему вы трепещете в сердце моемНа брачной веселой постели?13 марта 1894
Змеи
Приникни головкой твоейКо мне на холодную грудьИ дай по плечам отдохнутьИзвилистым змеям кудрей.Я буду тебя целовать,Шептать бред взволнованных грез,Скользящие пряди волосСплетать и опять расплетать…И я позабуду на мигСомнений безжалостный гнет,Пока из кудрей не мелькнетЗмеи раздвоенный язык.30 августа 1893
В саду
Не дремлют тени,Не молкнет сад;Слова сомнений —Созвездий взгляд!Пусть ропщут струи,Пусть плачет пруд, —Так поцелуи,Прильнув, солгут!Пусть, глянув, канетВ аллее свет, —Мелькнув, обманетЛюбви обет!И пусть в истомеТрепещешь ты, —Все бледно, кромеОдной мечты!11 мая 1894
Лирические поэмы
Встреча после разлуки
Забытая, былая обстановка:Заснувший парк, луны застывший свет,И у плеча смущенная головка.Когда-то ей шептал я (в волнах лет)Признания, звучавшие, как слезы,В тиши ловя ласкающий ответ.Но так давно, – по воле скучной прозы,Мы разошлись, и только в мире тьмыЕе лицо мне рисовали грезы.Зачем же здесь, как прежде, рядом мы,В объятиях, сплетая жадно руки,Под тенями сосновой бахромы!Зачем года проносятся, как звуки,Зачем в мечтах туманятся года,И вот уж нет, и не было разлуки!По синеве катилася звезда,Когда она шепнула на прощанье:«Твоя! твоя! опять и навсегда!»Я шел один; дремали изваяньяНемых домов и призраки церквей;И думал я, как лживо ожиданье.О бард любви, далекий соловей,О лунный свет, всегда необычайный,О бахрома нависнувших ветвей!Вы создали пленительные тайны,Вы подсказали пламенную ложь,Мой страстный бред, красивый, но случайный:Ищу в себе томительную дрожь,Роптание живительных предчувствий…Нет! прочь слова! себе ты не солжешь!Сокровища, заложенные в чувстве,Я берегу для творческих минут,Их отдаю лишь в строфах, лишь в искусстве.А в жизни я – как выпитый сосуд;Томлюсь, дрожа, весь холоден, ликуя,Огни страстей лишь вспыхнут, как умрут.Дитя, прости обманы поцелуя:Я лгу моля, твердя «люблю», я лгу.Нет, никого на свете не люблю я,И никого любить я не могу!16 августа 1895
Осенний день
1Ты помнишь ли больной осенний день,Случайное свободное свиданье,Расцвет любви в период увяданья,Лучи, когда вокруг ложится тень?Нас мучила столицы суматоха,Хотелось прочь от улиц и домов, —Куда-нибудь в безмолвие лесов,К молчанию невнемлющего моха.Нет, ни любовь, ни осень не моглиЗатмить в сердцах созвучное стремленье!Нет, никогда не разорвутся звеньяМежду душой и прелестью земли!2Ты помнишь ли мучения вокзала,Весь этот мир и прозы и минут,И наконец приветливый приют,Неясных грез манящее начало?Ты помнишь ли, – я бросился у ног,Я голову склонил в твои колени,Я видел сон мерцающих видений,Я оскорбить молчание не мог.Боялись мы отдаться поцелуям,Мы словно шли по облачной тропе,И этот час в застенчивом купеДля полноты был в жизни неминуем.3Не знаю я – случайно или нетБыл избран путь, моей душе знакомый.Какою вдруг мучительной истомойПовеял мне былого первый след.Выходим мы: знакомое мне поле,И озеро, и пожелтевший сад,И дач пустых осиротелый ряд,И все кругом… О Леля! Леля! Леля!Да, это здесь росла моя любовь,Меж тополей, под кудрями березы,У этих мест уже бродили грезы…Я снова здесь, и здесь люблю я вновь.4Вошли мы в лес, ища уединенья.Сухой листвы раскинулся ковер, —И я поймал твой мимолетный взор:Он был в тот миг улыбкой восхищенья.Рука с рукой в лесу бродили мы,Встречая грязь, переходя канавы,Ломали сучья, мяли сушь и травы,Смеялись мы над призраком зимы.И, подойдя к исписанной скамейке,Мы сели там и любовались всем, —Как хорошо, тепло, как воздух нем,Как в вышине спят облачные змейки!5В безмолвии слова так хороши,Так дороги в уединеньи ласки,И так блестят возлюбленные глазкиОсенним днем в осмеянной глуши.Кругом болезнь, упрямые вороны,Столбы берез, осины багрянец,За дымкою мучительный конец,В молчании томительные стоны.Одним лишь нам – душистая весна,Одним лишь нам – душистые фиалки!И плачет лес, завистливый и жалкий,И внемлет нам сквозь слезы тишина.6Мы перешли на старое кладбище,Где ждали нас холодные кресты.Почиют здесь безумные мечты,И здесь душа прозрачнее и чище.Склонились мы над маленьким крестом,Где скрыто все, мне вечно дорогое,И где она оставлена в покоеПриветствием и дерзостным судом.И долго я над юною могилой,Обнявши крест, томился недвижим;И ты, мой друг, ты плакала над ним,Над образом моей забытой милой.7Еще сильней я полюбил тебяЗа этот миг, за слезы, эти слезы!Забыла ты ревнивые угрозы,Соперницу ласкала ты, любя!Я чувствовал, что с сердцем отогретымМы кладбище оставили вдвоем.Горел закат оранжевым огнем,Восток синел лилово-странным светом.Мы снова шли, и шли, как прежде, мыК великому, безбрежному сближенью,Чужды опять лесов опустошенью,Опять чужды дыханию зимы.8На станции мы поезд ожидалиИ выбрали заветную скамью,Где Леле я проговорил «люблю»,Где мне «люблю» послышалось из дали.Луна плыла за дымкой облаков,Горели звезд алмазные каменья,В немом пруду дробились отраженья,А на душе лучи сверкали снов.То был ли бред, опять воспоминанья,Прошедшее, воскресшее во мне!Слова любви шептал ли я во сне,Иль наяву я повторял признанья?9И две мечты – невеста и жена —В объятиях предстали мне так живо.Одна была, как осень, молчалива,Восторженна другая, как весна.Я полон был любовию к обеим,К тебе, и к ней, и вновь и вновь к тебе,Я сладостно вручал себя судьбе,Таинственной надеждою лелеем…Ты помнишь ли наш путь назад сквозь тень,Недавних грез с разлукою слиянье,Случайное свободное прощанье,Промчавшийся, но возвратимый день?25 сентября 1894
Полдень Явы
Посв. М.
Предчувствие
Моя любовь – палящий полдень Явы,Как сон разлит смертельный аромат,Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,Здесь по стволам свиваются удавы.И ты вошла в неумолимый садДля отдыха, для сладостной забавы?Цветы дрожат, сильнее дышат травы,Чарует все, все выдыхает яд.Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, —Играть, блуждать, в венках из орхидей,Тела сплетать, как пара жадных змей!День проскользнет. Глаза твои смежатся.То будет смерть. – И саваном лианЯ обовью твой неподвижный стан.25 ноября 1894
Перед темной завесой
Слова теряют смысл первоначальный,Дыханье тайны явно для души,В померкшем зеркале твои глаза печальны,Твой голос – как струна в сочувственной тиши.О погоди! – последнего признаньяНет силы вынести, нет силы взять.Под сенью пальмы – мы два бледных изваянья,И нежит мне чело волос приникших прядь.Пусть миги пролетят беззвучно, смутно,Пред темной завесой безвестных дней.Мы – двое изгнанных в пустыне бесприютной,Мы – в бездне вечности чета слепых теней…Молчание смутим мы поцелуем,Святыню робости нарушит страсть.И вновь, отчаяньем и счастием волнуем,Под вскрик любви, в огнь рук я должен буду пасть!28 ноября 1897, 1911
Измена
Сегодня! сегодня! как странно! как странно!Приникнув к окошку, смотрю я во мглу.Тяжелые капли текут по стеклу,Мерцания в лужах, дождливо, туманно.Сегодня! сегодня! одни и вдвоем!Притворно стыдливо прикроются глазки,И я расстегну голубые подвязки,И мы, не смущенные, руки сплетем!Мы счастливы будем, мы будем безумны!Свободные, сильные, юные, – мы!..Деревья бульвара кивают из тьмы,Пролетки по камням грохочут бесшумно.О, милый мой мир: вот Бодлер, вот Верлен,Вот Тютчев, – любимые, верные книги!Меняю я вас на блаженные миги…О, вы мне простите коварство измен!Прощайте! прощайте! Сквозь дождь, сквозь ненастье,Пойду, побегу, как безумец, как вор,И в лужах мелькнет мой потупленный взор:«Угрюмый и тусклый» огонь сладострастья!14 сентября 1895
Тени
Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят,Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.И, без силы подняться, без воли прижаться и вдавить свои пальцы в округлости плеч,Точно труп, наблюдаю бесстыдные тени в раздражающем блеске курящихся свеч;Наблюдаю в мерцаньи колен изваянья, беломраморность бедер, оттенки волос…А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает тела в разноцветный хаос.О, далекое утро на вспененном взморье, странно-алые краски стыдливой зари!О, весенние звуки в серебряном сердце и твой сказочно-ласковый образ, Мари!Это утро за ночью, за мигом признанья, перламутрово-чистое утро любви,Это утро, и воздух, и солнце, и чайки, и везде – точно отблеск – улыбки твои!Озаренный, смущенный, ребенок влюбленный, я бессильно плыву в безграничности грез…А дымящее пламя взвивается в вихре и сливает мечты в разноцветный хаос.19 сентября 1895
Все кончено…
Все кончено, меж нами связи нет…
А. ПушкинЭта светлая ночь, эта тихая ночь,Эти улицы, узкие, длинные!Я спешу, я бегу, убегаю я прочь,Прохожу тротуары пустынные.Я не в силах восторга мечты превозмочь,Повторяю напевы старинные,И спешу, и бегу, – а прозрачная ночьСтелет тени, манящие, длинные.Мы с тобой разошлись навсегда, навсегда!Что за мысль несказанная, странная!Без тебя и наступят и минут года,Вереница, неясно туманная.Не сойдемся мы вновь никогда, никогда,О, любимая, вечно желанная!Мы расстались с тобой навсегда, навсегда…Навсегда? Что за мысль несказанная!Сколько сладости есть в тайной муке мечты.Этой мукой я сердце баюкаю,В этой муке нашел я родник красоты,Упиваюсь изысканной мукою.«Никогда мы не будем вдвоем, – я и ты…»И на грани пред вечной разлукоюЯ восторгов ищу в тайной муке мечты,Я восторгами сердце баюкаю.14 ноября 1895
