Последние звёзды уничтоженного мира

– Д-да, – опешила Лолита, но решила, что сейчас действительно необходимо охладить накал, – Он был так рад видеть меня, что чуть не скупил весь магазин в качестве подарка.

Она кивнула на стол возле окна, который Пётр сразу заметил, но после слов Лолиты об эвтаназии, стол сразу слился с окружением. Теперь Павлов смог подойти к нему и разглядеть фрукты, аппетитно лежащие в чаше, сладости в подарочных упаковках и ярко-красные розы. Да, Габриэль всегда был щедр в плане подарков. Радостно скачущий по всей палате парень, как призрак, мелькнул в воображении Петра. Что бы сказал он, если бы узнал о решении Лолиты?

«Бывали же случаи, когда полностью парализованные люди начинали ходить, – Габриэль уже отвечал на это, потягивая сигарету, – С твоей поддержкой у неё всё получится».

«Как бы не так», – отвечал уже иначе, чем в первый раз, Пётр.

После слов Лолиты опустились руки. Неужели теперь нужно было пустить всё на самотёк? Оставить как есть? И тогда вся эта борьба была бессмысленной. Пётр сам создал проблему, которая решилась бы быстрее без его участия. Мэрит и Кайо были правы. Всё пришло именно к этому.

Павлов уставился на подарки, но его мысли находились не в этой комнате и даже не в его голове. Они летали далеко отсюда, вне досягаемости Петра. Лолита не видела его уставшего небритого лица с опухшими глазами, но видела поникшую голову и опущенные плечи. Ей стало стыдно за всё, что случилось и за свой сделанный выбор, но он уже был сделан. Она считала, что Петру будет лучше, если он испытает это сейчас, чем всю последующую жизнь. Рано или поздно раны залечатся, а вот вылечится ли она – большой вопрос.

– Пётр, – позвала девушка его, но он даже не шевельнулся, – Я знаю, что это сложное для тебя решение, но поверь, для меня тоже.

Ничего в ответ не последовало. Статуя у стола ожила только спустя минуты молчания, когда Лолита уже не рассчитывала на ответ. Пётр поднял голову, и его взгляд упал на скамью возле дерева, под которым они сидели вместе с пожилой женщиной. Она говорила о том, что иногда нужно просто ждать, пока время всё сделает само. Но как можно ждать неизвестно чего сейчас? Ждать дня, когда Лолита заснёт и больше никогда не проснётся? Ждать, пока лекарство будет течь по её тонким венам? Ждать, зная, что ты мог бы всё изменить?

Солёные капли стекали по мраморному лицу безразличной на вид статуи. Мужчина чувствовал взгляд девушки на койке, но не мог повернуться к ней. Боялся, что скажет что-то не то, не сдержится, закричит, в истерике начнёт бить стены, разбросает молодые цветы и станет беспощадно топтать их лепестки, выжимая из них последние соки.

– Зачем всё это? – спросил сам себя Пётр, но Лолита не услышала этого.

Зубы заскрипели. Вены вздулись на висках. Руки сами сжались в кулаках. Пётр сорвался с места и схватил портфель. По дороге он хотел закричать во всё горло, как тем ранним утром до встречи с Габриэлем, но рассудок ещё не покинул его.

– Не уходи! – вдруг испугалась парализованная девушка внезапной перемене настроения Петра, – Не оставляй меня одну!

Он остановился возле двери. Одна часть Петра хотела остаться здесь с ней, но вторая понимала, что ему необходимо подумать наедине. Этот разговор вывел его из колеи и нужно было вернуть себе управление, чтобы не слететь вниз с обрыва. Он послушал второй голос и вышел из палаты, не взглянув на Лолиту.

Ноги сами несли его в сторону бара. В самый центр, где, как всегда, будет огромное количество людей, среди которых можно затеряться. По дороге туда мужчину чуть не сбила кучка велосипедистов. Они кричали что-то в его сторону, находясь уже за его спиной, но он даже не заметил этого.

«Я приняла важное решение, Пётр. И я надеюсь, что ты меня поддержишь или хотя бы поймёшь».

Слова Лолиты крутились в голове. Её спокойный голос сводил с ума, как и её пустой взгляд в этот момент. Два прекрасных иолита, которые раньше дарили тепло, теперь сожгли Петра заживо, не успел он опомниться.

«Я собираюсь подписать документы на эвтаназию, – она тогда замялась, потому что физически подписывать будет не она, а юрист, – В лечении нет смысла».

«Уже ни в чём нет смысла», – мгновенно ответил Пётр Лолите из прошлого.

– Эй! Мужчина!

Кто-то одёрнул его за рукав пиджака, и он сделал огромный шаг назад. Настолько сильным был окликавший его.

– Ты хоть смотри куда идёшь! Это проезжая часть, – голос принадлежал мужчине в его возрасте, стоящему с маленьким мальчиком, глаза которого буквально вылетали из орбит.

– Простите, – извинился психолог и попытался изобразить улыбку, но судя по хмурому виду спасшего его мужчины, у него это не получилось, – Задумался.

Бар был на другой стороне улицы. И если бы никто не окликнул Петра, то он не дошёл бы до него. Проиграл бы гонку, врезавшейся в него машине. Иронично.

Павлов не собирался напиваться до беспамятства. По крайней мере, он себя убеждал в этом. Он сел за столик в углу. С этого места он видел всех посетителей этого заведения. Сейчас их было немного, но время шло к ночи, поэтому наплыв скоро начнётся. Пётр сделал заказ и достал смартфон, чтобы не закапываться в воспоминаниях. Но фотография на экране пошатнула мужчину ещё раз, и некоторое время он смотрел на широкую улыбку его Лолиты. Той Лолиты, которая никогда не сдавалась. Никогда до недавнего времени. Напиток принесли сразу. Павлов выпил его залпом, только бокал коснулся стола. Официант ещё стоял возле него.

– Есть что-то крепче? – спросил мужчина и подвинул бокал обратно официанту.

– Коньяк? – вопросом на вопрос ответил парень в тёмно-синем фартуке.

– Неси. Бутылку.

– Мы не продаём бутылками, – возразил работник бара, жалостливо подняв брови.

– И что ты мне предлагаешь? Ждать каждый раз, пока мне принесут обновлённую стопку?

– Вы можете сесть за стойку.

– Там нет мест, – недовольно рыкнул Пётр.

Парень убедился в правдивости слов мужчины и, глубоко вздохнув, извинился и попросил немного подождать. Павлов запрокинул голову. На потолке висели декорации в виде виноградных лоз. Мягкий свет сверху подсвечивал их, как солнце. Если не слушать окружающий шум, то можно представить себя на юге. Может быть, в собственном доме, где у тебя каждый год вырастает сладкий виноград, из которого потом можно сделать потрясающее вино. Каждый летний вечер проводить на веранде, потягивая из хрустального бокала домашнее вино. Разговаривать с женой о всяких пустяках. Слушать её длинные истории о том, как она болтала с подругами сегодня за обедом. Отвлекаться, чтобы проверить спящих детей. Смотреть на их улыбающиеся во сне лица. И знать, что ты счастлив…

– Бутылка коньяка будет стоить сто долларов, – скрипучий голос вырвал Петра из мечтаний.

– Неси.

После всех мыслей об идеальной жизни этот бар казался грязным, а само присутствие Петра здесь – ошибкой. Заветный напиток оказался перед глазами Петра мгновенно. Он сам налил себе полную стопку и, не колеблясь, выпил её. Эффекта от неё не было. Вторая стопка опустошилась так же быстро. Третья – аналогично.

– Эхей! Привет! Один сидишь?

За его стол сел парень с параллельного курса. Они иногда общались, но дальше стен университета их дружба не выходила. Его звали Томас и на вид был, как Томас, по мнению Петра: кудрявый, светловолосый с носом картошкой. Болтливый парнишка, получающий от своей молодости всё, что можно: тусовки, алкоголь, девушки, мальчишники и прочее, о чём Пётр даже думать не хотел.

– Привет, – без интереса ответил Пётр, проглатывая коньяк.

– У тебя есть планы на вечер?

– Смотря для чего спрашиваешь.

– Ну, – засмеялся Томас, – Я остался один. Девушка бросила. Мы должны были встретиться здесь, но она написала сообщение и… я не хочу вот так отсюда уходить.

Пётр подумал, что в компании Томаса нет ничего плохого. Он не из тех людей, после разговора с которыми чувствуешь опустошение и ненависть к окружающему миру. Скорее, даже наоборот.

– Отлично! – крикнул парень, после утвердительного ответа психолога и поставил свой алкоголь на стол, – Я вот не понял. Ты ушёл из универа?

– Нет. Я закончу всё экстерном. Нашёл себе работу. Хочу посвятить себя ей, – кратко рассказал всё Павлов.

– Тогда за твою работу!

Они выпили. Томас сразу начал рассказывать про свои похождения. Временами его истории были смешными (или это коньяк подействовал?), а когда этот кудрявый парень стал приставать к двум девушкам за соседним столиком, Пётр не стал успокаивать его, а наоборот проявил инициативу. Вскоре они уже сидели вчетвером, распивая напиток за напитком. Две новые знакомые бесконечно болтали о бесполезных вещах, которые в трезвом состоянии быстро наскучили бы Петру. Одна из них уже почти сидела на коленях пьяного мужчины, заливая в его широкую улыбку всё больше опьяняющей жидкости. Когда она потянулась, чтобы поцеловать его, Павлов остановил её, схватив одной рукой её за щёки. Он рассмеялся, увидев её обиженное лицо. Томас по-дружески отчитал его за это и сказал, что стоит загладить свою вину перед девушкой.

– И что же ты хочешь, прекрасная женщина? – спросил Пётр, произнеся последние два слова по-русски, – Золото? Мир под ногами? Путёвку на острова?

– Я была бы не против получить это всё, но мне нужно кое-что большее, – шептала она на ухо мужчине.

Пётр улыбнулся, понимая, чего же так желает брюнетка рядом с ним. Как там её зовут? Они вообще представлялись или просто присоединились к ним с Томасом? Павлов достал смартфон, собираясь вызвать такси до дома. Та, о ком он забыл, смотрела на него. Она смотрела на него из прошлого, сверля пустыми глазами.

– Ой, а у тебя уже есть подружка? – сразу затрепетала девушка рядом, – А она не будет против, что мы с тобой так близко общаемся?

– Прости?

– Или у вас свободные отношения? – продолжала подкидывать новые варианты брюнетка.

– А-а-а, – протянул Пётр, заливаясь пьяным смехом на весь бар, – Ты действительно подумала, что мы поедем ко мне? Вдвоём? Девочка, – он погладил её по щеке, – Я поеду домой один. Спасибо за прекрасную компанию. Приятного вечера, Томас!

Он вышел. Его разгорячённое тело даже не ощущало ночной холодный воздух. Недалеко от мужчины стояла компания, где каждый затягивался сигаретой. Павлов попросил сигарету и себе. Тяжёлый дым после первого вдоха осел в лёгких, но как же легко от этого становилось! Лучше всякой медитации и дыхательных практик. Пётр забыл, когда сознание отключилось. Он помнил только обрывки его пути до дома. Как шаркал ногами и перебегал от дерева к дереву. В это время людей было мало, но, кажется, он кого-то встретил. Беспокойный женский голос окутывал его. Прохладные руки касались горящих щёк. Мир кружился, и опора окончательно пропала из-под ног. Он слышал только голос, просящий не уходить. Не оставлять.

13

Произошедшее ночью стёрлось из памяти Павлова. Тёмное затягивающее забытие овладело его разумом, и вся ночь пролетела, не успел бы Пётр назвать своё имя. Но сладкое безмятежное состояние продолжалось до того, как мужчина ощутил первые признаки пробуждения. Первым признаком была головная боль, которая сжимала мозг, словно щипцами для прессовки чеснока. Вторым – тошнота. Несмотря на то, что эти два чувства Пётр различил быстрее остальных, остальные побочные эффекты алкоголя смешались в общую слабость. Павлов постарался открыть опухшие глаза. Ядовитые солнечные лучи были перекрыты плотными синими шторами, которые Пётр не узнал. И списал это на похмелье. Через маленькие щёлочки опухших век виднелись абстрактные картины. Справа стоял мольберт с такой же, но незаконченной, картиной. Это точно была не его комната. Он никогда не увлекался живописью и уже точно никогда бы не повесил такие «шедевры». Или вчера он был настолько пьян, что поменял свои взгляды на подобное? В таком случае, Пётр многого о себе не знал…

Мужчина попытался встать, но его вестибулярный аппарат решил устроить выездную карусель, не выходя из дома. Из-за этого Пётр медленно лёг на прежнее место, стараясь делать как можно меньше резких движений. Только сейчас, повернув голову влево, психолог заметил на прикроватной тумбе стакан воды и целую упаковку таблеток. Это был прекрасный подарок от того, кто приютил у себя «пьянчугу» (как назвал себя сам Пётр, размышляя о происходящем).

– Твою мать, – вздохнул он, схватившись за голову, после принятия лекарства.

В дверь кто-то постучал. Пётр не хотел дёргаться, но сердце учащённо забилось. От страха, что он не знает человека за этой дверью или от того, что ему стало стыдно, что его видели в неподобающем состоянии? А если это Роберт Нильсен? Только этого не хватало…

Не дождавшись ответа, в комнату вошла Кирстен Юхансен. Пётр сначала не узнал её в домашнем виде и не отводил любопытного и удивлённого взгляда. В обычной, некричащей одежде (а не в той, которая иногда переходила грань скромности) Кирстен выглядела совсем иначе. В лосинах и футболке оверсайз она была даже женственней, чем в том красном платье, которое Пётр почему-то запомнил. Волосы она завязала в высокий хвост, который открывал её милое обеспокоенное лицо.

– Ох, я думала, что вы ещё спите, – как бы извинилась она, – Как вы себя чувствуете?

– Обычное похмелье, – Пётр не мог смотреть ей в глаза, – Мне так стыдно… Прости меня, Кирстен.

– Я вас прощу, если вы останетесь здесь до полного выздоровления, – улыбалась женщина, садясь на край кровати, – Я приготовила ужин. Думаю, вам стоит немного подкрепиться.

– Уже вечер?

– Да, вы проспали целый день.

Павлов застонал, удивляясь своей глупости. Как он вообще смог себе позволить такое?! Даже в студенческое время в России такого не было. Он сел, пытаясь словить хоть одно воспоминание о прошлой ночи. Но ничего после их встречи с Томасом он уже не помнил. Хоть бы пронесло, и он не…

– Как я вообще здесь оказался? –раздосадовано спросил психолог, поправляя майку.

– Я возвращалась от Стейро. Мы с отцом Беатрис очень долго обсуждали их переезд. Но несмотря на то, что было поздно, мне захотелось прогуляться. И по дороге домой я заметила качающегося из стороны в сторону человека. Я хотела пойти другой дорогой, но вы окликнули меня, – брови Кирстен сразу поднялись, а на глазах уже почти наворачивались слёзы, – У вас были такие печальные глаза. И улыбка… Я не могла вас так оставить.

Головная боль ушла на второй план. Чувство беспомощности и отчаяния вновь нахлынули с ещё большей силой. Он вспомнил ужасные слова Лолиты, и сейчас перед ним стоял, заваленный подарками, стол с красными розами, лепестки которых он хотел безжалостно растоптать. От той злости ничего не осталось. Только в сердце щемит.

– Я принесу вам ужин, – после долгой паузы, во время которой Пётр думал, сказала Кирстен и встала с кровати.

– Не стоит нести сюда, – остановил её психолог, – Я подойду сам.

Женщина утвердительно кивнула и вышла. Павлов смотрел на дверь и закрыл рот рукой, боясь, что не сможет сдержать внутренний крик. По горлу прошлись несколькими маленькими ножами, разорвав мягкие ткани до крови. Пётр даже почувствовал этот неприятный водянистый вкус металла. Мысли уносили его в самые чёрные представления о будущем. Он отчётливо видел каждую букву на её надгробии…

Резкая пощёчина вернула его в реальный мир. Звук от неё отскочил от всех стен комнаты и вернулся к Петру вдвойне. Правое ухо от такого удара заложило. Павлов вскочил с места, забыв о мучавшем его несколько минут назад головокружении, и стал натягивать на холодное тело костюм.

«И в нём я разгуливал по улицам Осло пьяным… Как отвратительно, – думал Пётр, застёгивая пуговицы на рубашке, – Удивительно, что не порвал. Молодец, Пётр. Хоть в чём-то преуспел».

Мужчина отодвинул шторы. За окном солнце уже касалось горизонта. Желтеющие листья летали по улице. Осень наступила неожиданно рано в этом году. Но для Петра это не имело никакого значения. Он так увлёкся своей работой и свиданиями с Лолитой, что совсем не обращал внимания на изменения в природе. Иногда разве что красный закат притягивал его, когда он писал дипломную работу. Не успел он опомниться после аварии, как уже наступила осень.

Он вышел из спальни в гостиную совмещённую с кухней. За барной стойкой, которая заменяла обеденный стол, уже стояли две порции обещанного ужина. Пахло по-домашнему, и улыбка сама появилась на лице Петра. Кирстен перемешивала салат, смотря по телевизору какое-то популярное скандальное шоу, где все люди ведут себя, как последние твари. Павлов сел на стул незамеченным, поэтому, когда хозяйка повернулась к стойке, она вздрогнула, чуть не уронив из рук тарелку.

– Вы меня напугали! – обиделась в шутку она, – Нельзя же так внезапно появляться.

– Прости. Ты так внимательно смотрела это шоу, что мне не хотелось тебя отвлекать.

Кирстен сделала звук телевизора тише и села напротив Павлова. Стол она накрыла, как для президента: первое, второе, закуски, салат, сок. Наверняка она приберегла что-то для десерта. Пётр хмыкнул, рассматривая весь арсенал этой необыкновенной женщины.

– Ой, вам что-то не нравится? – сразу запаниковала она, – Я могу предложить что-нибудь другое.

– Нет-нет, – Пётр замахал руками, понимая, что Кирстен уже сорвалась с места, чтобы нести всё содержимое холодильника, – Просто… Это восхитительно! Пока я не увидел всё это, аппетита не было, но сейчас… Готов съесть всё, что здесь есть!

Хозяйка облегчённо вздохнула и, они принялись ужинать. Всё проходило в молчании, только на фоне звучали голоса из телевизора. Пётр иногда посматривал на свою спасительницу и удивлялся её преображению. Он считал, что она ходит дома в каком-нибудь вызывающем пеньюаре, накрученными волосами и боевым раскрасом, пытаясь таким образом спрятаться от своих проблем. Но он ошибся. Дома она была собой.

Пётр продолжал смотреть на Кирстен, забыв об ужине. Женщина заметила долгий взгляд и вопросительно взглянула на гостя. Он не реагировал. Тогда её щёки покрылись алым румянцем.

– Я испачкалась? – Кирстен потянулась за телефоном, чтобы посмотреть на себя.

– Что? Нет, – засмеялся Пётр, – Ты просто хорошо выглядишь. Не мог это не заметить.

Она отвела взгляд и заметив, что тарелка Петра пуста, принялась убирать всё со стола. Павлов не прекращал улыбаться, наблюдая за смущённой женщиной. Покрасневшее лицо с кокетливой улыбкой делали её моложе на несколько лет. Как странно, что первое впечатление о ней было столь не схоже с тем, что он видел сейчас.

– Десерт? – спросила Кирстен, боясь встретиться взглядом с психологом.

– Не смею отказаться.

Когда на столе оказались чашки с зелёным чаем и пирожные, Кирстен решилась на то, чтобы спросить Петра о вчерашней ночи.

– У вас была весёлая ночка?

– Можем уже на «ты», Кирстен, – сказал Пётр, разрезая десерт на маленькие части, – А насчёт ночи, то могу сказать, что она была совсем не весёлой. Скорее наоборот.

– Вот как? – сразу понизила тон женщина, – У вас… у тебя что-то случилось?

– Не думаю, что тебе нужны мои проблемы…

– Да ладно! Дай и я побуду твоим психологом. Я может и не дам какой-то умный совет, но выслушать могу.

Пётр посмотрел на серьёзную Кирстен. Она въелась в него таким уверенным взглядом, что отказать было невозможно. Да и рассказав всё вслух, у него, возможно, получится решить проблему.

– Моя девушка попала в аварию больше трёх месяцев назад, – первые слова дались очень сложно, но останавливаться было уже поздно, – Она повредила позвоночник, и теперь всё ниже шеи парализовано. Родители этой девушки хотели отключить её от ИВЛ, но я был против, и её оставили на меня. Я пообещал сам себе, что сделаю всё, чтобы она встала на ноги, но… После её пробуждения прошло немного времени, и она приняла решение делать эвтаназию.

– Почему так быстро? Что-то подтолкнуло её к этому? – спросила Кирстен, не отводя взгляда от поникшего Петра.

– Её мать и отчим уехали к её сводной сестре в Амстердам. Оставили. И она решила, что я со временем поступлю также. «У тебя будет работа. И если ты вечером будешь приходить ко мне, то тебя уволят за то, что ты спишь на работе». Примерно так звучала её фраза. Но это настолько глупо! Она считает, что я её брошу!

– Может, она так ещё не считает, но боится, что это произойдёт, – задумчиво произнесла и себе, и Петру женщина, – Думает, что, если оттолкнуть человека самой, расставание пройдёт менее болезненно. Потому что, если ТЫ это сделаешь, она не будет к этому готова.

Кирстен улыбнулась.

– Но знаешь, ты можешь предложить ей отложить это на некоторое время. Спешить некуда, но зато она сможет успокоиться, а ты – доказать, что эвтаназия в данной ситуации – не выход.

– Возможно, ты права, – закивал Пётр, запивая застрявший кусок пирожного в горле, – А говорила, что не сможешь дать совет. Не думала пойти в психологию?

Они посмеялись. Но мысль, подкинутая Кирстен показалась Петру хорошей. Лолита может согласиться с этим. В конце концов, подготовиться к тому событию, которое предлагала Лолита, нужно было не только ей, но и ему.

– Но готовишь ты прекрасно, – решил перевести тему Павлов.

От этого Кирстен вновь покраснела. Оставаться в доме Юхансен ещё на одну ночь Пётр не хотел, поэтому после ужина он направился домой. По дороге он думал о том, что скажет Лолите на следующей встрече и как она отреагирует. Его предчувствие в этот раз предвещало что-то хорошее. То, что изменит его жизнь и жизнь Лолиты в лучшую сторону.

И всё-таки Кирстен совсем не та, кем кажется.

14

Вся ночь прошла в размышлениях. Придуманные диалоги с Лолитой крутились в ещё не до конца трезвой голове Петра. Его сердце отбивало ритм тяжёлого рока, заставляя вибрировать всю грудную клетку. После долгих раздумий, ему всё-таки удалось заснуть.

Утром Павлов чувствовал себя лучше, чем рассчитывал. Осталась только жажда и лёгкая отрешённость от реальности. В психологический центр он пришёл раньше обычного. Беатрис ещё не было, поэтому было время зайти к Роберту Нильсену. Последний разговор с ним получился не очень удачным. Было бы неплохо поговорить с ним об этом, чтобы у них не возникло недопониманий. В конце концов Нильсен его начальник. А с начальством лучше дружить.

С такими мыслями Пётр зашёл в свой кабинет, чтобы оставить вещи. Дверь оказалась открыта. Мужчина настороженно открыл её, напрягая все свои мышцы. Никого страшного он не надеялся за ней увидеть, но кто знает, что ещё может произойти, учитывая все события? Кто добьёт Петра? Вор, который шарился у него в кабинете? Или может полицейский, который пришёл арестовать Павлова за убийство, совершённое в состоянии алкогольного опьянения?

Психолог размышлял об этом, пока открывал дверь. И конечно же, эти мысли сразу показались бредом, как только он увидел около окна директора психологического центра. Нильсен повернулся к Петру только, когда тот зашёл в кабинет. В этот день он не был таким улыбчивым и спокойным, как всегда. Видимо, и в его жизни происходило что-то, что испытывало его.

– Доброе утро, Пётр, – сказал он добрым тоном, но лицо его ничего не выражало, – Решил сегодня прийти раньше?

– Доброе, – нахмурился Пётр, ставя свой портфель на место возле дивана, – А вы решили меня встретить в моём же кабинете?

На это Нильсен улыбнулся. Очень вяло, но всё же…

– Я не просто так пришёл. Есть разговор.

Роберт Нильсен прошёл к креслу и медленно опустился на него. Пётр всматривался в его спину, пытаясь понять, чем в этот раз закончится эта беседа. Тон директора не нравился ему. Если Нильсен решил уволить Петра после того, как тот не смог сдержать свой пыл, то… может оно и к лучшему? Павлов устал как-то реагировать на боль, которую он испытывает при падении. Это уже становится рутиной, не иначе.

– Так о чём вы хотите поговорить? – спросил Пётр, садясь напротив него.

– Во-первых, ко мне приходил Стейро. Он сообщил, что они переезжают, поэтому ваши сеансы с Беатрис закончились. Он оставил тебе конверт, – Нильсен вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, о котором говорил, и отдал своему сотруднику.

Он был достаточно плотным. Пётр на секунду напрягся. Открывать конверт он не решился, поэтому отложил его в сторону.

– А во-вторых? – спросил мужчина, после паузы.

– Во-вторых, – Нильсен глубоко вздохнул, – Я пришёл извиниться.

– Извиниться?

– Я понимаю твоё негодование, относительно моего ответа на твою просьбу, – будто заучено проговорил директор, но затем продолжил более спокойно, – Но хочу, чтобы ты понял меня и не принимал мои слова, как оскорбление в твою сторону.

– Роберт, вы не обязаны оправдываться, – вдруг перебил Пётр, чувствуя себя виноватым, что директор извиняется перед ним, – Это я взорвался без повода.

– Ты называешь это «без повода»? – засмеялся мужчина в кресле и подвинулся к Павлову торсом, – Нет, Пётр. Я просто должен был тебе всё объяснить.

Пётр молчал. Нильсен, понимая, что собеседник готов выслушать его историю, продолжил: