Нежность

Инга Шауб

Нежность

Глава 1

“В жизни каждого человека есть много такого, о чём лучше забыть.”

Джером К. Джером

Валентин не видел снов. Попытки заснуть, погружали в удушливую трясину прошлого, хранящего останки воспоминаний. Среди полуистлевших даров Мнемосины, уцелел розовый бриллиант. Ещё, немного и рука ухватит кусочек грёз…

Кира взвизгнула, подскочив на кровати.

– Алька! Ты зачем щиплешься? Мстишь за подгоревший пирог? Берегись!

Она завернула мужа в кокон из объятий, батистовой сорочки и рыжих кудрей.

– Аля, что происходит?

Тонкие пальчики Киры порхали по его лицу.

– Похудел. Куда делись щёчки?

В ход пошёл запрещённый прием. Валентин зашёлся хохотом, извиваясь и прячась под одеяло.

– Кирюша! Не надо! Не щекочи!

Дурашливая потасовка продолжилась на полу, постепенно перерастая в ласки.

– Ой, уже полвосьмого! Дмитрий Борисович ждёт!

Кира бросилась в ванную. Оттуда, вихрем пронеслась по комнатам, застёгивая платье на бегу. Пока жена собиралась в редакцию, Валентин принял душ, одел футболку с принтом “Битлз”. Джинсы болтались вокруг пояса, обвиснув мешком. Не удивительно, когда несколько дней подряд, в меню лишь крепкий чай, сигареты и бессонница.

Причиной потери аппетита являлась необъяснимая тревога, поселившаяся в животе. Она ворочалась, шевелила паучьими лапками, доставляя физический дискомфорт.

– Алюша, мне пора.

– Сначала позавтракаешь.

– Я же опоздаю!

– Нашла чем удивить Борисовича. Первый раз что ли?

Он отвел Киру на кухню. Натянув фартук, вытащил из холодильника помидоры, перец, яйца, ломоть говядины, петрушку.

– Обещаю перекусить на работе.

– Ага, под конец дня. Сухомяткой с помоями, вместо кофе.

– Ну, Алечка. Не слишком ли распоряжаешься? Что я, девчонка?

– Окстись, Кирюша. Я смиренно терплю твоё imprudence.

– Не выделывайся. Я по-французски ни бельмеса.

– Неблагоразумие.

– Какое?

– Наивное дитя. Думаешь, не знаю о твоих похождениях?

Валя ловко нарезал овощи, мясо и зелень. Высыпал в раскалённую сковороду. Притихшая Кира теребила край узорной скатерти.

– Всё знаешь?

– О, да, малышка.

– И про Лёву?

– Приятель – неудачник. Ездишь к нему в Сертолово, под лживыми предлогами. Пару часов на утешение мученика, полтора – на дорогу в оба края. Плюс навешать лапшу мне на уши – десять, пятнадцать минут, в зависимости от фантазии.

Её щёки покрылись красными пятнами.

– Между нами только дружба. Сейчас ему необходима поддержка.

– Сейчас? Или двадцать четыре на семь? Принимает жалость, как должное. Распустил сопли, в которых и потонет.

– Ревность, не повод обижать слабого.

Валентин рассмеялся, едва не расплескав кофе из джезвы.

– Подай чашки, Рыжик. Не хватало к убогому ревновать.

Он налил душистый напиток в маленькие сервизные чашечки. Добавил яиц к подоспевшему рагу.

– Кстати, Кирюша, прежде чем устраивать хулиганские выходки, подумай получше.

– Это, про разгром цветочного киоска?

– И про некоторое другое, в том числе.

– Хороший репортаж даром не дается, мистер Всезнайка. Газета и так скоро полетит в тартарары.

– Ну, да, а с меня полетят погоны.

– В смысле?

– В прямом. Прикрывая твои выкрутасы, я нарушаю закон.

– Так, это ты! Боже! Значит, ты все это время спасал мою задницу?

– Нет. Архангел Михаил.

– Извини, я считала, что Дмитрий Борисович. Вот жук. Кидает прозрачные намёки, мол выбивай сенсацию, не думая о последствиях. Гад. Да если бы не ты, может…

– Не парься. И ты и дядя Митя, фанатики.

Валя выложил омлет на тарелки. Кира с удовольствием принялась за еду.

– Алюша, ты великолепен.

– Разумеется.

– Между прочим Лёва не убогий. Он писатель.

– Понимаю. Имя обязывает. Толстой, Кассиль, Аскеров. Как же, без Льва Авдонина?

– Тебе станет стыдно, когда Лёвушка напишет бестселлер.

– Я не доживу.

Кира запустила в него полотенцем.

– Курить поменьше нельзя? Почему не ешь? Смотришь в тарелку будто там гусеницы.

– В Ботсване, например, с большим интересом относятся к гусеницам ночных бабочек.

– Чтобы проявить интерес к ночным бабочкам, тебе не обязательно ехать в Южную Африку. Этих милашек у вас полный обезьянник.

– Остроумно. Увы, не могу стать поклонником вашего журналистского таланта, мадам.

– Завидуешь?

– Нет. Уже состою в числе фанатов Анны Куркуриной.

Она удивлённо вскинула изящные брови.

– Значит, такие женщины в твоём вкусе?

– Какие, “такие”? Наверное, хотела сказать – целеустремлённые. Сильные духом. Человечные.

Валя встал из-за стола, подкурил сигарету.

– Дмитрий Борисович заждался.

– Обиделся?

Кира подошла к мужу. Бережно убрала нависшую чёлку. Запустила пальцы в чёрный шёлк густющих волос. Супруги были одного роста, что позволяло смотреть друг другу в глаза, не задирая или склоняя головы. Пробовать знакомый вкус губ, оставляющей всегда новое послевкусие.

– Не обиделся. Обида разрушает отношения.

– А что укрепляет?

– Позор, спрашивать простейшие вещи.

Кира достала из сумочки блокнот, очки и ручку.

– Подожди, пригодится для статьи.

– Да ну тебя.

– Не жмоться.

Он промурлыкал ей на ушко.

– Валя, ну можно иногда быть серьёзным? Цензура не пропустит.

– Прибавь соблюдение личного пространства.

– Ладно, вот ещё вопрос.

– Капец. Иди уже на работу.

Кира чмокнула его, испачкав помадой.

– До вечера.

– До утра.

– Снова дежурство?

– Так точно.

– Вот, же дерьмо!

– Тебе тоже приятного дня.

Когда стихли её шаги, Валентин вышел на балкон, рухнув в плетёное кресло. Неведомый арахнид закопошился под рёбрами. Проклятое предчувствие опасности никуда не делось. Оно росло, как паразит из голливудского хоррора, пожирая душевное спокойствие.

Июньская жара тяготила. Хотелось укрыться от палящего солнца, лившегося расплавленной медью, сквозь застеклённые рамы. Подставить бы ладони падающему снегу. Выпасть из суеты шумного города, гудящего непрерывным людским потоком. В прихожей раздался звонок. Валентин вздрогнул, отлепился от ротанговых подлокотников и пошёл открывать. Грузная пожилая женщина бесцеремонно протопала в зал.

– Чего застыл столбом? Не ожидал?

Валентина прошиб озноб. Сигарета плясала в дрожащей руке.

– Амалия Бруновна, что вам нужно?

Дама вальяжно развалилась на софе, подобрав подол длинной юбки.

– Деньги, мой мальчик. Готов выложить пятьсот тысяч? Долларов, естественно.

– Я не наберу столько.

– Брось! Мне то не ври. Сроку до четверга.

– Как передать деньги?

– Умничка. Семью сохранишь. Репутацию. Место и время сообщу позже.

Его янтарные глаза вспыхнули недобрым огоньком. Амалия Бруновна выхватила из ридикюля электрошокер.

– Не балуй, дружок!

Валентин подавил рвотный спазм. То ли курево не лезло, то ли мутило от приторно-слащавых духов старухи.

– Уберите свою пшикалку. Я не трогаю женщин.

Эти слова нисколько её не убедили. Амалия Бруновна крепче сжала оружие.

– Успокойтесь.

– Дай мне выйти!

– Катитесь.

Валентин посторонился.

– Можно вопрос? Зачем вам такая сумма?

Она невидяще уставилась на книги, расставленные вдоль широких полок.

– Хочу уехать. Подальше. Я чувствую что-то плохое.

– Вы тоже чувствуете?

Непрошеная гостья злобно прошипела.

– Все из-за тебя. Отродье.

Вылетев на улицу, как пушечное ядро, она случайно сбросила одну из книг. Пожелтевший том тысяча девятьсот восемьдесят пятого года издания, валялся раскрывшись на заголовке: ”Смок Беллью. Вкус мяса.”.

Кажется, дверца шкафа не выдержала натиска и скелеты посыпались наружу.

Глава 2

“Без элемента тайны мир был бы плоским и неинтересным.”

Джек Лондон

Рядом с бывшей дачей Ахматовой, молодые поэты, соорудили беседку с навесом и деревянными скамейками. К полудню, их собралось около дюжины. Навестив последнее пристанище Анны Андреевны, стихотворцы расположились в беседке. Читали произведения любимой поэтессы, затем собственные труды. Шумно обсуждали и спорили. Утомившись, пили минеральную, заедая нехитрыми бутербродами.

Пухленькая девушка, одетая в яркий сарафан, начала читать стихотворение о том, как ей не хочется становиться одинокой, забытой всем миром старухой. Вдруг, она осеклась на полуслове и смутившись, прикрылась увядшим букетиком сирени. За оградой, опираясь на калитку, стоял высокий статный мужчина в льняном светлом костюме. Незнакомец был хорош собой, чем и смутил девушку. Приняв приглашение присоединиться к собранию, он прошёл по усыпанной гравием дорожке. При этом, мужская половина обратила внимание на его дорогие кожаные туфли и золотые часы. Женщины с интересом разглядывали красивое лицо с аккуратно ухоженной бородкой. Выбрав место, он присел рядом с юношей в синей спортивке и потёртых кроссовках.

– Не возражаете?

– Пожалуйста.

– Вы тоже будете читать свои стихи?

– Нет. Я пишу прозу. Вернее, пытаюсь.

– Печатаетесь?

– Увы. Выходит нелепо, сыро.

– Скажите э…

– Лев. Можно Лёва.

– Скажите Лёва, кто-нибудь читал ваши рукописи кроме вас?

– Никто. Мне неловко давать другим бездарное чтиво. Извините вы не сказали имя.

– Амит.

– Так вы, иностранец? Прекрасное произношение. Впервые в Комарово?

Мужчина на мгновенье задумался, проведя ладонью по коротким каштановым волосам.

– Да, впервые.

Наблюдательный Лёва заметил, что собеседник не хочет откровенничать. Синие глаза Амита, прозрачные, как озёра, устремлены выше Лёвиной макушки, туда, где покачивались деревья.

– А вы сами, не пишете?

– О, нет. Перейдём на “ты”?

– Хорошо.

– Как насчёт небольшого, но важного заказа?

– В каком смысле?

– Можно, не здесь?

Лёва и его новый знакомый покинули поэтов. Через сорок минут, они пили чай в Лёвиной квартире. Вернее, пил один Лёва, давясь кипятком с невкусной заваркой и мятными пряниками. Амит вежливо отказался от угощения и сидел напротив.

– Представь, Лёва, что твой отец, дед и прадед – достойные уважаемые люди. Если бы не одно “но”.

– Какое?

– Прапрадед. Считающийся негодяем и изгоем.

Лёва насторожился, как гончая, взявшая след.

– Подходит тебе роль летописца, перо которого подобно мечу правосудия? Погано выразился. Через-чур пафосно. Короче, берёшься написать роман за три месяца.

Лёва поперхнулся.

– Осторожней. В мои планы не входит отпевание.

– Почему за три?

– У последнего потомка ветки Мерритов, восемнадцатого сентября юбилей. Хочу преподнести в подарок книгу.

– Какая тебе в этом выгода?

– Я за “Манчестер Юнайтед” и Справедливость. Вопросы здесь, задаёшь не ты.

– Но ведь нужен какой-нибудь материал.

– Есть. Дневник с записями самого Уилла Меррита. Копия на русском.

– Почему, я?

– Почему, нет?

– Когда получу дневник?

– Хоть сейчас.

Амит встал и вытащил из Лёвиного рабочего стола увесистую тетрадь. У Лёвы отвисла челюсть.

– Не удивляйся. Я же должен был убедиться в наличии твоего таланта. Прочёл несколько рукописей. Весьма неплохих. Замок дрянь. Скрепкой открыть дверь не проблема. Ну и сразу захватил дневник.

Поверх тетради плюхнулась тугая пачка евро.

– Задаток и компенсация за моральный ущерб.

– Здесь же огромная сумма.

– Приоденься. Пригласи свою рыжеволосую нимфу в хороший ресторан. Впрочем, плевать на твои шашни с чужой женой. Главное – роман.

– Подонок! Как ты смеешь! Эта женщина мой друг. Как низко, рыться в личных записях.

Не дожидаясь атаки разгневанного юноши, Амит набросился первым, перехватив его поперёк туловища и завернул руку за спину. Лёва ругался, тщетно пытаясь освободиться из железных тисков. Амит ослабил хватку и Лёва грохнулся на пол, разбив нос. Амит бросил ему платок, поддав лёгкого пинка.

– Утрись и прекрати валять дурака. Договор в силе?

– Да.

– Отлично. Никому о романе, ясно?

– Ясно.

– И ещё. Не бойся и не сомневайся, когда прочтёшь дневник. Просто пиши.

Лёва бегло, просмотрел первую страницу:

2 июля 1898 года

С сумерками добрались до поселения Доусон. Не представлял, что здесь так многолюдно. Из распахнутых ворот салуна вышвырнули полураздетого бедолагу, под женский хохот, напоминающий тявканье гиены. Благодарю небеса за мою милую, чистую Шарлотту, не имеющую ничего общего с этими отвратительными распутницами.

Лёва всё дальше погружался в чтение и не заметил, как ушёл новый знакомый.

Страстное воображение рисовало картинки, оживающие, как чертежи из учебника с картонными 3D очками.

Вереницы охотников за удачей, тащившихся под тяжёлой поклажей, через перевал Чилкут, к озеру Линдеман. Наскоро сколоченные хижины. Старателей, мерзнущих в холодной воде Клондайка, с отчаянием и надеждой, добывающих золотой песок. Тяжёлый, упорный труд днём и хмельные оргии вечером в многочисленных кабаках. Килограммы песка, кочующие в карманы ушлых торговцев.

Добравшись до середины приключений скромного учителя и его товарища из племени Тлинкитов, по имени Йэлк, Лёва захлопнул тетрадь. Разум отказывался воспринимать информацию, содержащую сверхъестественные факты и требовал передышки.

Тем временем, Амит вышел из автобуса на остановке “Посёлок Смолячково”. К нему подбежал юркий мужичёнка.

– Явились, не запылившись! А мне, Игорь Владленович такую взбучку устроил! Проворонил, мол, старый идиот. Куда отпустил одного!?

– Расслабься, Степаныч. Нормально всё.

– Как же! Лекарство – то, не взяли. Гляжу, пилюли на месте. Думай, тут что хочешь.

– Игорь приехал уже? Один?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.