Волки

– А, что у тебя за тема с «Гариком»? – спросил его «Кореец».

– Зачем тебе это знать? Что у тебя, своих проблем не хватает? – ответил ему «Михей». – Ты знаешь, мне недавно один человечек шепнул, что «Купца» и братишек завалил «Бык». Так что сито у тебя, «Кореец», сито.

– Ты меня для этого приглашал, чтобы сообщить об этом? – спросил его «Кореец».

– Да, – ответил «Михей» и, пожав руку «Корейцу», направился к своей автомашине.

«Кореец» внимательно посмотрел в сторону удалявшейся фигуры приятеля и, махнув рукой, направился к своей автомашине. Приехав в Мирный, он быстро собрал своих бригадиров.

– Вот что, мужики. Сейчас, прямо на моих глазах, милиция повязала Павла. Похоже, кто-то из вас сливает нас ментам. Об этой сделке знали лишь вы, и больше никто. Сам я вам верю как себе, но сейчас нужно срочно искать этого барабанщика, иначе запалимся все.

– Слушай, «Кореец», ты не исключаешь того, что менты могли вести этого «Пятака» непосредственно из самого Ижевска, и таким образом, не зная этого, продавец невольно подставил Павла под оперативников?

– Все может быть, – произнес «Кореец». – Может, ты и прав, Артур. Милиция действительно могла вести «Пятака» из Ижевска, но все это нужно тоже тщательно проверить. Пока мы будем это все проверять, думаю, в это время нужно проверить всех своих ребят. Пока я считаю, что протекло, скорей, у нас, а не в Ижевске.

– Погоди, «Кореец». Сейчас проще все списать это задержание на наших ребят. Может, утечка не здесь, а в Москве? – сказал один из бригадиров.

– Ты что? Тебя только за одни подобные мысли москвичи порежут на куски, – произнес «Кореец». – Я же сказал, что утечка у нас, значит, у нас.

– «Синий», у тебя есть свои люди в МВД? Заплати им, сколько попросят, но нужно сломать это уголовное дело. Надо вытаскивать Павла, – произнес «Кореец», обращаясь к одному из бригадиров.

– Люди, конечно, у меня есть, но не всегда они могут сделать то, чего хотим мы. Все зависит от того, кто его задержал. Если районные, здесь проще договориться, плати бабки, и все. Если это из министерства, то здесь такими деньгами не обойдешься.

– Вот ты и узнай, сколько это будет стоить. Узнаешь, скажешь мне. Я буду сам говорить с Москвой, как в отношении денег, так и помощи. У «Мартына» крепкие позиции в МВД России, может, он чем-то и поможет.

Поговорив, ребята разошлись.

***

«Пятак» был задержан оперативниками при выходе из гостиницы. От неожиданности он растерялся и был захвачен без всякого сопротивления. Минут через двадцать он уже сидел у Абрамова в кабинете и нервно покусывал ногти на своих длинных, как у пианиста, пальцах рук.

– Что скажешь, господин «Пятак»? – поинтересовался у него, Виктор. – Как говорят у нас в Казани, приплыли?

– Если честно, командир, то мне вообще непонятны мотивы моего задержания, – ответил он. – Если вас не затруднит, то я очень хотел, чтобы вы мне их озвучили. Все-таки это не сельский отдел милиции, где творится беззаконие, а министерство внутренних дел республики.

– Хорошо. Вы, «Пятаков», обвиняетесь по статье 218 части первой УК РФ. Вы обвиняетесь в изготовлении, хранении и сбыте огнестрельного оружия. Этого вам достаточно для начала или нет?

– Это все слова, товарищ начальник. Уголовный кодекс я знаю не хуже вас. Вот я, сейчас, сижу здесь в этом кабинете, слушаю вас и стараюсь угадать, что вы еще попытаетесь на меня повесить? Извините, но о каком оружии идет речь? Покажите его мне. Вы же отлично знаете, что в момент задержания у меня не было даже перочинного ножа, а тем более оружия.

– Знаете что, «Пятаков», не стоит со мной разговаривать в подобном тоне. Все, что я сказал вам, я непременно докажу, не исключаю, что это может произойти даже в течение сегодняшнего дня. Вот, что вы тогда запоете, когда я это сделаю, это будет интересно послушать.

– Извините, не знаю вашей должности, но вы меня на пушку не берите, товарищ начальник. Не пугайте меня, я не мальчик. Я ваших угроз, в отличие от ваших сотрудников, не боюсь. Сейчас, не те старые добрые времена, когда вы могли творить беззаконие. Сейчас, за вами такой же надзор, как и за жуликами на зоне. Едва ли вы сможете меня зарядить на срок за то, чего я не делал. Это я, Пятаков, вам заявляю открыто. То, что я приехал в Казань, это не преступление. Вас, командир, устраивает этот ответ или нет?

Абрамов, молча, посмотрел на него. Судя по всему, он чувствовал себя в полной безопасности. Наверное, на его месте он бы тоже занял подобную позицию. Оружия нет, следовательно, нет и состава преступления.

– Послушайте, Пятаков, мне сейчас трудно с вами говорить. Вы не верите, что я вас смогу посадить за эти автоматы и потому и бычитесь, стараетесь показать себя тертым парнем. Скажу вам по-честному, что, в принципе, другого, я от вас и не ожидал. Дайте, мне время, и я посмотрю, как вы запоете после обеда, когда я вам предъявлю все доказательства вашего преступления.

Виктор перевел дыхание и продолжил.

– Вы, конечно, можете молчать, ничего не говорить и ни в чем не признаваться, однако у меня будут такие доказательства, что мне ваше личное признание окажется просто не нужным. Уверяю, что вас посадят и без ваших показаний. И еще хочу вам сказать, мы задержали Павла с автоматами, которые вы продали ему сегодня в номере гостиницы «Казань». Так вот, мы эти события обставим немного по-другому, чем вы думаете. Мы обязательно преподнесем «Корейцу» и Павлу все таким образом, что это вы его сдали нам. Сидеть ведь вы будете не в Ижевске, а здесь, в Казани, и я думаю, что друзья «Корейца» и «Мартына» обязательно навестят вас в вашей камере. Вы, Пятаков, можете просто не дожить до суда. Мне, как человеку, вас, Пятаков, просто жалко.

С его лица моментально исчезла ухмылка. Он напрягся и растерянно посмотрел на Абрамова. Несмотря на то, что он еще не верил, что ими задержан Павел, и по-прежнему считал, что он блефует перед ним, тем не менее, нарисованная им картина явно обеспокоила его.

«Интересно, откуда оперативники узнали об автоматах? Неужели кто-то предал? – подумал он. – Нет, такого просто не может быть. Наверняка, этот мужик гонит порожняки, стараясь поймать меня на какой-нибудь мелочи».

– Извините, товарищ начальник, но нам с вами, думаю, не о чем больше говорить, – произнес Пятаков. – Вот, когда у вас на руках появятся козыри, тогда и поговорим. Пургу здесь гнать не надо, я не мальчик, чтобы слушать ваши сказки венского леса.

Вызвав сотрудника, Виктор велел отвести Пятакова в камеру. Не успела за ними закрыться дверь, как в кабинет вошел Вдовин.

– Ты вот, оказывается, где? Я дважды подходил к твоему кабинету, но дверь почему-то была закрытой. Ну, как у нас дела, Виктор Николаевич? – поинтересовался он у Абрамова.

Виктор коротко доложил ему о своем разговоре с задержанным Пятаковым. Выслушав его доклад, он произнес:

– Да, его просто так, видно, не сломаешь, Виктор Николаевич. Я сейчас свяжусь с конторой и попрошу их, чтобы они быстрее обработали материалы и предоставили их нам. Они уже демонтировали свое оборудование и теперь, наверное, работают над записями разговоров и видеозаписью.

– Спасибо, Анатолий Герасимович.

Он встал со стула и направился к двери. У двери он обернулся и, повернувшись ко Абрамову, спросил:

– Виктор Николаевич! Скажите, если я предоставлю вам эти записи, вы его расколете?

– Вопросов нет, Анатолий Герасимович, к вечеру его показания будут лежать у вас на столе.

Часа через два мне позвонил Вдовин и попросил зайти к нему в кабинет. Отложив бумаги, он направился к нему.

– Вот, – произнес Вдовин, – все материалы, записи разговоров и видеозапись их встречи в номере гостиницы. За тобой раскрытие преступления.

Абрамов поблагодарил его и направился в свой кабинет.

***

– Ну что, Пятаков, это то, что я обещал вам утром. Сейчас, вы послушаете эти записи и посмотрите кино. Я думаю, что вы поменяете свое мнение о татарстанской милиции.

Абрамов встал из-за стола, молча, включил аппаратуру. Вернувшись, он сел в кресло и стал внимательно наблюдать за его выражением лица. Сначала он с нескрываемым интересом прослушал запись разговора, а затем просмотрел и фильм. Блуждающая и какая-то глупая улыбка с его лица куда-то исчезла. Тело напряглось и подалось вперед, ближе к экрану телевизора. Он, не отрываясь ни на секунду, смотрел на экран, и лишь когда на нем появилась рябь, он отвернулся и взглянул на Абрамова.

– Ну, как кино? – поинтересовался у него, Виктор. – Не правда ли, хороший фильм? Думаю, что лет на пять потянет. Что я вам говорил, красивое кино получилось? Как вы сами считаете, Пятаков, специалисты, наверняка, подтвердят, что это вы, а не кто-то другой?

Пятаков молчал. Он опустил глаза, стараясь не смотреть на Абрамова. В его душе в эти минуты господствовал страх, который с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Сейчас, он мысленно корил себя за неумное лихачество и питал себя надеждой, что сидящий напротив начальник пожалеет его и не станет выполнять озвученные ранее угрозы.

– Чего молчите, Пятаков? Может, хотите увидеться с Павлом, он наверняка, обрадуется встрече с вами? Думаю, вам есть о чем с ним поговорить? Только я знаю исход этого разговора, он порвет тебя, Пятаков, как собака грелку.

Пятаков по-прежнему продолжал молчать. Его лицо то бледнело, то краснело, руки его предательски дрожали. Он лихорадочно соображал, что ему делать дальше. Идти в отказ было уже глупо, у милиции имелись неопровержимые улики его преступной деятельности. Раскаиваться и просить о каком-то к нему снисхождении не хотелось, да это было и не в его характере. Он лихорадочно искал выход из этой непростой ситуации, которого, по всей вероятности, у него уже не было.

– Ну, так что будем делать дальше, Пятаков? Сотрудничать со следствием или молчать? Скажите мне, может, вы «Гнилого» боитесь больше, чем нас?

Произнесенная им кличка еще больше повергла его в страх. Он, как загнанный в угол зверь, стал глазами метаться по кабинету, словно ища в нем дополнительную дверь для спасения.

– Пятаков, решайте, – снова обратился он к нему. – Помощи вам ждать в Казани не от кого. О том, что вы задержаны, не знает никто, ни одна душа. Поэтому я предлагаю вам рассказать мне все, начиная с того, как вы с друзьями воровали с завода комплектующие, как собирали из них автоматы и пистолеты и, конечно, как и кому их сбывали. Если мы с вами договоримся о сотрудничестве, то прямо сейчас дадим в сводку информацию, что вы на своей автомашине попали в серьезную аварию и находитесь на лечении в больнице. Я думаю, что это хороший выход из положения. Как вы сами смотрите на это?

– Я чего-то не понял, товарищ начальник. Уж больно вы мудрено говорите.

Виктор посмотрел на него. От прежнего уверенного в себе Пятакова не осталось и следа. Его глаза, словно два сверла, буравили его. Абрамов сделал паузу и произнес:

– Странно, что вы меня не понимаете, Пятаков. Видно, думаете не о своем спасении, а о чем-то другом. Так вот, когда мы с вашей помощью возьмем «Гнилого», я вам обещаю, что лишь после этого мы легализуем вашу явку с повинной, словно вы ее дали не сегодня, а после показаний «Гнилого». Как вам этот вариант? И вы чисты перед ребятами, и срок меньше за помощь милиции.

– Ох, и хитрый вы, товарищ начальник. Я бы не хотел быть вашим постоянным врагом, вы все равно меня обманете, все равно поймаете на чем-нибудь. Я, в принципе, согласен с вашим предложением, только нужно все это сделать так, чтобы мне никто и не когда ничего не предъявил со стороны подельников.

– Вы не волнуйтесь, Пятаков, в хоккей играют настоящие мужчины. Не вы первый и не вы последний в этой жизненной практике. Вы знаете, какие люди здесь только не сидели. Если вам это все рассказать, вы все равно мне не поверите. Так что не переживайте. Вот вам бумага, садитесь и пишите.

Пятаков сел за стол удобнее и начал медленно писать, старательно выводя слова. Постепенно он стал излагать свои мысли на бумаге все быстрее и быстрее. Когда он закончил писать, его отвели в камеру. Виктор пододвинул к себе листы бумаги и стал внимательно их читать.

***

– Привет, «Кореец», – произнес «Мартын» в телефонную трубку. – Как у тебя дела в Казани? Как с сельским хозяйством? Косилки приобрел?

– Плохо, «Мартын». То ли крыша худая, то ли какая-то другая напасть, только весь урожай сгнил.

– Как это сгнил? – удивленно спросил «Мартын».

– А, вот так и сгнил. Хрен бы с этим урожаем, только Павел утонул при этом. Пока не ясно, то ли случайно попал в эту воронку, то ли подтолкнул кто-то. Сейчас, пытаемся вытащить его, но воды слишком много.

–Понятно. Может, страховщик тебя слил, я слышал краем уха, что теперь они с «Быком» друзья не разлей вода.

– Не думаю. Ни «Бык», а тем более ни страховщик, об этом ничего не знали. Если бы «Бык» узнал об этом, да еще то, что страховщик подогнал мне деньги, то он, наверное, сразу же убил бы его за это.

– Кстати, а где сам «Бык» сейчас? – поинтересовался у «Корейца» «Мартын».

– Насколько знаю, он дней пять назад уехал куда-то отдыхать с женой. Сейчас у него новый медовый месяц, и думаю, что ему сейчас не до этого.

– Ладно, «Кореец». Разбирайся сам со своими проблемами. Павлу постараюсь помочь, если, конечно, получится. Мне «Михей» передал, что «Бык» завалил твоего приятеля «Купца». Проверь эту информацию, без меня ничего не предпринимай, – произнес «Мартын» и положил трубку.

«Кореец» положил трубку и облегченно вздохнул. Он не любил эти разговоры с «Мартыном» и его интонацию в подобных разговорах. После таких разговоров «Кореец», как правило, плохо себя чувствовал, где-то в подкорке его головного мозга просыпался какой-то первобытный страх, который не давал ему покоя ни днем, ни ночью.

– Ну, что «Синий», как у тебя с милицией? Есть что обнадеживающее?

– Хорошего мало. Этим делом занимается Абрамов, а к нему, со слов ребят, подходов нет. Парень из Ижевска тоже там, в ИВС МВД. Говорят, что молчит, однако мне почему-то плохо в это верится. Абрамов не такой человек, чтобы не сломать какого-то колхозника из Ижевска.

– Всякое возможно. Может, он из таких людей, кого просто так не сломишь?

– Ты что, «Кореец»? Можно подумать, что он идейный, прямо большевик какой-то. Это раньше люди за идею умирали, а теперь таких едва ли найдешь.

– Слушай, «Синий», «Мартын» пообещал помочь Павлу. Посмотрим, как у него это получится. Пока жалко только одно, что не смогу помочь «Михею». Он просил у меня одну «косилку» для работы, теперь придется отдавать чуть ли не последнюю. Подумает, что я не захотел ему помочь.

«Синий» повернулся и вышел из комнаты. «Кореец» потянулся, посмотрел на часы, которые показывали начало первого, и направился на кухню. Он подошел к газовой плите и открыл кастрюлю. Вкусный запах наваристого борща ударил ему в нос. Он взял тарелку и начал накладывать борщ.

***

Перечитав явку с повинной Пятакова, в которой он признавался, что привез для продажи в Казань четыре автомата, Абрамов закрыл дверь кабинета и направился к Вдовину. Зайдя к нему в кабинет, он, молча, положил ему на стол явку с повинной, а сам присел на стул.

Вдовин перечитывал явку несколько раз, а затем, отложив листы в сторону, поднял на него глаза и спросил:

– Николаевич! Твои соображения по этим материалам?

– Анатолий Герасимович, предлагаю хлопнуть этот подпольный сборочный заводик, – ответил Абрамов. – Думаю, что двум экипажам Отдела Быстрого Реагирования, это вполне по силам.

– Каким образом, ты планируешь это сделать? Это же другая республика, Удмуртия, а не Татарстан.

– Пока Пятаков писал явку с повинной, я набросал небольшой план по реализации этой информации. Вот, можете с ним ознакомиться. А, если короче, то я, с вашего разрешения, сейчас внесу в сводку информацию, в которой укажу, что при лобовом столкновении «девятки» и грузовой автомашины пострадал водитель «девятки», житель города Ижевска, некто Пятаков. Отмечу, что он получил множественные переломы нижних конечностей и доставлен в РКБ Пестречинского района. Завтра, я позвоню его матери и сообщу ей об этом ДТП, попрошу ее связаться с «Гнилым» и сообщить ему об этом. Вечером, сам Пятаков, позвонит в Ижевск и сообщит о ДТП «Гнилому». Я больше чем уверен, они там, в Ижевске, попытаются перепроверить информацию, и подключат своего человека из милиции. О том, что у них в милиции есть свои люди, говорит сам факт того, что работают они по сборке и продаже автоматов больше полугода. Если бы не было бы милицейской «крыши», то они наверняка бы давно сгорели. Теперь вы, Анатолий Герасимович, понимаете, почему мне будет нужна эта информация в суточной сводке. Второе. Нужно будет срочно заблокировать телефон «Корейца», так как я не исключаю, что к нему может обратиться «Гнилой» и попытаться через него перепроверить эту информацию.

– Погоди, Виктор Николаевич. Вдруг «Гнилой» позвонит не «Корейцу», а «Мартыну»? Он же тоже знаком с этим самым «Гнилым»? – перебил Абрамова Вдовин. – Что тогда?

– Не думаю, что «Гнилой» будет звонить «Мартыну». ДТП, ведь не в Москве? «Гнилой» же хорошо знает, что «Мартын», все равно, поручит это проверить «Корейцу». Главное, чтобы Пятаков в своем разговоре с «Гнилым» сообщил ему, что его навещал в больнице «Кореец», которому очень нужны автоматы. Что «Кореец» готов направить в Ижевск своих людей для их приобретения. И главное, что должен сообщить Пятаков, что он дал его телефон для непосредственной связи с ним. Если это все прокатывает, тогда мы направляем в Ижевск две свои группы. Одна будет выступать в роли покупателей, а вторая будет ее страховать и прикрывать при необходимости.

Вдовин откинулся на спинку кресла и задумался. Через минуту, обдумав предложенный им план, он сказал:

– Виктор Николаевич, ты знаешь, я поддерживаю твой план. План, мне кажется, вполне реален и, что самое главное, выполним. Сейчас, важно убедить в этом Феоктистова, чтобы он согласился с этой операцией. А, для этого изложи свой план на бумаге. Вдруг ему нужно будет согласовывать все это с министром? Мы же с тобой не каждый день хлопаем сборочные заводы по сборке автоматов.

– Все понял, Анатолий Герасимович. Через час план будет у вас на столе.

Через час, как Абрамов и обещал, он вошел в кабинет Вдовина и положил ему на стол план оперативно-розыскных мероприятий по ликвидации подпольного сборочного завода на территории Удмуртии. Перечитав несколько раз мой план, он утвердил его и, взяв его с собой, направился к заместителю министра Феоктистову.

Вернулся он к себе через час. Судя по выражению его лица, Вдовину удалось убедить Феоктистову в необходимости проведения этой операции.

– Ты знаешь, Николаевич, Феоктистов согласился с этой операцией, правда, не сразу. Мне пришлось его чуть ли не силой убеждать в ее необходимости. Главным козырем было то, что я ему пробросил мысль: если мы не накроем этот завод, то ижевские бандиты вооружат все наши преступные группировки автоматическим стрелковым оружием, и вот тогда нам будет очень трудно раскрывать все эти многочисленные убийства, совершенные с применением огнестрельного оружия.

– Вы знаете, Анатолий Герасимович, мне всегда казалось, что Феоктистов – человек рисковый, что его не надо в чем-то убеждать, если есть возможность ликвидировать саму угрозу совершения преступлений. А, сейчас, ты говоришь такие вещи, в которые я верю с большим трудом.

– Все просто, Виктор Николаевич. Он уже не оперативник, а чиновник, и, как все чиновники, он очень осторожно подходит к решению любого вопроса. Прежде чем дать свое согласие, он сто раз все взвесит. А, теперь, давай, иди и занимайся своим планом, подбирай людей.

***

Два человека из бригады «Михея» вот уже вторую неделю вели наблюдение за двумя авторитетами «Кинопленки», которые подозревались в убийстве «Гордея». Миронов и Лавров, авторитеты «Кинопленки», передвигались по городу, как правило, вдвоем в сопровождении двух охранников. Судя по внешнему виду охранников, это были спортсмены. Их накачанные железом торсы внушали невольное уважение к ним со стороны других ребят.

– Ну, что скажешь? – произнес «Моня», штатный ликвидатор «Грязи», обращаясь к своему молодому напарнику. – Просто так, «Винт», этих ребят не завалишь. Нужно выбрать место, где не так много народу, иначе с ними трудно будет справиться.

– «Моня», ты говоришь так, словно нам нужно будет с ними бороться. Может, еще посидим, подождем? Я не думаю, что они так и будут мотаться все вместе. Вот отремонтируют Мирону машину, и они разделятся. Поодиночке с ними будет проще разобраться.

– Чудак ты, «Винт», хоть и закончил техникум. Здесь мы сразу можем их двоих завалить, а там придется еще побегать за кем-то из них. А, если они вычислят тебя или меня, ты представляешь, что они с нами сделают? Вот поэтому их и нужно валить сразу вместе, а не поодиночке.

– Понятно, – произнес «Винт». – Слушай, «Моня», а, давай, их завалим прямо здесь, в кафе? Ты же знаешь, что они каждый вечер заезжают в него перекусить. Мне кажется, что место просто идеальное. Всего шесть столов, народа в кафе бывает мало.

– Посмотрим. Смотри внимательно за дорогой, не повесили ли они за нами хвост, а то стоим здесь уже полчаса.

Мирон и Лавров, переговорив с местными ребятами, сели в автомашину и поехали в сторону поселка Левченко. На углу улиц они остановили машину и стали кого-то ждать. Минут через двадцать около их автомашины остановилась «Тойота». Мирон вышел из своей машины и сел в «Тойоту».

– Интересно, о чем они там шепчутся? – произнес «Моня». – Ты случайно не знаешь, кому принадлежит эта машина?

– Нет, – коротко ответил «Винт». – Первый раз ее вижу.

– Вот и плохо, я тоже не знаю. А вдруг в машине «Резаный»? Вот было бы здорово его прямо здесь замочить.

Минут через пятнадцать Мирон вышел из «Тойоты» и, остановившись около машины, закурил. «Тойота» посигналила им, развернувшись, и поехала в сторону выезда из поселка.

Пока «Моня» наблюдал за отъезжающей иномаркой, он не заметил, как Мирон бросил сигарету и сел в машину. Машина с ребятами выехала из поселка Левченко и направилась в сторону «Жилки». Не доезжая до самой Жилки, она остановилась около небольшого кафе. Оставив в машине водителя, Мирон и Лавров в сопровождении охранника направились в кафе.

– Ну вот, кажется, и пришел наш час, – произнес «Моня» и достал из сумки два пистолета.

Его примеру последовал и напарник. Они навернули на стволы глушители и взвели пистолеты. Сунув пистолеты за ремень брюк, они вышли из машины и сразу же направились в сторону кафе.

Мирон и Лавров сидели лицом к двери и сначала не обратили никакого внимания на двух, входящих в кафе молодых парней. Охранник сидел за соседним столом и поедал какое-то блюдо. Моня выхватил из-за пояса пистолеты и с двух рук открыл огонь по ребятам с «Кинопленки». Первыми выстрелами он убил охранника. Одна из выпущенных пуль попала ему в голову и разнесла ее, словно спелый арбуз. Напарник «Мони» «Винт» не стал ждать финала бойни и тоже открыл шквальный огонь. Мирон упал на пол и, прикрываясь поваленным на пол столом, попытался отползти в сторону. Однако, этого ему не позволил сделать «Моня». Он подскочил к Мирону и двумя выстрелами в голову добил его.

– Где Лавров? – спросил «Моня» «Винта».

Осмотревшись по сторонам, они увидели тело Лаврова, которое лежало на полу. Винт перевернул тело, и они увидели, что тот еще жив, несмотря на то, что несколько пуль прошили его грудь. «Винт» двумя выстрелами в голову добил его.

На всю эту акцию «Моня» с напарником потратили чуть больше тридцати секунд. Соблюдая максимальную осторожность, они вышли из кафе и направились к машине Мирона. В машине сидел водитель и, закрыв глаза, слушал музыку. Музыка звучала столь громко, что он не слышал ни криков разбегавшихся посетителей кафе, ни выстрелов.

– Кончай его! – произнес «Моня», поворачиваясь к «Винту».

Напарник подошел к машине и выстрелил водителю в лицо, а затем еще два раза в голову. Обтерев ветошью пистолеты, Моня и напарник положили их около машины с убитым водителем. «Моня» поднял голову и огляделся по сторонам. Люди, как и прежде, прогуливались по улице, не обращая никакого внимания на людей, которые с криками о помощи все еще выскакивали из кафе.

– В машину, – спокойно произнес «Моня».

Через час они вышли из бани, переодевшись в чистую одежду, и, попрощавшись, разошлись в разные стороны.

***

Геннадий Перов, или, как его называли местные ребята, «Гнилой», с нетерпением ждал возвращения уехавшего в Казань Пятакова. Перов вот уже полгода как строил в пригороде Ижевска небольшой коттедж, и ему сейчас, как никогда ранее, очень нужны были деньги. О том, что тот без всяких приключений добрался до Казани, он хорошо знал. Пятаков успел сообщить Перову, что сделка состоялась, и он выезжает в Ижевск.

В прихожей чуть слышно зазвонил телефон. Он поднял трубку и сквозь шум и треск в телефонной трубке услышал голос Пятакова, который, как ему показалось, был не совсем естественным. Судя по всему, последнему было трудно говорить. Голос постоянно прерывался, и это невольно стало настораживать.