Подопытные

Игорь Сягайло

Подопытные

Из личного дела Мэтью Уэлча, 14 лет.

«Я бежал по бескрайнему зелёному полю без цели, а прохладный ночной ветерок обдувал мне лицо. Сколько длился забег не знаю, но, когда сил не осталось, я лег на траву и услышал журчание речки, которая протекала не так далеко. Я наслаждался стрекотом насекомых, а мой взгляд притягивало небо. Наверху, на черном полотне, сияла россыпь маленьких белых точек. Мне известно, что это звезды, находящиеся в сотнях световых лет отсюда, среди которых существуют другие миры. Сложно сказать, откуда мне известно об этой единице измерения, но я также знаю и то, что некоторые из них заселены разумными формами жизни. Здесь меня переполняет чувство спокойствия и безмятежности.

              Неожиданно прогремел гром. Я вскочил и побежал, чтобы найти место, где бы укрыться. В меня ударила молния… и я проснулся. Проснулся в нашем умирающем мире, в котором не осталось ни рек, ни зелени, ни даже насекомых. На ночном небе, по счастливому случаю, не затянутому облаками и не истерзанному частыми бушующими грозами, не увидеть ни одной другой звезды… кроме той, что греет одинокую планету».

Рабочий дневник доктора Джонатана Смита.

Объект № 348

Имя: Мэтью Уэлч

Возраст: 21 год

Рост: 190 см

Телосложение: мускулистое

Волосы: коротко стриженные, чёрные

Звание: рыцарь

Прочая информация:

              Удивительно, но мы с Мэтью говорили о его раннем детстве, хотя он его почти что не помнил. Мальчик на приеме впервые, и стоило уделить большую часть внимания именно детству. Исходя из того, что я услышал, отмечу: несмотря на знатное происхождение отца, который занимал солидное место в общество, Мэтью осознал понятие долга чуть ли не с первых лет жизни, не противился этому, не выказывал сомнений и был уверен в избранном пути, насколько это только возможно для ребенка.

              В пять лет мальчик стал послушником Священного Синода. Исходя из материалов дела, которые мне предоставили, Мэтью на протяжении всей учебы проявлял удивительные для его возраста прилежность и ответственность по отношению к каждому из предметов. Скорее всего это связано с детским желанием вызвать одобрение и похвалу родителей.

              Также думаю, что пациент до сих пор идеализирует образ отца, каким он помнил его в раннем детстве, хотя не понятно, осознает ли это. О матери упоминает лишь вскользь и без всякого энтузиазма, но не ясно, чем это вызвано: то ли тем, что она играла малую роль в его жизни, или же, наоборот, тем, что воспоминания о ее смерти до сих пор для него болезненны. Чтобы разобраться, я начал задавать непростые для молодого человека вопросы, попросил его рассказать, что он думает о суде и последовавшей за ним казни матери. В конце концов, смертный приговор привел в исполнение его родной отец, такое подкосило бы любого, не говоря уже о психике подростка. Также, вполне возможно, что ему было гораздо проще справиться с трагедией, отстранившись от проблемы. Могла ли мать быть для мальчика ближе, чем кто-либо мог бы предположить? Или даже ближе, чем мог предположить он сам? Позже, когда Мэтью уже ушел, я снова сверился с его личным делом за тот период, когда приговор был приведен в исполнение. Никаких изменений не обнаружилось, хотя у любого ребенка возникли бы хотя бы небольшие проблемы с успеваемостью после подобного потрясения.

              Отвечая же на мой вопрос о своих эмоциях, Мэтью показался равнодушным, только передернул плечами и спокойно сообщил, что у каждого преступника есть близкие, но это не снимает с них ответственности за преступления. И, хоть ему было тяжело осознавать это, но приговор был справедливым. Впрочем, не смотря на его уверенный тон, мне показалось, что я заметил тень сомнения в глазах молодого человека, то, как он запинается на секунду, чтобы обдумать свои слова. Я приметил как нервно он постукивает кончиками пальцев по подлокотнику кресла. Конечно, я не уверен до конца, но опыт позволяет мне ощущать на уровне инстинктов то, что люди скрывают порой от самих себя.

              Таким образом, я убежден, что Мэтью обладает глубокой верой в идеи Синода, и нет смысла сомневаться в его лояльности. Однако на ближайшее время я порекомендую оградить его от всякого влияния и контактов с противниками власти, чтобы избежать риска посеять в нем сомнения. Ограничиться только боевыми операциями.

Исследовательская зона. Здание архива

21 час 15 минут

Мэтью направлялся к зданию архива. Поступил сигнал о проникновении, и молодого человека направили разобраться. Ему полагался личный автомобиль, который превосходил служебный по комфортабельности, функциональности и скорости.

              Рыцарь ехал погружённый в собственные мысли. Перед его глазами стоял тот самый день, когда жизнь его матери оборвалась. Снова и снова он видел невозмутимое, без тени сомнения, лицо своего отца. И его холодные глаза…

– Эй, Мэтти! – прозвучал звонкий голос оператора. – Ты слушаешь?

– Слушаю Лиза. И я же просил не называть меня так, – с улыбкой, но настойчиво сказал Мэтью, регулируя громкость коммуникатора. – Если не хочешь произносить имя полностью, тогда уж называй меня Мэтт.

– Какие мы важные, – в голосе Лизы чувствовалась улыбка. – И так, Мэтт. Мне велели ввести тебя в курс дела. Час назад сработала сигнализация в главном здании архива. Через десять минут на место прибыли двое стражей. Подтвердили, что входят в здание и на связь больше не выходили. Согласно протоколу, через 15 минут молчания, на место выехала оперативная группа и оцепила прилегающую территорию. Штурмовую группу из десяти человек послали внутрь. Через несколько минут связь прервалась, судьба группы не известна. Никто здание не покидал. Твоя задача оценить ситуацию и решить проблему. Приоритет – вернуть здание в целости и сохранности, выяснить намерения предполагаемых захватчиков. Жертвы среди заложников не имеют значения.

– Что хранится в архивах?

– Записи различных исследований. Поэтому мы не знаем, что именно им нужно.

– Задача ясна. Расчётное время прибытия – пять минут, – выключая коммуникатор, произнёс Мэтью.

              Прибыв на место, Уэлч не сразу вышел из машины. Он слегка волновался. Возможно, сказывалось то, что ему недавно присвоили звание рыцаря. Или то, что он самый молодой рыцарь в истории Синода, что налагало на него особую ответственность. Просидев около минуты, Мэтью собрался с духом и вышел из автомобиля.

– Кто здесь главный? – подходя к мобильному штабу, спросил Мэтью.

– Это я. Страж-командор, – не отрывая глаз от сжатого в руках плана здания, буркнул один из бойцов.

– Меня уже ввели в курс дела. Как ваши люди вошли в здание?

– Штурмовая группа вошла через главный вход.

– Известна приблизительная численность врага?

– Нет.

– Заложники?

– Архив работает до восьми, так что там должна быть только охрана. Но точной информации нет.

– Подготовьте мне шесть человек, через две минуты идём внутрь.

              Мэтью подошёл к багажнику своей машины, где хранилась его экипировка: два пистолета, наручный короткий клинок, бронежилет, две гранаты, немного взрывчатки и рация. Подготовившись, он вернулся к стражам.

– Ваши люди готовы?

– Да, сэр, – показывая на отряд, подтвердил командор.

– Отлично, – одобрительно кивнул Мэтью. Повернувшись к подчиненным, он продолжил. – Заходим через чёрный ход и продвигаемся к центру. Там главный пост охраны. Наша первоочередная задача – изучить записи с камер видео наблюдения, если они сохранились, и установить местоположение и численность врага, а также выявить их командира. Связь держим по рации. Вопросы есть?

              Подождав секунду, чтобы убедиться в отсутствии вопросов, Мэтью уверенно направился в сторону чёрного хода. По пути он внимательно осмотрел здание и прилегающую территорию. Кроме служебного транспорта стражей, здесь не было иных средств передвижения. Архив, в десять этажей выстой, стоял обособлено.

              Каков их план отхода? И собираются ли они вообще покинуть здание?

              Подойдя к чёрному ходу и не обнаружив никакой активности, Мэтью отдал приказ входить. Уверенно держа пистолет двумя руками, рыцарь ступал бесшумно. Волнение ушло, его место заняла сосредоточенность. Стражи осматривали помещения, но ничего интересного не находили: обычные серые стены, рабочие места персонала – ничего не указывало на то, что здание захвачено. Группа увидела дверь, которая вела к главному посту охраны. Мэтью медленно подошёл вплотную и прислушался. Затем плавно открыл дверь. Тесное офисное помещение пустовало. Следов борьбы не наблюдалось. Всё оборудование работало исправно, камеры продолжали съёмку. Мэтью сел за главный пульт и приступил к поиску записей, относящиеся к моменту срабатывания тревоги.

Досье.

Имя: Майлз Бейкер

Возраст: 43 года

Рост: 187

Телосложение: мускулистое

Волосы: коротко стриженные, светлые

Звание: Засекречено.

Прочая информация: Засекречена.

Исследовательская зона. Здание архива.

Часом ранее.

Майлз медленно подошёл ко входу в архив. Замок щёлкнул и Майлз уверенной походкой вошёл внутрь. Навстречу ему выбежал охранник:

– Стоять! Кто вы и как проникли внутрь? – охранник направил на незнакомца пистолет.

– Я бы попросил вас не наставлять на меня оружие, – невозмутимо произнёс Майлз, – а то я начинаю нервничать.

– Мне как-то нет особого дела до ваших нервов. Отвечайте на вопрос!

              Майлз отвёл руку в сторону, и пистолет выскользнул из пальцев охранника. Второй рукой он сделал уверенное движение вперёд, и невидимая сила сжала горло оцепеневшего от страха мужчины.

– Не будете ли вы так любезны, сообщить сколько здесь вас?

– Трое, – задыхаясь, начал охранник, – остальные сидят в главном офисе.

– Благодарю, – Майлз, сделав короткое движение кистью, свернул шею своему собеседнику.

              Услышав шаги, мужчина бросил взгляд на камеру, плавно протянул руку в сторону пистолета, лежавшего на полу, и тот послушно прыгнул ему в ладонь. В следующее мгновение раздались два выстрела, и вбежавшие охранники упали замертво.

              Выбросив пистолет, Майлз спустился в подвальные помещения архива и пошёл к дальнему концу коридора. Дойдя до стены, он достал из кармана комок пластичной массы с проводами, прикрепил его на вертикальную поверхность и взял детонатор. Отойдя на пару метров назад, Майлз взорвал стену и прошёл в образовавшийся проход.

Исследовательская зона. Здание архива.

21час 34 минуты.

«Что за чёрт?!» – удивлённо подумал Мэтью. Он не понимал, как человек, который проник в здание, убил охранника. И что за фокусы с летающим пистолетом?

– Лиза, на связь, – Мэтью подключил пульт управления к своему поясному коммуникатору и вызвал оператора.

– Слушаю.

– Пересылаю тебе видео с камер. Нужно, установить личность человека, расправившегося с охраной.

– Сделаю как можно скорее.

              Выйдя из офиса охраны, Мэтью обратился к стражам:

– В здание проник один человек. Он спустился в подвальные помещения, взорвал стену, после чего исчез из поля зрения камер.

– Всего один? – переспросил страж в тяжелой массивной броне. – Но ведь пропал целый отряд наших людей. Не может быть, что он был один.

– И тем не менее, он вошёл в здание и убил охранников и похоже, что расправился с отрядом стражей. Но гадать нет смысла, вперёд!

              Пройдя мимо тел охранников группа спустилась в подвальные помещения. Мэтью и стражи остановились у разрыва в стене.

– С этого момента быть предельно осторожными, этой части здания нет на схеме.

          Пройдя в неизвестную часть здания, Мэтью словно оказался в другом строении. Неожиданно белые гладкие стены, мягкий и приятный свет, источник которого невозможно определить, вызывали у рыцаря лёгкий дискомфорт. Само помещение напоминало контрольно-пропускной пункт. Посередине комнаты виднелась арка, на внутренней стороне торчали треугольные датчики. По не горящим лампочкам и отсутствию каких-либо звуков, Мэтью сделал вывод, что аппарат не работает. Когда молодой человек, отдал приказ двигаться дальше, зазвонил коммуникатор:

– Что ты узнала, Лиз?

– Его зовут Майлз Бейкер. Всё остальное засекречено. Есть только его фото и пометка «чрезвычайно опасен, в переговоры не вступать, стрелять на поражение». Мне это не нравится, – Лиза была явно обеспокоена, – будь осторожен.

– Непременно. Благодарю за информацию, – выключил коммуникатор Мэтью.

              Пройдя по коридору, группа наткнулась на тела трёх стражей. Мэтью переступил через два изрешечённых пулями тела, а третье, разрубленное пополам, обошёл стороной. Что-то здесь не так. От обилия света и чистоты, столь неестественных для этого мира, по спине Мэтью побежали мурашки.

              Коридор казался длинным, за ним Мэтью и его группа обнаружили большую круглую комнату, напичканную непонятной техникой и усыпанной телами стражей. Одни были расстреляны, другие разрублены или заколоты. Бой был ожесточённым, но коротким. Одним вопросом стало меньше – штурмовая группа мертва.

              Если не считать пути, по которому пришли Мэтью и его отряд, то из комнаты вело три выхода. Жестами Мэтью приказал двоим стражам идти с ним, а остальным разбиться по двое и исследовать другие помещения.

              Пройдя еще одну белую комнату и коридор, Мэтью приблизился к открытой двери. За ней он обнаружил человека, сидящего на стуле перед аппаратурой спиной ко входу, в ожидании окончания загрузки данных.

– Майлз Бейкер! Медленно повернитесь, – спокойно, но уверенно произнёс Мэтью, за его спиной стражи занимали выгодные позиции для стрельбы.

              Не вставая со стула, Майлз развернулся, сохраняя привычную для него невозмутимость. С таким же выражением лица он недавно расправился с охранником. Окинув оценивающим взглядом стражей и их лидера, Майлз встал и сделал несколько шагов вперёд:

– Если вы знаете моё имя, тогда вы должны были убить меня, как только вошли. Мне интересно, почему вы этого не сделали?

– Хотел узнать, как вы смогли одолеть штурмовую группу.

– Уверяю вас, я их не трогал, – в этот момент компьютер дал сигнал об окончании работы.

– Что вы здесь делаете?  И что за фокус вы проделали на входе?

– Вы про этот? – уточнил Майлз, слегка вытянув руку в сторону Мэтью. Но ничего не произошло. Ничуть не удивившись, Майлз продолжил. – Видимо мне пора удалиться, – больше не обращая внимания на собеседника, он извлёк флешку.

– Я не могу отпустить вас! – Мэтью сделал шаг навстречу противнику.

– Боюсь, вам будет не до меня. Осторожно, рука, – ухмыльнувшись, Майлз кивнул в сторону выхода.

              Мэтью лишь на мгновение позволил себе перевести взгляд на руку, сжимающую пистолет, как резкий толчок в плечо сбил прицел. Рыцарь всё-таки выстрелил, но промахнулся.

Майлз исчез в скоплении электрических разрядов.

              Мэтью обернулся в момент, когда массивная человекоподобная машина, выбросив остатки разорванного стража, стремительно приближалась к нему.

              Рыцарь стрелял вплоть до того момента, как андроид подошёл вплотную. В этот момент время для служителя Синода словно остановилось. Он прокручивал в голове все возможные варианты развития событий: «Отступать некуда, пару шагов назад и стена. Добраться до выхода? Не успею. Выстрелы не эффективны. От оружия ближнего боя, скорее всего, тоже толку не выйдет, да и комната слишком мала для манёвров. Гранаты? Слишком непредсказуемо.  Взрывчатка? Шансов мало, но может сработать».

Поместье семьи Уэлч.

15 лет назад.

Стивен закрыл дверь за последним гостем и, наконец, вздохнул с облегчением. У него родилась дочь, и правильнее было бы чувствовать радость, удовлетворение, вдохновение и ослепительно улыбаться, но усталость затмила остальные чувства. Усталость и ощущение неправильности происходящего. Словно раньше мир играл светлыми и приятными красками, а потом кто-то вытащил душу и засунул вместо нее непонятный суррогат. Это смутное, неосязаемое чувство преследовало уже давно, иногда угасая и позволяя забыть о себе, а иногда снова всплывая на самую поверхность сознания, как сейчас…

              Тряхнув головой, чтобы отогнать ненужные мысли, Стивен обернулся на устроившегося в кресле Майлза. Их связывало нечто, которое тяжело было обозначить словом «дружба», но ничего ближе по смыслу за годы Уэлч себе так и не объяснил. Не смотря на жёсткость иерархии, у них вроде бы получилось стать приятелями, но, в тоже время Стивен чувствовал и недомолвки, и скрытность со стороны Майлза. Возможно, эти сомнения и мешали стать близкими друзьями.

– Хотел поговорить о чем-то? – Стивен уселся в кресле напротив, наконец-то позволяя себе расслабиться.

– Ни о чем конкретном. Просто такие подарки лучше вручать без лишних глаз, – Майлз подмигнул, кивая на невесть откуда появившуюся на столике бутылку с жидкостью цвета темного янтаря.

              Стивен только нахмурился, взял бутылку за горлышко и осторожно встряхнул. Странно… По консистенции похоже на воду, но цвет… Краситель? И зачем дарить крашеную воду, да еще и смотреть при этом с таким видом, будто страшный секрет открывает? Отвинтив крышку, Уэлч осторожно принюхался и тут же поморщился, косясь на Майлза исподлобья.

– Что это за гадость?

              Бейкер слегка усмехнулся, отнимая бутылку и разливая подозрительную жидкость по стаканам. Наливал мало, по трети. Это только усиливало подозрения: таким количеством даже жажду не утолишь.

– Только сразу не глотай. Это таинственный для тебя и нежно любимый для меня напиток, – вручив Стивену стакан, Майлз принюхался к собственному, прикрыв глаза от удовольствия. – Его лучше смаковать, так что просто… пригуби и почувствуй вкус, – театрально взмахнув рукой, Бейкер сделал маленький глоток с наслаждением.

              Задумавшись, Стивен слегка поболтал жидкость в стакане и снова принюхался. Пахло также отвратительно. Покосившись на довольного Майлза, потом снова на загадочный напиток, Уэлч пришел к выводу, что стоит рискнуть. Сделав первый осторожный глоток, он не сдержался и закашлялся, морщась и борясь с желанием начать отплевываться.

– Что? За? Дрянь? –  прохрипел Стивен, с ужасом глядя на бутылку. Кому пришло в голову создать такое, для чего и, главное, зачем это пить? Расслабленно улыбающийся Майлз являлся ответом на последнюю часть вопроса.

– Эту «дрянь», как ты выразился, называют виски. Причём высшего качества. Ты привыкнешь. Сначала всегда так. А потом различаешь оттенки вкуса, этот сорт слегка отдает орехом и дубом, – Бейкер меланхолично покачивал в пальцах бокал, закинув ногу на ногу. – Кстати, эта бутылка только для тебя. Я, между прочим, рисковал жизнью чтобы, принести её. Буквально! – Майлз сделал на последнем слове особый акцент.

              Несмотря на свою крайне отрицательную оценку подарка, Стивен сам не заметил, как сделал еще один глоток. А потом еще. И еще. Оттенков вкуса он, конечно, не заметил, но на бутылку вдруг начал взирать более благосклонно. Не так уж и плохо ведь, если разобраться…

– А оно вообще зачем? – пробормотал Стивен, созерцая дно стакана.

– Чтобы расслабиться, насладиться вечером в мирной обстановке… Главное, не переборщить, иначе никакого удовольствия, и только головная боль с утра. Ты вот расслабился?

Уэлч задумался, прислушавшись к себе, и медленно кивнул. В голове как-то странно, но приятно, шумело, в теле появилась легкость, а мысли потекли плавно и спокойно. Переживания предыдущих дней не казались уж такими и важными. Осушив стакан последним глотком, Стивен откинул голову на спинку кресла и наконец-то почувствовал в себе желание улыбнуться. Получилось не сразу и, наверное, криво, но зато честно. Он уже и не помнил, когда ему вообще хотелось улыбаться.

Рабочий дневник доктора Джонатана Смита.

Объект № 361.

Имя: Амелия Уэлч

Возраст: 15 лет

Рост: 162 см

Телосложение: спортивное

Волосы: чёрные, короткое каре

Звание: послушник

Прочая информация:

При первом нашем разговоре, Амелия была закрыта настолько, что за час, отведенный на беседу, мне едва удалось вытянуть из нее больше двух десятка слов. Впрочем, после того, как я подал жалобу об отсутствии у мисс Уэлч желания идти на контакт при прохождении обязательной процедуры контроля за психологическим состоянием, не прошло и недели, как она снова стояла на пороге моего кабинета. Взгляд метал громы и молнии, но, не смотря на явное нежелание сотрудничать мирно, она устроилась в кресле, бросив: «Валяйте, я расскажу вам что угодно, если после этого от меня наконец-то отстанут». Говоря откровенно, я боялся, что она будет ограничиваться сухими фактами из чистой вредности, которая отдавала ребячеством, однако беседа прошла как по маслу.

              Начав, как и обычно, с воспоминаний о раннем детстве, я получил исчерпывающую и не лишенную эмоциональной окраски информацию о ее взаимоотношениях с семьей. Амелия была крайне привязана к матери и брату, которым бесконечно доверяла, и всегда получала от них столько любви и поддержки, сколько ей хотелось. С отцом же она была не так близка, поскольку тот уделял свое время обязанностям экзарха и воспитанию старшего сына. Что касается её попыток стать послушником, оценки Амелии были не в пример хуже, чем у брата, бывшего блестящим учеником. Угроза исключения, насколько мне известно из личного дела, никогда не висела над ней, но частенько маячила на горизонте. Мисс Уэлч же объяснила это тем, что ей, цитирую, «было не интересно тратить время на всю эту нудную ерунду». Из этого я сделал вывод, что отец вовсе не уделял внимания ее воспитанию, а мать и брат слишком любили и баловали. С другой стороны, тогда, сидя передо мной, она не была похожа на избалованную дочурку из знатного рода, каких я повидал множество. И вот поэтому я решил, что пришло время переходить к наименее приятной для нее части разговора.

              Стоило мне спросить про смерть матери, как лицо Амелии словно потемнело, она стиснула пальцами подлокотники кресла и отвернулась, глядя в окно. Я не торопил ее, только наблюдал, и, в конце концов, она заговорила. Тихо, но уверенно, не стараясь скрыть боль, которую ей причиняют эти воспоминания. Из ее слов я понял, что девушка до сих пор не желает принять то, что мать совершила преступление настолько тяжкое, чтобы за него казнить, а отца винит в ее смерти до сих пор. На брата же она смертельно обижена за то, что тот так спокойно воспринял произошедшее, даже не попытавшись этому помешать. О своих неоднократных побегах она говорить категорически отказалась даже под угрозой того, что я подам новую жалобу. Заявила, снова цитирую: «Это не ваше собачье дело», и ей не хотелось больше находиться в оплоте этой прогнившей убогой системы. Интересно то, что она ничуть не боялась делать такие заявления в сторону Синода, даже зная, что за этим последуют подозрения и обвинения в измене.

              Затем мы перешли к разговору о ее успехах в боевых искусствах. Как выразилась Амелия, посвятить себя единоборствам стало для нее вынужденной мерой, чтобы не свихнуться в четырех стенах под постоянным надзором тех, кто докладывал отцу о каждом ее шаге. Однако она достигла в этом успехов, так что могла бы стать крайне ценным кадром для Синода. И все же… Если руководство поинтересуется моим мнением, а это непременно однажды случится, я буду категорически не рекомендовать ее к назначению на высокие должности, по крайней мере, пока.

Штаб Священного Синода. Тренировочный центр.

2 часа 18 минут.

Несмотря на то, что было далеко за полночь, Амелии не спалось. А когда ей не спалось, она приходила в центр потренироваться. Благодаря примерному поведению, отец ослабил надзор, который установил после очередного её побега.

              Ночь – любимое время Амелии. Ей не приходилось общаться с другими людьми, и девушка полностью погружалась в тренировочный процесс. Она словно порхала над полом. Медленные и плавные движения переходили в быстрые и точные удары. Вот она подобна реке, текущей размеренно и безмятежно, а в следующий миг она превращалась в монолит, который ничто не могло сдвинуть с места.

              После нескольких часов занятий, Амелия приняла душ и пошла в свою комнату. Ночью в здании Синода было немного мрачновато. В коридорах никого кроме нескольких часовых. А постоянно бушующая гроза не добавляла ярких красок готическому зданию. Но при всём этом, Амелия любила гулять в это время. Многочисленные массивные статуи, находившиеся буквально в каждом углу, в тусклом ночном освещении казались живыми.