Повесть о черном, белом и красных

Итак, услышав мое имя, они почему-то рассмеялись. Я вопросительно посмотрел на Иваныча, но тот отмахнулся, улыбаясь. Позже выяснилось, что и у них это имя самое обычное, но теперь он сказал:

– Вот же ведь! Негры африканские, а имя русское. А фамилия и отчество как? Вот я – Василий Иваныч. А ты?

Второго и тем более третьего имени у меня не было. Зачем мне столько? Прозвища вместе с именами не употребляются и я отрицательно покачал головой.

– Значит ты будешь Егор Черный. Нельзя человеку без фамилии. Что, опять не понял?

Он показал пальцем на траву, а потом на мага, ехавшего на одной лошади с Петькой:

– Гляди! Вот "зеленый", вот "белый"… – потом показал в небо. – "Синий". А ты – "черный". Понял?

Я кивнул. Действительно, все ясно. Пусть будет двойное имя, раз так положено. А мага, значит, будем звать Альф Белый. Я показал на него и озвучил свою версию, тоже ткнув пальцем в Альфа. Иваныч понял, но покачал головой.

– Нет, белый – это не хорошо. Те, что нас убить хотели, были белыми. А его лучше звать: Белов. Он, кстати, откуда? Тоже из твоего цирка?

Из всей фразы я разобрал только "Белов", о чем честно сказал магу. Тот молча кивнул.

– Ладно, коли так… А мы, брат, красные. Он снял свой шлем и сунул мне выцветшую звезду под нос. – "Красный". И мы тоже, значит. Понял?

– Понял, – отозвался я. – Красные.

– Ну вот и заговорил по-нашему!

– У них тут война между людьми, – сказал маг. – Одних называют красными, других белыми.

Ну, спасибо! А то бы я без тебя и не понял…

Глава шестая

Оставшиеся два часа пути я пополнял свой словарный запас. Альф тоже внимательно прислушивался и вскоре удивил наших спутников, выдав вполне осмысленную фразу. Тем почему-то стало вдруг смешно, хотя в словах: "Лошадь устала, нужно перекурить" – ничего забавного на мой взгляд не было.

Иваныч объяснил наполовину словами, наполовину жестами, что скоро доедем до места. И точно! Пыльная дорога обогнула пригорок и за ним открылась панорама довольно большого человеческого города.

– Вот он, Царицын! – сказал Иваныч. – Добрались, наконец.

– На конец? – переспросил я, не поняв смысла, потому что раньше слово "конец" употреблялось Петрухой совсем в другом значении.

– Ага. А вот и наши.

Странный у них язык… Многозначный.

Нас, оказывается, уже поджидали. Ничего удивительного, на холмике наверняка был дозорный, которого мы конечно не заметили. Я с интересом смотрел на забавные укрепления из мешков, набитых песком, которые перегораживали улицу. У нас такие никто бы строить не стал, потому что на эту стенку можно навалиться плечом и она рухнет на головы защитникам. Но возможно, мешки хорошо защищают от этих самых "пуль", которыми здесь стреляют?

Иваныч спешился и пошел разбираться. Мы остались в седлах и я, пользуясь случаем, спросил мага:

– Как вышло, что тебя связали? Ты что, не мог тех троих уделать своим волшебством?

– Не мог, – ответил он. – Хотя и пытался. Стихийная магия здесь не работает.

– Да ты что!? Значит ты теперь у нас лишенец?

Лишенцами обычно называют тех магов, кто лишился своих способностей. Слово само по себе обидное, но правильное. Как их еще называть?

– Не совсем. То, что накладываешь на себя, или на других, вполне проходит. Лечение, например. Тебя я подлечить не сумею, но себя – легко.

– Хммм…

Значит, он не совсем бесполезен. Учтём! И надо будет попробовать мою “маскировку” – сработает ли. Не сейчас, конечно. Не при людях.

Мы ждали. Иваныч, скрывшийся в одном из домиков, стоявших за укреплением, все никак не возвращался. Альф решил спешиться и теперь прохаживался вокруг. Его седую бороду развевал ветер.

Ветер, кстати, пах рекой и я подумал, что между делом неплохо бы напоить коня. Тоже спрыгнул на землю и повел его к большому корыту, полному воды, стоявшему рядом с коновязью. Назначение корыта было очевидным.

Пока тот пил, на меня глазели трое местных солдатиков совершенно расхристанного облика. Ко мне бы их, в мою полуроту – уж я бы научил балбесов с утра надевать ботинки на свежую голову… Хотя о чем это я? Из любого грязного кобольда солдат получится лучший, чем из них. Стоят, понимаешь, глазеют и грызут орехи, разбивая их молотком на перилах крыльца. Орехи, кстати, точно такие же, как и у нас… А теперь один из этих дятлов сказал что-то смешное и все трое заржали, как кони. Про меня сказал, между прочим!

Нужно было как-то ответить, но вариант “оторвать головы” я исключил сразу. Вместо этого повесил поводья на вбитый в стену крюк, подошел к троице и показал на мешочек с орехами, который солдатик-юморист держал в руке. Они снова загоготали, хотя вроде бы ничего особенно смешного я не сделал, даже не сказал ни слова, но мешочек протянули: “Бери, угощайся!” Ничего… Сейчас все вместе посмеемся!

Я взял один орех, внимательно посмотрел на него (они наконец заткнулись и даже чуть вытянули шеи, видимо поняв, что предстоит что-то интересное), покатал в пальцах и медленно сжал ладонь в кулак. Хрустнуло. Когда пальцы разжались, на землю посыпались обломки скорлупы. Ничего сложного на самом деле, даже кое-кто из людишек в моем мире так может, но этих проняло. Уставились на лежавшее на ладони ядрышко, раскрыв рты, как на нечто чудесное, хотя было оно самым обычным.

Посмотрев сверху вниз в глаза болтуну (мой рост гораздо выше, чем у среднего человека, помните?) и держа ядрышко между указательным и безымянным пальцами, я опустил взгляд в район его живота. “А что будет, если я так с твоим хозяйством поступлю?” Болтун правильно понял намек. Побледнел, стушевался и сделал шаг назад.

– Спасибо! – поблагодарил я, кинув ядрышко в рот и улыбнувшись.

Обычно когда орк вот так улыбается в лицо, людишки отводят глаза. Не знаю, почему. Зубы у нас с ними, в общем, одинаковые, разве что мои клыки чуть подлиннее. Была одно время мода подтачивать их, но она давно ушла в прошлое и я так не делаю. В общем, непонятно, откуда у них такая реакция на мою дружелюбную улыбку.

Тем временем к корыту подтянулись Мишка с Петрухой. Их и Иваныча лошадки потянулись к воде, а Петруха взял стоявшее рядом с корытом ведро и направился к колодцу. Правильный поступок! Я и сам собирался это сделать. Попользовался – оставь, как было. С теми тремя у Мишки завязался разговор, но интонации теперь были скорее уважительными. Опять прозвучало странное слово “цирк”.

Подошел и Альф. Посмотрел на солдат, показал пальцем на одного из них и сделал приглашающий жест. Тот подошел. Маг снова ткнул пальцем в его перевязанную грязной тряпкой руку, покрутил ладонью: “Разматывай!” На предплечье, под тряпкой, обнаружилась длинная и глубокая резаная рана, причем кожа вокруг нее уже воспалилась. Выглядело это все не слишком хорошо.

“Так пойдет – хозяин руки откинет копыта!” – подумал я, а маг спросил строгим голосом:

– Что это у тебя?

Спросил, разумеется, на всеобщем языке. Солдатик ничего не разобрал, но быстро забормотал что-то, оправдываясь. Маг послушал его, делая вид, что понимает, потом заставил положить руку на перила и надавил пальцами на локтевой сустав. Солдат дернулся и охнул, но сразу расслабился. Видно было, что боль прошла. Никакого волшебства на этот раз, просто нервы парализованы. Альф положил ладонь на рану, почти сразу убрал. Сочившаяся сукровица мгновенно засохла, а опухоль на коже спадала на глазах. Если человек не станет чесаться, то через пару недель на этом месте останется обычный шрам.

Вот тут-то их зацепило всерьез! Даже рты открылись от удивления. Умеет маг находить себе друзей, ничего не скажешь. Его пациент тем временем крутил рукой, к которой постепенно возвращалась чувствительность и что-то испуганно бормотал.

– Осторожней! – сказал я. – Они тут явно не слишком часто видят белую магию.

– Да, похоже на то, – согласился Альф. – Однако и чудом это здесь не считается. Смотри: они скорее не испуганы, а удивлены.

– Согласен.

Глава седьмая

Дверь открылась. На крыльцо вышел Иваныч в сопровождении какого-то военного, явно командира. Солдаты прекратили болтать и уставились на него, даже с каким-то подобием уважения, а тот пожал Иванычу руку и одобрительно хлопнул по плечу. Видимо, благодарил за что-то.

Я присмотрелся к шапке, которую он носил (позже я узнал, что она называется "папаха" и по ней действительно иногда можно отличить старших командиров). Явно очень теплая и предназначенная для холодного климата. Значит у них тут и морозы бывают? Отлично! Люблю в снегу купаться. Стояли мы однажды в горах, охраняли гномью караванную тропу, так там этого снега было – просто завались. Хорошее было время. Интересно, почему он ее носит, когда тепло? У него что, голова не потеет?

Вы спросите, почему мы гномов пасли? Потому, что коротышки больше любят работать, чем воевать. Если к ним под землю не лезть, то сразу наступает полное взаимопонимание. От нас – жратва и выпивка, от них – заготовки для клинков. Всё ко взаимной выгоде. Гномы ведь эльфов не больше нашего любят, так что те им мозги не промывают. У них старая вражда, терпеть друг-дружку не могут. Чего-то не поделили тыщу лет назад, так до сих пор не забывают. У ведь гномов мозги каменные – известное дело.

Тот тип, который в папахе, ушел, а Иваныч спустился к нам и сказал:

– Дело сделано, пакет отдал. Повезло нам, что на комдива здесь наткнулись. Лошадок поите? Молодцы. Сейчас в полк поедем, хотя сегодня уже не успеть. Кто за то, чтобы в степи заночевать? Мяса поджарим на шомполах. Что скажете?

Мишка и Петруха довольно загомонили, что лучше конечно в степи, а то мясо пропадет и вообще… Те трое балбесов, что ели орехи, тоже оказались из их полка и тоже собирались возвращаться в расположение, но завтра, а когда Иваныч озвучил свои планы, решили присоединиться к нам, так что наш отряд изрядно увеличился.

Когда лошади напились и мы снова двинулись в путь, я спросил у Иваныча, тщательно подбирая слова чужого языка:

– Кто это был? – и показал руками над головой нечто, напоминающее папаху.

– Комдив наш, – охотно ответил он. – Гриша Колпаков. Отличный мужик. Я ему сказал, что в свою роту вас собираюсь взять, так он сразу согласился. Уважает…

– Твоя рота? Ты – командир роты?

– Ага. У нас приказ был: к Сиверсу сообщение отвезти. Туда нормально доехали, а обратно – нарвались на разъезд казаков. Был бой, нас рассеяли. Было в отряде десять человек, осталось трое, безлошадные. Правда и белякам тоже мало не показалось.

Никогда бы не подумал, что он ротой командует. Совсем не выглядит командиром. Не армия тут у них, а что-то непонятное. Вот мы сейчас едем, а про боевое охранение никто и не вспомнил. Что, если нарвемся на такую же засаду, как днем? Кустов тут хватает, удобных мест – хоть отбавляй.

Я попытался объяснить Иванычу, что нужно выслать вперед пару бойцов. Он понял, но отмахнулся и сказал, что сюда белые не заезжают. Слова я не все понял, но смысл фразы – вполне и выругался про себя. Интересно, как он сумел планы этих самых белых разгадать? Тоже мне: стратег, гном горелый!

Пришлось положить на колени карабин и самому быть внимательнее. Впрочем, ехали мы (вернее: часть ехала, а часть шла) недолго. Солнце начало опускаться к горизонту и Иваныч дал команду сворачивать с дороги в небольшую ложбину, укрытую со всех сторон кустами. Почему именно сюда – было очевидно: здесь был родник.

Нога у меня к этому времени хоть и болела, но ходить уже почти не мешала. Терпел и не такое, знаете-ли! Взяв топорик, я срубил несколько кустов на пригорке на дрова, заодно устроив там удобную позицию для наблюдателя. Уже было ясно, что никто не станет ночью караулить. Альф тоже не сможет поставить защиту, раз уж его магия здесь не действует и охранять всех придется мне. Заодно проверю свои заклинания.

Навтыкав по сторонам веток для маскировки, я вернулся к… Они что, всегда так лагерь разбивают!? Ну и бардак… Хорошо, хоть Альф позаботился о лошадях, больше никто даже не подумал расседлать их, стреножить и пустить пастись. Разумеется, никто не подумал и о том, чтобы выставить часовых. Что-ж, ожидаемо! Свалив дрова рядом со старым кострищем, я нашел мешок, в котором была конина. Лошадь, убитая мною, не пропала зря.

Мясо я отдал Иванычу (пусть хотя бы этим его бойцы займутся) и снова вернулся на пригорок, на свой наблюдательный пост. Вскоре снизу поплыл вкусный запах, а еще через час, когда солнце уже почти касалось горизонта, Альф притащил мне несколько кусков на большом листе лопуха. Если честно, то я бы предпочел не портить мясо, а съел бы его сырым, но у людей такое не принято. Ладно… И не такое жрать приходилось.

Люди внизу вряд-ли могли нас слышать (хотя я-то их конечно слышал прекрасно) и я спросил Альфа:

– Ну так что, старый? Какие у нас перспективы, как думаешь?

– Выживем, – коротко ответил он.

– Это и так понятно. А возвращаться как будем, если магия твоя не работает?

– Ты неправильный вопрос задаешь.

– А какой тогда правильный?

– Как мы сюда попали.

Тут мне пришлось призадуматься. Так-то он был прав. Нет смысла спорить: если мы поймем, как нас сюда затянуло, то вполне возможно поймем и как выбраться. То, что магия не работает – это скорее всего особенность этого мира, но может быть удастся как-то обойти местные законы природы?

К тому же магия все-таки хоть кое-как, но работает! Об этом я и сказал Альфу. Тот согласно кивнул.

– Да, я тоже думал об этом. Но для этого нужно как минимум эти самые законы знать и понимать. Нужны книги. Они здесь есть, я уже видел одну и могу сказать, что она очень сильно отличается от наших.

– Где видел?

– Ты не поверишь. В сортире. И она там не для того, чтобы ее читать.

– Они что, свихнулись!?

Нет, правда! Подтирать задницу вырванными из книги листами – это в голове не укладывалось. Такого даже последний лишайный гоблин себе не позволит. Очевидно же, что чужую мудрость нужно делать своей, поэтому все книги, которые мы захватывали на войне, отправлялись под охраной в столицу. Но здесь у них книг, похоже, настолько много, что…

– Нет, что-то тут не так! – сказал я. – Если они так поступают, значит книг здесь очень много и ценности особой в них не видят. Но это поведение дикарей, а они не дикари. Из машины и оружие великолепны. Ты видел клинки этих шашек? Даже эльфийское оружие уступает им. Я не заметил никаких дефектов металла, а ковка выше всяких похвал. Такие можно продавать у нас на вес золота. Карабин – тоже чудо техники. Я прикинул, как далеко он может стрелять, если даже пулю не видно в полете и мне не по себе стало.

– Всё верно, – снова согласился маг. – Машины здесь заменили магию. Пользоваться ими просто и мы пока имеем дело со своего рода "гоблинами", мало что знающими и умеющими только воевать. Вывод: где-то должны быть хранители знаний. Но высшую касту мы пока не встречали.

Насчет гоблинов он ошибался. Те умеют не только драться. Ту осадную башню, по которой мы забрались на стену, кто построил? Гоблины. И они отнюдь не "низшая каста". У нас вообще нет высших и низших, даже при том, что внешние отличия очень сильны. Ладно, потом поспорим на эту тему.

– Значит нужно подниматься здесь, чтобы… Посмотри, – я показал пальцем в небо. – Это что, луна?

Вот теперь я окончательно осознал, что мы в другом мире. Луна, встававшая над горизонтом, была совершенно не такой, как та, которую я много раз рассматривал от скуки в ночных караулах. Большой, багрово-красный, видимый даже на фоне еще довольно светлого неба диск с какими-то пятнами на нем. Наша не такая. Она чисто-белая и есть старая легенда про то, как она появилась. Но сейчас не время было легенды друг другу рассказывать.

– Ты знаешь, что такое планета? – спросил маг.

– Конечно.

– А звезда?

– Вон они, на небе.

Там действительно уже была видна парочка самых ярких.

– Солнце – это тоже звезда.

Я пожал плечами. Когда-то я про это уже слышал, но к чему мне оно? Альф продолжил:

– Я думаю, что мы на самом деле не в другой вселенной, а на другой планете. Планет очень много, они есть у многих звезд и вроде бы существуют особые пути, по которым можно попасть с одной на другую. Мы как-то сумели такой путь открыть, но он наверняка сразу снова закрылся. По крайней мере, я не сумел его обнаружить.

– То есть обратного пути попросту нет?

– Не знаю. Нужно искать.

– Значит, будем искать.

Он ушел, а я так и продолжал сидеть, прислушиваясь и глядя в вечернее небо, на котором появлялось все больше звезд.

Глава восьмая

Я разбудил всех перед рассветом. На отпихивавшегося от меня во сне ногами Петруху вылил котелок воды, зачерпнутой в роднике. Водичка была холодная, подействовало сразу, а его вопль сработал лучше, чем любые мои толчки. Теперь всегда так людей будить буду!

Дальнейшая дорога обошлась без происшествий. Ближе к полудню мы выехали к какому-то поселку, со всех сторон окруженному непонятного назначения канавами. Подъехав ближе, я с удивлением обнаружил в этих канавах нескольких человек. Вооруженных, что характерно. Значит это было какое-то укрытие, но к чему бы такое строить? Им тут что, нравится в землю закапываться?

Впрочем, ответ нашелся быстро. В отдельной глубокой яме стояла большая машина, примерно в человеческий рост, на колесах (значит ее можно перемещать с места на место!) и с очень толстым стволом. Прикинув, какими "патронами" такая дура должна стрелять, я всерьез удивился, а потом подумал, что в вылетающем снаряде наверняка должна быть какая-то начинка, чтобы можно было поразить большую группу врагов, или крепостную стену. Осадное орудие, всё понятно. Вот зачем им были эти, как их назвал Иваныч, "окопы" – прятаться при обстреле, чтобы не зацепило. У врага ведь тоже такие машинки наверняка есть.

Кажется, они тут могли убивать, даже не видя противника. Я сделал в уме отметку побыстрее узнать про всё это побольше. Кстати! Потом выяснилось, что оно так и называется: "орудие".

Мы проехали поселок насквозь. Люди на улицах оборачивались и глазели на меня, но пальцами никто не тыкал и не орал в ужасе. Уже хорошо! А потом произошло то, чего я вовсе не ожидал: меня сумели всерьез напугать и хорошо еще, что я сумел не выдать свой испуг. Позор был бы на всю жизнь. Некоторые боятся боевых элефантов. Да, можно растеряться, когда к тебе движется живая глыба высотой в три твоих роста. Но по сравнению с этой штукой любой элефант показался бы не страшнее котенка.

Вначале мне показалось, что передо мной несколько странного вида домов, зачем-то поставленных на колеса. Потом я понял, что дома эти сделаны из стали, или обшиты ею. Броня? Да как же земля выдерживает такую тяжесть? А она и не выдерживала! Колеса стояли на двух длинных металлических полосах, положенных на деревянные бруски, то есть для всего этого специально проложили сюда такую дорогу. Но всё самое интересное было впереди. Один из домиков, снабженный трубой, из которой шел черный дым, вдруг издал громкий вой и выпустил облако белого пара.

Вот тут-то у меня по спине струйка холодного пота и потекла… Примерно так должен был выглядеть, по моим представлениям, дракон, а драконы, известное дело, не слишком смотрят, кто перед ними. Для них, если верить легендам, есть всего два вида живых существ: те, кого можно сожрать и те, кого надо спалить и очень часто они эти два вида путают. Поговорка есть: “У дракона плохое зрение, но ему это не мешает”. Ими и Первый Владыка, который их создал, не слишком-то умел управлять.

Я обернулся, чтобы посмотреть на Альфа, оценил размер его выпученных глаз и мне неожиданно стало смешно. Страх сразу прошел. Если этот железный монстр может двигаться только по специально проложенному для него пути, то какой же он после этого дракон? Достаточно не вставать перед ним. Погнаться за тобой он не сможет. Потом я заметил за домиками на колесах платформу с установленным на ней орудием и мне все стало понятно.

Всего лишь еще одна машина, только большая очень. Я подумал, что понемногу привыкаю к этому миру.

– А вот это, Егор, называется: "бронепоезд", – сказал ехавший рядом Иваныч. – Видел такие?

Вы не поверите, но каждое слово в его фразе было мне понятно. Не зря он всю дорогу сюда разговаривал со мной, не особенно интересуясь, много ли я из его болтовни понимаю. Я, соответственно, не зря слушал.

В свое время с всеобщим языком дома было так же. Сначала ничего не понимаешь, потом слова начинаешь различать, а потом и сам говорить можешь. Вопрос практики. С эльфийским труднее. Там практики мало, по понятным причинам.

– Не видел, – ответил я, старательно выговаривая слова. – Дым. Что это?

– А это паровоз. Ты спрашивай, не стесняйся. Понятно, что ты дикий, но как сказал товарищ Маркс, труд даже из обезьяны человека делает.

"Строевая подготовка – вот что человеком делает. Только ты с нею пока не знаком," – подумал я про себя. – "Она даже из гнома сделает человека."

Это было забавно и я усмехнулся. Человека из гнома – ну, это долго маршировать придется.

Проехав немного вдоль рельсов (Иваныч теперь показывал на каждую вещь и повторял для меня ее название), мы снова свернули к большому каменному зданию, рядом с которым стоял часовой с винтовкой. Зачем стоял? А эльф его знает! На нас он никакого внимания не обратил, занятый разговором с молодой девушкой в белой одежде. Зато девушка нас заметила и, помахав Иванычу рукой, уставилась на меня с открытым ртом. Часовой соизволил обернуться и тоже остолбенел. Когда он пришел в себя, они снова о чем-то зашушукались, время от времени оглядываясь в мою сторону.

– Вот он, значит, штаб бригады, – сказал Иваныч. – Сейчас доложусь и… А вот и комбриг!

В вышедшем из штаба человеке военного, в отличии от Иваныча, было видно сразу. Даже по тому, как на нем сидела форма, можно было определить, что в армии он не меньше половины жизни. Но вот как издали понять, что он чем-то командует, оставалось для меня загадкой.

Увидев нас, комбриг остановился и направился к нам, раскинув руки в стороны. У них тут такой обычай, что-ли, постоянно обниматься?

– А я вас уже похоронил! Сделали дело? – спросил он, закончив с нежностями.

– А то! Конечно сделали, – ответил Иваныч. – Правда, на обратном пути с беляками пришлось схлестнуться. Но ничего, обошлось. Здесь-то как у вас?

– Как обычно. Казаки иногда наскакивают, но ничего серьезного. Кто это с тобой?

– А это, ты не поверишь, артисты цирковые. Иностранцы. По-нашему не говорят почти. Этого, черного, Егором зовут. Его беляки шашками искололи и помирать бросили, но он, понимаешь, взял и оклемался. А тот – Белов, мы его из плена спасли. Он вроде как врач. Саньке руку поправил – сразу болеть перестала.

Иваныч, видимо, уже настолько привык к своей версии нашего с Альфом происхождения, что она стала казаться ему единственно верной и правильной. Командир бригады тоже в ней сомневаться не стал.

– Вот уж действительно: Черный и Белов… Врач в лазарете всегда пригодится, а этого, здорового, куда хочешь?

– В пулеметный взвод.

– Дело! Пусть-ка "льюис" потаскает. Днем заходи ко мне, побазарим за рюмочкой чая. Есть, что обсудить.

– Что это – "льюис"? – спросил я, когда комбриг повернулся и направился к коновязи.

Мои спутники, которым видимо всё на свете казалось смешным, снова заржали.

– Увидишь! – пообещал Иваныч, который тоже улыбался. – Тебе понравится.

Глава девятая

Он не ошибся. Мне действительно понравилось, как понравилось бы любому нормальному орку. "Льюис" оказался механизмом для скоростной стрельбы, "пулеметом". Это уже был не карабин, а нечто гораздо более серьезное. В его магазине помещалось почти полсотни патронов и выпустить их можно было очень быстро. Я даже пострелял из него немного, а учителем моим был тот самый любитель орехов по имени Санька, которому Альф заговорил руку.

– Слышь, а че Василий Иваныч говорил, что ты по-нашему не понимаешь? – спросил он меня ближе к концу дня. – Всё ты понимаешь.

– Плохо, – ответил я. – Не всё. Слов мало знаю.

– Фигня! У нас в отряде китаец был – вот он на самом деле ни черта не понимал. А ты – как с пулеметом родился.

Я был польщен. Хотя если ты умеешь воевать, то ты умеешь воевать чем угодно, а меня этому делу с детства учили. Я ведь не зря так быстро научился говорить с местными. Такое тоже уметь надо и не каждый сможет подхватывать всё на лету.

Вы спросите, почему такой боевой орк, как я, знающий всеобщий и эльфийский языки, оказался десятником у гоблоты? А я вам отвечу: есть причина. На самом деле я начинал службу в разведке и дослужился… Эх, ладно! Чего теперь вспоминать, как и где я облажался? Достаточно того, что в звании меня понизили за дело и хорошо, что не до рядового.

– Постреляем ещё, Санька?

– Нет. Патронов мало, беречь нужно. Ты сам-то откуда?