Прикосновение Хаоса

– Я вернусь за ним, – почти радостно произнес Титан, предвкушая скорую возможность выполнить задание.

– Ты не вернешься, солдат – ни за ним, ни домой, – и старик печально опустил глаза.

– Ты чего несешь! – возмутился Титан.

– Прояви уважение, солдат, – старик говорил совершенно ровным и твердым тоном. – Я гожусь тебе в деды, я спас твою жизнь и жизнь твоего друга, я пообещал помочь. Поэтому либо делай, как я говорю, либо уходи прямо сейчас. А теперь, если ты все-таки решил проявить благоразумие, помоги мне истопить баню.

И он направился к поленнице.

Титан простоял в нерешительности несколько минут.

– Упрямый горец, – прошептал он себе под нос.

Титан прекрасно понимал, что решений может быть всего два. Либо идти сейчас и рискнуть всем, в том числе и жизнью Лиса, либо довериться старику и опять же рискнуть всем. Ему подумалось, что тот вряд ли водит его за нос, ведь он действительно спас их с Лисом, хотя мог бросить там, в ущелье, забрав оружие и снаряжение. Мог по прибытии на хутор скинуть их в яму или закрыть в сарае и, дождавшись своих, местных, которые с радостью приняли бы подобное подношение, продолжать жить, как и жил.

Было в этом старце что-то такое, отчего Титану хотелось верть его словам. И лишнее доказательство этому – постель, предоставленная раненому русскому. Постель в его доме, а не где-нибудь в подсобном помещении. За это старика не похвалят те, кто может появиться здесь. Лечение и укрывательство раненых русских, пришедших на эту землю не по приглашению, никак не могло сослужить добрую службу хозяину хутора.

Дымок из печной трубы сизой рябью струился на фоне холодных скал.

– Надо следить за чистотой своей души, – задумчиво молвил старик.

– Отмывать ее с мылом и мочалкой? – пошутил Титан

Старик посмотрел на него с многозначительным прищуром и хрипло рассмеялся.

– Именно так – мылом, мочалкой, горячей водой. В хилом и грязном теле не может быть чистой и сильной души. Ей будет там неуютно. Она поболит-поболит, да и примет волю своего обладателя, и тогда сложно будет снова обрести чистоту.

Титан сидел на скамейке, смастеренной из ствола старого дерева. Старик сидел рядом.

Старик молчал, изучая далекие горные пейзажи, на которые смотрел ежедневно, но взгляд его не казался пустым и безразличным: он любовался, ему нравилось то, что он видел.

– Кошки в этих местах теперь редкость. Они не нападают на людей без причины, – прервал он молчание.

– Откуда ты знаешь про кошку?

Старик улыбнулся, но оставил вопрос Титана без ответа.

– Время не то – ни для потомства, ни для брачных игр. Большая случайность, что вы встретились с ним, и большое везение, что вы все еще живы. Похоже, зверь был напуган. Но странно, чем вы могли напугать его?

– Да ничем, – ответил Титан. – Мы даже дышали через раз, чтобы не привлечь ничье внимание.

– Это и странно, – прохрипел старик. – Но, вероятно, так было нужно. Никто не может помешать провидению.

Из дома донесся крик Лиса. Это был крик, исполненный болью; продлившись несколько секунд, он стих. Титан попытался встать. Но сухая и на удивление сильная рука старика заставила его сесть на место.

– Доверься Амилии – она знает, что делает, – спокойно произнес старик.

– Ему, наверное, потребуются лекарства? – Титан был встревожен.

– Успокойся, солдат: в горах есть все для поддержания жизни, даже в таком слабом теле.

Солнце низко нависло над горными хребтами. День близился к своему завершению, уступая права тьме. Сквозь идеально прозрачный воздух округа просматривалась на многие километры, и расстояния казались обманчиво маленькими.

Запах гор, насыщенный ароматами трав, расслаблял и навевал легкую грусть, перемешанную с умиротворенностью и покоем. Печаль и радость, уныние и восторг – казалось бы, несочетаемые состояния души прекрасно укладывались в одно мощное и неповторимое чувство, которое Титан не мог описать словами, но оно нравилось ему.

Где-то далеко шла война, где-то там рвались тротиловые заряды и свистели пули. Где-то там люди старались доказать друг другу, кто на сегодняшний день в этих местах хозяин, и кто имеет больше прав диктовать условия игры.

Сейчас Титану казалось, что он находится в другом измерении, никак не связанном с привычным для него миром. Он, словно аккумуляторная батарея, отсоединенная от потребляющего устройства, восполнял энергию, которая так сладостно разливалась по его телу, его душе, его мыслям.

– Скоро нагреется вода в котле, и можно будет смыть с себя все лишнее, – сказал старик. – Потом Лейха накроет на стол. Твоему другу пару дней придется полежать. Он потерял много сил, их необходимо восстановить. А ты отдыхай, наслаждайся свободой, пока есть возможность.

Внезапно взгляд старика сделался суровым.

– Моя дочь Лейха уже взрослая, и я не запрещаю ей делать то, что она считает нужным. Она может много рассказать тебе о жизни гор, – и взгляд старика стал еще жестче. – Постарайся не ошибиться, солдат, и не переступить грань, после которой трудно будет вернуться таким, как раньше.

– Ты говоришь загадками, старик. А я не очень люблю отгадывать чужие загадки, – в голосе Титана отчетливо чувствовались нотки оскорбленного самолюбия.

Старик похлопал его сухой и жилистой рукой по плечу.

– Вы, люди, все мерите одним аршином. Я сказал лишь то, что ты должен был услышать, и это не являлось ни угрозой, ни наставлением, – и старик хрипло и довольно рассмеялся.

– Вы, люди… – вникая в произнесенную фразу, повторил Титан.

Где-то вдалеке послышался топот лошадиных копыт. Перед Титаном и стариком неожиданно возник улыбчивый мальчуган, только теперь улыбка покинула его лицо, уступив место выражению озабоченности.

– Со стороны сухой лощины появились всадники – человек десять, – быстро проговорил он, c неумело скрываемой тревогой поглядывая на Титана.

– Иди помоги сестре, Арлан. Cкажи, что скоро нагреется вода, а потом нашему гостю нужно будет хорошо поесть, – старик произнес слова мягко и совершенно беззаботно, и его лицо, изрытое глубокими морщинами, слега разгладилось и повеселело, убеждая мальчугана, что нет никакого повода для волнений.

Арлан улыбнулся своей светлой улыбкой и побежал в дом. Но вот на Титана спокойствие старца произвело скорее удручающее, нежели обнадеживающее впечатление.

– Мне нужно мое оружие, – твердо скал он, вглядываясь вдаль, откуда доносился лошадиный топот.

Старик, не поворачивая головы в его сторону, наклонился и сорвал с земли травинку, сжал двумя пальцами и вытянул руку, подставив ее под легкое дуновение горного ветерка.

– Это мой дом, а вы мои гости. Тебе не о чем беспокоиться, солдат. В моем доме нет войны.

Старик несколько секунд смотрел на травинку, безвольно колеблющуюся на ветру, затем аккуратно положил ее на землю, встал и неторопливо направился в сторону рубленого домика, где вода в котле уже закипела.

20

Очертания комнаты выправлялись. Туманные образы с каждой секундой обретали все более четкую и правильную форму. Александр выныривал из тягучего состояния забытья и медленно осознавал, что проснулся в чужой, неизвестной ему квартире. Он попытался вспомнить, чем закончился вчерашний день, но тщетно. Напрягая задурманенный алкоголем разум и усердно взывая к изменившей памяти, он добился лишь острого приступа головной боли.

Произошедшее до посещения ресторана он помнил очень хорошо. Но эти воспоминания как раз относились к категории нежелательных. Лучше бы он помнил, что было после того, как он загрузился спиртным, хотя не факт, что события, завершившие его неудачный день, оказались бы менее драматичными.

Венский бросил бесплодное занятие и снова закрыл глаза. Он решил, что лучше будет поспать еще: воспоминания, может, и не восстановятся, но головная боль, скорее всего, отступит. Но попытка вернуть себя в состояние сна провалилась, как только он почувствовал, что рядом с ним спит незнакомая женщина.

Сразу после неожиданного открытия он в общих чертах вспомнил, что произошло в ресторане, и испытал заметное облегчение. Ничего плохого там не случилось, не считая глупого поведения и небольшой потасовки, которая по какой-то причине была остановлена.

Несколько секунд Александр перебирал в голове имена женщин и довольно быстро определился, что его даму зовут Ника. Вот только где он теперь находится, как попал в эту квартиру, и что случилось после его стычки с лысым буяном, оставалось для него загадкой. Но это уже детали, которые, скорее всего, окажутся гораздо банальнее, чем можно вообразить.

Ника заворочалась. Александр замер и задержал дыхание. Ему не очень хотелось, чтобы девушка просыпалась. Он бы гораздо комфортнее себя чувствовал, если бы незаметно выбрался из этой квартиры, избавившись от необходимости продолжать случайное знакомство. Возможно, это не по-мужски, но он наверняка оставил Нике номер телефона, а значит, они могут созвониться, и тогда он принесет извинения за бестактное исчезновение. Но это будет позже, когда голова его будет работать лучше, чем сейчас, а теперь он хотел уйти. Но… ему не повезло.

– Ты уже проснулся? – сонно протянула Ника и, повернувшись на бок, прижалась к нему теплым обнаженным телом.

«Черт!» – негодовал про себя Венский.

Его странным образом удивил факт отсутствия на девушке одежды. Подсознательно он надеялся, что вырубился, как только оказался в кровати, но теперь стало ясно, что вырубился он не сразу.

Ника приподняла голову от подушки и, подперев рукой щеку, стала рассматривать Александра, причиняя ему этим жуткое неудобство.

– Как ты себя чувствуешь? – в ее голосе отчетливо звучали издевательские нотки. – Головка не болит?

– Болит, – буркнул Александр.

– Бедненький, – сочувственно произнесла девушка и поцеловала его в щеку, затем снова приняла первоначальное положение и спросила: – Может быть, аспирин? Или чего-нибудь попить?

– Нет, обойдусь.

Венский закинул руки за голову и принял более расслабленную позу, дабы не выглядеть страдальцем. Ника приникла щекой к его груди. Ее прикосновения обжигали. Александр чуть не вздрогнул, когда она провела рукой по его шее и плечу, но выдавил из себя улыбку.

– Пожалуй, пора вставать, – изобразив бодрый голос, произнес он.

– М-м-м, – недовольно надула губки Ника. – Вчера ты был со мной нежнее.

Венскому оставалось лишь усмехнуться, слов не нашлось. Усмешка обидела Нику, и она, фыркнув, отпрянула от него.

– Флирт по пьянке? – вызывающе спросила она.

– Ну что ты, – попытался сгладить ситуацию Александр, – я рад, что мы вместе. Но у меня просто раскалывается голова. Пожалуй, контрастный душ может спасти мне жизнь.

Ника улыбнулась.

– Правда, рад?

– Ну конечно, – и он обнял ее.

Ника приникла к нему и заигрывающим тоном произнесла:

– Мы можем принять душ вместе.

Венский взглянул на нее, судорожно соображая, как бы потактичнее вырваться из постельного плена и оказаться в одиночестве под струями ледяной воды. Он смотрел на Нику пустым взглядом, изображая на лице нечто вроде улыбки, но так ничего и не ответил на ее предложение. Поцеловав девушку в щечку, он выскользнул из-под одеяла и, прихватив с собой брюки, засеменил по длинному коридору.

Закрыв за собой дверь ванной, он тут же включил воду. В большом зеркале над раковиной мелькнуло его отражение, и он на некоторое время задержался, рассматривая свой помятый вид. Через несколько секунд ему страшно захотелось плюнуть в глазеющее на него из зазеркалья лицо с отеками под глазами и неприятной щетиной на подбородке.

– Козел, – прошипел он своему отражению. – Здорово ты решаешь проблемы.

Тот, в зеркале, выглядел виновато. Венскому даже показалось, что он заслуживает некоторого сочувствия. Ведь то, что происходило с ним в последнее время, действительно могло довести человека до нервного срыва. Но Александр остался строг к себе.

– Козел, – повторил он, но уже не так категорично.

Душ несколько привел его внутреннее и внешнее состояние в порядок. После дыхательных упражнений он снова взглянул на себя в зеркало. Проведя рукой по мешкам под глазами, заметно уменьшившимся, Венский остался доволен скорым преображением. Но желание плюнуть в свое отражение не исчезло окончательно, и он поспешно брезгливо отвернулся.

Выйдя из ванной комнаты, он осмотрелся внимательнее. Судя по обстановке, Ника была девушкой небедной и, что совершенно точно, обладала хорошим вкусом. Квартира была просторной и светлой. Изящная классическая мебель гармонично сочеталась с едва заметным узором обоев, дубовым паркетом и лепниной в виде причудливых растений на потолках. Каждый предмет был на своем месте, каждый выглядел достойно и величественно. Благородная цветовая гамма, сдержанный декор, грамотно расставленные акценты – определенно, дизайном занимался профессионал. В подобных суждениях Венский напоминал собаку, которая все понимает, но не может ничего сказать. Он с первого взгляда мог сделать вывод, что выглядит красиво, а что нет, где работал мастер, а где дилетант, но когда сам брался за работу, внутренне чувство прекрасного исчезало без следа.

Он с любопытством рассматривал детали прихожей, когда почувствовал на себе ироничный взгляд.

– Ты дизайнер? – спросила Ника.

Она стояла, подперев плечом стену, и с любопытством наблюдала за изучающим обстановку Александром. Он глупо улыбнулся и зачем-то пожал плечами.

– Нет, я… не дизайнер.

– А кто же ты, Александр? Вчера ты так и не ответил на мои вопросы. Я даже подумала, что ты шпион иностранной разведки.

«Слава богу! – подумал Венский. – Значит, я не был болтлив».

– Ну так чем ты занимаешься, Саш? – продолжала допытываться Ника.

В легком халате, подчеркивающим достоинства ее фигуры, с распущенными густыми волосами, она выглядела прекрасно.

– Может быть, сделаешь кофе? – спросил он, откровенно рассматривая девушку, которой явно льстил такой интерес.

– Хочешь кофе? – произнесла она загадочно-томным голосом.

Александр кивнул и отвернулся, усилием воли погасив в себе страстный порыв.

– Торопишься на встречу со своим партнером? – теперь в ее голосе чувствовалось раздражение.

– С партнером?

– Ну да. С тем, кто прислал своих людей в ресторан.

– Каких людей? – удивился Венский.

– Ой, как все запущено, – ехидно пропела Ника. – Неужели у рыцаря провалы в памяти? Может быть, ты и не помнишь, что между нами было? Если нет, то спешу тебя обрадовать: ты был настоящим львом. Я давно не испытывала подобного.

Она откинула назад голову, и густые волосы сползли с плеч, а грудь от глубоко чувственного вздоха своевольно вырвалась из-под халата.

Венский почувствовал, как желание начинает вытеснять разум.

«Вот чертовка!» – подумал он и уже было начал движение в ее сторону, но усилием воли сумел пресечь шальной порыв.

Ника неожиданно рассмеялась, покачала головой так, что густые локоны приняли привычное положение, и, завершая эротическое представление, запахнула халат.

– Пошли, рыцарь, я сварю тебе кофе.

Венский был готов застрелиться от неловкости. Он чувствовал себя настоящей скотиной, если этот собирательный животный образ мог полностью отразить его внутреннее состояние. Мало того, что нажрался, как последний алкаш, вместо того чтобы решать проблемы, так еще и забрался в постель к этой девушке, а теперь корчит из себя саму невинность.

Двуличие никогда не являлось отличительной чертой Александра, но кто может похвастаться моральной стойкостью под воздействием немалого количества крепкой выпивки? Впрочем, как и в уголовном кодексе, это не служило оправданием. Он поплелся на кухню, покусывая губу и подыскивая нужные слова.

– Он сказал, что будет ждать тебя в полдень там, где обычно. Я пыталась выяснить, где находится это место, – Ника безразлично взглянула на Александра. – Только не надо думать, что я это делала из любопытства. Мне просто показалось – и, как видишь, я оказалась права, – что тебе будет трудно вспомнить о вашей договоренности. Но ты не ответил, так что теперь сам вспоминай, где твой знакомый будет ждать тебя.

Венский потер рукой висок.

– Это все? – он присел на стул.

Ника глубоко вздохнула.

– Твой знакомый представился Андреем, твоим деловым партнером, и просил напомнить тебе о встрече, если забудешь. Конечно, я не хотела напоминать. Мне хотелось… – Ника оторвалась от турки с кофе и уже несколько виновато взглянула на Венского. – Впрочем, это теперь не важно: если тебе так сильно хочется улизнуть, то я не стану задерживать.

Александру очень хотелось улизнуть, но все-таки он решил побыть джентльменом, тем более до встречи оставалось более двух часов. Ему стало абсолютно понятно, что вчера он виделся с Заболоцким, и если тот сам разыскал Александра, значит, уже в курсе его проблем. Что ж, тем лучше: не нужно будет тратить время на лишние объяснения.

Почему-то на душе стало поспокойнее. Венский порой примерял образ циника, когда того требовали обстоятельства, но при этом в душе оставался беспробудным романтиком и свято верил в военное братство и взаимовыручку. Много раз он находился в ситуациях, где его романтизм должен был рассыпаться как карточный домик, но Венский упрямо считал их исключением из правил.

Заболоцкий свой. Его, конечно, задурманила городская сытая жизнь, но все же он свой. И его появление – еще одно доказательство тому. Он сам нашел Александра, как только понял, что произошла неприятность, и он нуждается в помощи.

– Ну что там с кофе? – уже другим тоном спросил Венский.

Александр еще раз окинул Нику оценивающим взглядом и почувствовал будоражащий трепет. И снова он на несколько секунд выпал из настоящего, предвкушая сладостные мгновения в объятьях пышноволосой красавицы. Но тут в голове его, как наваждение, возник образ Лены, а это был удар ниже пояса.

Полностью откинув грешные мысли, он окончательно закрепил свою тело в положении сидя на стуле в ожидании завтрака.

Разговор за утренней трапезой проистекал на удивление легко и непринужденно. Ника смеялась над вчерашними нелепыми выходками Александра, представляя их в безобидном шутливом свете. Она больше не намекала на продолжение свидания и даже не намекала на следующую встречу.

О себе Ника ничего не рассказывала, да и о нем вопросов не задавала. Иногда она отводила взгляд в сторону окна, и тогда Александр замечал еле заметные нотки грусти в ее глазах. Ему становилось не по себе. Но Ника быстро преображалась, поворачиваясь к Александру, и он с радостью отмечал, что лицо ее не выражает ни задумчивости, ни печали.

Она понравилась Венскому. Это чувство было далеко от влюбленности и даже от увлечения, но по-человечески она была ему симпатична. Он решил, что непременно встретится с Никой еще раз, если конечно в дальнейшей жизни не произойдет фатальных событий, которые заставят его изменить планы.

Он наконец-то сумел выяснить, где находится дом Ники, и сделал вывод, что до места встречи с Заболоцким придется добираться не менее сорока минут.

Время поджимало.

– Знаешь… мне было хорошо с тобой, и если ты не против…

– Я не против, – опередила его Ника. – Ты тоже мне очень понравился, и я не хочу знать, женат ты или нет, есть ли у тебя дети, и вообще ничего не хочу знать. Ты только звони… а лучше заезжай… ну хотя бы изредка.

Она глядела на него нежно и страстно, умоляюще и дерзко. Все человеческие чувства перемешались в ее отчаянном порыве.

Венский покачал головой, снова не найдя нужных слов для ответа. Александр просто несколько раз кивнул в знак согласия, сделал большой завершающий глоток кофе, нелепо улыбнулся и нерешительно встал.

– Ну, провожай.

И она проводила его страстным и долгим поцелуем.

21

Альберт Северцев в сотый раз обводил кабинет шефа бесстрастным взглядом. Он никогда не смотрел в глаза оппонента до момента начала разговора. Создавалось впечатление, что его вовсе не интересует предмет предстоящей беседы, впрочем, как и сам собеседник. Обстановка кабинета его тоже не слишком интересовала: он просто смотрел по сторонам, ожидая вопроса или указания.

Ридгер хорошо знал, что внешний вид Северцева и его безразличное отношение к происходящему являлось эдаким камуфляжем, скрывающим истинную сущность этого невзрачного с виду человека. Он давно привык к своему сотруднику, но иногда с трудом душил гнев, вспыхивающий в сердце от абсолютной невозмутимости Северцева.

Сам Ридгер был не на шутку взвинчен происходящими событиями, поэтому вид Северцева его сегодня особенно сильно раздражал.

– Ну? – немногосложно начал разговор Ридгер.

Северцев мгновенно закончил осмотр помещения, блуждающий взгляд остановился и уперся в шефа.

– Я собрал кое-какие сведения о Янсоне и его банке, – и он положил на стол папку. – Но…

– Что «но»? – нетерпеливо перебил его Игорь.

– Но я не нашел ничего интересного на этого субъекта, кроме одного, – ровным тоном ответил Северцев. – Совет акционеров недавно назначил его на должность в связи с плохим состоянием здоровья прежнего управляющего. До этого Янсон был руководителем одного из филиалов банка «Слава» в городе Луга под Питером. Мохнатой лапы Янсон не имеет, качествами финансового хищника не обладает. В Москве проживает c женой в квартире, принадлежащей банку. Детей нет ввиду некоторых проблем со здоровьем у супруги. Хороший семьянин, хотя может позволить себе легкую интрижку без обязательств. В делах аккуратен, даже педантичен. По сути, скорее исполнитель, нежели организатор, но в состоянии руководить коллективом. С сотрудниками по работе строг, но справедлив. Закончил Петербургский Государственный Университет по специальности финансы и кредит. Карьеру нельзя назвать стремительной, но Янсон двигался по служебной лестнице уверенно, без срывов. Личного бизнеса не имеет. Зато его супруга владеет тремя салонами красоты в Питере, дающими неплохой доход. Деньги на приобретение одного салона давал Янсон, а вот расширился бизнес исключительно стараниями его жены.

Северцев замолчал. Взгляд снова сделался безразличным.

Ридгер несколько секунд пытался понять, закончил ли Альберт выкладывать информацию или попросту завис, как старый «Пентиум».

– У тебя все, черт тебя побери? – не выдержал Игорь и сильно хлопнул ладонью по столу.

– Да, – ответил Северцев. – Это основное, а подробности в папке на вашем столе, но там тоже ничего интересного.

– А что же ты тогда нашел странного в его биографии?

– Ничего.

Ридгер на секунду закрыл глаза: ярость раздирала изнутри. Если бы на рабочем столе находилось оружие, то он, скорее всего, выпустил бы всю обойму в этого истукана с железными нервами.

– Альберт, – с великим трудом сдерживаясь, процедил сквозь зубы Ридгер, – ты сказал, что одно обстоятельство тебя смущает. Не затруднит ли тебя пояснить, что именно?

– Игорь Георгиевич, – Северцев наморщил лоб и стал похож на расстроенного чиновника. – Единственное, что мне не нравится – это ваш интерес к субъекту, который просто не может вызвать никакого интереса. Поэтому если бы вы были более откровенны, то я гораздо эффективнее мог бы обработать полученную информацию, а так…

Северцев развел руками, затем поднес правую руку с вытянутым указательным пальцем ко лбу и несколько раз постучал по бледной наморщенной коже.

– Мне нужно знать суть проблемы.

Ридгер встал с кресла и подошел к окну. Некоторое время он рассматривал улицу, соседние здания, бегло взглянул на солнце и, зажмурившись от слепящих лучей, спросил:

– Почему ты не женишься?

Северцев ухмыльнулся.

– У меня нет… я не знаком с женщиной, которую захотел бы взять в жены.

– Тогда почему ты не поищешь себе ту, которая стала бы тебе хорошей женой?

– Не имею достаточно времени: много дел, много работы.

Северцев отвечал обычным для себя тоном, нисколько не удивляясь неожиданному и, казалось бы, неуместному вопросу.

Ридгер повернулся и пристально посмотрел на него.

– Ты хорошо зарабатываешь, а живешь в тесной конуре, твоя машина давно требует замены, в отпуск ты ездишь в лучшем случае в Турцию, женщины у тебя нет, – Ридгер говорил, как следователь на допросе – хороший следователь, искренне пытающийся разобраться в происходящем. – У тебя есть какие-то планы? Ты имеешь цель в жизни?

Северцев безразлично пожал плечами.

– Да нет, я просто делаю то, что мне нравится. У меня нет конкретной цели, и жениться я не тороплюсь. Меня просто все устраивает. А вас что-то смущает?

– Нет, – кратко ответил Ридгер и, подойдя к своему столу, снова уселся в кресло.

Секунд десять он продолжал сверлить Северцева взглядом, а затем произнес:

– Ты уверен, что Славин мертв?

– Да.

Теперь Ридгеру показалось, что голос Северцева дрогнул. И даже бесстрастный взгляд на мгновение сделался испуганным.