Парадоксальная Золушка

Дмитрий Лозицкий

Парадоксальная Золушка

Пролог.

Мои поздравления темнейшему с четвёртым восседанием на трон в землях отмороженных орков. Доблестной борьбы ему с эльфийскими тварями и радужной мерзостью. Смышлённых чернокнижников во служение да демонов бесстрашных в войско. Императрицу злую в пару, но чтоб добрая была. Наследника преемственного с умом рассудительным, характером нетерпимым. Главное, заветы наитемнейших вспомнить, чтоб растить нечисть свою по науке забытой несправедливо. И пусть мир света пополам треснет.

Никто не должен узнать

В некотором царстве, нетолерантном государстве жила была Золушка: красивая, весёлая и жизнерадостная девушка с нелёгкой судьбой. Мама её умерла очень давно и совсем неизвестно почему. Отец потосковал, но под предлогом беспокойства за благополучие дочери женился во второй раз на мадам Эмеральде, которая тоже руководствовалась заботой о дочерях, своих дочерях. Сначала, новая семейная жизнь складывалась неплохо: папа получил во всём понимающую половинку и ненормированный безопасный секс, к тому же весьма затейный, у Золушки появилась приятная компания для игр и общения, а Эмеральда и её непосредственное потомство удачно избежало унижения, интриг и разборок за многовековую недвижимость.

Счастье продлилось ровно до внезапной смерти отца. Одним пасмурным утром в рабочем кабинете его бездыханное тело обнаружила секретарша. Врачи констатировали остановку сердца, а жандармы смерть по естественным причинам и отсутствие обстоятельств для заведения уголовного дела.

Трагическое событие новообразовавшаяся вдова восприняла философски и одновременно как повод к покупке ещё одного чёрного платья. А вот Золушка загоревала по-настоящему и ушла глубоко в себя, благодаря чему управление холдингом органично, без ссор заполучила мачеха. Что командовать приятно Эмеральда для себя открыла уже на девятый день, а на сороковой новое ментальное ощущение поставила на вершину списка удовольствий, подвинув даже плотские утехи, в которых в силу специфики прошлого опыта мадам действительно разбиралась, но предпочитала не распространяться.

Самое раннее, что могла вспомнить почтенная матушка и уважаемая мачеха, начиналось отнюдь не со средней гимназии королевства и даже не высшего института благородных девиц, а с запевов в симфоническом панк коллективе местечкового масштаба. Как и принято у приличных панков, запевы переходили в запои, запои в беспамятство, беспамятство в глупости, глупости в бестыдство, бестыдство во вдохновение, вдохновение в творчество, творчество в запевы. Поэтому к началу третьего десятка красивая, стройная девушка, вокалистка и районная знаменитость не только постигла тонкости дезинфекции организма этилсодержащими препаратами, опробовала исчерпывающий список поз, в том числе подразумевающих более двух участников, но и умела применять химические вещества для внутривенных инъекций, вдыхать порошки различного цвета и совсем ничего не выдыхать, наконец, знала, что марка – это не только ценная бумага для оплаты почтовых услуг. Не смотря на то, что список "хобби" молодой Эмеральды наполовину состоял из пунктов уголовного кодекса королевства, её хронически не беспокоили органы правопорядка, поэтому на учёте ни в жандармерии, ни в наркологии мадемуазель не стояла, с утроенной энергией прожигая здоровье. От такой склонности к саморазрушению возможность преодоления молодости с каждым днём становилась всё более невероятной, пока из симпатичного зверька с горизонтом интересов не далее центра наслаждения головного мозга случай не сделал принимаемую высшим светом мадам.

Старший сын герцога Фестарх в стиле "панк" никогда не пел, и литражом употреблённой химии с существенным отрывом проигрывал кое-где известной солистке, однако выделялся маниакальным пристрастием к уличным гонкам. Достаток семьи позволял ездить на самых быстрых, дорогих и красивых скакунах, а пренебрежение нормами поведения на дороге сделало юношу необычайно популярным среди представителей конной инспекции королевства. Количество разбитых лошадей к моменту роковой встречи сильно превысило двадцать. Шедевры конюшенного искусства, рождённые от самых благородных пар, взращённые на элитной протеиновой траве, тренированные объездчиками в ранге не ниже титулярного советника, буднично разбивались о копытных коллег, кареты и кирпичную недвижимость столицы. Инциденты удачно обходились без пострадавших среди людей, к общей радости участников щедро решаясь на месте. Виновник выводы делал весьма частично, вскоре снова устремляясь проверять выданный жизнью кредит удачи.

В ту судьбоносную ночь наследник семьи Фестарх был в прямом смысле на коне. Да и в переносном он тоже был на коне: лошадь слушалась лучше собственных ног, повороты проходились уверенным вскакиванием лишь на доли секунды уходя в силовое скольжение четырьмя копытами наружу без намека на занос со срывом переда внутрь, сцепление и баланс композитных подков чувствовались идеально, а равномерное фырканье выхлопа гарантировало хороший запас по мощности и выносливости. Совсем не под стать агрессивной манере езды выглядела дорога: ограничивая обзор, вдаль тянулись бюджетные двухэтажки, маслянные лампы уличного освещения вынуждали сильно напрягать глаза, телегой, наездником или пешеходом с ненулевой вероятностью могли запустить многочисленные переулки, узкая проезжая часть, припаркованный у обочины транспорт, громкие голоса толпы – вся обстановка толсто намекала на необходимость сбросить скорость. Однако, повинуясь инстинкту обратному инстинкту самосохранения, парень резко пустил волну вожжами, рывком толкнул шенкели и сильно наклонил корпус вперёд – конь рванул так быстро, что ветер засвистел в ушах, а окна домов размылись сплошной полосой.

На пике удовольствия, когда сердце стучало громче копыт, когда мир сжался в шаг, а время в момент, левый глаз врезался в какую-то жужжащую гадость. На рефлексах сместилась голова – исказилась картинка. Секунда чтоб проморгаться – неудача, решение закрыть пострадавший глаз. Внимание вновь на дорогу – поодаль карета, различается нетрезвый хохот, на пути метрах в двадцати стоит тело неизвестного пола, возраста и социального положения. Вожжи на себя – скрип подков. Вожжи вправо, наклон корпуса, сильный продолжительный нажим правым шенкелем. Пятьсот килограмм животной массы заскользили по диагонали. За доли секунды траектория поменялась, и надежда на благополучный исход практически ощущалась на коже сжатых в плотный кулак ладошек. Но, когда лихач уже приготовился со свистом пронестись мимо своего неожиданного препятствия, копыта споткнулись о зазор между камней грубой брусчатки улицы, и грузная туша скакуна начала опрокидываться на бок. Упреждая кризис управления, из седла выскочил всадник. Животное как огромная мухобойка размазала пешехода о дорожное покрытие, ушла во вращение, врезавшись в карету справа, после в шумную толпу на тротуаре, потёрлась о стену дома и остановилась ударом о каменное крыльцо.

Закалённый множеством инцидентов, выработавший почти безупречные рефлексы на случай аварийной ситуации месье Фестарх последние инерционные метания коня наблюдал уже твёрдо стоя на ногах. Сам он из повреждений получил лишь царапину на чёрном сапоге, а вот животный транспорт с открытым переломом двух правых рёбер обильно истекал кровью, дёргая задними ногами и издавая с каждым вздохом пронизывающий жалостью хрипящий звук. На несколько метров ближе от трагически увядающего непарнокопытного раскиданные по улице словно кегли лежали участники пьяной массовки. На пыльной брусчатке, с царапинами и ссадинами все шестеро вели себя необъяснимо оптимистично, нарушая ночную тишину дурацким смехом. Наконец, взгляд его сиятельства через развороченный корпус кареты с торчащими остатками струнных инструментов добрался к главной пострадавшей, высокой длинноволосой девушке со сказочно привлекательным лицом и до аритмии незабываемой левой грудью, эротично вывалившейся через рваную дырку в платье, чёрно-белой расцветкой и аппликацией в виде скрипичного ключа похожим на однотипные наряды шестёрки весельчаков. Хотя остальные части девушки приняли удар тела с энергией, исчисляемой в мегаджоулях, и трепетных чувств не вызывали, видов на сохранившиеся прелести вокалистки, алкоголички, наркоманки и просто красавицы вполне хватило, чтобы на продолжительное время приковать внимание молодого человека голубых кровей.

Тридцать вдохновенных секунд изменили до неузнаваемости список приоритетов заядлого гонщика: сердце зажглось искрой чувства таинственного и приятного, а мозг закрутил шестерёнки мыслей в поисках плана спасения. Критическое состояние незнакомки, помноженное на внезапное внимание её вероятных коллег по ноте и стакану, так удачно простимулировало умственные процессы, что первые действия не заставили себя долго ждать.

Сначала, светящейся стрелой в ближайшее поместье Фестарх с голосовым сообщением полетела скоростная бабочка. Дорогую игрушку могли приобрести только обеспеченные граждане, чаще их выбирало молодое поколение за компактность и как дань моде – люди постарше, независимо от достатка, предпочитали проверенных временем почтовых голубей. Следом, спасающий метнулся к фонарному столбу с фуражкой жандарма на развивающемся баннере и, выхватив из высокого ящика продолговатый предмет, направил его в небо, дёрнув за верёвку, – синяя ракета взмыла вверх, на пару минут зависнув в воздухе. Ещё до того как догорел сигнальный огонёк, молодой человек успел вернуться к пострадавшей и выпустил две оставшиеся бабочки. Одна понеслась в институт целебной магии имени Гиперкрата, вторая – свету королевской травматологии, виднейшему специалисту по костям и суставам, эрудиту в области медицины, бескомпромиссному педанту – доктору Эльяшу Римановичу Бонману.

Совсем вовремя, когда весёлые граждане, незаслуженно получившие конём, приблизились к лихому аристократу на расстояние длины именного клинка, к месту аварии прибыли жандармы и резиновыми изделиями обосновали недопустимость самосуда над представителем вышестоящего класса. Экипаж из поместья на сверхкомфортной карете с "зефирной" подвеской появился несколько позже и, погрузив раненую девушку в шёлковые носилки, максимально деликатно доставил её в герцогское имение. Там уже ожидал доктор Бонман.

Сильно немолодой, слегка сгорбленный он преобразился, только носилки с пациенткой появились в комнате, а, когда девушку переложили на высокую стационарную кровать, и вовсе забегал с юношеским задором. Пара магов из института имени Гиперкрата явилась только через полтора часа и застала пострадавшую голой, чистой, с жёстко зафиксированными переломами обоих бёдер и правого предплечья. В процесс лечения новоприбывших Бонман привлёк оперативно, и после короткого инструктажа трое работали будто знали друг друга всю жизнь: деликатным телекинезом рыжеволосая чародейка по имени Мифет доставала ребра из мягких тканей, её волшебный коллега сращивал кости внешними потоками кальция, восстанавливал геометрию органов и герметичность сосудов, а сам доктор следил за точностью, корректировал положение, зазоры, командовал.

В отличии от тяжело трудящихся на фронте здравоохранения, для которых время неслось со скоростью пикирующего ястреба, наследник семьи Фестарх откровенно скучал в коридоре и с небольшими интервалами подобно семилетнему ребёнку рассматривал в замочную скважину вспышки света и облака взвешенных частиц, проникающих в обнажённое женское тело. Восстановление, как виделось, шло успешно и к обеду оперирующая бригада уже закрыла грудную клетку вместе с брюшной полостью. Сразу после наметился первый подарок для разогретого любопытства: Бонман, внимательно прощупав живот пациентки, утвердительно кивнул магам, сделал несколько указательных жестов пальцами и вышел за дверь. По ту сторону в метре от выхода его ожидал заказчик, однако полные интереса глаза доктор проигнорировал, тактично обойдя стоящего и направившись к столику с самоваром и лёгкими закусками. Хозяин двинулся следом и через несколько шагов, когда светило медицины, подставив фарфоровую чашку, открыл кран с горячей водой, сам начал разговор:

– Эльяш Риманович, могу я немного узнать о пострадавшей?

– Конечно, голубчик, – доктор заговорил характерным голосом с близким звучанием букв "г" и "к", глядя исключительно в кружку, – у пациентки всё было очень плохо: два нижних правых ребра поломаны, одно воткнуто в лёгкое, тоже правое, деформирована поджелудочная, грыжа желудка, множественные кровоизлияния в нижней части брюшной полости…

– Доктор, можно без таких подробностей, а то меня начинает тошнить.

– Тошнить – это сугубо неприятно. Меня, например, мутит от скоростных поездок на непарнокопытных верхом.

– Ох, доктор, – две секунды назад зелёное лицо Фестарха налилось азартным румянцем, а руки потянулись показывать типичные движения всадников, – на парнокопытных даже медленно ездить мучение, но в сравнении со страусами…

– Спасибо, молодой человек, я уже издавна предпочитаю карету.

– Так как там проходит лечение?

– Угроза жизни миновала, но работы ещё порядком. Сейчас маг левую бедренную сращивает. – Бонман сделал продолжительный глоток только размешанного чая.

– Вы хотели сказать "маги": их же двое прибыло.

– Прибыло двое, а работает только один, правда, за семерых. Благословение до пятисот пунктов за полчаса довел – микробы во всей комнате подохли. А вот девушка пока ничего кроме телекинеза не показала. Сейчас он не нужен – без дела сидит.

– Я архимага просил предоставить лучших. Может у неё пассивные умения? Манну восстанавливает или настроение поднимает?

– Вижу, что она в той фазе жизненного развития, когда командовать ещё рано, а подчиняться уже не хочется. Благо время сейчас не так давит – постараюсь потенциал её выяснить и использовать.

Первого кандидата в герцоги деликатно прервала служанка с кипой каких-то бумаг и дальше разговор не пошёл. А доктор, допив чай, через уборную вернулся в палату к пациентке, где лечебный процесс закипел с новой силой. В последующие часы пострадавшую спасли от всех групп инвалидности и восстановили до идеала длинный перечень важных органов. Устремлений Бонмана к абсолютному идеалу рыжеволосая волшебница гласно не одобрила, покинула комнату по распоряжению врача и, собрав портативную спиртовую горелку на небольшом столике в коридоре, принялась варить разноцветное зелье. Пациентка к вечеру по объективным показателям чувствовала себя уже лучше чем до столкновения, в дополнение ей затянули пирсинг на нетрадиционных местах и убрали татуировки на интимных.

Когда доктор второй раз за день покинул палату, за дверями он не обнаружил любопытного хозяина, зато заметил Мифет. Без отвлекающей суеты лечебных процедур и в пьянящей эйфории от победы над смертью в текущем раунде представительница института имени Гиперкрата смотрелась иначе. Строгость длинного жёлтого платья разбавлялась его подгонкой по фигуре: ткань, изящно облегая стройные бёдра, на грани приличий подчёркивая рельеф лобковой области, резко сужалась в районе талии, чтобы вновь растянуться выше, окутывая бутоны увесистых грудей. Отсутствие декольте с лихвой компенсировалось отсутствием лифчика, о чём красноречиво намекали выдающиеся вперёд виноградинки сосков. Девушка активно кружилась вокруг котелка с кипящей жидкостью, часто наклоняясь, чтобы рассмотреть какие-то детали, и ненамеренно демонстрируя силуэты геометрически безупречных ягодиц. От таких видов совсем немолодое достоинство доктора рефлекторно заполнило пространство между пахом и ширинкой, а походка приобрела молодецкую твёрдость. Инициативу начать разговор Бонман проявил, как только поймал взгляд выразительных карих глаз, подчёркнутых аккуратными рядами длинных чёрных ресниц:

– Голубушка, как ваши успехи? Восстановление мозга – крайне ответственная процедура. Без неё все наши труды пропадут очень быстро.

– В процессе, Эльяш Риманович. – Девушка ответила с немного неестественной вежливостью и отвернулась, чтобы вынуть белый шарик из кипящего бульона, махнув перевязанным в трёх местах хвостом тёмно-рыжих волос.

– Могу узнать оценочное время до полной готовности? Я не тороплю – просто дозу анестезии необходимо рассчитать.

Повернувшись в пол оборота и помешивая в котелке жидкость правой рукой, Мифет подняла левую и начала загибать пальцы:

– Варить сорок пять минут на половине мощности. Тридцать на полной. Добавить сто пятьдесят грамм экскремента единорога. Размешать и дать остыть. Будет готово через час сорок пять минут.

– Простите за вероятное невежество. – Доктор понизил голос и поправил седую бороду. – В медицине я уже пятьдесят лет и работаю с магами…

– Я фея!

– Простите?

– Я фея. Просто крылья атрофировались.

– Да. Конечно. И работаю с обладателями волшебных умений уже лет сорок. Но первый раз слышу об экскрементах единорога.

– Просто ингредиент редкий: не в каждом королевстве есть, да и у нас мало.

– А разве они не радугой?

– Эльяш Риманович, – фея протянула самую малость снисходительно и повеселела лицом, – вы же эрудит.

– Только в области медицины.

– Единороги существа умные, но беспечные. Над нашим королевством они пролетают с радугой, но в Темных Землях прячут все семь цветов и копят в конце желудочно-кишечного тракта. При нахождении на враждебной территории время от времени рогоконь присаживается и оставляет красочные лепёшки на земле. Даже, говорят, прикапывает.

– И чего же боятся?

– Драконов! Для тех единорог, что для тигра собачка.

– Выходит, в Тёмных Землях яркая скотина долго не живёт. – Бонман резюмировал и провёл внимательным взглядом от левого уха, украшенного жёлтой серёжкой, через прикрытые жёлтым платьем очертания лопатки, ягодицы, бедра до наполовину открытой голени и ступни в жёлтых босоножках с не рекордным, но высоким каблуком. – Зачем же они туда залетают?

– Искать синюю морковку и жрать редкий витамин.

Содержимое котелка вдруг начало продолжительно булькать, озаряя пар вспышками красного цвета. Чтобы переставить тару выше, собеседница повернулась спиной и выпустила палочкой луч, однако говорить продолжила:

– Так вот радужная биомасса, не смотря на экскрементальный характер происхождения при приёме внутрь запускает механизм нейрогенеза. Таким образом, варьируя приготовление, можно влиять на конечную структуру мозга и, как следствие, интеллект, поведение, привычки.

– Занятно, занятно, голубушка! – Доктор воскликнул с заметным подъёмом в голосе. – А нельзя ли нашей пациентке отвесить грамм двести восемьдесят пять для аналитического мышления, сдержанности побольше заварить, да счастья капельку, чтоб совсем идеально получилось.

– Эльяш Риманович, вы по образованию ортопед, а по жизни педант.

Слова Мифет прозвучали злобно с сильным акцентом на буквы "п". Сразу после Бонман опустил взгляд в пол и побрёл в направлении чайного столика, где принялся орудовать заварником, самоваром, сахаром. Но через пару минут вернулся в исходную позицию с чашкой и кренделем, обнаружив собеседницу обращённой лицом с надменно искривлёнными губами.

– Как педант по жизни, вынужден заметить, что в данном контексте я, скорее, перфекционист.

– Когда мы восстанавливали печень, лёгкое, сердце, молочные железы, надпочечники, поджелудочную, я просто делала свою работу. – Прозвучав спокойно в самом начале, речь оппонентки постепенно наполнялась недовольством. – Задумалась, когда принялись за пирсинг, шрамы, ожоги, царапины, пигментацию. На предложении восстановить мышцы вагины и ануса моя сдержанность начала сбоить, поскольку половые органы портил явно не конь…

– Позвольте голубушка, анус – это не половой орган. – Лицо Бонмана наравне с голосом выражало степень лёгкого недоумения.

– Зависит от личных предпочтений и практики.

– Кстати, мы всё исправили и, в добавок, восстановили девственную плеву.

– Юмор у вас специфичный! Однако по-настоящему волю эмоциям я дала на предложении наградить это, – девушка тыкнула на двери в палату, – дополнительной порцией разума.

– Голубушка…

– Я не голубушка. – От плечей до подола по платью прошлась волна яркого жёлтого свечения.

– Ну не буду же я называть вас "желтушка". – Доктор наклонил кружку, чтоб осушить остатки чая, и флегматично посмотрел в образовавшуюся пустоту. – Говоря на чистоту, ваш вклад в этом лечебном забеге оказался довольно ограниченным. Большую часть работ сделал молодой человек, и, кстати, он до сих пор работает. Архимагу о его сегодняшних достижениях я доложу, да и от вас коллега заслуживает самой искренней благодарности.

– Мы благодарили друг друга всю дорогу в герцогское имение, и он был отблагодарён на три раза больше. Сейчас только о колдовстве думать и может – ни одной сиськи в голове.

– Сколько ж в нём благодарности? – Эльяш Риманович охнул очень удивлённо и не очень слышно, но завидев ухмылку Мифет произнес отчётливо вслух. – Профессионально! Для меня это обычное состояние.

– Один многословный друг, – девушка с некоторым весельем тыкнула взглядом на пульсацию брюк в области немногим ниже ремня, – говорит мне сейчас об обратном: вашим разумом овладели по крайней мере две.

– Глубоко очарован вниманием к моим штанам.

Сразу после фразы видимая активность в интимном месте прекратилась, а немногим выпирающий объём спрятался за очертаниями одежды. Вместе с первыми проявлениями агрессивного равнодушия Бонмана собеседница выпрямила линию рта и скрыла зубы. Глаза её перестали моргать, а брови сдвинулись, обнажив конфликтный ход мыслей. Через пару секунд последовал эмоциональный набор слов:

– Доктор, диарею вам в переносицу. Какие двести восемьдесят пять грамм? Вы же только сейчас про сральни единорогов узнали!

– Спокойно, голубушка. Бабочка Оры Геризоновны известила именно о двухстах восьмидесяти пяти граммах единорожей массы. Полагаю, она имела в виду наш экскремент.

– А почему архимаг общается с вами лично? – Мифет проговорила медленно, почти по слогам в растерянной манере.

– Этой истории уже лет сорок. Разве я не упомянал?

Повисла неловкая пауза, которую только с десяток секунд спустя активными взмахами волшебной палочки прервала фея. Создав ощущение поддержки для кружки в руках Бонмана, чародейка деликатно завладела пустым сосудом и быстро доставила на столик с самоваром, где невидимые ложечки уже размешивали сахар в чашках с двумя новыми порциями чая. Первая плавно полетела доктору, удобно развернувшись под хват правой рукой, вторая прыгнула на блюдечко и вместе с ним отправилась к инициатору магических перемещений, зависнув в воздухе, словно опираясь на невидимый поднос.

– Как же я уважаю женскую многозадачность. – Бонман приподнял кружку подобно бокалу с вином. – Но давайте вернемся к нашей пациентке. Если мы взялись за мозг, можно добавить памяти? Улучшить ассоциативный аппарат? Говорят, она музыкальная мадемуазель – пусть ноты вспомнит.

– Эльяш Риманович, – Мифет отвечала с необычайной учтивостью, делая выражение лица приятным на сколько возможно, – судя по татуировкам, она панк! Ноты – это её теоретические враги. Они исказят ментальное состояние, и пациентка не сможет ни петь, ни играть.

– Мне кажется, вы мыслите стереотипами. Позвольте отправить бабочку Оре Геризоновне. Уверен, она посоветует, как сделать из нашего гадкого утёнка поэтессу или волшебницу.

– Постойте, постойте, Эльяш Риманович! Я использую все двести восемьдесят пять грамм и добьюсь не просто восстановления, а роста нейронов на пятнадцать процентов, нормализую гормональный фон, но инъекцию нот ей сделать не сможет даже архимаг. Это в школу надо. Лучше музыкальную. В её случае лет десять особого режима без попсы и рока.

– Такой подход мне нравится куда больше. А про ноты я к примеру говорил. Может она вовсе решит замуж выйти и посвятить себя семье.

На мгновенье отвернув голову, отпивая чай, доктор обнаружил собеседницу в очередной фазе приготовления. Из слабо подсвеченного тумана, очертаниями напоминающего метровой высоты настенный шкафчик девушка достала стеклянную баночку с зелёным порошком и несколькими щепотками перекрасила пар кипящего котелка в соответствующий цвет, следом она опустила тару ниже, увеличив интенсивность бурления и, наконец, повернулась обратно, попутно подхватив кружку с левитирующего блюдца.

– Признаться честно, – Бонман произнёс вслух, с интересом поглядывая на процесс приготовления зелья через плечо феи, – я бы тоже не отказался увеличить количество нейронов в мозге. Тогда мог бы ещё какую-нибудь смежную науку изучить.

– Простите, Эльяш Риманович, но вам точно не стоит. Радикальный нейрогенез он без побочки только на стерильных мозгах работает – а сложным все ассоциативные связи поперепутает. К тому же той массы ни грамма не осталось.

– Учитывая опасность, полагаю, поставок не случалось давно.

– И это, мягко говоря. В Темные Земли отправляются только бесстрашные, но не возвращается почти никого. А с находкой возвращается ещё меньше.