Меня не видно изнутри

Как же быть с любовью графа и служанки? Если писать искренне, правдоподобно – счастливого финала не будет. Никаких браков между знатью и прислугой. «Джейн Эйр», конечно, приятное исключение, но это же не четырнадцатый век. Как часто сказки случаются в реальной жизни? И уж тем более в настоящем, а не сказочном средневековье?

Столько страданий, разбитых сердец из-за условностей, созданных самими людьми… Разум не находил утешения. Если писать серьёзную, не голословную историю, ни о какой сказке не могло идти речи. Создать трагедию с драматическими переживаниями, ураганной любовью и безысходностью? Разве люди и так недостаточно страдают? Они терпят несправедливость, боль, страх – и то же самое будут видеть в книге? Кому лучше от такой «настоящей» истории?

Обойтись без препятствий и проблем в книге нельзя. Это так. Но что будет, если пойти против правил? Как грустно, что счастливая жизнь для нас – только вымысел. То, как в жизни не бывает. Неужто дело в том, что мы не любим, когда всё хорошо? Нам от этого скучно или злит чужая радость? «Так не бывает». Неужели в мире нет ни одного счастливого человека, который бы не страдал? Почему все страдают?

Рассказать о противостоянии влюблённых закосневшей среде, обществу и культуре? Наверняка так бывало, только никто о таком не кричал направо и налево. Если примеры были, их наверняка погребли под горой благочестия. Согласно историческим источникам, свадьба де Лисса и Энни не состоялась. Не была ли она легендой, вымыслом? Оба исчезли накануне – и это всё, на чём я могла строить догадки. О дальнейшем история умалчивает.

Переписать финал реальных событий? Историки сожрут меня с потрохами. Или всё же сказка? Магический реализм? Исторический роман? Пойти по следам Шекспира?

Ох, я понятия не имею, как со всем этим быть.

Я мечтала просто рассказывать историю. Не думать о реальном мире, о его правилах, но и здесь они поджидали на каждом углу. Парадокс: начать писать книгу для того, чтобы сбежать от реальности – ради эскапизма, но вновь и вновь возвращаться к давлению шаблонов и серой повседневности, ещё и царившей несколько веков назад.

Меня опоясывало странное давящее ощущение. Решив, что проголодалась, я положила прутик и потянулась за поджаренным хлебом с сыром и ветчиной – одним из многих, сложенных у кострища на замасленном, почерневшем от сажи листе фольги.

Лес покачнулся. Ладони больно ударились о сухую шершавую землю. Оклик, больше похожий на кряканье, вырвался из груди. Я свалилась перед костром на колени – прямо под носом оказался сбитый носок высокого кожаного берца. Просаленные шнурки, крепкие грубые подошвы, испачканные травой и грязью, да и размер великанский. Север вернулся. Я взглянула наверх – с этого ракурса его рост показался бесконечным. С недоумением изучив открывшуюся картину, Север сделал шаг назад. Я осторожно оперлась на ноющие ладони и села на землю. По ней тянулась верёвка. Первое время Фанаты не понимали, что происходит, а потом до нас дошло, и мы, не сговариваясь, захохотали…

– Алекс, кто тебя перестраховал? – фыркнул Марк.

– Хи-хи-хи… – Никки указала на меня. Палец трясся от смеха.

Вокруг моего пояса болталась верёвочная петля – не слишком тугая, но достаточно плотная, чтобы не спадать. Я дёрнула за свободный край верёвки – она тянулась к кусту малины, что дрожала от каждого моего движения, рассыпая лепесточки белых цветков. Марго без сил упёрлась руками в колени и смущённо пофыркивала. Глаза хитрющие. Вот кому взбрело в голову породнить меня с малиной…

– Так это ты?! – если бы не мешал Север, вставший между нами столбом, я бы дотянулась до Марго и обняла её, но получилось только сесть на корточки.

– Я-а-а!..

Надо же – повязала верёвку так аккуратно, что я даже не почувствовала.

– …маленький пупсик… – вздохнул Север. От него резко повеяло табаком.

– Предательница, – я попыталась освободиться от верёвки под далёкий шелест листвы, но потерпела неудачу – узел был завязан на совесть. – Марго!

– Я любя! – она с неразборчивыми, по большей части театральными оправданиями отскочила в сторону, поближе к Рему, чтоб я точно не добралась.

Шейла и Марк со смеху накренились вбок и схватились за руки, чтобы удержаться на месте. Фрэдди беззвучно покатывался, спрятав лицо за скетчбуком. Марго тихонько утёрла слёзы в уголках глаз, чтоб не смазать макияж:

– Прости, Алекс, но ты единственная могла потерять бдительность. Остальных так просто не проведёшь.

– Отвяжи меня! – под общий свист я направилась к злополучному кусту.

– Не вздумай! Дай камеру включу, – гогоча, вклинилась Вероника.

– Вероника, уж от тебя я…

– …маленький пупсик… – смиренно добавил Север.

– …не ожидала.

– Это ты зря, – Север дал Марго «пять». – Как раз Никки придумывает самые дурацкие задания вроде этого.

Я в шутку пригрозила Никки пальчиком, в одиночестве присела около малины и, сдерживая смех, от которого тряслись руки, принялась с ворчанием развязывать узел.

– Ну что ты бухтишь. Смешно же – прям как в кино, – подбодрила меня Марго.

– Тогда беги за границу кадра, потому что, как только я освобожусь от этой чёртовой верёвки – тебе крышка.

– Я помогу, – вдруг серьёзно произнёс Фрэдди. – Играйте дальше пока.

Явившись ниоткуда, он принялся за узел. Ловкие, перепачканные графитом пальцы легко и быстро продевали петли верёвки друг через друга. Я взглянула в его расслабленное лицо.

Так близко. Дыхание касается моей щеки. Руки проникают под тяжёлые полы куртки. Прикосновения щекочут талию, словно нас вовсе не разделяет тонкая ткань футболки.

Я внимательно разглядывала Фрэдди и постепенно примирялась с вторжением в личное пространство. От его неторопливости, деликатности стало так спокойно, что даже процесс начал мне нравиться. Фрэдди оценил, что в этот раз «гусиная кожа» несмотря на куртку, никуда не делась, и негромко пробормотал:

– Милая северная девушка, похоже, вас беспокоят вовсе не морозы.

– Ай, да ладно, это пустяки. Мне не холодно… В смысле, прохладно… но ничего. В общем, спасибо, – я лепетала нечто бессвязное, наслаждаясь исходящим от Фрэдди запахом корицы, ванили и краски, приправленным дымом костра.

Марго с улыбкой оглянулась на нас. Я ответила ей красноречивым взором. Не она ли это подстроила? От детективного расследования меня отвлёк вопрос Шейлы:

– Алекс, «правда» или «действие»?

– «Правда». Прочитай, пожалуйста, вопрос вслух. Не дотянусь с этим поводком.

Шейла выхватила из корзинки жёлтый стикер, бегло проглядела текст, застыла и, кажется, даже покраснела. Справившись с собой, она медленно подняла глаза:

– Алекс… – проникновенный голос было едва слышно. – «Ты влюблена сейчас?»

Я приросла к земле, к планете, к верёвке, и к пальцам Фрэдди намертво.

Это что, вопрос такой?

Фрэдди замедлил движения. Он с волнением поднял голову и неловко взглянул на меня. Губы его приоткрылись. Потом перевёл взгляд на Шейлу – красноречиво приподняв брови. Она помахала стикером в ответ: «Таково задание». Окинув взором замерших в ожидании друзей, я гадала, на самом ли деле на стикере такой текст или это личный интерес, но выражать недоверие не хотелось. А вдруг это обидит Фрэдди?

Марго так и не отвернулась от нас. Помогать в этот раз она не спешила – уверена, этот вопрос Марго сама была бы не прочь задать.

Ты влюблена сейчас?

Всего на секунду – но навзничь выбившую меня из равновесия – в памяти возникла фигура мистера Делира, склонившегося над книгой. Его затенённый профиль, слегка скрытый волосами, неторопливый голос, уверенное движение пальцев по строчкам, крупные вены, проступающие под смуглой кожей…

Я забыла, как дышать на виду у всех. Фрэдди не шевелился. Сердце зашлось дробью.

– Я… не знаю.

– Маленький пупсик, – Север попытался приглушить фразу, но голос не слушался. Когда все обернулись на его громкий бас, он хмыкнул. – Я должен.

Сам того не ведая, Север помог мне выждать паузу. Я улыбнулась ему, невольно скользнула взглядом по лицу Фрэдди, полному ожидания и любопытства, и добавила:

– Мне нравится кое-кто, но я пока не уверена.

– Ха! Мы это быстро выясним! – Марго зажала нос и перешла на гнусавый голос пронырливого репортёра. – В Атермонте секреты долго не живут. Оставайтесь с нами!

Мы рассмеялись: кто искренне, кто для виду, но тут я вспомнила рассказ Вероники о свидании бакалейщика и цветочницы, и мне стало не до смеха:

– Звучит пугающе, между прочим.

Мирно подмигнув, Марго послала мне воздушный поцелуй. От вопросов будет не отвертеться… Фрэдди заметил наши перемигивания, но только хмыкнул. Наконец путы ослабли, и тёплые пальцы коснулись моей руки, напоминая, что можно идти.

– Спасибо, Фрэдди.

Он только вежливо кивнул и вернулся к зарисовкам.

Я смотала верёвку, прежде чем сесть на место. Диана проводила меня долгим выразительным взглядом поверх книги. Она была наблюдательна и явно отметила, с каким облегчением я освободилась: но вовсе не от верёвки, а от всеобщего внимания. Неловко схватив хлеб, до которого так и не добралась из-за падения, я принялась за еду. Фрэдди, в отличие от меня, не переживал по пустякам. Пока ребята шутили на тему вездесущих городских сплетен, он спокойно заполнял скетчбук, и постепенно тема сошла на нет. Игра продолжалась – настала очередь Дианы.

– Каким был лучший день в твоей жизни? – прочла Шейла.

Ди не раздумывала долго. Закрыв книгу, она ответила негромко, но прямо:

– Когда маме сказали, что рост метастазов удалось остановить.

Всё помертвело и затихло – даже сам лес. Весёлая музыка в полном безмолвии звучала жутко. Я не слышала раньше о том, что мама Дианы больна, и не представляла, что сказать. Посочувствовать или отвлечь? Хотя друзья давно и хорошо знали Ди, никто из них не заговорил, не поддержал её. Рем перестал улыбаться.

Это был единственный раз, когда Диана упомянула в разговоре мамину болезнь. Ди не говорила о матери, ей это было трудно. Они с Марго понимающе переглянулись, и от их молчания потянуло чем-то личным, но мрачным. Я сосредоточилась на Фрэдди, но и он не двигался.

– Мяу, – виновато протянула Шейла. – Прости.

– Ничего, – Диану было едва слышно. Она сразу перевела взгляд на Севера.

– Действие, – сказал он слегка растерянно.

Шейла отыскала в корзинке розовый стикер:

– Поцелуй в губы любого из присутствующих, – замявшись, она тут же добавила: – Сестра не в счёт.

В мгновение ока макабрическая тишина превратилась в бессвязный набор возмущённых возгласов. Север вспыхнул как спиртовая горелка, взвинченный до предела:

– Ты совсем что ли?! Что за беспредел?! Ты откуда-то знаешь, что там написано?

– Да? А ты уверен? Или, может, струсил? – Шейла выпрямилась, манерно сложив руки на груди. Теперь она до зубного скрежета напоминала школьную заводилу.

– Вот щас как возьму и поцелую тебя – будешь знать, как козни строить!

– Э-э! Ну-ка! – пробасил Марк, покровительственно обнимая Шейлу одной рукой. – Ты думай башкой-то своей, что говоришь.

– Дамы, спокойно, – вклинился Рем.

– Любого из присутствующих, да, Марк? – поддразнила его Вероника.

Они с Ремом дружно прыснули. Рем вытянул губки трубочкой и громко зачмокал в пустоту.

– Пусть лучше меня тогда поцелует, – насупился Марк, сжав кулаки.

Марго вступилась за Севера:

– Шейла, послушай, он прав. На этот раз, правда, перебор.

– Если тебя что-то волнует, скажи об этом – я не умею читать мысли, – Шейла елейно уставилась на неё. – Это игра. А задание – только задание. Север всегда может отказаться, если это такая непосильная ноша для него. Или я не Дерзейшество и я не права?

– Север, не слушай её, – Вероника уже не издевалась. Видимо, поняла, к чему всё идёт. Слова прозвучали поразительно душевно в адрес человека, который саму её вечно поддевал по поводу и без оного.

– Чего вы так переживаете? Он же всё равно этого не сделает. Север у нас волк-одиночка, – Шейла чинно устроилась на подушке.

Рем нахмурился, пораздумал… Видно, уловил логику в её рассуждении. Он закивал. Север косился по сторонам в ожидании поддержки, но Марго больше не встревала. Фрэдди отгородился от Севера скетчбуком, не на шутку напрягшись:

– Слушай, у меня, конечно, был вопрос про поцелуй с парнем, но ты это… Не смотри на меня так, ладно?

– Ай, не мели чепухи, Рубус! – махнул Север. Он резко выдохнул и, собравшись с духом, повернулся вправо.

Книга в руках Дианы так и осталась закрыта после ответа на вопрос о матери. Ди не двигалась, не смотрела на Севера. Он приблизился к ней в безмолвном ожидании. Она испытующе глядела на костёр, ковыряя тонким бледным пальцем потрёпанный корешок «Коллекционера». Мы опять молчали – что будет дальше? Решатся ли они на поцелуй?

Наблюдая за Дианой и Севером под милое мяуканье Шейлы, я не сразу обнаружила, как отвисла челюсть. И если бы Марго не прикрыла мне рот, даже не задумалась бы об этом. Вот уж действительно – сцена фильма. Только, кажется, Марго не была этому рада.

– Ди, просто откажись, и задание будет выполнено, – обалдело прошептала Вероника, от волнения прижавшись к Рему, но ответа не последовало.

Ди повернулась к Северу и посмотрела на него.

Придвинувшись к ней, Север наклонился, ласково обхватил ладонями голову Дианы и осторожно коснулся губами её приоткрытых губ. Поцелуй, недолгий и целомудренный, повис в воздухе как туман. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем они отстранились друг от друга. В тусклом свете костра я увидела, как бледное лицо Дианы обрело свекольный цвет, и шёпотом обратилась к Марго:

– Похоже, Ди впервые покраснела с той минуты, как мы познакомились.

– По-моему, она впервые покраснела с той минуты, как родилась.

Пальцы Марго оцепенело сжимали край пледа.

Наконец Север поднял голову и обвёл нас взглядом, предостерегая от насмешек и шуточек. Никто и не думал подтрунивать. Рем как-то очень уж довольно притих. Шейла могла бы ещё раз мяукнуть, но словно сама не ожидала, что поцелуй произойдёт. Никки мечтательно и слегка ошалело улыбалась – будто после экскурсии по шоколадной фабрике. Фрэдди закусил карандаш. Он ощутил на себе мой взгляд и одарил меня плутовской улыбкой. Я знала Диану и Севера всего ничего, но и меня их поцелуй выбил из колеи.

Всегда сдержанный, даже в чём-то равнодушный Север вдруг потерял самообладание. Он часто дышал. Взгляд его стал совсем иным. Робко облизнув губы, не шевелясь, Север что-то невнятно пробормотал. Диана смотрела на него снизу, всё ещё красная от ушей до кончиков пальцев. Север коснулся её плеча, как бы извиняясь, и медленно отстранился. Оба застыли в замешательстве, гадая, что теперь делать.

Не говоря ни слова, незаметно для других, Марго уплыла в темноту. Я последовала за ней – осторожно, чтобы не потревожить. Ступив под сень деревьев, она ускорила шаг и направилась в сторону моря, где едва различимый шум волн становился отчётливее. Я включила фонарик. Тонкий яркий луч позволил разглядеть под ногами хоть что-то. Земля, покрытая мхом, подлеском, низенькими растениями, таила ямки, норы, канавки и прочие неровности. Деревья подступали ближе, плотнее. В белом свете влажно поблескивала кора. Лес пронизывал ночной холод. Как же хорошо, что Фрэдди одолжил мне куртку.

Марго не заметила, что я следую за ней, или просто не оборачивалась. Движения её становились всё тяжелее, увереннее. Юркие тени у земли бросались врассыпную – потревоженные зверьки спешно прятались. Распуганные птицы исчезали у верхушек деревьев. Одна из них, метнувшись из зарослей, шумно захлопала крыльями, заставив пригнуться нас обеих. Вскрикнув, Марго тихо выругалась и, сердито пнув попавшуюся под ногами шишку, отправила её прямиком в пушистую сосну. Землю осыпало иглами.

Я неловко ковыляла по неровной земле, то и дело проваливаясь в мягкий шуршащий мох. Когда я её наконец догнала, Марго курила, зябко сгорбившись у старого ясеня.

– Марго, что происходит? – спросила я, погасив фонарик.

– Всё нормально.

Глаза не привыкли к темноте. Пришлось полагаться на слух. Я всё же разобрала, почувствовала, как Марго поёжилась. Звякнули пуговицы, зашуршала ткань – она крепко запахнула джинсовку и скрестила руки на груди. Облачко сигаретного дыма замерцало в тусклом лунном свечении. Было темно и неуютно, но лесные звуки не обнаруживали вокруг ничего враждебного. Затлел оранжевый огонёк на кончике сигареты.

– Ты сама не своя, – сказала я.

Она не ответила. Такой я Марго никогда не видела. Я беспокоилась о ней, но не знала, что делать. Неловкость встряла между нами, мешая сблизиться.

Похоже, я совсем её не знаю. Марго так растерялась! Она напустила равнодушный вид, но и дураку понятно, что это не просто дружеское недовольство сводничеством Шейлы. Была на то причина куда серьёзнее, а я, занятая собственными переживаниями, так и не спросила Марго о её чувствах.

– Всё нормально, Алекс, – повторила она и подняла голову, чтобы снова выдохнуть дым в небо. – Я просто удивилась… и немного злюсь, ведь мы всегда были друзьями.

У меня внутри всё похолодело – что я сделала не так?

– Фанаты – друзья, а не пары, – объяснила она, и страх ошибки ненадолго отступил. Фанаты… Так дело не в нас двоих. – Хотя Марк, конечно, всю картину смазал…

– Почему ты не стала мешать Шейле? Ты ведь могла…

– Я не хочу говорить об этом. Что случилось, то случилось.

Если Марго хоть что-то разглядела в кромешной тьме, её мой хмурый укор нисколько не впечатлил. Она сделала вид, что никакой проблемы нет:

– Пора возвращаться.

– Марго…

– Пожалуйста, пойдём.

Со злости я ускорила шаг, обогнала её, оставив позади, и тут же пожалела об этом. Надо было остаться, обнять Марго, утешить, найти слова поддержки. Уверить, что Север поцеловал Диану только из-за задания, что ещё не всё потеряно. Рассмешить, отвлечь, разговорить… Был десяток вариантов помощи, но замкнутость Марго – вид непривычный, неестественный, отдалил меня от неё. Она не подпускала меня. Такого раньше не бывало.

Я боялась тянуться к ней, словно она укусит как раненый зверь, посмей задеть за больное. Нераскрытая тема осталась подвешенной точно сигаретный дым в холоде ночного леса, и как только мы ушли оттуда, чувство стыда нахлынуло на меня. Я поступила сгоряча.

Путь обратно словно бы растянулся вдвое. Я возвращалась медленно, уныло подсвечивая дорожку фонариком, и надеялась, что Марго вскоре догонит, но так и осталась в одиночестве. К счастью, свет костра служил надёжным ориентиром – иначе заблудилась бы. Наконец ступив на поляну, наполненную смехом ребят, я отыскала Фрэдди. Он вращал в пальцах карандаш. Заметив меня, Фрэдди хотел подняться, пойти навстречу, но я покачала головой, останавливая его, и подошла сама.

– К Марго сейчас лучше не лезть, – шепнула я, присев на бревно полубоком.

Фрэдди держал скетчбук на коленях. Он запечатлел наш вечер у костра. При должной доработке из скетча могла бы получиться атмосферная книжная иллюстрация. Фрэдди перенёс на бумагу самые значимые, яркие подробности: неудобные изломы позы Севера, манекенную неподвижность Дианы, кривляния Рема, детскость Вероники, нахохлившейся в своём «гнезде». Неприкрытые нежности Шейлы и Марка…

Марго всё ещё занимала своё место на его рисунке, загадочно улыбаясь и щурясь от света костра – её фигурка и лицо были проработаны подробнее остальных. Этот образ Фрэдди чувствовал как никто другой. Я бы даже заревновала, не изобрази он и меня рядом с Марго: черты передал общими штрихами, но точно и бережно. Сравнивать просто глупо.

– Вау… – протянула я.

– Нравится? – Фрэдди взглянул на меня с неуверенной улыбкой.

– Ты здорово рисуешь.

– Спасибо.

Он вырвал рисунок из скетчбука и протянул мне.

– Фрэдди, ты что! Это же твоя работа.

– Это просто скетч. Я ещё нарисую. Держи. А то я решу, что тебе на самом деле не нравится. Что ты похвалила меня просто так.

Я могла сказать прямо, что Фрэдди рисует бесподобно, но постеснялась – вдруг он примет эти слова за личную симпатию? Моё тёплое отношение и без того было очевидно.

В ту же секунду я встретила взгляд Шейлы, притаившейся под плечом Марка. Возможно, она думала о том же, но вскоре переключилась на перешучивающихся Веронику и Рема. Что ж, главное, что в центре внимания сейчас не Марго.

Она вернулась во время хода Фрэдди. Вопросов никто не задавал. На меня Марго не смотрела, на Шейлу – тем более, и, занявшись маршмеллоу, старательно нанизывая сладкие подушечки на веточку, выражала только одно желание – чтобы её оставили в покое. Надо было всё-таки убедить Марго поговорить, помочь ей открыться, а я не стала даже пробовать и сбежала как последняя трусиха.

Разве ведут себя так настоящие друзья?

Мы пытались играть дальше. Выходило ужасно. Диана и Север друг друга в упор не замечали. Марго залипла в телефоне. Фрэдди насчёт выпавшего вопроса отшутился: заявил, что если по случайности придёт на свидание в тапочках, то оправдается, будто хотел сделать его более уютным. Но шутки звучали неестественно, вопросы – натянуто, а слова – шаблонно. Даже детская песенка в исполнении Шейлы показалось какой-то грустной.

Марку выпало «действие» все свои фразы заканчивать выражением: «Ибо так было предначертано», однако никто больше не горел желанием общаться, и пару минут неловкое молчание нарушала только Шейла – ещё более неловким мяуканьем.

Когда настал звёздный час Рема, кажется, уже никто не верил, что вечер может закончиться хорошо. Если бы Рем не смог разрядить тухлую обстановку – не смог бы никто. Развернув стикер со значком «секрет», он хитренько ухмыльнулся и попросил минуту тишины. Мы затаили дыхание в предвкушении:

– Итак, леди и джентльмены! Добрый вечер! Добрый вечер! – Рем раскланялся под ленивые аплодисменты – Поистине волшебный вечер, не находите? Ах, эти весёлые пирушки на свежем воздухе… Сама природа пропитана любовью и едким ароматом дыма, от которого слезятся глаза – что может быть лучше?

Никки звонко расхохоталась. Рем просиял и заговорил уже смелее:

– Сегодня в концертной программе вас ждёт самый лучший, невзъерепенный, распрекракслекс, супер-мега-пупер тренер по спортивному дыханию! Встречайте!

Марк и Фрэдди громко, фальшиво, но всё же весело завопили в знак поддержки. Шейла и Вероника переглянулись, да как завизжат – один в один фанатки на ковровой дорожке. Покосившись на Марго, что всё же чуть приподняла голову, я бодро похлопала. Рем опять раскланялся:

– И поэтому… Дамы и господа, мальчики и не очень, имею безграничное, ошело-о-омительное счастье представить вам несравненного… СЕБЯ! Встречайте – главный фанат воздуха на планете, неповторимы-ы-ый и всеми любимы-ы-ый, славный Ре-е-ем Эла-а-апс по прозвищу «Реми Безумный», также широко известный под псевдонимом «Рыжий чахлик» или, как его кличет достопочтенная леди Вероника, «Фу-у-у, Рем, отстань!»

Губы Марго дрогнули в улыбке. Разогретая публика дошла до пика ожидания.

– Давай, Рем! – крикнула Вероника, помахивая веточкой. – Вперёд!

Началось действие в трёх частях.

Подбежав к Диане, Рем уставился на её нос, подождал пока все станут нетерпеливо выглядывать из-за его спины, а потом с важным видом измерил пальцами расстояние от её носа до своего и заявил:

– Ты недостаточно быстро дышишь! Плохо стараешься! Используй нос! Используй нос!!! Ты сможешь! Вдо-о-ох!!! В-ы-ы-ыдох!!! Вдо-о-ох… Вы-ы-ы-ыдох!

Её тихий хохоток Рема не устраивал:

– Почему я не слышу сопения?! Вдо-о-ох!!!

Диана спрятала лицо за книгой.

– Рем, отстань, – промычала она. В голосе слышалась улыбка.

– О-о-о! Это что – вызов?!

Недовольно топнув, Рем прислушался к дыханию присутствующих. Затаился… Подкрался к Северу и недоверчиво уставился на него:

– Ах ты воришка! Я знаю: ты украл спортивный инвентарь. Выдохни сейчас же!

И стал бесстрашно хлопать Севера по спине, будто тот серьёзно подавился. К счастью, Севера разобрал смех. Я едва держалась, глядя, как Рем жадно и глубоко, до одури всасывает кислород. Рыжий строительный пылесос на ножках.

Дышит и смеётся. Дышит и смеётся. А потом уже не дышит – некуда, – но всё равно ржёт. Поглядит на нас да загогочет пуще прежнего. Марго держалась-держалась, и тут её как понесло… От смеха по щекам покатились слёзы. Из-под пальцев, укрывших лицо, сверкает истерическая улыбка. Едва набрав воздуха, Рем сорвался на сиплое протяжное хихиканье как у старой сумасшедшей гиены. Видок у него был диковатый. Глядя, как Рем сползает на землю, уцепившись за бревно, мы попадали рядком и выли от смеха так оглушительно, так долго, что с деревьев стали падать шишки.

– Чуваки, у меня уже голова кружится, – выдавил Рем на последнем издыхании и распластался на спине, мучительно схватившись за рёбра. – Не могу я…

– Маленький пупсик, – хрюкнул Север.