Дом воспоминаний

Посвящается самым родным для меня людям и тем, кто ищет себя на пути во взрослую жизнь.

Страх одного человека может стать вдохновением для свержения страха другого человека.

Анна Смирнова

Предисловие от автора

Мой дорогой друг!

Каждый человек в своей жизни сталкивается с разными трудностями и испытаниями. Каждый человек чувствует всё по-разному, и именно этим мы отличаемся друг от друга.

Мои слова могут звучать как скучные уроки, ведь, по сути, ты их слышал от своих родных, читал в различных соцсетях или слышал из фильмов. Однако эта истина никуда и никогда не уйдёт.

Хочу сказать лишь то, что эта книга должна стать для каждого из нас чем-то разным и нестандартным. Я делюсь с тобой и другими своей душой, своими глазами и чувствами, чтобы ты смог увидеть мой мир. Я отдаю ту самую часть себя, которую долго прятала под разными занятиями рода писательства и рисования. Я отдаю тебе свою веру и эмоции.

Книга предназначена для каждого из нас. Ограничений в фантазии нет, поэтому ваше сознание в силах придумать то, что вам и не снилось.

В добрый путь,

Ваша Анна.

Глава Ⅰ.

Ночь

Ночь. На небе зажглись первые яркие, белоснежные звёзды. Их мягкое свечение создавало ощущение комфорта и уюта, будто всё на этой земле давно заснуло. Только, может, где-то зашумит лёгкий морской бриз, разбивающийся о прибрежные камни, каждый раз тихо стеная.

Небо было чистым, смолистого цвета, как обгоревшее дерево, и звёзды на нём выглядели как мелкий пепел, который от любого дуновения ветерка мог разлететься по всему миру.

Всё дышало тишиной. Небо и море соединились в одно целое: чёрная гладь моря отображала все-все звёзды, и казалось, что не существует здесь ничего, кроме безграничного неба.

Звёзды, как маленькие белые кораблики, бороздящие просторы огромного необъятного моря, медленно и лениво плыли с места на место, с одной точки в другую, метались куда-то по своим делам, отодвигались друг от друга и точно так же быстро и восторженно сходились, сплетались в вечернем сонном танце, будто убаюкивая друг друга.

Горизонт моря всё ещё слабо пестрел оттенками старого, хорошо выдержанного вина, насыщенного нотками фруктов и лепестками роз.

Самое странное заключалось в том, что море было тихим. Не было слышно ни криков чаек, ни стона ветра, ни человеческого голоса. На минуту могло показаться, что этот пляж – дикий, лишённый шага к какому-то новому звучанию, к новому глотку свободы. Однако вскоре эта мёртвая и сонная тишина прекратилась, и послышался звонкий детский смех. На песчаном пустом пляже сидели двое.

Это были парень и маленькая девочка. Они сидели практически у самой воды, прибой лениво ласкал их пальцы ног. Короткие, наполовину бордовые, наполовину тёмно-русые волосы девочки переплетались с несколькими прядями фиолетового цвета, а большие любознательные глаза осматривали песчаный берег и тёмную гладь моря.

Позади девочки сидел молодой парень, опустивший руки на колени. Его смолистые короткие волосы развевались на ветру. В нём было что-то завораживающее: ровный нос, бледная застывшая улыбка на лице, полусонные продолговатые глаза цветы тёмного, дальнего неизведанного пространства, густые брови. Парень был болезненно худощав; сквозь белоснежную кожу на руках просвечивались струйки тёмно-синих вен, которые извивались и по всему телу подобно змейкам ползали под кожей.

Лёгкий кожаный пиджак, чёрная кофта под горло и тоненькие брюки были совсем не по погоде в такое прохладное время года (а по виду была ранняя осень), но, кажется, Заку было всё равно; девочка была в тёплом драповом пальто, мягком свитере и брюках.

Наконец, солнце полностью скрылось за горизонтом. Волны утихомирились, ветерок перестал докучать, а золотые крупинки песка переливались тёмными цветами, блестели как драгоценные алмазы и диаманты.

– Зак, – обратилась к парню девочка, – можно вопрос?

– Странный вопрос, – съязвил парень.

– Почему у дяди Грейсона на голове есть чёрная прядь волос? Насколько я знаю, все, кто из Лерианы, имеют другой цвет.

– Ну, Грейсон просто из другого мира.

Девочка повернула голову к приятелю и застыла с недоумением в глазах.

– Я думал, мама тебе рассказала. Да, другие миры существуют. У тебя же тоже нет белой пряди волос, Кая, но это не означает, что ты чужая здесь.

– О, а если есть другие миры, то я смогу встретиться со своим папой? Я часто слышала, как моя мама о нём говорила. Ты не знаешь, где он? – Кая повернулась к парню и одарила его любопытным взглядом. Зак только пожал плечами и шумно выдохнул.

– А почему ты хочешь увидеть его?

– У всех же есть родители, я хочу взглянуть на папу. Почему он не с нами?

– Возможно, у него есть дела. Я видел твоего отца, он очень красивый, хоть и упрямый. Ты вся в него.

Становилось прохладнее; Зак без лишних слов снял с себя пиджак и укутал в него Каю, а девочка мило улыбнулась и поблагодарила друга.

– А ты можешь его нарисовать дома?

– Я так-то и не художник вообще-то. Знаешь… Думаю, тебе стоит кое-что…

Зак запнулся на полуслове из-за своего странного видения. Ему показалось, что перед ним сидела не маленькая Кая, а уже повзрослевшая и красивая девушка в свадебном серебристом платье. Она встала, подол её платья зашуршал, и из живота посыпались семечки. Эти семечки падали на песок, и тут же вся Кая превратилась в миллионы яблочных косточек, которые рухнули на песок. Зак не смог объяснить своё видение, но из уст его сорвались следующие слова, пропитанные злобой и грустью:

– Как достать середину яблока, не повредив его самого?

Кая оторопела, с отчаянием посмотрела на парня, а потом на море.

– Это загадка?

Её голос вырвал Зака из его мыслей, заставив передёрнуться и посмотреть на неё. Без лишних слов парень кивнул и перевёл взгляд на море.

Надув свои щёчки и губки, девочка отчаянно пыталась придумать ответ. Побыв в раздумьях минуты две, Кая с облегчением выдохнула. Набираясь смелости и гордости от того, что она нашла ответ на самый трудный вопрос в своей жизни, девочка ответила:

– Если у тебя виариин йолцу, как у Олиара, то ты с лёгкостью сможешь достать эту середину.

– Малолетний скептик, – хмыкнул Зак. – В какой-то степени ты права, но всё же ответ другой.

– А какой?

– Представь, что ты обычная девочка…

– Я и так обыкновенная, – возразила и перебила Кая.

– …не имеющая пиолии, – закончил Зак.

– Как это?

– Ты же человек? – насмешливо уточнил парень. Кая закивала. – Вот, а в других мирах есть люди, которые не имеют пиолии. Они обычные, ничего не могут. И что ты ответишь?

Бедная девочка развела руки в стороны.

– Они похожи на нас, и в этом различии нет ничего плохого. Нас всех определяет не принадлежность к тому или иному миру, а то, что у нас внутри есть.

У яблока есть середина, да? Точно так же и в нас она есть – душа. Середина людей – то, что в них заложено с самого рождения. Мы богаты. Именно середина яблока, как и человека, даёт нам понять, что в нём заложено – семечки, олицетворяющие будущее, или черви – разруху.

Да и ответ на эту загадку прост: середина никогда не сможет, так сказать, вылезти наружу, пока яблоко цело. Мы можем отломать от яблока кусок, добраться до серединки, но что потом? Мы же не сможем заклеить яблоко, чтобы оно росло. Я хочу сказать тебе, что никто из нас, даже твоя мама, не целая. Она видела в этой жизни много плохого, её ломали, но она никогда не теряла свою середину.

Когда Зак закончил говорить, Кая крайне аккуратно встала, чтобы с неё не сполз пиджак, подошла ближе к парню и посмотрела на него. Её бледные холодные ручки дотронулись до волос парня, на лице появилась улыбка, а глаза девочки заискрились.

– Нет, не выпрашивай у меня ничего. Я ничего не расскажу. Могу только на ночь рассказать одну историю, которую твоя мама мне рассказала при знакомстве.

– Да! – воскликнула девочка, плюхнулась обратно на песок и закуталась в пиджак.

– История долгая, поэтому рассказ займёт не одну ночь. Ты согласна?

Кая молча кивнула и уселась поудобнее в предвкушении. Зак вздохнул и потёр руки, чтобы согреться. Погода нынче не радовала: ветер всё же вырвался на долгожданную свободу после нескольких недель невероятной жары.

– Не так много, но и не сильно мало лет тому назад в одном городе ничего не предвещало беды. Наступило ясное утро, небо было безоблачным и ярко-голубым. Был, кажется, четверг – замечательный день для свершения новых задач. Впрочем, как и все дни в неделе. Обычно по четвергам проходили какие-то акции в магазинах одежды, но в этот раз было очень тихо. Город будто опустел. Однако вдруг по небу проплыли чёрные тучи. Поднялся жуткий штормовой ветер, гоняющий верхушки деревьев из стороны в сторону. Солнце пропало. Настала полная тьма. Туман, становившийся более густым и серым, накрыл весь город. Под непроглядной пеленой тяжёлых влажных туч город был неузнаваем; лишь высокие шпили небоскрёбов разрезали тёмную ткань неба.

Казалось, что город будто омертвел. Это было большее, чем смерть. Большее, чем конец. В тот момент казалось возможным всё.

Глава Ⅱ.

Прощание с детством

В тёмном синем небе отдалённо звучали раскаты грома. Через мгновенье в высокую телебашню ударила слепящая белая молния. На миг всё озарилось ярким белым светом, а потом снова окунулось во тьму. Где-то в заоблачной дали городу подарил надежду на лучшее яркий маленький солнечный лучик, с трудом пробирающийся сквозь копны грозовых туч.

Молния снова озарила весь город, и этот лучик шустро проскочил и ласково коснулся высохшей земли. За ним сразу же побежали его собратья, и в следующее мгновенье все кварталы, районы и стадионы были наполнены и захвачены теми лучами, которые резво бегали по всему городу, даря ему новую жизнь и надежду на перемены.

Грозовые тяжёлые тучи, предчувствуя свой проигрыш, лениво отходили от шпилей зданий. Солнце, проливая свой мягкий свет на высокие панорамные окна небоскрёбов, снова осветило весь город.

Земля будто почувствовала, что настал её час, и, словно живое существо, она пробудилась; что-то внутри задёргалось, что-то ожило, какая-то сила заставила её проснуться от долгого сна.

Вдруг сквозь кроны деревьев проскользнул размытый свет. За ним проскользнул изумрудный, фиолетовый, золотисто-жёлтый, бежевый и бело-голубой, и все они соединились в такое чудное сияние, что все лучи сразу же побежали навстречу интересному свечению.

Перед ними предстал огромный двухэтажный дом, окружённый невысоким деревянным забором кремового цвета. Тёмно-серая черепица блестела в утренних игривых лучиках, вымощенная камнями тропинка вела к небольшой веранде. Двор дома был украшен маленькими, только посаженными пихтами, по широким колоннам вились тоненькие веточки винограда. Однако самое интересное было не снаружи и не внутри дома, а под ним.

Взлетающие ввысь витражные окна придавали спортзалу некую загадочность, необъяснимое ощущение комфорта. Сам зал был необычайных размеров: в него с лёгкостью могли бы вместиться пару десятков военных самолётов. С каждой стороны около стен стояли громадные массивные каменные колонны, увенчанные колкими шипами. За каждой колонной ютились длинные лавки, ножки которых были украшены миниатюрными позолоченными цветами – лилиями. Интересным и завораживающим было то, что свет в зал попадал не из улицы, а через широкие дыры по углам зала. Не было понятно, как оттуда попадал свет, но и никому не хотелось это выяснять.

Вдруг по залу прокатилось эхо от сдавленного стона. Ужасная головная боль сковала разум девушки, в глаза ударил яркий свет. Девушка закрылась руками, медленно проморгала, но перед глазами до сих пор всё плыло. Медленно поворачивая головой из стороны в сторону, она постепенно привыкла к свету, опустила руки и заметила рядом странную парочку.

– Слезь, мне больно, – заскулила жалобно молодая девушка, пытаясь отодвинуть от себя тело только проснувшегося паренька.

– Ты мне ногу отдавила своими каблуками, ай, – в ответ пожаловался паренёк, отодвинулся от девушки и убрал с лица свои бледно-голубые волосы с парочкой рыжих прядей. Он был болезненно худой, с белёсой кожей, большими продолговатыми голубыми глазами и красивым ртом, растянувшимся в ухмылке.

– Ну, извините, что я решила красиво одеться, – фыркнула рядом девушка, сев на холодную чёрную плитку. Её короткие волнистые волосы непослушными отдельными завивающимися локонами падали на лицо; цвет волос всегда бросался прохожим в глаза: правая половина головы была тёмно-русой, а левая – насыщенной фиолетовой с одной прядью чёрного цвета. Полнокровные губы красавицы едва дрожали от волнения, а тёмно-синие, ярко выраженные из-за густых ресниц, соколиные глаза сонно осматривали зал. Около уголков её губ с двух сторон виднелся пирсинг в виде маленьких чёрных бусинок. Руки её были до ужаса тонкими и бледными, черты лица мраморными и заостренными, как у куклы.

Девушка с головной болью прокашлялась, чем очень напугала своих приятелей. Они вскрикнули, повернули к ней головы и с выпученными глазами выдохнули в сторону.

– Зачем пугать так, Катя? – спросила девушка.

– Я думала, вы знаете, что я тут тоже.

– До сих пор сердце колотится, – выдохнул тяжело парень, держась за грудь.

Сонный взгляд голубых бледных глаз Кати перескакивал с подруги на парня. Она потянулась, как кошка, села на колени и поправила свои наполовину золотые, наполовину чёрные волосы с прядью оливково-зелёного цвета. Всё её лицо было усыпано мелкими солнечными веснушками и родинками, а насыщенные карминовым цветом губы были сомкнуты в чуть растянутой улыбке.

Катя только передвинулась чуть назад, как тут же почувствовала тепло чьих-то пальцев. Глаза её расширились, и, повернув голову, она увидела тело незнакомого парня. Девушка внимательно осмотрела его и мягко улыбнулась, смутившись. Парень был очень красив собой: острые черты лица были смягчены короткой тёмной бородой, непослушные каштановые волосы средней длины завитками падали на глаза парня. Катя заметила у него похожую на её особенность: на правом виске одна прядь выделялась своим золотисто-жёлтым цветом, как и её волосы. По лицу девушки было видно, что она знает его, но вспомнить ничего связанного с ним пока не могла.

– А это что за человек? – указала на парня рукой Катя, отодвинувшись немного. Аня и Гизиро повернули к ней головы, посмотрели на тело и тут же заверещали. Катя подскочила на месте и еле успела отодвинуться, чтобы её не сбили ошалевшие друзья.

– Вернулся!! – радостно кричал Гай, улыбаясь и прижимаясь к телу парня. Аня всем своим телом улеглась на нём, сжала в объятиях и радостно запищала в рубашку незнакомого для Кати человека.

– Вы меня задавите… – пролепетало тело, с трудом вдыхая. Парочка снова запищала, прижалась сильнее к парню, и потом ребята отодвинулись от него, давая ему вдохнуть.

– Мама и папа будут без ума от радости, когда увидят тебя, Кин!

Кинрей, отдышавшись, смерил своих родных насмешливым взглядом и притянул их к себе в объятия. Так они и сидели, пока на них таращилась Катя. Девушка внимательно наблюдала за парнем и случайно встретилась с ним взглядами. Его глаза были не то, что зелёными, а именно изумрудными, как малахиты в глубоких таинственных пещерах.

– Катя?

– Кинрей?

– Приятная встреча, – парень одарил Катю короткой улыбкой, хотел добавить что-то ещё, но его тут же перебил дикий вопль:

– Слезь с меня, я тебе не кукла для дешёвых игр, Энцо!

Все ребята застыли на своих местах, повернули головы в сторону голоса и увидели двух парней. Энцо недовольно что-то прошептал себе под нос и отодвинулся от друга. Его тёмно-русые волосы до лопаток с отдельной бежевой прядкой были завязаны в невысокий хвост, серо-зелёные глаза отливали странным бежевым цветом. Взгляд парня упал на Катю, и парень коротко улыбнулся.

Все остальные с нескрываемым удивлением осматривали незнакомца, и тут раздался голос Гизиро:

– Что вы тут делаете втроём? А это кто там? Твой брат, Кать?

– Ну не чайка же перед вами, идиоты, – пробурчал второй парень, сев на пол. Глаза его искрились жёлтыми бликами, короткие каштановые волосы торчали во все стороны, а с затылка выглядывала короткая прядка изумрудного цвета. Тело Тоби отливало цветом молочного шоколада, как и у Кати.

– Помолчи ты, умник, – цокнул языком Эн, стряхнув с себя пыль.

– Ещё одно слово, и ты окажешься в больнице, – не менее грозно ответил ему Тобиас.

– Заткнитесь вдвоём, – скомандовала Катя. – Что вообще произошло?

– Да, почему вы в нашем спортзале? – прорезался голос Гизиро. Братья и сестра расселись подальше друг от друга и удивлённо рассматривали троих ребят.

– Ты думаешь, мы знаем? Я дома был, ел сэндвич, а потом оказался здесь. Мне самому ничего не нравится сейчас.

– Всё точно так же, – пожал плечами Энцо.

– Ладно, забыли. Который сейчас час? – спросила Аня у парней.

– О, Аня, – одновременно воскликнули Тоби и Эн. Парни переглянулись, посмотрели на братьев девушки и пожали плечами.

– Сейчас… без двадцати девять, – ответил на вопрос Кинрей, посмотрев на свои старые, потрёпанные кожаные часы.

– А во сколько нам в школу надо? – спросил Тоби.

– А кто его знает?

– И это тот, кто написал все экзамены, скорее всего, на максимальный процент, – ухмыльнулась Катя, посмотрев искоса на Эна. Парень только махнул рукой, улыбнулся и кинул взгляд на витражные окна.

Аня и Тоби нервно пожимали плечами; девушка заметила, что на левой руке парня красуется татуировка из двух горизонтальных широких лент с тёмными зелёными листьями и контрастными цветами внутри.

– У тебя шикарная тату, – нарушила странную тишину Аня. Для ребят её голос стал неожиданным звуком, и абсолютно каждый содрогнулся. Тоби изумлённо осмотрел девушку и слабо кивнул, однако внимание парня привлекла не молодая девушка, восхищённая рисунком на его теле, а какой-то мужчина, по его мнению, лет так на двадцать шесть, внимательно изучающий руки и ноги его сестры. Сам не зная почему, парень нервно кашлянул и проглотил застоявшийся комок в горле.

Как и практически все парни в свои полные семнадцать, Тоби очень не любил какие-либо проявления чувств, а особенно, когда ты можешь наблюдать их у кого-то другого; ещё хуже, если это началось у твоей сестры. Парень был скуп на нежность и слова любви; он просто не знал, как показывать их так, чтобы Катя осознала, что он её хотя бы уважает.

В голове парня крутились до того ужасные мысли, что весь мир был готов, кажется, перевернуться с ног на голову из-за банальной ревности. Однако Тоби умел держать себя в руках, и он попросту кашлянул в сторону, встал на ноги и махнул Энцо рукой.

– Чего вы сидите и молчите здесь? По домам тогда уж.

– Точно…

Ребята, встав, осмотрели друг друга и неловко улыбнулись. Кинрей не спускал глаз с Кати. Он уже и не слышал, как ему что-то говорили родные, которые увели его из спортзала.

Катя глубоко вздохнула и перевела взгляд на брата. Тоби стоял и смотрел вслед трём ребятам, пока они не скрылись за воротами.

– Я потом покажу, как заглядываться, – пробурчал он.

– Тоби, будь проще, – Энцо похлопал друга по плечу.

– Проще? Ты вообще видел, как этот извращенец вглядывался в её… её… – Тоби неопределённо указывал пальцем на грудь Кати. Эн проследил за его взглядом, но тут же получил сильный подзатыльник.

– Ай! За что?!

– А ты чего пялишься?! – вскипел Тоби.

– Ты же сам указал на неё! – с обидой выкрикнул его друг. Катя стояла неподвижно и с удивлением наблюдала за парнями.

– А ничего, что кроме моей груди я тоже здесь есть?

– Знаешь ли, она не как у ребёнка. Выпирает уже, – пробурчал её брат.

– На вид можно сказать, что между вторым и третьим. Середина, так сказать, – сказал Энцо, но потом сильно пожалел об этом. Парень еле увернулся от кулака О’Коннора.

– Специалист нашёлся?!

– Молчу я…

Тоби что-то гневно пробурчал себе под нос, но его никто не услышал. Он слабо кивнул другу и побрёл к выходу.

Катя осталась в зале одна. Девушка, слегка ухмыляясь, ещё долгое время вспоминала яркий отблеск тех очаровательных глаз, образ которых не желал уходить из головы.

Солнечные блики крохотными мазками лежали на серой выцветшей плитке. Из широко распахнутого окна дул прохладный весенний ветерок, обжигая весь коридор своим дыханием.

Где-то в конце пустынного серого коридора послышался глухой стук пальцев по подоконнику, он чередовался с безмолвной тишиной и снова нарастал с ещё большей силой.

Фигура, отбивающая весёлый ритм ногтями, быстрее приближалась и не казалась такой размытой.

Катя осматривала родные стены школы и мысленно расставалась с ней; с местом, где останутся самые сокровенные и смешные мысли. Девушка проучилась здесь все двенадцать классов и, по правде говоря, была очень огорчена законченной учёбой. Ей точно будет не хватать криков младшеклассников в коридорах, весёлых уроков биологии и поездок за город со своими школьными друзьями.

Её терзали разные мысли: а что будет дальше? поступит ли она? Она очень переживала, что больше никогда не сможет увидеть утром своих друзей, не сможет смеяться с ними на уроках, поворачиваться и обсуждать действия не очень любимых учителей или других учеников. Катя только сейчас осознала, что никогда в своей жизни не сможет сидеть за партой в школе, ходить в столовую за вкусными булочками. Больше не будет в её жизни первых звонков, школьных соревнований. От этого её сердце обливалось кровью. Она очень хотела вернуться в детские годы, быть маленькой, ничего не решать и ходить на прогулку со своими родителями в парк. Девушка поняла, что время неумолимо несётся вперёд, и от этого становилось только хуже.

Остановившись около очередного зеркально-чистого окна, Катя посмотрела на свои ноги. В своих любимых кедах она чувствовала себя отлично, но сейчас они действительно были не по погоде: с самого утра столбик термометра не опускался ниже тридцати пяти градусов.

С тяжёлым вздохом девушка сняла обувь, взяла её в руки и смело пошла дальше. Она наконец почувствовала облегчение. Подойдя к деревянной двери в конце тихого коридора, она осторожно нажала на ручку, приоткрыла дверь и высунула голову, чтобы осмотреть кабинет.

– Сюда иди, – окликнула подругу Аня.

Учительницы ещё не было, и весь класс вёл себя как хотел. В кабинете находились только самые стойкие; наверное, из-за того, что некоторые дети остались дома или уехали, не придавая значения последним в своей жизни дням в школе. Она узнала своих старых друзей Лиама и Циллина, вечно опаздывающую приятельницу Ани Розу (Катя удивилась, что она была в классе вовремя), неразлучных Жака и Эрни, двух сестёр-альбиносов Джеггер и вечных забияк Дана и Криста. Катя молча прошла около стены и села за парту перед подругой. Аня смерила её всю взглядом, полным удивления, от чего та лишь слабо улыбнулась.

– Они немного натирают.

Кате было восемнадцать лет, хотя совсем недавно далёкие родственники сказали, что на вид ей не меньше двадцати.

Все знакомые родителей завидовали им, ведь девушка была просто чудом: что ни поручи, трудолюбивая дочь сразу возьмётся за дело. Ей постоянно говорили, что она больше похожа на своего отца – Рэймонда О’Коннора – по-мужски красивого и статного человека, с сильной волей и острым умом; её отец тоже любил работать, если эта работа приносила ему удовольствие, и на что-то меньшее он никогда не соглашался.

Катя с детства очень любила делать так, как она это может и хочет; для неё не было никого, с кого можно было брать пример. За тяжёлую физическую работу она принималась лишь раз в жизни, это было во время ремонта в доме: пятнадцатилетняя Катя с охотой помогла дотащить до кухни небольшой диванчик кофейного цвета, который до сих пор стоит там же. Родители невероятно гордились дочерью, но та постоянно говорила о своём долге перед старшими.

Катя О’Коннор была тихой и умной девушкой; настоящую радость ей приносили книги: от них она не могла оторваться ни на секунду. Все полки были уставлены книгами в разных переплётах, разных форм, цветов и обложек. Нередко брат называл её книжным червём, ведь в книгах она могла копаться часами, если не сутками. Только в последнее время Катя совсем позабыла о своём увлечении.

Бывая иногда серьёзной и апатичной, девушка не знала никаких приключений и опасностей, жила тихой и размеренной жизнью; сумасшествие и веселье она никогда не воспринимала как нормальный отдых. Казалось иногда, что Катя выпала из современного потока жизни, но девушка была уверена, что в этом и заключается её некая привлекательность.

– Ну и где ты пропадала два часа? – с укоризной посмотрела на подругу Аня. Катя лишь стеснительно пожала плечами и широко улыбнулась. – Ладно… Какие у тебя идеи насчёт завтрашнего вечера? В платье пойдёшь или брючном костюме?