Свободное падение

– Да ты просто это себе внушил. Бабку послушал и вообразил. Она тебя запугала. Вот и все. Нет никакой души. Помер дед, закопали – и конец истории. И с нами так будет. Так что лучше об этом не думать. Не хочу думать о серьезном. Хочу просто веселиться, слушать хорошую музыку, гулять, на велике и коньках кататься. Просто жить. Есть пироги, например. Мы ведь еще «ребяти-и-ишки», – пародийно протянул он.

Федор повернулся набок и, хитро прищурившись, посмотрел на друга.

– А про девчонок ничего не сказал. Не интересуют?

– Фу, – брезгливо поморщился Сеня, – нашел о ком говорить. Они вообще все противные. Хоть твою воображалу Вику возьми. Зараза, да и только. Надо перед ней лебезить, ухаживать. Что в этом интересного? Были бы нормальными, как мы с тобой… А так – нет. Ну их. И ты завязывай со своей Викой, она тебе не по зубам.

Чуть позже Федор, не спеша шагая домой по осенней улице, думал, что, может, и правда перестать мечтать о Вике, но почему-то хотелось. Что-то сладкое и теплое разливалось внутри, и эти ощущения нравились. Надо просто стать достойным ее. Придумать что-то такое, чтобы она заметила его, захотела дружить.

– Ну-ка перестать петь! Разошлись по домам! В стране траур, а они сидят, песни горланят. Не разойдетесь – посажу на пятнадцать суток за хулиганство.

Раздумья Федора были прерваны криком милиционера, который предназначался кучке ребят, что сидели в сквере с гитарой и пели песни.

Да, вот оно! Решение! Как смотрят девочки на парня с гитарой в руках!

Подростки лениво слезли со скамейки и вразвалку поплелись по аллее. Девчонки так и увивались за центральной фигурой парня с гитарой.

Вот это Федору и нужно. Гитара!

Глава 4

В испуге проснувшись от тревожного сна, который он сразу же забыл, Матвей кинул взгляд на пустую смятую половину кровати. Вспомнил, что она не хотела спать с ним в одной постели, но согласилась, потому что он был пьян и умолял ее. Прислушался, ушла ли Вика на работу или еще дома.

Шум воды в кране на кухне доложил ему обстановку. Матвей обрадовался. Ему очень нужно было поговорить с Викой, а откладывать на вечер не хотелось. Он решительно вскочил с кровати и направился в ванную.

Посвежевший после душа, накинув темный вафельный халат, Матвей вошел в гостиную и застал жену сидящей на барном стуле за островом с баночкой греческого йогурта, тостом и чашкой чая. На Вике все еще была неснятая после сна шелковая пижама. Черная, с розовой отделкой.

Она поднесла к губам чашку, обнажив большой синяк на предплечье, отчего Матвей сильно смутился.

– Доброе утро, любимая. – Он нежно поцеловал жену в висок и тут же отошел к кофемашине.

– Доброе утро, – кинула она, не оторвав взгляда от телефона, в котором, улыбаясь, смотрела какое-то смешное видео, одновременно отправляя ложку йогурта в рот.

Матвей нажал на кнопку, послышался шум перемалываемых кофейных зерен.

– Вика?

– Что? – На этот раз она посмотрела на него с улыбкой, чтобы не прослыть окончательно стервой.

– Я не сказал тебе вчера о своем подарке.

– Говори. Стихотворение сочинил? – Она посмеялась, но без злости, довольно мило.

– Да нет, конечно, – улыбнулся он, чувствуя, как отлегло. – У меня давно не было нормального отпуска, а сейчас выдалась возможность оторваться за все это время и отдохнуть не неделю, а сколько захочу. Бизнес может работать и без меня. Да и денег скопил достаточно. Я что хотел предложить… – Матвей стоял, прислонившись к столешнице напротив Вики, и глядя ей прямо в глаза, которые она не отводила. – Путешествие по Европе. Долгое, месяца два или три. Будем ездить по разным странам, городам от Финляндии до Италии. Мы немного отдалились друг от друга… – Он на секунду отвел глаза, но потом снова поймал ее взгляд. – Мне кажется, это хорошая возможность перезагрузить наши отношения. Мы будем только вдвоем день и ночь. Бегать по музеям, театрам, ресторанам. Веселиться и наслаждаться свободой и разнообразием впечатлений. Что думаешь? – В его глазах читалась надежда, что они смогут возродить их былую любовь и страсть.

– Да, неплохо. – Она пожала плечами. – Почему бы и нет?

– О, Вика! – Матвей кинулся обнимать ее, не помня себя от счастья. Он верил, но очень боялся. Ее согласие сейчас много для него значило.

– Ну что такие бурные эмоции? Почему я должна была отказаться? – Она похлопала его по спине. – Твой кофе готов.

– К черту кофе! Я так счастлив! – Он не хотел выпускать ее из своих объятий.

– Ну все, все, дай мне доесть мой завтрак. – Вика нежно оттолкнула его.

Матвей вернулся к своей чашке кофе. Сердце выпрыгивало у него из груди, а в голове с молниеносной скоростью проносились картины их будущего путешествия, в котором он уже заранее был счастлив.

– Раз уж ты заговорил о перезагрузке отношений, давай начнем наше путешествие с того места, в котором мы так мечтали с тобой побывать, когда только поженились. Помнишь?

Он насторожился, чувствуя подвох. Рано радовался.

– Прости, о каком именно месте ты говоришь? – настороженно спросил он.

– Ты что, забыл? Блю Холл. Ты же помнишь, как мы мечтали там побывать. Это лучшее место, где мы сможем вспомнить, как познакомились, как вместе погружались.

– С погружением? – уточнил Матвей.

– Само собой.

– Блю Холл, кладбище дайверов… – У него засосало под ложечкой. – Я уже лет семь не тренировался. Даже не знаю.

– Матвей, ты что? Испугался? Мы будем погружаться лишь на малую глубину. У тебя есть очень опытный инструктор, я же дайвинг не бросала.

Вика встала со стула и подошла к нему, отчего ему стало еще тревожней. Теперь уже она обняла его и поцеловала.

– Что тебя так пугает? Ты же сам хотел. Поверь, тебе понравится. – В ее глазах сверкали озорные искорки.

– Да, несомненно. – Он ответил на ее поцелуй. – Когда поедем?

– Мне надо доделать парочку проектов. Давай в апреле, пока народ не налетел. А после Блю Холла будем гулять по Европе.

– Отлично. Тогда в апреле.

– Мне надо бежать. – Вика высвободилась из его объятий и, улыбаясь, скрылась в коридоре.

Матвей застыл с чашкой кофе в руке. Его мучили сомнения в ее искренности. Он знал, что его жена не так проста (достаточно вспомнить ее последнюю поездку в Ниццу с первым мужем Иваном), но ему до боли хотелось верить, что она на самом деле этого хочет. А почему он сомневается? Вика всегда любила дайвинг, и познакомились они в фантастическом месте: в Исландии, на рифте Сильфра, в чем оба видели тайный символизм. Дайвинг в разломе плит между двумя континентами, которые можно соединить размахом рук.

Он влюбился в нее в одну секунду, лишь она, стоя в воде рядом с ним, сняла маску, и они оказались лицом к лицу. Сразу и бесповоротно утонул в бездне ее сияющих глаз, и это было взаимно. Только миг назад он был свободным человеком, ничего о ней не знал, ничего не чувствовал, а теперь был полностью ею поглощен. Это была взаимная безудержная любовь и страсть.

Закрыв глаза, он видел картину, всплывшую в его памяти. Как они идут в водолазных костюмах по песчаному берегу, она впереди, а он чуть сзади. Вика оборачивается, яркий румянец играет на ее щеках, глаза сияют, а волосы треплет ветер.

– Нам обязательно надо поехать в Блю Холл! – радостно кричит она ему.

Это было, когда они уже были женаты, где-то в первый год их совместной жизни. Так почему он оскорбляет ее своими сомнениями?

Матвей твердо решил, что будет абсолютно доверять жене.

Сегодня Вика планировала продуктивно поработать в офисе над горящими проектами, поэтому решила собрать волосы в пучок. А раз уж уши будут открыты, стоило украсить их массивными серьгами-матрешками под гжель.

К ним она подобрала белую в синюю полоску рубашку и широкие темно-синие брюки на кожаном ремне угольного цвета. Ходить сегодня много не придется, поэтому она не смогла отказать себе в удовольствии надеть ботильоны на шпильках. Накинула, не застегнув, тонкую дубленку серого цвета, подхватила лежащую у порога сумку и выпорхнула из квартиры в довольно веселом настроении.

Это все матрешки: когда она их надевала, день обещал быть радостным.

Чаще всего Виктория любила пройтись до работы пешком, несмотря на то, что дорога занимала у нее чуть больше часа. Но Университетская набережная, Дворцовый мост и Невский проспект дарили ей столько приятных эмоций и вдохновения, что это с лихвой окупалось.

Кажется, за десятки лет одно и то же должно было приесться, но только не для нее. Эти старинные дома и дворцы каждый раз смотрели на Вику по-разному в зависимости от погоды, ее настроения и встречающихся по дороге людей. Они были для нее неиссякаемым источником энергии.

Матвей предлагал ей как-то переехать в пригород и жить в большом просторном доме на природе, но она наотрез отказалась. Жить она могла только здесь, это была ее среда обитания.

А вот его идея поехать путешествовать по Европе Виктории очень понравилась, только Матвей опоздал с ней лет на пять. Побегать по улочкам Парижа, Мюнхена и Милана она не отказалась бы.

С первым мужем они много путешествовали, но это были исключительно спортивные поездки, он наотрез отказывался посещать музеи и достопримечательности. А развлекались они только плаванием, дайвингом, катанием на горных лыжах и велосипедах. Иван признавал лишь активный отдых.

Самыми страшными для Вики были пешие походы в каком-нибудь дремучем лесу, от них у нее портилась кожа. «Эх, Матвей, твое предложение заманчиво. Вот если бы его не портило одно обстоятельство: твое присутствие. Красного моря с тебя будет достаточно. Дайвингом все началось, дайвингом все и закончится», – так думала Вика, поворачивая ключ зажигания.

Мокрый снег или дождь – трудно было понять, что именно сыпало на город небо, – загнал сегодня ее в машину, и она привычной дорогой двинулась на своей маленькой «Тойоте» синего цвета с черным верхом в дизайнерскую студию.

Глава 5

Через двадцать минут, которые Вика заняла размышлениями о предстоящем погружении, она свернула направо с проспекта на улочку. Затем нырнула в арку и аккуратно припарковалась во дворе поближе к расписной двери с вывеской, по которой клиент безошибочно мог определить, куда ему заходить.

В студии работало около пятнадцати человек, и Вика любила ту шумную атмосферу, которую они создавали. Как люди творческие и эмоциональные, они не держали все в себе, а щедро делились своими впечатлениями. Не только от работы, но и от жизни. И поболтать всегда было о чем.

Пошло простучав шпильками по щедро украшенной постерами и фотографиями лестнице, Вика дернула на себя дверь, ожидая окунуться в веселый гул, который обычно стоял в начале рабочего дня, пока все не наговорятся о том, что было вчера.

В центральной части офиса собралась кучка из пяти человек. И все они резко замолчали и испуганно уставились на Вику, как только она появилась в дверях.

Студия представляла собой две большие смежные комнаты. Стены были окрашены в сиреневый и бежевый цвета и увешаны такими же, как на лестнице, постерами и фотографиями с близкой профессиональной деятельности тематикой. Это были выполненные проекты, памятные фото со знаменитостями, удостоившими студию своими заказами, и петербуржские улицы. Большую часть комнат занимали удобные рабочие столы с мощными компьютерами и огромными мониторами, принтеры и плоттеры. Их разбавляли вальяжные пестрые диваны. Около входа располагалась неприметная дверь, ведущая в длинный коридор, через который можно было попасть в кабинет директора, бухгалтерию, переговорную, маленькую кухню, туалет и подсобку.

Одной из застывших фигур была Лиза – молодая, но очень талантливая девушка, любительница татуировок, длинных распущенных разноцветных волос и наращенных ногтей с причудливыми рисунками. Помимо стопроцентно дизайнерской внешности, она отлично ладила с клиентами и была сравнительно новым, но уже ценным сотрудником.

Ольга – старейший, как и Вика, дизайнер с колоссальным опытом за плечами, – не отличалась яркой внешностью, но имела необыкновенные способности зарабатывать для студии много денег. Это была средних лет дама. Худая и всегда просто, но элегантно одетая.

Стася висела на волоске. В студию ее взяли за несомненный талант, но оказалось, что она чрезвычайно рассеянна. Забывала про встречи с клиентами, не сдавала вовремя проекты, делала в них много существенных ошибок… Зато мило хваталась за голову и, невинно хлопая ресницами, смотрела своими большими глазами фиалкового цвета, обещая, что больше такого не повторится. Но судя по всему, девушке недолго осталось работать в этом коллективе, терпение директора было уже на пределе.

Дизайнер Володя был хорош: статный, широкий в плечах и спокойный, как танк. Ему было чуть за тридцать. Он любил свою работу и был большим спецом. Женщины обожали с ним работать, хотя он не позволял себе с ними кокетничать. В отличие от Ильи, который и был пятой и, похоже, центральной фигурой немой сцены.

Илья, кудрявый обаятельный парень двадцати семи лет, был самую малость полноват. Это не портило впечатление, так как он умел одеваться в клевые дизайнерские шмотки. К профессии у него был несомненный талант. К тому же он постоянно фонтанировал интересными историями, и слушать его было всегда весело.

Вот и сейчас Вика подумала, что он рассказывает одну из них.

И почти угадала.

– Всем привет! Вы чего такие загадочные, будто приведение увидели? – На ходу сняв и повесив на вешалку дубленку, она направилась к застывшей в странных позах компании. – Да что тут у вас?

И их как прорвало: дамы наперебой пытались что-то объяснить. Вика только поморщилась, так ничего и не поняв, кроме того, что кого-то убили.

– Нормально можете рассказать? Ничего не поняла.

Илья замахал руками.

– Лиза, Стася, помолчите! Дайте я расскажу.

Предприняв титанические усилия (ибо любили, чтобы им доставались лавры лучших рассказчиц), они постарались замолчать.

Илья, обращаясь к Вике, начал рассказ.

– Ну ты помнишь ту актрису, Ксению? Тебе хотели дать заказ, но она с женщинами не работает.

На это дамы многозначительно хихикнули.

– Ну-ну, – ответил им Илья. – Так вот, мы с ней общались по поводу ее загородного дома. Много работы уже сделали. И вот жду я ее в кофейне прямо под ее квартирой. Мы там часто встречались. Она просто спускалась, когда я приходил. Не хотела, чтобы я домой к ней поднимался.

– Ага, боялась компромата, Дон Жуан, – засмеялась Ольга.

– Да нет, я заглядывал как-то. Позвонил, а она открыла, но не впустила, сказала в кофейне ждать. Краем глаза видел, у нее такой беспорядок! – Илья жестикулировал от обилия переполнявших его эмоций. – Думаю, в этом причина. А так я ей даже нравился, она немного флиртовала со мной.

– Ты давай по делу. Флиртовала. Смешно. Кто она, а кто ты? – Стася ревновала, сама была к Илье неравнодушна.

Он только отмахнулся.

– Так вот… Жду, а ее нет. Звоню – не отвечает. А мне документы срочно надо подписать. Деньги нужны, там строительные работы в самом разгаре. Люди ждут, у них тоже график. Ну, думаю, надо идти в квартиру. Попробую позвонить в дверь, вдруг дома. Хотя надежды мало было, раз уж не пришла и на телефон не ответила. Я решил, что с кавалером каким-нибудь завалились где-то, но такого точно не ожидал.

Народ темпераментно ерзал на стульях, смакуя подробности. Только Вика, которая предчувствовала, к чему все идет, но пока не знала развязки, стояла спокойно.

– Звоню в дверь. Даже не ждал, что вообще откроют. А тут мент дверь распахивает и говорит: «Проходите, любезный». Я опешил, захожу, как завороженный. А там полицейские по квартире шерстят. И запах! Этот запах теперь мне никогда не забыть.

Народ поморщился, живописно представляя картину.

– Лилии, много лилий. Такой насыщенный аромат. И еще что-то противное. Может, кровью или трупом пахло, не знаю.

– Ну так ты ее видел? – нетерпеливо перебила Стася.

– Да нет… ну, не всю. Только ноги. Дверь в спальню была приоткрыта, и видны были ступни. Красивые, но синюшные какие-то. Даже жутко немного: платье красное, и видно, что вся комната завалена лилиями. – Он поморщился. – До сих пор стоит этот запах в носу.

– Да, мне лилии никогда не нравились, – заметил Вова, – кладбище напоминают. Еще в сериале «Клиент всегда мертв» на заставке лилии вянут в ускоренной съемке. В тему про трупы. Видели?

Все закачали головами в дружной ненависти к лилиям и поморщились.

– Да, запах у них еще тот, особенно когда их много, – заметила Лиза. – Мне если дарят, я всегда им срываю темные такие… Как они называются?

– Тычинки? – предположила Стася.

– Да нет, ну какие тычинки, они зеленые, – возразил Вова. – Это пыльники.

– Так ее убили? Эту Ксению? – спросила у Ильи Вика, нажимая на кнопку «Старт».

Кофемашина яростно зашумела, перемалывая зерна. На несколько секунд все замолчали, глядя, как кофе льется в чашку. Вика взяла ее в руки и остановила вопросительный взгляд на Илье.

– Ну да, убили.

– Как?

– Не знаю. – Он опять начал жестикулировать. – Они мне не сказали. Я спросил, но они не ответили. Только сами вопросы задавали.

– Так ты ничего не знаешь? – заметила Вика. – Как? Когда? Кто? Зачем или почему?

– Нет, не знаю, – уже истерически ответил Илья.

– О чем-то можно догадаться из их вопросов, – заметил Вова. – Например, они же спрашивали тебя, где ты был в такой-то день.

– Ну да, спрашивали про вечер понедельника.

– Тогда мы уже знаем время убийства, – радостно заключила Стася. – Если сегодня среда, труп уже немного несвежий, – поморщилась она.

– Получается, клиентка у тебя слилась, – усмехнулся Вова.

Илья задумался, как будто до него это только дошло.

– Ну да, получается, слилась… – Он покачал головой.

– Там уже строители работали?

– Работали. Теперь все приостановится.

– Будем наследников ждать, – заметила Ольга. – Дети-то у нее были? Не слышали?

– Нет, детей нет. Дом делали только для нее. Не знаю даже, кто теперь будет владельцем. И что с проектом делать? – сокрушался Илья.

– Это уже не твоя забота, Виталина будет разруливать, – успокоила его Ольга, как самая опытная.

– А у тебя такие случаи бывали?

– С убийствами нет, а замороженные проекты, конечно, были.

– И что?

– Не парься. Сейчас бесполезно гадать. Найдется наследник – Виталина с ним поговорит. А там уж как получится.

– Жаль ее, и детей не было, – посочувствовала убитой Стася. – А сколько ей было лет? Выглядела всегда отлично.

Илья задумался.

– Она на нашу Вику была похожа.

Виктория обожгла его гневным взглядом, а ему это сравнение понравилось, заулыбался.

– Ей было под полтинник, но выглядела на тридцать. Прямо как Вика, роскошная. А ты, Вик… Все хотел спросить, почему в актрисы не подалась? С твоей-то внешностью?

Она не удостоила его ответом. Все знали, что задавать такие вопросы не следует, и замолчали, только Илья смотрел ей прямо в глаза.

Телефонный звонок разрядил ситуацию, и работники студии разошлись по своим столам. Виктория села в рабочее кресло и включила компьютер. Пока загружался, глянула в окно, найдя в нем все тот же густо падающий мокрый снег, и пригубила кофе. В голове всплыло:

Сколь бы ты ни супил бровь –

Повторяю вновь и вновь:

Индивид имеет право

На свободную любовь!

Она пробежалась по клавиатуре, набирая пароль, но воспоминания уже было не остановить.

Это было в конце ноября 1987 года, когда Вика училась в восьмом классе. Прозвенел звонок с последнего урока. Математичка продиктовала домашнее задание и попрощалась с ребятами. Они принялись шумно и быстро сворачивать портфели в предвкушении свободы.

– Ребят, тормозите! – вылетел на середину класса комсорг Стас. Высокий, приятного вида подросток.

– Ну чего еще?! – послышались недовольные голоса одноклассников.

– Один маленький вопрос. Важно.

С показной неохотой подростки снова расселись за парты, а некоторые взобрались верхом, ведь обстановка была уже неформальной.

Вика не знала, что стало со Стасом после школы, но была уверена, что он добился в жизни успеха. У него еще со школьной скамьи были задатки лидера и хорошего организатора. Одноклассники уважали его как комсорга. С ним они всегда больше всех собирали макулатуры и металлолома, выигрывали агитбригады, «А ну-ка, мальчики» и «А ну-ка, девочки», были во всем впереди. Поэтому, как бы им ни хотелось домой, они покорно сели, чтобы выслушать его. Не без претензий, впрочем, как и положено.

– На этот Новый год нам выпало показывать спектакль, – начал Стас.

Тут же послышались недовольные возгласы.

– Не мычите, деваться некуда, надо делать. Половину задачи я уже, считайте, выполнил. Берем Филатова про Стрельца, беспроигрышный вариант. Еще никто не играл в нашей школе. Юморно, а если хорошо сыграем, то – в дамки. Я накидал список, кто кого будет играть, плюс декораторов и костюмеров. Звук я сам подберу. Сейчас зачитаю. Возражения только после оглашения всего списка, а то так будем до ночи сидеть.

Ребята ерзали, переговаривались вполголоса, но комсорга слушали.

– Итак, по ролям. Потешник – Журов. – Стас отчеканивал каждое слово. – Царь – Ставропольский, Федот – Мурашко, Маруся – Казакова, Тит Кузьмич и Фрол Фомич – и выбирать не нужно.

Он и весь класс заржали, показывая пальцами на Кузьмина и Фролова, они же возмущенно пожали плечами в ответ.

– Поняли, да? Кузьмин и Фролов. Посол – Кащеев, Нянька – Иевлева, Царевна – Шмель, Генерал – Каганов, Баба-яга – Карпова.

– И че сразу я Баба-яга?! – возмутилась Карпова. Она была девочкой видной, и ее претензия могла считаться заслуженной. – Я бы и за царевну сошла. Пусть Шмель Бабу-ягу играет. Чего опять я должна играть уродину?

– Оль, я не закончил. Просил же не устраивать скандалов и возражать по существу. Вика подходит под Царевну по описанию. Это же театр. Я разве говорю, что ты уродина, если даю тебе серьезную и, между прочим, ответственную характерную роль? Там у Царевны играть нечего, не то что у тебя.

Она осталась довольна.

– А я тоже против Шмель.

– Лен, ты еще? Ты-то уж точно на Царевну не потянешь.

Класс заржал.

Это в спор вступила Иевлева – маленькая, худая и с короткой стрижкой. С натяжкой, но ее можно было считать симпатичной, если бы она не была такой вредной и мстительной. Дело в том, что она сохла по Стасу и знала, что он не просто так поставил Вику в спектакль, а чтобы чаще видеть ее на репетициях.

– Может, Шмель по описанию и подходит, только вот она же деревянная, как столб. И сыграть может только саму себя или Нефертити в гробу. Завалит она тебе спектакль.

Вика даже смотреть в ее сторону не стала, только на Стаса. Она спокойно относилась к статусу красивой девочки, но парня у нее не было. Она ни на ком не могла остановить выбор. Сердце ее было холодно и практично, что открывало перед ней массу возможностей. Когда было нужно, она ими пользовалась, оставляя некую недосказанность. Иевлева была для нее мухой, жужжащей над ухом.

Не обращая внимания на ожидающую ответа Лену, Стас продолжал перечислять свой список:

– Дальше. Голос – я. Декорации делают Грачев, Мартынов, Лоскутова и Михалкова. – Своим организаторским чутьем комсорг знал, что работается лучше в смешанном коллективе, где можно и пофлиртовать. – Кто захочет, может им помочь, но спрашивать буду с них. Фух! Костюмы делают Власова, Ангарская, Драгунова. – В этот список он мальчиков уже не включил, любой из них оскорбился бы. – То же про помощь. Идея такая: сделать костюмы немного гротескными. Наш девиз: «Чтоб все ржали!» Все понятно? Теперь слушаю возражения.

Стас устало присел на край парты, оглядывая зашумевший класс. Встретившись глазами с Иевлевой, которая пыталась испепелить его взглядом, сказал:

– Ну не по делу, Лен. Я что, в чем-то неправ? Где по существу возражения?

– Да, все нормально Стас решил, – подытожил Сеня, которому это уже порядком надоело. Он хотел домой.

Ребята загудели, что со всем согласны.

– Тогда раздаю сказку. Заметьте, мама напечатала под копирку. Тем, кто участвует, даю неделю на слова и эскизы. Первая репетиция в следующий вторник.

Комсорг все держал под четким контролем, был достаточно умен и креативен, чтобы исправить эскизы, которые он забраковал за недостаточную гротескность. Также он придумал смешные фишки для героев и спрашивал с ребят строго. Репетиции шли успешно.

Иевлева была права: у Вики не было актерских данных, и она об этом знала. Поэтому часами перед зеркалом или своей преданной подругой Ларисой прогоняла роль, чтобы уже на первой репетиции Стас не пожалел, что взял ее играть. Пришлось потрудиться, чтобы не быть бревном и придать характерности и гротеска своей героине.

Генеральная репетиция вполне удовлетворила комсорга, но он хорошо зазубрил закон подлости и рано не радовался.