Год хорошего Кощея

Через несколько мгновений троица исчезла в мерцающей спирали.

…Царевич открыл глаза, перевернулся на живот, ловя отблески гаснущего сияния внутри Волшебного Зеркала. Ему показалось, что где-то в его глубине он увидел быстро удаляющихся, Бабу Ягу и её кота Найдёна и Метлу.

Свет погас. Теперь в поверхности Зеркала всё так же отражалась заиндевевшая от инея горница.

Прохор сел, почесывая лоб, на котором вскочила здоровая шишка. Он пригладил золотые кудри, нахлобучил на них шапку и недоуменно произнес:

– Не понял… Где Яга-то?

Появление из витрины

На тихой, малолюдной улочке располагалось самое обычное туристическое агентство. О том, что приближается Новый год, свидетельствовало праздничное украшение его уличной витрины. День клонился к вечеру, но было еще светло, поэтому гирлянды не горели. Атмосферу праздника задавал лишь большой глобус в витрине, стилизованный под ёлочный шар. Сверху на него была залихватски одета шапка Деда Мороза.

Из этой витрины, прямо на тротуар, и вылетела Василиса, держа в одной руке Метлу, а другой прижимая к груди кота. Она упала почти плашмя на асфальт и больно ушиблась. Подняв голову, баба пришла в жуткий, неописуемый ужас.

Что это за место?! Где она находится? Откуда взялись каменные хоромы кругом? Почему они такие высокие, будто бы строили их неведомые великаны?

Шерсть Найдёна вздыбилась. Кот никогда не покидал пределы леса. Сейчас он был так же напуган, как его хозяйка.

– Кош-мяур! Кош-мяур! – замяукал он.

Баба вскочила, обернулась на витрину и бросилась прочь, выскочив прямо на проезжую часть. Её чуть не сбила пролетающая мимо машина. Василиса понятия не имела, что за самоходная телега пронеслась по дороге, но успела вовремя отпрянуть.

Метле повезло меньше, так как прутья угодили под колёса. Пеньковая верёвка, стягивающая их, разорвалась, и веточки разлетелись по асфальту.

– А-а-а! – закричала в ужасе баба. – Метла! Родненькая!

Она бросилась собирать прутики.

Рядом взвизгнули тормоза резко остановившегося автомобиля. Из его окошка выглянул какой-то лысый мужик и заорал:

– Ты совсем офонарела, бомжиха ненормальная? Жить надоело?!

– Я… ничего не понимаю… – лепетала насмерть перепуганная Василиса, не зная, какими словами оправдываться. – Моя Метла… Она не может тут… погибнуть.

– Дура слепошарая! Тебя саму раскатают по асфальту! – продолжал кричать шофёр.

Баба, схватив последние прутики, вернулась на тротуар, не понимая, что делать и куда бежать.

– Мне нужен… совет, – попыталась обратиться она к водителю.

Но лысый уже поднял стекло и отъехал, обдав на прощанье ненормальную бабку дымом выхлопной трубы. Василиса, большую часть жизни прожившая в лесу с чистейшим воздухом, закашлялась от непривычного, едкого запаха.

Некоторое время она пыталась понять, что ей делать. Взгляд скользнул по витрине, из которой они с котом и Метлой только что выпали. Василиса постояла, и, словно бы приняв решение, с разбега бросилась на стекло, в надежде попасть обратно в терем Деда Студенца.

Стеклопакет задрожал, но выдержал её удар. Баба, принялась молотить кулаками по нему. Поняв, что эти действия не ведут ни к какому результату, перехватив кота, она в очередной раз с разбегу попыталась пробить витрину.

Несколько прохожих удивлённо обернулись на пожилую, чумазую женщину в длинной разодранной по низу юбке и прожженном тулупе. Та вела себя совершенно неадекватно. Баба, как ненормальная, кричала на всю улицу:

– Я не хочу! Я не могу! Верни меня обратно, Зеркало! Сделай, как было!

С такими воплями Василиса снова и снова молотила кулаками по витрине, пытаясь вызвать таинственное сияние.

Из дверей туристического агентства выскочил худощавый мужчина в лиловом, клетчатом пиджаке. Он бросился наперерез Василисе, поймал её в объятия и легонько встряхнул.

Баба подняла на него лицо и встретилась взглядом с карими, мягкими, чуть насмешливыми глазами. Мужчина был почти вдвое моложе её, но почему-то от его взгляда она немного успокоилась.

– Я не понимаю, зачем так нервничать? – иронично произнёс незнакомец. – Вы сейчас тут всё разобьёте. А дверь, если приглядитесь, находится в том месте, откуда вышел я. Заметьте, она совсем не там, где вы пытаетесь пробиться.

Некоторое время Василиса, словно не понимая, кто он, что происходит, смотрела на него. Вдруг она резко вырвалась, отступила на несколько шагов и с воплем влетела в двери агентства. Пробившись к витрине изнутри помещения, начала снова биться в неё.

Молодой человек бросился за ней, подбежал, обхватил сзади и попытался оттащить от стеклопакета. Василиса, всё еще пребывая в ужасе от происходящего, пыталась вырваться. Парень оказался неожиданно крепким для его хрупкой комплекции. Он почти силком вытащил Василису в центр комнаты и не выпускал из рук, пока та не перестала сопротивляться.

В туристическом агентстве

Баба обмякла и, наконец, огляделась.

Они были не одни.

В кресле перед монитором для посетителей сидела ухоженная дама лет сорока в коротком платье и распахнутой белой шубке. До появления Василисы она пролистывала пультом картинки горнолыжных курортов, но сейчас замерла, с удивлением наблюдая за происходящим.

Василиса, словно бы извиняясь, произнесла:

– Я домой хочу! Домой, понимаете! Отправьте меня обратно!

Кот на её руках мяукнул что-то невразумительное, и она добавила, показывая на Найдёна.

– Нас с ним.

Молодой человек посмотрел ей в глаза с мягкой укоризной, но ничего не сказал.

– Что происходит, Рафик? Кто эта женщина? – спросила дама в шубке недоуменно.

Мужчина не отреагировал на её реплику. Он выпустил из кольца рук напуганную гостью, поднял вверх палец и произнёс с легкой насмешливостью:

– Успокойтесь пожалуйста. Оставьте в покое витрину. Вы разобьете её и порежетесь!

Приложив руки к груди, несчастная баба быстро заговорила:

– Понимаете, мне надо домой. Я не хотела сюда! Совсем не хотела.

Казалось, вся эта ситуация только забавляет молодого человека.

– Если вам надо выйти, то лучше через двери, – он мотнул головой на выход. – Не надо для этого вышибать стекло!

Дама развернулась в крутящемся кресле в их сторону, и, закинув ногу на ногу, чуть подалась вперед.

– Может быть вызвать полицию, Рафаил? Пусть заберут эту… ненормальную.

– Людмила Семёновна, – вежливо сказал молодой человек, – мы сейчас разберемся. Видите, женщина слегка… взволнована.

Василиса сделала несколько шагов в сторону витрины. Её тут, в этом построенном великанами городе считали ненормальной. Но она же как-то оказалась здесь, через это самое прозрачное стекло. Если она из него вышла, значит, должен же быть какой-то вход обратно!

– Она не в себе, Рафик, – произнесла дама многозначительно.

– Я в себе, в себе! – попыталась объяснить баба. – Но мне… сюда не надо! Я не царевич, понимаете?

– Понимаю! – покладисто сказал парень.

Василиса сделала ещё один мелкий шажок в сторону витрины.

– Это ему, Прохору, надо царевен спасать… Мне-то к чему эти царевны?

Молодой человек кивнул, словно бы соглашаясь с этим неопровержимым аргументом.

– По-моему, надо звонить в психушку, – подала раздраженный голос дама.

– Людмила Семёновна, во имя всего святого, помогите мне успокоить эту особу. – Рафик обернулся к даме. – Иначе нам всем понадобится «скорая помощь». Она разобьет стекло, порежется. Я тоже порежусь… Вы порежетесь… И кот…

Василиса напряжённо осматривала глазами выход из агентства. Где же скрывается таинственная дверь обратно?

Дама не выдержала, поднялась.

– Знаете, Рафик, я пойду. Дома я обдумаю ваши предложения и напишу, на чем я остановилась. Хотя нет… сама завтра зайду в обеденный перерыв! А вы тут… удалите эту… заразу!

С этими словами Людмила Семёновна направилась к выходу.

Баба услышала, что её называют «заразой», обернулась. Взгляд скользнул по фигуре дамы и остановился на подоле короткого платья. У Людмилы Семёновны была великолепная фигура и стройные, длинные ноги, которые она не стеснялась демонстрировать. Именно они и вызвали волну возмущенного протеста Василисы. Для тех мест, откуда она была родом, подол платья взрослой женщины обязательно должен был закрывать щиколотки.

– Сама ты зараза! Прежде чем на меня указывать, посмотрела бы на свои коленки. Постыдилась бы на люди показываться!

Людмила Семёновна в панике глянула на колготки. Неужели затяжка или стрелка? Но колготки были безукоризненно натянуты.

– Что вы имеете против моих коленок? – возмущенно спросила она.

– Тьфу! – красноречиво сплюнула Василиса.

Дама не стала связываться. Одарив на прощание неизвестную уничтожающим взглядом, она вышла с видом оскорбленной королевы. У Василисы даже рот приоткрылся от удивления.

– Что же это делается? – спросила она у Рафика. – Эта баба крашеная с голыми ногами ещё и на улицу пошла?! Там же люди ходят! Засмеют!

Молодой человек вздохнул, и, воспользовавшись затишьем, взял гостью за плечи. Он отвёл её подальше от стекла и усадил на гостевой диван. Василиса не сопротивлялась. Она продолжала смотреть через прозрачные двери, как Людмила Семёновна переходит дорогу. Там, на улице, шли прохожие. Никто не оборачивался на бабу в коротком платье, не улюлюкал, не свистел, не показывал пальцем. Словно бы для людей в порядке вещей было, что у той колени видно.

– Кто бы подумал, что вопрос длины юбки вас успокоит, – задумчиво сказал Рафик, разглядывая гостью. – Чай? Кофе?

Василиса вскинула на него недоумённые глаза. Что он имеет ввиду?

– Пить хотите? – спросил парень.

– Водички, – призналась баба, облизнув давно пересохшие губы.

Рафик подошел к кулеру, стал набирать воду.

Как найти Кощея в Москве?

Василиса огляделась. Первоначальный испуг прошел, и она с интересом рассматривала странную горницу. Здесь ни одна деталь не напоминала ей о прошлой жизни.

Помещение оформлено было в серо-голубых тонах с легкой примесью холодно-розового. В углу стояла высокая ель, украшенная шарами с фотографиями различных достопримечательностей. От неё по помещению разливался тонкий хвойный аромат. На стене позади дивана были наклеены фотообои с зимним рассветом.

Василиса задумчиво провела рукой по виниловому пейзажу. Чудно! Вроде бы стена, а картина на ней, как живая. Как такое вообще может быть? Уж не кудесник ли какой заколдовал кусок живой природы, обратив его в камень?

Она опасливо смотрела на молодого человека. Уж, верно, он и есть колдун, который заманил её в это место.

Порты на молодом человеке были синие. Удивило её, что карманы на них почему-то оказались нашиты сзади. Рубаха тоже была какая-то непростая, тонкая, белая, плотно прилегающая к телу. Его лиловый пиджак в мелкую клетку казался очень странным видом кафтана. Она знала, что добрые люди так не одеваются. А если это не добрый человек, то кто же он тогда?

Когда Рафик поднёс пластиковый стаканчик с водой, Василиса была уже почти уверена, что перед ней – великий чародей. Как обороняться от него, она не знала. Волшебная Метла была растрёпана по прутикам, а потому не помощница в этот трудный час.

Баба прижала себе крепче кота. Всё-таки вдвоём легче в чужом мире.

– С вами всё в порядке? – спросил молодой человек.

– Не всё, – Василиса принюхалась, опасаясь, что неизвестный колдун может дать ей какое-то зелье. Но вода пахла обычной водой. Баба осторожно отхлебнула. Вроде бы не отрава.

Найдён тронул хозяйку лапой, давая понять, что тоже хочет пить. Баба опустила к нему стаканчик. Пока кот лакал, она собиралась с мыслями.

– Ой, горемычная я, сиротинушка, – вдруг тихо запричитала она. – Посмотри на меня, молодец. Какой из меня царевич? Какой?!

Рафик скептически взглянул на гостью.

– Если честно – никакой!

– Я тоже так думаю, – жалобно произнесла Василиса. – Это он, Прохор, будь трижды неладен, должен спасать царевну, сражаться с Кощеем и Горынычем. Он, а не я…

Рафик сел в кресло напротив, и, подперев подбородок рукой, заинтересованно взглянул на бабу. В глазах светилось почти неуловимое лукавство.

– Как непостижимы судьбы Его и неисповедимы пути Его! – произнес он слегка нараспев.

– Что? – не поняла Василиса.

– Нет… Просто… Любопытно. То есть вы сюда вот так… За царевной, Кощеем и Горынычем? – похоже было, что молодой человек с трудом сдерживается от смеха.

– Ты, кудесник, мне не веришь?

– Я? Верю! – улыбаясь, кивнул Рафик. – У нас, конечно, не каждый день появляется кто-то с такими оригинальными запросами. Обычно, кому на море, кому на горнолыжный курорт, кому шопинг-тур, – он кивнул головой на экран с заснеженными пиками Домбая, на фоне которых жизнерадостно улыбалась парочка с лыжами. Вот вам, к примеру, куда надо?

– Меня… в Москву отправили, – Василиса аккуратно поставила пластиковый стаканчик на стол.

Рафик расцвел дружелюбной улыбкой и широко раскинул руки, словно бы пытался обнять весь мир:

– Поздравляю вас! Вы в Москве!

Баба тоскливо взглянула за стекло. Там по улице шли люди в странной одежде, проехало несколько машин. Ох, и в жуткое место её забросило.

– Я тут не по своей воле! Это царевич должен был здесь оказаться. Ему богатырские подвиги надобны! – попыталась объяснить баба.

Вдруг она замерла, словно бы какая-то догадка поразила её.

– Погоди-ка… Да неужто тут я, в Москве, Кощея встречу, да глаза его окаянные гляну, – прошептала она. – Скажи, молодец, слышно тут у вас, в Москве, про Кощея?

Рафик усмехнулся:

– Надо Кощея? Найдем вам Кощея! Минуточку!

Он сел к компьютеру и бегло пробежал пальцами по клавиатуре.

– Ещё вот что скажи, кудесник… Нет ли у тебя веревицы али нитки какой? Мне бы Метлу переплести… – её печальный взгляд устремился на охапку прутьев.

– Веревки нет. Шнур от наушников подойдет? У меня тут есть старые, проводные ещё, – он отвлекся, вытащил из письменного стола связку спутанных проводов и кинул ей. – Берите, не жаль!

Василиса, покосившись на него, занялась ремонтом своей многострадальной Волшебной Метлы.

– А это твои хоромы, кудесник? – спросила она.

– Не мои, – ответил Рафик, не отрывая глаз от монитора. – Начальника моего – Мороза Ивановича Студенца.

Василиса почувствовала, как ужас прошелся льдистыми иголочками по телу от макушки до пальцев на ногах. Даже дыхание на какой-то миг перехватило. Она словно бы другими глазами взглянула на оформление странной горницы, на фотообои с холодным рассветом. Как же сразу она не догадалась, что Волшебное Зеркало из горницы терема зимнего бога к нему же и приведёт?

– Ты сказал – это хоромы Деда Студенца? – баба вскинула на Рафика васильково-синие глаза, полные отчаянного страха.

– Деда? Может, кому он и дед. А для меня – начальник, – отозвался Рафик, не поднимая взгляд от компьютера.

– Так ты у него в услужении?! – догадалась Василиса.

Парень тихо рассмеялся.

– Почему? Я у него… подрабатываю… На полставки. Это не основная моя деятельность. Просто так получилось, что в это время я должен быть в этом месте. Мороз Иванович в новогодние дни очень… занятой. Сегодня его нет. Как-никак тридцатое декабря…

Василисе стало неуютно и даже страшно.

– Кстати, меня Рафаил зовут, – обаятельно улыбнулся ей молодой человек. – Можете звать просто – Рафик. А вас?

– Василиса.

– А по батюшке?

– Пантелеевна.

– Вы, Василиса Пантелеевна, вижу, знаете Мороза Ивановича?

На столе заработал принтер. Оттуда выехал лист бумаги.

Баба встала, собирая в охапку не до конца переплетенные прутья Метлы.

– Знать не знаю. Знакомиться не хочу. Если Студенец меня спросит, то меня тут… не было. Идем, Найдён.

Кот удивленно взглянул на неё. Его пугала жуткая улица.

– Пока он нас не заморозил живьём! – шёпотом добавила баба для кота.

– Кто заморозит? – Рафик услышал последнюю фразу. – Мороз Иванович? Да он же добрейшей души…

– Может, кому добрейшей, а кому… Я его норов знаю. Так что я пойду… куда-нибудь. Найдён, мы уходим!

– Зря. Посидели бы, чайку попили.

Василиса была уже почти у выхода.

– Да подождите вы! – окликнул её Рафик, доставая из принтера лист. – Я же вам всё уже нашёл! Вы же Кощея просили, так?

Баба обернулась:

– Кощея нашли?

– Я распечатал, куда вам надо отправиться. Дойдете до Дома детского творчества. Там сейчас как раз спектакль «Кощей против Нового года». Идите туда и будет вам… счастье, – он широко улыбнулся.

– Счастье? – переспросила Василиса с примесью присущей ей тоскливой, бабьей горечи.

Молодой человек подошел к ней с листом бумаги.

– Это что? – спросила Василиса.

– Схема… Как добраться.

Судя по недоуменному взгляду, который он получил в ответ, она ни слова не поняла из сказанного.

– Та-ак, – протянул Рафик. – Вижу, вы не сильны в картах. Ох… сложно с вами… Смотрите сюда: вот квадратики. Это – дома. Между ними линии видите? Это – дороги. Стрелками отмечено куда вам надо идти и где поворачивать. Тут несколько кварталов пройти. Просто по домам считайте. Семь квадратиков – это семь домов, там поворот… еще три… снова поворот… Дальше по прямой…

– Я тут… не понимаю, – беспомощно сказала баба, глядя в листок.

– Не расстраивайтесь. Уныние – грех… Смотрите… Выходите из дверей, сразу направо. Если заблудитесь, у прохожих спросите: где Дом детского творчества. Запомнили? Люди помогут.

Василиса невесело кивнула.

– Ах, вот что ещё, – сказал вдруг Рафик, снимая с вешалки небольшой городской рюкзачок. – Возьмите…

– Это что?

– Э-э-э… Сумка заплечная.

– Зачем?

– Кот у вас большой. Устанете его на руках всё время таскать, в рюкзак посадите. Или метлу сюда, в боковые ремешки вставите…

Баба пожала плечами, но отказываться не стала.

Письмо Деду Морозу

В это же самое время, всего в нескольких кварталах от туристического агентства, в просторном фойе фитнес-центра шло занятие по ножевому бою. Тренировку проводил пожилой, жилистый, светловолосый бородач. Ему было уже под шестьдесят, но двигался он легко, стремительно, ускользая от любого удара противника.

Мужчина при этом почти не переставал улыбаться светлой, простой, и словно бы слегка виноватой улыбкой. Казалось, что ему немного неудобно за то, что всё у него получается без особых усилий.

Не обращая внимания на происходящее в зале, у подоконника на стуле рыжеволосый шестилетний мальчик старательно писал в тетрадном листе «Дет Марос пажалста». Ребёнок, прикусив от усердия нижнюю губу, выводил каждую буковку новым цветом, считая, что так получается красивее. В какой-то момент мальчишка замер, задумался. Неожиданно он встал и, захватив письмо и красный фломастер, направился прямо к тренеру.

– Так, мужики, – говорил тот, сжимая в руке резиновый, тренировочный нож и останавливаясь напротив партнера, – Задача следующая. Смотрите… Идёт быстрая атака со стороны противника… Нам надо на короткое время защитить себя от той руки врага, которая опаснее всего. То есть надо нейтрализовать её для того, чтобы самим атаковать. Показываю…

В этот момент детская ладошка легла на его запястье.

– Деда, а как слово YouTube пишется?

– Витёк, не видишь, что у меня занятие? – тренер отстранил ребёнка от себя и повернулся к ученикам.

– Фёдор, я не понял, – обратился к нему партнер. – Ты это как сделал?

– Смотри, Паш. Вот так… плашмя по руке, отводя её в сторону. Сам продвигаешься скользящим движением вперёд, не останавливаясь, – Фёдор и его партнёр показали манёвр так медленно, как только могли. – И по животу… Нет, не останавливаясь, я сказал…

– Деда-а-а! – протянул мальчик ещё раз.

– Я занят. Вон, у дяди Лёши спроси. Ему все равно делать нечего, стену пиджаком протирает.

Витёк вздохнул, огляделся.

Фойе, где проходило занятие, соединялось с дверью в танцевальный класс. Около неё находилось двое респектабельных мужчин. Один из них был блондин, стриженный ёжиком. Ему было около двадцати восьми. Второму уже было под сорок, и он имел заметные залысины на гладко прилизанных, тёмно-каштановых волосах. На этом различия заканчивались, так как рост, атлетическое телосложение и одинаковые классические костюмы делали их неуловимо похожими друг на друга. К тому же оба стояли как две непоколебимые глыбы, охраняя вход в танцевальный класс.

– Лёха, – крикнул Фёдор одному из этих парней. – Посмотри, что там Витьку надо.

– А что Лёха сразу? Самого крайнего нашли? – буркнул тот, что был стрижен ёжиком.

Но мальчик уже подошел к нему.

– Дядь Лёша, а как YouTube пишется?

– Тебе, пацан, зачем YouTube? – недоуменно спросил мужчина.

– Мне очень надо! Я письмо Деду Морозу пишу, – глаза мальчишки были серьёзными и требовательными.

Лёха хотел сострить, что пора ребёнку перестать верить в сказки, но подумал и не стал. Он достал сотовый, нашёл на нем значок сайта и показал его Витьку.

– Смотри, малец!

Тот, приложив бумагу к стене, старательно красным фломастером переписал слово.

– Дядь Лёша, а сто тыщ это сколько нулей?

– Четыре… Ой… Пять нулей. Палочка и пять нулей.

Второй мужчина, тот, что был старше, удивленно посмотрела на Витька.

– Пацан, а ты чего там заказываешь? Дед-то потянет у тебя заказ на сто тысяч?

– Так я же не дедушке, а Деду Морозу пишу, – пояснил мальчик, поражаясь, почему взрослые дяди не понимают таких простых вещей. – Я буду блоггером. Мне позарез надо сто тыщ лайков собрать!

– Понял, Макарыч, что нынешние дети себе на Новый год просят? – ухмыльнулся Лёха.

Макарыч покачал головой:

– Дожили… В твоем возрасте, пацан, я Деду Морозу паровозик заказывал.

– Железную дорогу с паровозом мне дедушка Федя итак подарит. Я у него в шкафу видел, – деловито сказал мальчик. – Он его старым свитером прикрыл, чтобы я не заметил до праздника. А Деду Морозу надо взаправдашние желания писать!

Витёк одарил непонятливых дядей взглядом, полным сочувствия и укора, и направился к своему подоконнику.

Телефонный разговор

Пока мальчик шёл, в кармане его комбинезона зазвонил телефон.

На экране высветилась фотография старшей сестры Маруси. Изображение было смешное, но не очень удачное. Маруська регулярно просила его удалить, но Витёк всегда сопротивлялся. Чего удалять, если фотка выражала все его представления о родственных чувствах?

– Алё! – важно сказал он.

В это самое время в Доме детского творчества тринадцатилетняя Маруся сидела у зеркала в гримерке театральной студии. Она, прижав телефон к плечу, наносила грим на лицо. Девочка старалась скрыть веснушки, так как по ее мнению Снегурочка, роль которой она играла в новогодней сказке, должна была быть исключительно белолицей.

Вокруг было шумно и весело, как всегда бывает перед спектаклем. Чтобы перекрыть этот гам, приходилось говорить чуть громче обычного.

– Алё, Витёк! Тебя дед уже из детского сада забрал?.. Да, я помню, что у вас короткий день… Ты у него на тренировке? Слушай… Дед не забыл, что у меня сегодня в шесть спектакль?

К девочке подошел худой, долговязый подросток, одетый в черный костюм с нарисованным серебристым скелетом.

– Маруська, загримируй меня, – попросил он.

– Сеня, отвали, я разговариваю, – огрызнулась девочка. – Вить, не тебе… Ты там напомни деду, что я вас жду.

– Мару-у-усь! – не унимался мальчик.

Девочка смерила его уничтожающим взглядом и продолжила в телефон:

– Да-да, в шесть. Всё, Вить, пока… Лезут тут всякие…

Она отложила телефон в сторону, и, словно бы не замечая Сеню, занялась маскировкой ненавистных веснушек.

– Да ты итак красивая! Хватит уже себя портить, – не выдержал Сеня. – Загримируй лучше меня. Я – Кощей, я страшным должен быть!

Снова спортзал

Занятие по ножевому бою продолжалась.

Лёха с Макарычем всё так же стояли, словно двое из ларца, по обе стороны от двери в танцевальный класс. Оттуда периодически доносилась какая-то попсовая индийская песня. Заняться амбалам было решительно нечем, поэтому они наблюдали за тренером, тихо обсуждая между собой каждый приём, который тот показывал ученикам.

– Круто у него выходит, – в какой-то момент не удержался от восхищенного высказывания Лёха. – Спецназовец он бывший, что ли?

– Не похоже. Я сам в спецсназе служил, нас так не учили, – откликнулся Макарыч. – Я бы сказал, что техника у него… топорная… Но он ловкий, аж завидно.

– Я был с ним в спарринге. Он меня на раз уделал. Да что меня… Он даже шефа под орех просто… Понимаешь?

– Константина?! – Макарыч покосился на двери в танцевальный класс, очевидно имея ввиду человека, который находился внутри. – Эх, жаль я не видел. Я бы посмотрел… У нас против Костика никто из мужиков не сдюжил. Если Фёдор против шефа может… Уважуха!