Обещание волку

Иола Гайнова

Обещание волку

Глава 1

1997 год. Красноярск.

– Мама, посмотри, какой красивый! – сказала София, взглянув в серо-голубые глаза, которые ярко блестели меж стальных прутьев небольшой клетки.

– Да, красивый волк, милая, – ответила Анастасия Боева, держа свою десятилетнюю дочь за руку, после чего раздраженно добавила: – Не знаю, за что я платила деньги! Здесь даже посмотреть не на что…

– А за что его посадили в клетку? Он сделал что-то плохое? – не заметив раздражения в голосе матери, вновь спросила София. – Этот волк выглядит таким беспокойным и несчастным…

– И почему ты такая любопытная? – задала сама себе вопрос Анастасия, после чего присела на корточки и вытерла маленькую полоску грязи на лице дочери. – Этих зверей посадили в клетку, чтобы разные люди могли на них смотреть, для этого им не обязательно было делать что-то плохое. Лучше скажи, где ты умудрилась измазаться?

– Но ведь есть картинки с животными, на которые тоже можно смотреть, – все еще не могла успокоиться София, даже не обратив внимания на чистоту своего лица. – Зачем же мучить бедных зверей? Мам, мне не нравится смотреть на то, как они мучаются! Нужно их освободить!

– Я не могу: у меня нет такой власти, – увидев все признаки появляющихся слез на глазах дочери, ответила Анастасия. – Мне тоже не нравится это место: здесь повсюду какой-то сброд. Хотя кто еще может посещать эти передвижные цирки и зоопарки?! Но с другой стороны посмотри вокруг: другие детишки в восторге!

– Только этот волк не в восторге, – тихо произнесла София, после чего глубоко вздохнула и пристально уставилась на зверя. – Он смотрит и будто просит о помощи. Мама, у него глаза такого же цвета, как и у меня…

– Тебе всего десять, не тебе решать, что правильно, а что нет, – гневно сказала Анастасия и, взяв дочь за руку, повела ту к машине.

– По-моему, от возраста зависит только количество морщин на теле, – насупившись, ответила София, после чего задрала кверху нос и добавила: – Я бы не сказала, что у нашей пятидесятилетней соседки тети Любы больше ума, чем у меня. Иногда мне кажется, что даже таракан умнее ее.

– Как тебе не стыдно?! – с силой сжав руку дочери в своей ладони, сказала Анастасия. – Надеюсь, что скоро ты поймешь: есть мнение, которое стоит держать при себе, есть вещи, о которых стоит помолчать!

– Нет! Об этих бедных зверях я молчать не собираюсь!

Вприпрыжку идя за матерью, София все никак не могла выпустить из виду волка, который только и делал, что метался по клетке. Когда головы других посетителей скрыли от нее и это, она, опустив глаза на пыльную дорогу, заплакала, потому что ничего не смогла сделать для зверя.

Вернувшись в свой богатый двухэтажный дом, Анастасия Боева попыталась объяснить дочери глупость плача в общественном месте. Однако София не видела в своем поведении ничего зазорного, поэтому сделала вид, что согласилась с мнением матери и отправилась в свою комнату. Когда за окном стемнело, Анастасия открыла дверь спальни дочери, и, увидев холмик, прикрытый одеялом, пошла к мужу. Однако она и понятия не имела, что в спальне никого не было, а холмик был всего лишь кучей одежды.

Уйти из дома для Софии оказалось легко, потому что она всегда была спокойным и послушным ребенком, которого заподозрить в побеге никто не мог. Всю жизнь проведя в Красноярске, София легко вспомнила то место, где решил пристроиться передвижной зоопарк. Несмотря на то, что тот находился в опасной части города, ради правого дела она позабыла про страх, тихо взяла из гаража велосипед и поехала на нем к самой окраине города. Спрятав свой транспорт за кустами, София направилась к большой загороженной площадке, после чего увидела клетки со зверями. Несмотря на позднее время, по всей территории уже закрытого зоопарка раздавались крики, смех и веселое пение, сопровождавшееся игрой на музыкальных инструментах. Заранее взяв с собой кусок металлического прута, найденного в гараже, София подошла к клетке волка и попыталась надавить на большую ручку висячего замка. Несмотря на отсутствие тишины, к запертому животному ей незаметно подкрасться не удалось.

– Ты думаешь, что на воле ему будет лучше? – позади девочки раздался голос, от которого ее сердце, казалось, остановилось.

– Мне кажется, что любому существу лучше на воле, – не растерявшись, ответила та, после чего обернулась и увидела симпатичного, но худого парня лет тринадцати. – Давно ты за мной наблюдаешь?

– Минут пять, – улыбнувшись, ответил парень. – Я приметил тебя еще в тот момент, когда ты стояла вон за тем деревом, все сидел и гадал: зачем такой мелкоте шататься здесь, возле нищеты.

– Я пришла сюда, чтобы освободить этого волка! Я сегодня была здесь, и мне показалось, что это животное страдает. Здесь же как раз лес неподалеку! – уверенно произнесла София, внутри трясясь от страха: все-таки быть замеченной в таком районе – опасное дело. Однако она продолжала настаивать на своем: – Вам безразличны чувства животных?

– Пройдем к костру, мелкая, – непринужденно сказал парень, после чего рукой указал направление. – Побеседуем там.

– Меня зовут София. И, кстати, не такая уж и мелкая, мне уже двенадцать, – соврала та, после чего гордо пошла к горящему костру. – Мне действительно холодно, но надолго я здесь не останусь.

– А меня зовут Федор, и я, кстати, потрясен твоим сочувствием к волку, – уважительно сказал парень, после того, как они оба уселись возле яркого костра. – Обычно приходится слышать другие вещи. Например, даже сегодня один посетитель пришел со своим сыном и, ткнув пальцем в лису, грубо сказал: «Вот, смотри! Видишь эту тварь? Так это она в прошлом году утащила мою курицу с дачи! Было бы у меня с собой ружье, так я бы прямо сейчас ее тут и пристрелил, прямо через эту клетку!» Вот ты, София, пыталась выпустить волка на волю, даже не подумав о том, что на воле ему будет не так безопасно, как здесь.

– Все равно волю ничем не заменишь, – уверенно ответила та, хотя и задумалась, видя хорошее отношение Федора к животным.

Последующий разговор между двумя молодыми людьми был очень оживленным и интересным, пока в их беседу не вмешались. Их идиллию прервал отец Федора Борис Ларин, который напряженно спросил у сына:

– А это еще что за девчонка?

– Это София, она пришла сюда, чтобы освободить нашего волка.

– А почему только волка? Пускай уже всех освобождает! Только не трогай, София, пожалуйста, клетку с канарейкой, это подарок от дорогого мне человека, – громко сказал Борис, не воспринявший это заявление как какую-либо угрозу, после чего презрительно рассмеялся. – Ох уж эти люди, то они стаями истребляют волков, то ударяются в их защиту. И когда они ужу перебесятся и определятся?! Ну ладно, хватит шуток. Где твои родители, крошка?

– Я не крошка, мне уже двенадцать, – опять соврала София, непроизвольно задрав нос. – А мои родители дома.

– Мы тебя проводим, вставайте оба, – сказал Борис, обратившись как к Софии, так и к своему сыну. – Надеюсь, что твой дом недалеко, а мы втроем дойдем быстро.

На протяжении всей дороги разговор лишь несколько раз замолкал, однако все равно быстро возобновлялся. Борис, до конца не понимающий смысл выходки Софии, ведущей в руках велосипед, постоянно пытался намекнуть на ее глупое детское поведение. Но Федор, как юный рыцарь, всячески пытался защитить свою новоиспеченную подругу от своего отца.

– Долго вы еще будете находиться в Красноярске? – спросила София в тот момент, когда в воздухе повисла пауза. – Насколько я поняла, вы переезжаете с места на места, показывая людям представления и бедных зверей…

– Вообще-то мы здесь часто бываем, – ответил Федор. – Этот город наш родной. Удивительно, что ты ни разу до этого о нас не слышала.

– Мама считает, что ваши животные не для людей из светского общества, – ответила София, даже не подумав о том, что может кого-то обидеть. – Наверное, на этот раз ей просто захотелось разнообразия. Так вы еще долго будете находиться здесь?

– Около недели, – кратко ответил Борис. – Не знаю, когда вернемся. Все будет зависеть от публики и от того, как она нас примет.

– Однако ты можешь приходить в любое время, – добродушно сказал Федор. – Я тебе расскажу обо всех наших животных, познакомлю с сестрой.

– Это вряд ли, – вмешался Борис. – София у нас непростая девочка, насколько я понял, из светского общества. Ей это не интересно.

– Нет-нет, я постараюсь сделать все, чтобы вернуться, – радостно сказала София, услышав о приглашении. Ей настолько сильно понравился Федор, что она и сама была бы не прочь встретиться с ним по меньшей мере еще пару раз.

Дорога до дома семьи Боевых была длинной, поэтому к месту назначения быстрым шагом София со своими провожатыми дошла лишь через час. Анастасия с мужем, как и прислуга, к этому времени уже спали. Лишь долгий стук в дверь смог заставить встать с постели домработницу, которая, увидев Софию с незнакомцами, бросилась будить хозяев.

Андрей, отец Софии, вышел к гостям спустя несколько минут в своем бархатном золотисто-синем халате. Быстрым шагом спустившись по лестнице, он увидел черноволосого мальчика и мужчину в преклонном возрасте.

– Что это такое? – спросил Андрей, увидев Софию, испуганно прятавшуюся за спиной молодого бедно одетого парня. – Я не понимаю, что моя дочь делает рядом с вами? Вообще-то я думал, что она сейчас уже десятый сон видит в своей спальне.

– Вы только не ругайте ее, – поспешно сказал Борис. – Она не сделала ничего дурного. По крайней мере, мы это предотвратили…

– Кто вы? – спросил Андрей и протянул руку к Софии, однако та осталась стоять на месте.

– Я управляю передвижной труппой, а Ваша дочь пыталась выпустить из клетки волка, – изменив тон на более жесткий, ответил Борис. – А мой сын Федор застал ее за этим занятием.

– О каком волке вообще идет речь? Ничего не понимаю, – насупился Андрей и развел руками. – Да и с чего ей выпускать зверя? Честно говоря, я ничего не слышал ни о вас, ни о вашей труппе.

– Зато я слышала, – вмешалась в разговор Анастасия, которая только что вышла, успев причесаться и накраситься. Вкратце рассказав мужу о недавнем расстройстве Софии возле клетки, она поблагодарила гостей за чуткость и понимание. Дав Борису денег и выпроводив незваных гостей за порог, Андрей со своей женой отправились в спальню, решив отложить разговор с дочерью.

Утром следующего дня, когда семейство Боевых село за стол, София ощутила страх от того, что ей запретят выходить на улицу. Однако, как ни странно, этого не сказала ни Анастасия, ни ее муж. Они ругали Софию, пытались втолковать свои моральные принципы, говорили об опасностях, однако самого неприятного она не услышала. И это значило только то, что юная девушка вновь сбежит в скором времени к своему первому увлечению, Федору.

На протяжении всей следующей недели София под любым предлогом сбегала из дома. Федор за это время познакомил ее со всеми своими друзьями, родственниками, рассказал о зверях, находящихся в его попечении. Казалось бы, что еще может чувствовать десятилетняя девчушка и тринадцатилетний парень кроме детской дружбы?! Однако между Федором и Софией за такое короткое время сформировалась невидимая связь. Им было безразлична их принадлежность к разным слоям общества, они не обращали внимания на косые взгляды других участников труппы.

– Возьми меня с собой, – сказала София, узнав об отъезде цирка. – Обещаю, что не буду вам мешать, буду ухаживать за волком, помогать во всем.

– Мы скоро вернемся, – убедительно сказал Федор. – Я бы и сам не хотел тебя оставлять здесь одну. Однако подумай о своих родителях! Они с ума сойдут, когда поймут, что ты пропала.

– Мне все равно, – упрямо произнесла София. – Я им оставлю письмо. Ты не хочешь, чтобы я ехала? Ладно, нет, так нет. Я не буду навязываться…

– Тебе не место среди таких как мы. Я бы все отдал, чтобы спать на семи подушках и есть деликатесы, а ты добровольно от всего хочешь отказаться! По-моему, это верх глупости. Наверное, я тебя переоценил: в некоторых ситуациях ты ведешь себя как настоящий ребенок.

– Десятилетняя девушка и должна вести себя в некоторых ситуациях как ребенок, – обиженно сказала София и опустила глаза.

– Но ведь ты же сказала, что тебе двенадцать! – вознегодовал Федор.

– Да, прости, я тебе соврала, но разве сейчас это имеет значение? – непонимающе спросила София. – Я думала, что мы с тобой так сдружились, так сблизились, что…

– Мы покидаем Красноярск завтра на рассвете, вернемся через месяц, тогда и поговорим, – жестко сказал Федор, после чего обнял подругу и пошел к своим товарищам.

– Целый месяц – это так долго, – разочарованно прошептала София, после чего подошла к клетке с волком и протянула тому игрушку в виде волчонка, которую сама недавно сшила. Волк, спокойно наблюдавший за действиями девушки, понюхал игрушку и вопросительно посмотрел на ту. Пожав плечами, София разочарованно произнесла: – Знаю, что ты надеялся учуять здесь что-то съедобное, а я тебе принесла какую-то серую тряпку.

Вернувшись домой, она легла спать, и, несмотря на расстройство, быстро заснула. Следующий месяц от Федора не было никаких вестей, второй месяц расставания был таким же долгим, как и первый. София сама была бы рада написать письмо или сделать один звонок, однако она не знала, куда именно писать и звонить. После того, как Федор покинул Красноярск, София вновь начала общаться с прежними друзьями, но только через три месяца она перестала думать о Ларине при первой же паузе в разговоре.

– Милая, тебе пришло письмо, – крикнула Анастасия, получив от домработницы потрепанный конверт. – Здесь нет отправителя.

– Спасибо, – сказала София и, взяв конверт, пошла в спальню.

– Разве ты не скажешь мне, от кого оно? – с искрой любопытства в глазах, спросила Анастасия. – Или у тебя от меня есть секреты?

– Нет, это Катя мне написала, – даже не раскрывая конверта, соврала София. – Она обещала, что пришлет мне письмо.

– Вы же с ней чуть ли не каждый день видитесь, – удивилась Анастасия, однако, не обнаружив для себя ничего интересного, направилась к мужу. – Странные у вас игры, конечно, но это ваше дело.

Держа в руке конверт, София молилась о том, чтобы он был от Федора, иначе ее сердце не выдержало бы напряжения. Развернув письмо, она, сама того не осознавая, широко улыбнулась и буквально засветилась от счастья. Ее молитвы были услышаны: письмо прислал Федор Ларин, который в своем послании просил о встрече на прежнем месте.

Над тем, идти ли на поводу у своих чувств София думала несколько секунд, после чего начала перебирать вещи в шкафу в поисках подходящей одежды. Несмотря на то, что погода для пешей прогулки была не слишком подходящей, девушка даже не заметила, как оказалась на окраине Красноярска, где ее уже ждал Федор.

– Здравствуй, – незаметно подкравшись к своему Ларину, произнесла София. Она попыталась сказать это холодно, однако радостные глаза, блестевшие в свете костра, выдали ее. – Как твое путешествие? Надеюсь, не слишком весело…

– Ты пришла, – улыбнувшись в ответ, сказал Федор, после чего крепко обнял свою подругу. – Как я рад тебя видеть! А ты даже немного подросла. Садись здесь, рядом со мной.

С улыбкой София села на бревно и, положив голову на плечо Ларину, принялась смотреть то на костер, то на других людей, сидящих рядом. Слушая непонятные для нее разговоры, она поддавалась всеобщему настроению: удивлялась, смеялась или пугалась. Ей нравилось быть возле Федора, чувствовать его руку у себя на плече, ощущать, как дрожит от смеха его тело.

– Знаешь, это так символично, – сказала София, смотря в огонь. – Символично то, что ты вернулся именно сегодня, ведь завтра у меня праздник: мне исполнится десять с половиной лет.

– Не думал, что эта дата так важна для тебя, – усмехнулся Федор.

– Конечно, важна, – вопросительно посмотрев, сказала София. – Завтра я стану еще на месяц старше! К тому же еще через четыре месяца, в январе, мне исполнится одиннадцать.

– А мне два месяца назад исполнилось четырнадцать, – с безразличием в голосе произнес Федор. – Но я не чувствую перемен.

– Ого, тебе уже четырнадцать, – расстроено сказала София. – Это значит, что теперь ты меня старше на целых четыре года!

– Через четыре месяца между нами будет разница опять в три года, так что не переживай, – улыбнулся Федор и поцеловал подругу в лоб.

Вернувшись домой, София легла спать в приподнятом настроении, с надеждами на счастливый новый день. И действительно, с момента возвращения Федора, каждый новый день приносил ей больше радости, чем предыдущий. Вновь видясь со своими старыми друзьями все реже, София ждала очередного вечера, чтобы провести его в компании Федора. С ним она испытала первую влюбленность, с ним же впервые поцеловалась, несмотря на то, что сама не считала это правильным. Однако буквально спустя месяц после своего возвращения, Федор с прискорбным видом заявил, что вновь вынужден уехать вместе со всеми.

– Но вы ведь недавно возвратились! – вознегодовала София. – Видимо, мне тяжелее дается расставание, чем тебе…

– Но ведь мы же друзья. А друзья в первую очередь должны понимать друг друга, – разведя руками, сказал Федор. – Ты же ведь мне друг?

– Я думала, что мы нечто большее, чем «друзья», – разочарованно ответила София. – Я думала, что…

– Если ты имеешь в виду любовь, то можешь не продолжать, – грубо перебил свою подругу Федор, после чего взял ее за плечи. – Ты же еще ребенок! Какая между нами может быть любовь?!

– Но ведь бывали такие случаи, когда чуть ли не с самого детства люди знали, что уже встретили свою судьбу, – не скрывая эмоций, ответила София.

– Такие глупости бывают только в книгах, – попытался отрезвить свою собеседницу Федор. – Но там все просто, в жизни все иначе.

– Да, пока я еще ребенок, но уже готова отвечать за то, что чувствую, в отличие от тебя, – грубо ответила София, после чего дернулась и стряхнула со своих плеч руки Ларина. – Не знала, что ты можешь быть таким грубым.

– Прости, – вдруг спохватился Федор. – Я не хотел тебя обидеть. Я лишь хотел попросить остаться в Красноярске и ждать моего возвращения.

– Я хочу с тобой, – закапризничала София. – Прошу, возьми меня с собой. Мы будем расти вместе, а наши чувства со временем станут только крепче.

– Прости, но мой отец никогда не позволит мне взять с собой девчонку, которая обязательно станет источником проблем, – здраво рассудил Федор, после чего широко улыбнулся и продолжил: – Не переживай только! Я обязательно вернусь, и мы, как и прежде, вместе будем смотреть на пламя костра, греться возле него и мечтать о будущем.

Сделав смиренный вид, София тоже в ответ улыбнулась и обняла Ларина, однако вместо того, чтобы уйти домой, спряталась в старом прицепном вагончике. Федор сам виноват в таком ее поступке: во-первых, научил незаметно красться, во-вторых, рассказал о скором расставании. План Софии был не причудлив, она лишь хотела путешествовать с артистами, не покидая надолго своего возлюбленного. Во время первой же остановки на ночлег София собиралась вылезти из своего укрытия и сделать сюрприз Федору.

– И где же твоя богатенькая овечка? – услышала вдруг она неподалеку чей-то голос, который обратился к Федору.

– Она не овечка, – мягко ответил тот, – а очень милая и добрая девушка, которая минут семь назад ушла домой. Как всем порядочным девушкам, ей нельзя оставаться на ночь где попало.

– Может, и ты в скором времени к ней переберешься?! По-моему, крошка не на шутку в тебя влюбилась.

– Да, такой уж я, что тут сказать, – весело ответил Федор. – Такой юный сердцеед.

– Она выглядит старше своих лет. Планируешь через пару лет с ней…

– Нет-нет, что ты! Она же еще совсем ребенок, – замахав головой, ответил Федор, после чего засмеялся и добавил: – Я ее не воспринимаю как девушку! Хотя со временем кто знает, в какую волчицу сможет превратиться этот маленький загнанный волчонок. До ее денег мне уж точно не добраться, а насчет всего остального – понятия не имею.

– Но ведь ты все равно надеешься получить выгоду, не так ли? – спросила сестра Федора. – Иначе отец никогда бы не одобрил твоего общения с девчонкой. Мы чужаков к себе не подпускаем близко.

– Тебе-то какое дело? – раздраженно спросил Ларин. – Уйди от меня.

– Это женская солидарность, наверное, или жалость, – задумавшись, ответила сестра Федора. – Мне обидно, что ты относишься к ней как к поросенку, которого холят, лелеют и выращивают, чтобы однажды отправить на убой.

– Я, кажется, уже попросил тебя уйти! В конце концов, я никого ничего не заставляю делать! Кроме тебя, конечно. Тебе я сказал уйти!

– Ладно-ладно, ухожу. Все-таки я беспокоюсь за спокойствие брата.

Затаив дыхание, София дослушала до конца весь разговор, после чего достала из сумочки блокнот с ручкой и написала: «…Я больше не хочу тебя видеть. Не ищи меня, не пиши мне. Прощай. София». Долго не думая, она тихо вылезла из вагончика и, оставив письмо у волчьей клетки, пошла в сторону своего дома. Несмотря на не слишком теплую погоду, София шла медленно и размышляла о том, что только что услышала. Ей не хотелось плакать, пока она не подошла к дому.

– Где ты была? – громко спросила Анастасия, которая уже много часов дожидалась прихода дочери, сидя на стуле. – Опять была с этими бродягами?! Ты же обещала, что не будешь больше туда ходить! Я думала, что с этими твоими ночными прогулками уже давным-давно покончено! Разве ты никогда не слышала рассказов о том, как похищают детей?!

– Можешь не переживать, этот раз был последним, – расстроено ответила София. – И не спрашивай меня о том, что произошло. Пожалуйста, давай забудем об этом.

– Забыть? – удивилась Анастасия, после чего быстро встала со стула. – Да, в последнее время я была занята своими проблемами! Тобой должна была заниматься Мария Александровна, но, видимо, она тоже была занята своими проблемами, раз недосмотрела тебя. Я ее уже уволила, кстати. Тебе всего лишь десять, я и не думала, что в таком раннем возрасте тебя заинтересуют мальчики.

– Прости меня, пожалуйста, умоляю: поговорим завтра, – растерянно ответила та, после чего развернулась и направилась в свою комнату, несмотря на несмолкающие гневные замечания матери.

Как ни странно, Федор так больше и не побеспокоил Софию, поняв всю серьезность ситуации. Анастасия же лишь через неделю узнала правду о том, что же произошло с ее дочерью. Однако, она поступила с несвойственной для нее мудростью: обняла Софию, простила ее и попросила впредь не поступать так же безрассудно. Но многого ли стоят обещания юных переменчивых девушек?!

Глава 2

2005 год. Москва.

Больше всего на свете Софии нравилось находиться одной в комнате, наблюдая через окно за переменами в погоде и окружающем мире. Ее отец, Андрей, тоже был любителем на досуге поразмышлять о причинах и следствиях, поэтому иногда советовался с дочерью в философских вопросах. А ее мама, Анастасия, часто называла дочь нудной, потому что мысли Софии всегда были слишком туманны, а предложения перегружены словами.

Софию нельзя было назвать красивой или яркой, но симпатичной – вполне. Ей никогда не нравился пепельно-русый цвет своих волос, оттенок которого при близком рассмотрении немного напоминал седину. Зато серо-синий цвет ее глаз, похожий на затянутое дождевыми тучами небо, ее саму устраивал полностью. Она никогда не переживала по поводу практически полного отсутствия у нее груди или наличия слегка нестандартной внешности, ведь все это было для нее неважным.

София всегда любила осенние дожди, потому что только в такую погоду она не слышала упреков от членов семьи касательно своего бесконечного нахождения в четырех стенах. Однако, несмотря на свою привычку постоянно находиться дома, еще со времен Красноярска она обожала ездить в машине, погружаясь в собственные мысли.

Анастасия же на протяжении последних пяти лет постоянно пыталась привить своей дочери любовь к светской жизни. Она всегда брала ее на мероприятия, знакомила с обеспеченными парнями и своими «силиконовыми» подругами. Однако сказать, что все это не нравилось Софии, значит ничего не сказать. Конечно, Анастасия быстро уговаривала свою дочь, однако не могла понять одной простой истины: все люди разные, и то, что для одних мед, для других – яд.

Родилась София восемнадцать лет назад, и, если тогда ее семью можно было смело назвать богатой, то со временем они становились все беднее и беднее. Ее родители возлагали на дочь большие надежды, пытаясь познакомить ее с богатыми наследниками их знакомых. София же была уверенна в том, что многие девушки, которые были красивее, умнее и богаче ее, больше подходили на роль светских львиц. Конечно, Анастасия преподносила свою дочь как совершенство. Но саму себя София всегда оценивала объективно, мирясь со всеми своими недостатками и подчеркивая достоинства. Софии, в принципе, всегда было легко общаться с людьми, но порой ее прямолинейность буквально ввергала их в шок. Особенно ей бывало тяжело в те моменты, когда собеседники принимали ее объективную критику за грубость, высокомерие или даже гордыню. Уж таким человеком была София: любит находиться одной в комнате, ни с кем не разговаривая, однако промолчать в обществе ну никак не может.