Встреча двух миров. Begegnung zweier Welten

Поздно вечером мой младший сын-программист, придя с работы домой, уже скачивал для меня программу, предложенную моим знакомым, с помощью которой можно будет легче систематизировать сведения о своих исторических корнях. В какой-то момент он, подняв на меня глаза, сказал, как выдохнул:

– Потомки… Это ведь я пока последний, кто должен продолжить наш род?

Эти слова сына убедили меня в том, что нахожусь на правильном пути, решив посвятить своё свободное время изучению родословной. Программа, найденная в интернете, оказалась на немецком языке. Теперь уже и для моего сына, не умеющего читать на русском, нет никаких препятствий для изучения исторических корней своего рода. Вот так и продолжаются личные исследования родословной, и не только мои, но и моих соотечественников. И когда-нибудь наши пути в поисках следов предков пересекутся, соприкоснутся. И если не наши, то наших детей или внуков.

Пути Господни неисповедимы, причудливы и совершенны. И они приведут нас к истине.

Моя родина – Германия.

О Наталье Минор

На фото: Мать и дочь – Надежда

и Наталья Минор в Париже

Семья Василия и Надежды Минор переехала в Германию, в город Кенцинген, когда наша уже проживала здесь более трёх лет. С Надеждой Минор, в то время женщиной примерно сорокалетнего возраста, я познакомилась на первом родительском собрании наших младших детей, учеников первого класса. После собрания мы разговорились.

Из рассказа Надежды я узнала, что в Германию их семья переехала из Красноярского края. В России Надежда работала учителем математики, а её муж Василий – зоотехником. Не материальные причины заставили их покинуть родные сибирские места.

После той первой встречи прошло двадцать лет. Это были годы адаптации и интеграции в новую жизнь родителей и детей семьи Минор – двух старших их сыновей, Александра и Ивана, и дочери Натальи. У сыновей сложилось всё не сразу, как бы хотелось, а вот дочь Наталья, с которой я познакомилась ещё в первый день её школьной жизни, достигла многого.

Случайно встретившись с Натальей на улице города, я не сразу узнала её. Она была совсем не похожа на ту скованную девчушку, какой я помню её в первый день на школьном дворе. Как выяснилось, Наталья тоже помнит этот день, а ещё – и первый урок, когда учитель показывал им одну за другой иллюстрации. «Я подняла руку, – вспоминает она, – чтобы назвать знакомую картину, но вдруг поняла, что не знаю, как это сказать по-немецки. После этого случая старалась держаться в тени, чтобы меня не высмеивали за недостаточное знание немецкого языка и иностранный акцент. Одноклассники относились ко мне скептически и считали смешной. Сегодня, оглядываясь назад, я очень благодарна моей первой учительнице, которая помогла мне влиться в их среду. Я тогда была восьмилетним ребёнком. В этом возрасте почти не замечаешь, как быстро овладеваешь языком». «Дай-то бог, – подумала я, слушая Наталью, – чтобы также проходил процесс овладения немецким языком и у других русскоязычных детей». У нас, родителей, в первые дни проживания в новой стране, не было времени вникать в мысли и чувства своих детей.

Я знала, что, закончив начальную школу, Наталья получила направление в девятилетку. Потом семья переехала. Из рассказа Натальи я поняла, что сначала родители помогли ей найти возможность для сдачи теста, чтобы продолжить обучение не в девятилетке, а в средней школе. Тест она прошла успешно. В девятом классе Наталья уже сама давала уроки математики соседу по дому. После окончания десятилетки, поступила в гимназию во Фрайбурге. В эти годы у неё появился интерес к биологии, как предмету, и в какой-то момент она приняла решение изучать естественные науки, а по окончании гимназии поступила в университет в Штутгарте, где в общей сложности проучилась шесть лет.

Конечно же, в этот период ей много помогали родители, но, чтобы закончить обучение в университете, нужен был сильный характер. Сегодня Наталья не сомневается, что унаследовала его от бабушки Хильды и родителей. И я не сомневаюсь в том, что личностные качества – сплав характеров Миноров и Андреевых, родственников по линии матери, – сделали своё дело.

Наталья, рассказывая мне о себе, как-то незаметно перешла на немецкий язык. Я не остановила её, хорошо понимая, что трудно говорить на русском, если думаешь на немецком. Но вскоре она опять перешла на русский:

«Я не хотела обременять родителей просьбами о деньгах, искала и находила пути хоть небольшого, но заработка. Так я вошла в студенческую группу, которая защищала интересы иностранных студентов в период их обучения в других странах. Благодаря этому у меня появилась возможность посетить несколько университетов за рубежом и познакомиться с интересными людьми. Это было лучшее время моей студенческой жизни, так как в это время я научилась многому и преодолела страх в общении с людьми. Кроме того, я побывала во многих странах, познакомилась с системой обучения в университетах Польши, Чехии, Кении. Я везде чувствовала себя как дома. Для меня важно понять культуру другого народа, а разговоры о менталитете меня раздражают, я не люблю стереотипное мышление».

Уже предугадывая заранее ответ, я спросила Наталью, какую страну она считает своей родиной и какой язык для неё является главным?

Она ответила, не задумываясь: «Так как в Германии я провела две трети моей жизни, Германия – мой дом. Немецкий – это язык, благодаря которому я себя хорошо чувствую и на котором могу себя выразить. Русское происхождение и русский язык, конечно, тоже не должны быть забытыми. Для меня всегда было важно знать один славянский язык, на котором я могу понимать другие славянские языки и передавать понятое дальше. К сожалению, я знакома только с основами русского языка, так как почти не училась в России в школе, но хочу, чтобы мои будущие дети знали русский язык».

Наталья считает, что истинным примером интеграции в новую среду на новой родине являются её родители. «Добившись многого в России, но начав в Германии жизнь с нуля, а трудовую деятельность – с младшего обслуживающего персонала, они, совершенствуя знание немецкого языка, работая с первых дней младшим обслуживающим персоналом, стали в настоящее время специалистами: папа руководит обслуживающим персоналом известного во всём мире „Европа-парка“, а мама, закончив трёхгодичную профессиональную школу, в течение многих лет работает медсестрой. Я горжусь своими родителями».

Я тоже горжусь Василием и Надеждой Минор, как и самой Натальей, которая своими успехами сумела доказать, чего можно достичь, если поставить цель, уметь найти пути её решения и верить в успех. И тогда внутренние силы, заложенные первоначально в человеке, прорастут, а позже продолжат родственные связи в детях и внуках.

                                          * * *

Прошло пять лет после написания и опубликования этой статьи. За это время в семье Минор произошло много изменений. Жизнь продолжается.

Счастье – это когда тебя понимают

На фото: Анна Кремер

Моей собеседнице Анне Кремер, в девичестве Гейнц, сейчас 38 лет. Она замужем за местным парнем Патриком. В настоящее время семья проживает в городе Кенцинген земли Баден-Вюртемберг в новом доме, купленном в рассрочку. Оба работают. Анна, после 10 лет работы информационным программистом (Fachinformatikerin für Anwendungsentwicklung) в компьютерной фирме «Web-Commerze», находилась некоторое время в декретном отпуске по воспитанию дочки Клары-Иды. Сейчас она продолжает работать на прежнем месте в том же бюро.

Родители Анны, Александр Гейнц и Ида (в девичестве – Орман) приехали в Германию из Киргизии. Там они познакомились, там и поженились. Одна за другой, с разницей в три года, появились на свет дочери – Аня и Оля. Александр работал тогда в сельскохозяйственных мастерских, а Ида, получив техническое образование и более десяти лет проработав в совхозе, посвятила себя воспитанию детей.

В Германию на постоянное место жительства приехали в 1992-ом году. Здесь в то время уже проживали их родственники по отцовской и материнской линии. Родня у них большая. Когда собираются на семейные торжества со всей Германии, то насчитывается с детьми и стариками не менее ста человек. С каждым годом этот круг становится шире. Одних кузин и кузенов – не перечесть. А если к ним их детей прибавить?!

Я знаю эту семью много лет. В доме Александра и Иды всегда царит дух взаимопонимания и взаимовыручки. Здесь все и всегда думают друг о друге. Это душевное единение помогло каждому в первые дни жизни в Германии встать на ноги. А жизнь с первых же дней захлестнула. Александр, при его неплохом знании немецкого языка, сразу нашёл работу на одном из предприятий города Эндинген. Там, в общей сложности, он проработал около 25 лет, пользуясь уважением хозяев фирмы и работников предприятия. Сейчас он на заслуженном отдыхе. Жене Иде пришлось много лет ухаживать за престарелыми родителями, одновременно работая по найму. В декабре 2017 года она вышла на пенсию, имея общий стаж работы сорок пять лет. Нужно было помочь дочери в воспитании внучки. У младшей дочери Ольги тоже сложилось всё хорошо. Она закончила фармацевтический техникум и уже в течение многих лет работает по специальности в аптеке одного из близлежащих курортных городов. Замужем. В настоящее время находится в декретном отпуске. Малышу Роману недавно исполнился один год.

У каждой из сестёр свои детские и юношеские воспоминания. Они хорошо помнят и деда Ормана, отца матери. Его и дедом-то трудно было назвать: всегда опрятно одетый, подтянутый, ни минуты не сидел сложа руки. Родившись в немецкой семье, в Одесской области, с детства знал, что такое труд. Во время войны находился в армии. Оттуда был выслан на Урал, в Карпинск, работал в трудармии на открытой добыче угля. Здесь и встретил свою будущую жену, с которой прожил всю жизнь, деля радости и горести, воспитывая детей и внуков.

Анна признаётся мне, что мало знает о жизни бабушек и дедушек, но хорошо помнит, что они всегда мечтали вернуться на историческую родину своих предков. Интерес к родословной у Анны с сестрой Олей с каждым годом растёт, тем более что в семье часто ведутся разговоры о родственных корнях, ведущих в глубь истории. На новой родине семья прожила четверть века, уже можно подводить первые итоги.

Мне интересно беседовать с Анной, которая с улыбкой вспоминает первые дни проживания в новой стране: «Это был культурный шок. Шум стоял на уроках и переменах. Мы ведь приехали из страны, где были бравыми октябрятами, на уроках не делали лишних движений, молча внимали учителям. В год приезда в Германию мне было девять лет. В моём классе не было никого, с кем бы можно было общаться по-русски. Со временем появились подруги. Постепенно немецкий стал языком общения, а любимым предметом – математика». А сегодня Анна – специалист-программист, пользующийся в коллективе большим уважением. Она постоянно совершенствует свои знания, обучаясь на заочном отделении в университете.

Молодая женщина поделилась со мной и мыслями по поводу общения в русскоязычных семьях: «Я разговариваю почти всегда на немецком, но хотелось бы больше говорить по-русски. С каждым годом это становится всё труднее. Я не говорю на русском, потому что боюсь неправильно поставить ударение или не сразу могу найти подходящее слово. Я не думаю, что нам русский нужен обязательно, но это прекрасно, если можешь на нём говорить. С удовольствием читаю по-русски или брожу по русским сайтам, общаюсь с русскоговорящими в интернете. Во время поездки в Турцию знание русского языка помогало в общении. Моей дочурке всего год, но уже сейчас я стараюсь привить ей чутьё к языку моих родителей, пою русские песни, называю предметы, окружающие нас не только по-немецки, но и по-русски. Я надеюсь, что она многому научится и от моих родителей».

Во время разговора с Анной, мне вспомнилось, как мой отец всегда хотел, чтобы я вышла замуж за парня с немецкой национальностью. Он боялся, что его дочь могут обидеть, назвать фашисткой. Да, времена меняются. Зная, что у Анны муж – местный немец, задаю ей важный для меня вопрос: происходят ли в их семье конфликты на основе недопонимания или разных воззрений по отдельным вопросам? При мысли о муже молодая женщина тепло улыбается: «Мы знаем друг друга уже двадцать лет. Муж у меня – любитель-рыбак и в прошлом – футболист. На мелочи жизни он не обращает внимания. Мои русские особенности хорошо принимаются им и его родителями, коренными немцами. Наша свадьба была смешением русских и немецких обычаев, и всё получилось прекрасно».

В настоящее время Анна думает больше о родных, чем о себе. Удивляется, что совсем недавно рост по служебной лесенке казался ей важным. О карьере она пока не думает. Для неё высшее счастье – находиться рядом с родными.

Анна Кремер желает всем читателям – встречать по жизни только таких людей, которые делают их счастливыми. Каждому человеку нужно просто понять, чего он хочет, добиваться этого и быть довольным тем, что имеет.

Жизнь длиною в век

На фото: Андрей Шперлинг с дочерями: Лидией, Ольгой и Марией

«Жизнь, как идёт, так и надо её принимать. Не бывает, чтобы всё было хорошо. Вот живу 90 лет, всякое в жизни бывало, но я никогда не обижался на неё, принимал такой, какая она есть». Эти слова Андрея Карповича Шперлинг – основа его жизненной философии. Повторяет он их часто, как давно выстраданное и продуманное.

Родился Андрей Шперлинг в 1929 году на Украине в селе Хрещатико Полтавской области. «Из большого рода Шперлингов под этой фамилией я остался один. Мой дед (1853—1934) Хайнрих Шперлинг до революции работал при церкви, был богатым и влиятельным человеком. Век деда был 80 лет». Бабушку Андрея звали Мария-Катринавайс. Она родилась в 1855-ом, на два года позже деда, но умерла с ним в один год. Детей в их семье было четверо: это – Софья (1900—1978), мужем которой стал Георг Кнорр (1898—1933), у них в семье двое детей; Каспар (1903—1942), взявший в жёны Шарлотту Штумф, у них трое детей; Хайнрих (1908—1999), родные его звали Андреем, женат он был первым браком на Лаукерт Марии (1908—1994), в их семье – четверо детей и Мария (1912—1933), умершая в юношеском возрасте.

Дед и его семья почувствовали на себе исторические события конца 19-го – начала 20 века, стали свидетелями Первой мировой войны, двух революций и ещё многого, связанного с ними. Односельчане уважали деда за простой нрав, порядочность и трудолюбие, но в то же время были такие, которые завидовали и ненавидели его. «При советской власти церкви закрыли, – рассказывает Андрей Карпович, – у деда забрали всё, чем он владел: землю, мельницу, конюшню с лошадьми, скотину, дом. Его собственность стала основой для создания колхоза».

Отец Андрея, Каспар, третий сын в семье деда, родился тоже в селе Хрещатико. Как проходила его молодость, Андрею Карповичу не известно, но то, что отец был в деда под два метра ростом, широкоплечий и статный красавец, он хорошо помнит. Жену Шарлотту, мать Андрея, отец выбирал, наверное, по принципу – мал золотник, да дорог. Шарлотта, в девичестве Штумф (1904—1933), была маленького роста, трудолюбивая и прилежная женщина. Молодая семья на первых порах проживала в доме деда. Один за другим появились у Каспара с Шарлоттой двое сыновей: Иван (Йоханн) – в 1926-ом году и почти через три года – Андрей. Когда Каспара в 1933 году арестовали, Шарлотта была беременная. Родилась девочка, назвали её Марией. Она прожила всего несколько месяцев. Лишившись крова, дед с бабушкой и их сын Каспар с семьёй вынуждены были переехать к дочери деда – Софье – для дальнейшего там проживания.

Годы 1933—1934 – стали самыми страшными для семейства Шперлингов. Андрей хорошо помнит, как однажды утром пришли какие-то люди и забрали отца в сельсовет. Домой он больше не вернулся. В том же году умерла младшая сестра отца Мария и его жена Шарлотта, мать Андрея. В 1934-ом ушли из жизни бабушка Мария-Катаринавайс и дед Хайнрих. Андрей Карпович говорит сегодня, что причиной всех этих несчастий был голод. Он хорошо помнит, как умерла мать. «В тот день мы с братом сидели на печи и сверху видели, как она кормила младенца-сестричку, потом уронила голову на стол, а там и сама свалилась на пол. Брат Иван был старшим. Он сразу понял, что произошло, побежал к тётке Софье за помощью», – вспоминает Андрей.

Через какое-то время вернулся домой отец. Где он находился всё это время, родные до сих пор не знают. Узнав о смерти жены и родителей, отец забрал сыновей к себе, по словам Андрея, пошёл жить к знакомой женщине, дом которой стоял на краю села. Он хотел жениться на ней, но не успел, так как вновь был арестован. Второй арест отца пришёлся на тот же 1933 год. «Мачеха оказалась женщиной бедной, – вспоминает Андрей Карпович. – Её дочь Софья была на несколько лет старше меня, но это дела не меняло. Кушать в семье было нечего, и в какой-то момент я убежал из дому. Ушёл на дорогу. Мне тогда шёл пятый год. Я – уличный. А жизнь брата Ивана сложилась иначе. Он остался тогда у тётки, прижился там, повзрослев, женился. В браке имел 10 детей. В живых сейчас осталось семеро. Все проживают в Германии. Иван прожил долгую жизнь, умер в 2018-ом году в Германии в городе Норден в возрасте 93 года».

С 1933 года Андрей, Андрюшка, как его называли в селе, строил свою жизнь сам. Он отчётливо помнит, как ютился под крыльцом бывшей католической церкви, спал, зарывшись в траву, и в яслях у коровы Райки с собакой Найдой. Нечёсаный, немытый, проводил дни в поисках пищи, помогая всем и каждой бабушке в отдельности. Он приносил им картошку с поля, делал всё, в чём нуждались, а они, кто рубашку постирает, кто отмоет, оладушками накормит, ту же картошку сварит, да ещё скажет: «Ты нас спасаешь, Андрюшка». Рукастый он был. Всё умел с малолетства: глаза видели, руки делали. «Трудно было всем в те годы, – вспоминает он сейчас, – но люди, хоть и были бедными, жадными не были. С годами научился многому». Его в селе любили за простодушный нрав, трудолюбие, бескорыстную помощь.

Голодомор на Украине. Об этом времени Андрей Карпович вспоминает часто. Много людей тогда унёс голод, мало кто выдержал в те жестокие годы. «Рассказать это трудно, нужно такое пережить, чтобы понять. Ужас, как жили люди. А я валенки подшивал, ведёрко мог смастерить, мебель ремонтировал…» Сказать сейчас, что чужие люди воспитали, было бы неправдой. Жизнь воспитывала, но сыном села назвать можно. «Я помогал людям, они отвечали мне заботой и любовью,» – рассказывает Андрей Карпович, с улыбкой вспоминая те далёкие тридцатые годы. Зимы были тогда сильно лютые, морозные, а он бегал босой или в рваных лаптях. «В какой-то год ноги перестали двигаться. Кто-то пожалел, подобрал на дороге, отдал в больницу, где я пролежал больше двух лет. Никому в то время был не нужен, никто меня не навещал. Очень я страдал от этого».

Помог случай. Нашлась всё же родная душа и у Андрейки. Жена дядьки Андрея, Мария Лаукерт, случайно приехав в деревню, узнала о судьбе мальчика. В 1938 году они забрали его в свою семью в Ростов. Три года жил у них Андрей. За это время окончил два класса начальной школы. Казалось бы, в его жизни всё наладилось, но началась Вторая мировая война. Дядьку Андрея и жену с детьми, как немцев, в разных эшелонах повезли в Польшу. Мария с детьми тогда до Польши не доехала, а Андрей пропал без вести. Родные думали, что он погиб. Но через много лет узнали, что жив Лаукерт (Шперлинг) Андрей, и что он – гражданин Германии. Андрей же, в свою очередь, проживая в Германии, решил, что жена погибла, женился на немке Зелме. Во втором браке у него сын Адель, в настоящее время проживающий в немецком городе Целле. Дядя похоронен в городе Целле. Он так и не встретился больше с женой Марией и детьми, проживающими в Сибири.

Но вернёмся к жизненной истории подростка Андрея Шперлинг. Его в тринадцатилетнем возрасте вместе с остальными немцами посёлка депортировали в Сибирь. Среди жителей было много немцев и чувашей. Жили они очень бедно, но относились к мальчику, как к родному. Он помогал им по хозяйству. «Смекалистый был, это и выручало. Видел, в чём люди нуждались, и мастерил различные приспособления, которые в хозяйстве помогали: из ковыля делал кисти для побелки, кисточки для покраски. «Отец друга Данилы, – вспоминает дед Андрей, – научил меня «корчажки» плести для ловли рыбы, подкормку делать из конских копыт, которые везде валялись, обжаривать их на костре. Рыба на них шла, не поверите, по полведра ловил». Вспоминая те дни, Андрей приходит к мысли, что многие выжили тогда благодаря рыбе. Он приносил её тем же бабушкам и слышал от них приятные для него слова: «Ты – наш божий дар». Сейчас он часто вспоминает слова отца друга: «Смотри, Андрейка, и запоминай. Всё в жизни пригодится». «И – пригодилось, – говорит он по прошествии времени. – Как я выжил, не знаю. Наверное, закалился, мой характер. Жизнь, как идёт, так и надо её принимать. Сейчас голова кругом, но сердце бьётся. Оно – живое, о живом и думать надо. Да, я и чувствую себя молодым».

А тогда, в 1943 году, его направили на шесть месяцев учиться в ФЗО (профессиональное училище) на лесоповальщика. Учился охотно, с интересом узнавал новое. Закончил учёбу с хорошими оценками и получил распределение в Кемеровскую область. «Работал мотористом на станции. Всё получалось, молодым был, всё по плечу», – вспоминает Андрей Касперович с улыбкой на лице. В свои почти девяносто один он хорошо помнит Тогольский леспромхоз, расположенный недалеко от Кемерово. Там проработал много лет на Сунгайском лесоучастке. Жил в недостроенном бараке на десять человек. Андрею было не привыкать проживать в таких условиях, а работу свою он любил. Электропила подчинялась рукам молодого лесоповальщика, позитивное мышление помогало жить.

В 1945 году в леспромхоз депортировали новую группу немцев. Среди них находилась семья Штельцель, которую, по словам Андрея, привезли туда из Польши, но они были немцами из Одессы. Глава их семьи был арестован в начале войны, и так и не вернулся к семье. Больная мать прожила на новом месте лишь несколько месяцев. Её старшую дочь Магдалену депортировали сюда вместе с мужем Иваном и сыном Алёшей. Младшая дочь Доротея, 1926 года рождения, была уже совершеннолетняя. Бригада девушек-немок из шести человек работала на штабелёвке леса, а Андрей, один парень, – на раскорчёвке. Его любили все девушки, а он выбрал бригадира Доротею Штельцель, и она полюбила его всей душой. После рождения дочери Марии, 4 марта 1955 года, они зарегистрировали свои отношения.

В 1956 году, когда вышел закон об отмене спецкомендатуры, молодая семья приняла решение переехать в Алтайский край, в деревню Содакомбинат. Недалеко от неё находилось озеро, где добывали соду. 26 июля 1956 года родилась Ольга, их вторая дочь. Имя ей дала старшая сестра, которая всё время повторяла: «Олика, Олика». Через какое-то время деревню переименовали в Михайловку. Там 18 января 1958 года родилась Лидия, третья дочь Андрея и Доротеи Шперлинг, и вскоре семья переехала в посёлок Первомайский Быстроистокского района Алтайского края.

В 60-ые годы Андрей Карпович днём работал мотористом, ночью электромонтёром. «Он – выученный электромоторист, – с гордостью в голосе рассказывает дочь Мария. – Позже родители сами поставили дом: рубили лес, заготавливали брёвна. Мы, дочери, помогали им, как могли. Многому тогда от родителей научились, и это нам в жизни очень пригодилось. Переняли эстафету родителей. Тяжело, но и радостно жили. Мать была весёлая, пела, танцевала, по столу могла пройтись в танце, ничего не задев, концерты вела. Боевая она была. Не дай бог кто-нибудь против немцев что скажет, спуску никому не давала. Трое детей требовали свободного времени, но мама вынуждена была работать на производстве. Выдержать трудовой ритм ей было трудно, но рабочую повинность никто не отменял. Годы голода и лишений давали себя знать. У неё появились признаки астмы. Врачи посоветовали поменять климат».

Кузина Андрея Карповича, Шарлотта Циммерманн (урождённая Штумф), проживала тогда на Северном Кавказе в Кабардино-Балкарии. Подвернулась оказия, и, как сопровождающие эшелон с каким-то грузом, Андрей с женой посетили эти места. Там Доротея почувствовала себя лучше. На семейном совете решили переезжать в тёплые края. В 1966 году состоялся переезд в село Морзох. Родственники помогли приобрести недостроенный дом. Пока велись строительные работы, жили в сарае. «Отец – на все руки мастер – смастерил ещё в Сибири кое-какую мебель, – вспоминает дочь Ольга. – По крайней мере, стол и стулья для каждого. Кое-что из нажитого отправили тогда багажом на Кавказ. Потом посмеивались над собой: «В сарае живём, но на стульях, будет о чём вспомнить в старости». Но не дожила Доротея до старости. Умерла в 1982 году, в 56 лет, от язвы желудка, оставив после себя троих дочерей, к счастью, успев узнать, что стала бабушкой. Двум её внукам тогда исполнилось по полгодика. Она похоронена в городе Наткала на городском кладбище.