За гранью бытия

За гранью бытия

Алекс Динго

© Алекс Динго, 2021

ISBN 978-5-0055-8887-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алекс Динго

Глава первая

Небо сентябрьское всё больше наполнялось однотонной, блеклой, стальной, безмятежной, тяжёлой мглой. Но ещё виднелись бело-синие острова надежды. Там парили пернатые. И, казалось, резвились. Высоко мелькал призрачный солнечный свет. И озарение больше напоминала расплывшуюся в сковородке яичницу. Веял лёгкий ветерок. В чудном сибирском местечке «И» круг замыкал еловый лес. Дорога асфальтная тянулась далеко и местами круто. Рейсовый автобус «ПАЗ» совершал обычный маршрут. Бело-золотистый кузов отдавал блеском. Широкие стекла ловили много бликов. И те отражали весь местный колорит и цветовую гамму. Мотор работал ровно. Высокие колёса крутились быстро. Округлые чистые фары тонко сияли. За рулём восседал Михей Куртузов. Он невысокий, упитанный. Голова округлая. Уши торчком, маленькие. Волосы бурые, средней длины, кудрявые. Лицо глупое. Глаза как у дятла. Он уже тридцать лет за рулём. И сменил немало предприятий. И работал и кузнецом, и лесником, и грузчиком. И всегда его увольняли за пьянку. Он однажды даже загремел к дурку. Но теперь он завязал. И взялся за ум. И выпивает лишь пиво в выходные дни. И то не всегда. Он позволяет себе выпить, когда смотрит по телевизору, как играет сборная России по футболу. Он яростны фанат. Но сам играл в футбол неуклюже. Он слегка косолапый. Его сын Антоша пошёл по этапу. Тот копия папы. Ему недавно исполнилось двадцать лет. Он ограбил женщину в подворотне по пьяни и по глупости. У той в сумочке нашлось лишь сто рублей с мелочью. Тоня Бурова местная доярка опознала наглеца. И даже наградила пощёчиной. И надо было такому случиться, она влюбилась в своего обидчика. И теперь ждёт не дождётся. Она сама невысокая, негармоничная. Грудь пятого размера. Лицо приятное. Она уже десять лет работает дояркой на частной ферме. Но любви пока не познала. Она влюбилась в Антошу. И жаждет с ним встретиться. Он же отправился по этапу на три года общего режима. И в суде вёл себя нагло Он сказал, что, мол, это был не я… Меня оклеветала эта ведьма… У неё сдвиг пофазий… Это был не я… Просто чушь. Я в это время занимался сексом… И получал удовольствие от жизни. Моя крошка делала мне минет… И я этим увлёкся… И никак не мог ограбить эту дуру… Эта клуша сама себя ограбила и валит на меня… Сами-то подумайте… Я не мог её грабануть… Она сами себя грабанула психичка дурная… Она меня просто хочет… Все дела… И ограбила сама себя… А я виноват как бы… Сами-то подумайте… Судья не повёлся на ахинею. Он стал задавать вопросы. И тут сразу появились пробелы. Антон не смог вспомнить с кем занимался сексом. Он не сказал, где он был. И судья Митрофан Рябушкин и присяжные заседатели ему не поверили. Всё выглядело тупо и наиграно, когда говорил Антон. Он совершенно не умеет сочинять. И в школе всегда писал сочинения на одни колы и двойки. И он часто грубил учителям. Его выгнали из девятого класса. И он работал в цеху маляром. И деньги сразу пропивал. Тоня постаралась замять дело. Но то приняло крутые обороты. Она решилась даже забрать заявление. Но ей уже не поверили. И Антоша получил по заслугам. Его любимый пёс Мачо теперь бродяжничает. И порой появляется во дворе дома Михея Куртузова. И гавкает сильно и обидчиво. Пёс большой, игривый. Шерсть мохнатая, бурая. Голова массивная. Уши висячие. Морда дикая. Он похож на медведку. Михей невзлюби пса за дикие повадки. Тот либо навалит кучу кала на крыльце, то поломает забор, то завоет громко среди ночи, как лютый зверь. И даже иногда лапами своими широкими и когтистыми колотит по окнам. И гавкает на взрыв. Михей бесится. И однажды даже пальнул из своего ружья. Он выбежал из дома в одних трусах и тапках. В руках крепко сжал двуствольное ружьё. И начал стрелять напропалую. Пёс пустился в бега. И был таков. Он исчез на месяц. И потом вновь появился. И стал бить лапами по окну. Михей уже не отреагировал. Он лишь матерился круто и громко. И не боялся, что его кто-то услышит. Жена пышка Валя от него ушла. Она переехала жить к любовнику. У неё лицо, как мордочка у хомяка. И как-то, выпив лишнего вина, она написала смс-ку своему бывшему кавалеру. Она написала анонимно Михею, что, мол, у тебя не такой… Что, мол, у Васи больше… Так что я тебя больше не люблю… Уж извини… Михей недоумевал. И тут же удалил смс-ку. Он теперь холост. И порой сильно жаждет любви. Сейчас Михей крепко руками держал за баранку. И смотрел прямо. Он водитель от бога. И ничего не страшился. Глаза скрывали тёмные, солнцезащитные очки. И в тех он походил на лютого сварщика. Мысли путались. «Едем, едем, едем… В далёкие края… Весёлые соседи… Весёлые друзья. Едем уже час… Даже больше… Скоро остановка… Там, скорее всего, многие выйдут… Потом ещё одна остановка… И дело в шляпе… Я на вокзал… И обратно поеду… Мне работа нравится… Знай, сиди да баранку крути… Деньги платят… Я с выпивкой завязал… И теперь деньги есть лишние… Хочу бабу… Пока обхожусь так… Купил тут на днях по интернету резиновую бабу… она такая большая… Но она мне уже надоела… Я хочу настоящего сексу… Но где его взять… Схожу-ка я на танцы… Но танцор из меня никакой… Всё же я попытаюсь… Но не пойду… Я думаю так… Если полюблю, то полюблю всё равно… А если не полюблю, то так уж и есть… Как-то так… Я думаю, что так бывает как-то…» – размышлял он. Михей бегло глянул в зеркала заднего вида. Руль держал умело и крепко. Он быстро посмотрел в салон через специальное стекло. И сейчас походил на душевную пони, которую запрягли для участия в скачках. Но она немного противилась.

Небо выглядело пасмурно и пустынно. Веял тонкий ветерок. Круг замыкал еловый, тёмно-зелёный лес. Дорога асфальтная тянулась далеко. И звала за собой. Автобус «ПАЗ» мчался намеченным маршрутом. В салоне восседали пассажиры. Здесь и бабушки с узелками, и молодые студентки, пара торговцев-узбеков, рослый темнокожий гасторбайтер и несколько шальных панков, у которых яркие ирокезы на голове. Воздух сотрясал гул автомагнитолы, мотора и разный говорок. В передней части салона возле обзорного стекла восседал на кожаном тёмном сидении Николай Аполлонович Пивоваров. Ему тридцать восемь лет. На нём красовался синий тонкий плащ, тёмные джинсы, белые кроссовки. На голове имелась бордовая бейсболка. Он держал в руках фирменный, тёмный, весьма большой рюкзак. Он рослый, подтянутый, красивый. Тело мускулистое. Он любит у себя дома потягать штангу и гантели. У него развитый рельефный торс. Руки и плечи крепкие. Прямо видны округлые бицепсы. Голова правильных форм. Волосы короткие, томно-золотистые. Лик приятный, прямо как у актёра Голливуда. Лоб широкий. Глаза большие и ясные, как бурный водопад. Нос прямой греческий. Губы полные. Подбородок округлый. Шея бычья. Характер волевой. Он родился в селе. И рано осиротел. Его родители развелись. Папа Аполлон пропал в лесу. Он пошёл за грибами и не вернулся. Его искали всем селом. Но вернулись без Аполлона. Нашли лишь лукошко. И сделали вывод, что он либо утоп в болоте, либо его загрыз медведь. Мать Ольга стала много выпивать. Она загремела в психушку. Но всё же нашла силы идти дальше. И даже похорошела. Она вновь вышла замуж. И уехала жить в Париж. Она нашла себе достойную пару в виде старого, но богатого маразматика Пабло Франкотуза. Она давно о себе не сообщала. Но всё же пишет иногда письма. И, как правило, в тех сообщает, что у неё всё замечательно и красиво. И подписывает письмо изящно. И ещё всегда нарисует Эйфелеву башню. Это её коронный рисунок, который говорит о том, что она богата и счастлива. Николай лишь пожимает плечами. Он с одно стороны рад, а с другой стороны есть пустота. Но он ту гонит прочь. И старается быть самим собой. Николай окончил художественную академию. Он рисует красиво. Он много где работал. Но нишу свою не нашёл. И всё же он устроился помощником шефа Константина Ивлеванина в небольшой придорожный магазин-кафе. И тот его многому научил. Костя высокий и брутальный. Руки мощные длинные. Голова массивная. Лик бородатый. Глаза узкие, тёмные. Он походит на медведя со спины. Он знает все кухни мира. И готовит вкусно, быстро и незаметно. Николай перенял некоторый опыт. И даже отлично справляется. Но часто слышит дикий ор от шефа. И тот пару раз ему чуть не набил морду. Но как-то обошлось. Сейчас Николай пребывал в отпуске. И тот ещё только начался. Прошло всего пара дней, как он свободный и весёлый. Но и до этого он не жаловался на своё настроение. Он женат. У него есть замечательная дочь Анна. Ей уже семнадцать лет. Она стройная и просто красотка. Грудь первого размера. Лицо симпатичное. Волосы тёмные и вьются кудрями. И те тянутся до пояса. Глаза как блестящие рубины. Она учится в колледже сервиса. Её мама не менее красивая. Она статная и гармоничная. Грудь третьего размера. Соски острые. Голова овальная. Волосы короткие, тёмно-золотистые. Лик приятный, как у гламурной модели. Ноги стройные и от ушей. Она обожает красиво одеваться. У неё много разные туфель. Она работает на фабрике плюшевых игрушек. И там занимается мордочками плюшевых медведей и зайчат, которые выпускаются в самых невероятных количествах и размерах. И сейчас она отдыхала, находясь в отпуске. И на пару с любимой дочкой гостила в деревне Дойки. Муж Николай Пивоваров, сидя на кожаном сидении в автобусе, замечтался. Глаза прищурил. Он тонко улыбнулся. И смотрел прямо. Мысли путались. «Я еду в деревню наконец-то… И сегодня уже увижу моих родных и любимых… Мою любимую и дорогую Римму… Как я её обожаю… Как я соскучился… Мы не виделись, кажется, так долго… Хотя я их не видел и всего-то две недели… Но для меня как будто прошёл год без них… Я соскучился… Я хочу обнять Римму и поцеловать жарко… Я хочу секса… Что тут такого? Я реально хочу жаркого секса… Она у меня секси и просто золотая крошка… я всегда её хочу… Как-то мы зажигали в придорожном мотеле… Мы занимались любовью, кажется, три дня и три ночи… Наша маленькая дочка Анна тогда гостила в деревне… А мы путешествовали… И так было весело и чудно… Просто много секса… Это невероятно… Я хочу её увидеть… Я хочу обнять свою крошку-дочку Аню… Но она уже не такая и крошка… Она выросла… Она у меня красавица… Как я её люблю… Я хочу её обнять… Она, наверное, уже влюбилась в кого-нибудь… Хотя по её не скажешь… Она такая чудная у нас… Я её сильно люблю… Я обожаю свою семью… Они мне вчера звонили… У них там всё окей… А сегодня уже не звонили… Ну да ладно. Я их увижу сегодня… Я хотел звякнуть… И даже набрал им… Но они не взяли трубку… Как-то странно… Просто, наверное, куда-то ушли… Ехать ещё на этом дурацком автобусе около часа… И я буду на месте… Потом пешком около километра… И я дома… Там дед Филипп у нас хозяин… Он помешался слегка… Но ещё неплохо соображает… Я его увижу… Он любит пошутить… Что же ладно… Я еду мои любимые… И сегодня я вас увижу… Как я вас люблю… Вы мне очень дороги… Вы просто самое дорогое, что есть… Я вас люблю… Римма я хочу тебя… Я хочу секса… Всё время думаю о сексе… Просто хочу секса… У меня красивая жена… И она многое умеет в постели… Мы сегодня же с ней будем зажигать… У нас будет яркий красивый секс. Это будет что-то… Я хочу её на сеновале… Я хочу… Что-то я возбудился… Кто тут собрался… Какие-то дуралеи… Вот же блин… А там панки сидят… Они ведут себя громко и пьют пиво… Вот же дебилы… Как им охота носить эти яркие разноцветные ирокезы… Как петухи блин… Им просто надо дать хорошего трёпа… Не понимаю таких дураков… Явно эти ирокезы ума им не добавили. С виду полные психи… Если на меня нападут, то я им сразу врежу… Я не буду ничего говорить… У меня отменный удар… У меня удар правой около ста пятидесяти килограммов. Где-то так… Я люблю бокс… И уже порвал три груши… И несколько пар перчаток я выбросил… Все изорвались… Кажется, у меня отменный удар… Но я не проверял… Случай пока, слава богу, не представился… Но если что, я ударю… Я могу постоять за себя и свою семью… Был такой случай со мной в армии… Я служил в пустыне Гоби. Я отбился от своего взвода… И пошёл в столовую… Там я пил чай… Сам не знаю, как так вышло… Вечером меня вызвал старшина. Такой крепыш. Он стоял в ринге. На руках перчатки. Он по пояс был оголён. И я оценил его развитость… У него мощный рельефный торс, плоский живот… На руках бицепсы… Он боксёр… И проводил вечернюю тренировку… Меня он вызвал на ринг. И без всяких слов он мне врезал по лицу. Я сразу упал на настил… Я понял за что… За мои вольности… Я лежал на ринге и недоумевал. Руки держал широко. Боль томила крепко. В глазах рябило. Челюсть свело… Дышать было больно… Меня окатили холодной водой из стального ведра… И подняли на ноги… И я пошёл в свою казарму… Это было уже давно… Что-то как-то вспомнилось… Иногда навевает эта история… Но сейчас я здесь… И я еду в деревню… Впереди выходные дни… Как же это здорово… Я свободен на целый месяц… Это круто…», – подумал он. Николай выдохнул. Он смотрел прямо. Глаза синие прищурил. И заглотил слюнку. И слегка улыбнулся. Он бегло глянул на свои пластиковые спортивные ручные часы. И тут же чуть оправил рукой свой пах. И чутко глянул на водителя. Тот был сосредоточен. И умело держался за руль. Автобус ровно и быстро мчался по дороге. На широкие стёкла ложились блики. И отражалась реальность в чистом виде. Чудно тарахтел мотор. Николай Пивоваров, глядя на дорогу, вновь замечтался. Мысли путались. «Как же я хочу увидеть Римму и Аню… Я хочу их обнять… Я хочу… Как мы весело зажигали однажды с Риммой… Это было невероятно… Мы ещё недавно познакомились тогда. Мы стояли под душем… И я целовал её сочные «дыни»… Было жарко… Мы поцеловались в губы сладко… И она взяла быка за рога… Она прижала меня к стеклянной стенке. И поцеловал тонко торс… И тут же присела на коленки… И взяла в рот мой возбуждённый «жезл»… О как было сладко… Она стала посасывать нежно… И облизала головку… Я еле сдержался… Я застонал… Она ещё ласкала меня руками… И вода тёплая лилась по телу… Это было невероятно… Она усилила хватку… И она стала сосать быстро… И потом ещё быстрее… И невольно смотрела на моё лицо… И я не смог выдержать такого порыва чувств… Я выпустил семя прямо её в лицо… И она даже глотнула немного семени… И тут же отдалилась от меня… Дышала горячо и неровно… Но всё же улыбнулась… И встала на ноги… И я облюбовал её оголённое тело страстным взглядом… Её большие «груши» забавно качнулись… Мы поцеловались. И я вновь пошёл в неё… И крепко схватил за ноги. И плотно прижал к стеклянной влажной стенке душевой кабинки… И глубоко вошёл в неё… И мы ещё около часа занимались этим делом… Было жарко… Но мы не могли остановиться… Потом через пару недель она мне позвонила… Мы встретились у меня дома… И у нас был быстрый секс… И она сказал мне, что беременна… Это было нереально… Когда я это услышал, я просто очумел… Я был и шокирован и рад… И горд за себя и за Римму… Мы были счастливы… Я открыл шампанское… И прямо мы пили из горла бутылки… Даже до конца не могу описать, что я тогда испытал… Она сказала, что беременна от меня… И я чуть не взлетел… Я сильно обрадовался… И тогда меня поразили многие чувства… А потом я держал Анну на руках… И был счастлив, как слон, который купается… Это невероятно… Я был просто на седьмом небе от счастья… Аня выросла… И она красотка… Римма меня заводит нереально… Я вновь её хочу… Я хочу жаркого секса… И я хочу это делать с Риммой… Она сладкая крошка… Она просто богиня… Я хочу секса… Аня красотка… Она наша звёздочка… И мы не дадим её никому в обиду… Я уже еду… Месяц отпуска… Это просто чудненько…», – подумал он. Николай вздохнул свободно. И прямо уставился на дорогу. И сейчас походил на весёлого небольшого коня, который нёсся быстро. И порой дико ржал невпопад.

Глава вторая

Небо наполнялось пасмурными оттенками. Дали призрачные белели. Веял лёгкий ветерок. Круг замыкал тёмно-зелёный лес. Высоко кружил дикий красивый орёл. Он подал свой чудный, боевой клич. И плавно полетел, поднимаясь ещё выше. Дорога грунтовая тянулась круто. На пригорке возвышались небольшие, бревенчатые дома. Те тянулись в ряд. Здесь стояли и богатые бунгало и усадьбы за высокими заборами. Узкая тропка тянулась параллельно дороге. И та чудно петляла. По ней живо пронёсся местный небольшой рыжий пёс Альтруист. И тот живо скрылся из виду. Его нерадивый хозяин Егор Шортин полный пьяница. Он нигде не работает. И не женат. Его кодировали десять раз. Но он всё равно пьёт дико. Он невысокий, молодой, упитанный в меру, лохматый. Лик как мордочка у бобра. И он тоже любит поплавать. И тонул три раза. Но всё же удача на его стороне. Ему везло не на шутку. Его то рыбак заметит, то он сам выплывет умело. И как рассказывает, однажды он прошёл прямо по дну озера пятьдесят метров. И вышел из воды. Он тогда катался на лодке со своими пьяными приятелями. И случайно упал в воду. Он плавать умеет, но не очень умело. И сейчас Егор лежал в соседском огороде. И составлял компанию смешному пугало, которое сторожило от ворон урожай. Он видел уже десятый сон. В руках держал полулитровую бутылку пива. И там ещё булькала шипучая влага.

Повеял тонкий ветерок. Николай Пивоваров легко шагал по узкой тропе. И смотрел прямо. Его модный, синий плащ раскрылся. И виднелась рубашка с волнистым рисунком. Белели кроссовки. Он чуть прибавил шагу. За спиной держал фирменный рюкзак. Там лежала сменная одежда, пара трусов, книга рецептов, персональный компьютер, зеркальный фотоаппарат и портмоне, где имелись пластиковые карты и деньги. Николай чуть подтянул рюкзак. Дышал ровно. Лицо свежее. Глаза ясные. И сейчас походил на весёлого жеребца. Он чуть оправил рукой свою бордовую бейсболку. Глаза прищурил. Те сейчас скрывали золотистые солнцезащитные очки. Хотя озарение выглядело сильно утомлённым и неясным. Николай выдохнул. Он дышал легко и непринуждённо. Он миновал около ста метров. И живо повернул на развилке, где тропа разветвлялась. Николай зашагал вновь легко. Он тонко улыбнулся, заприметив родные пенаты. За невысоким забором располагался небольшой двор. И тут же возвышался невысокий, но приметный, одноэтажный дом. Тонко блестела золотистая вагонка, которой обшиты стены. Окна высокие, просторные, пластиковые. Те недавно меняли. Их поставили взамен стареньким, маленьким, деревянным рамам. И теперь дом был наполнен озарением. Комнаты уютные сияли. На стенах имелось много живописных картин. Те нарисовал Николай в свободное время. Он творил быстро и дерзко. Он рисовал и маслеными красками, и граффити, и даже разноцветными мелками. На разных полотнах красовались живописные пейзажи, натюрморты, животные. Но выделялись работы в стиле ампир. Здесь красовались оголённые девушки и дамы. И в основном сексапильные пышки. Из всех работа Николай выделял одну, на которой молодая девушка расчёсывала свои длинные волосы. Она восседала на стуле, в чём мама родила. Тело жаркое плюс-сайз. Грудь пышная, пятого размера. Соски ярко-розовые, округлые. Она держала весьма широко ноги. И легко можно рассмотреть её самое интимное место. Там темнели золотистые волоски. И без микроскопа виднелась влажная тонкая промежность. Николай и сам подолгу смотрит порой на эту картину. Она его возбуждает. И разжигает страсть. Он нарисовал этот образ из видения. У него в квартире тоже много картин, которые украшают стены и интерьер. Там среди прочих есть работа, на которой изображены обезьяны. И те занимаются диким совокуплением. И та полна ярости и жгучести. Там большой альфа-самец прямо крепко сближается самкой. И та словно бешеная. Она стоит на четвереньках. И по виду громко кричит. Самец же неумолим. На втором плане дикие джунгли. И там на лианах скачут неукротимые бешеные сородичи. Но больше всего Николаю по душе картина, где он изобразил молодую негритянку. Девушка бежит по воде, в чём мама родила. Её сочная грудь забавно дрожит. Соски острые. Лицо приятное. Волосы короткие, тёмные, кудрявые. Глаза напуганные большие прямо белеют. Кожа как уголь. Девушка несётся быстро, задирая ноги ввысь. За ней мчится огромный аллигатор. Тот близок. И чуть приоткрывает пасть. Глаза золотистые сияют. Мощные когтистые лапы работаю быстро. Хвост чуть извивается и балансирует отменно его направление. В сторону летят брызги. Вода просто кипит. Скорость рептилии лишь возрастает. И та, судя по виду, равняется двадцати пяти километрам в час. Казалось, он сейчас прыгнет и настигнет свою потенциальную жертву. Но девушка не сдаётся. Она мчится со всех сил. И на лице написано смятение и испуг. Все жилы напряжены. Её сексуальная пылкая грудь забавно колыхается. Негритянка сексапильная словно кричит. Но её никто не слышит. На третьем плане кипит вода. И летят в стороны алые брызги. Там молодые пресмыкающиеся просто рвут на части молодого возбуждённого негра. Он молит о помощи. И тянут руки ввысь. Но уже отчаянно и безнадёжно. Монстры его порвали крепко. И просто держат мёртвой хваткой за конечности. И крутиться круто. Николай обожает рисовать. Он даже продаёт свои картины. Но покупают неважно. Он часто слышит упрёки. И решил с этим делом завязать. Но рисовать он меньше не стал. Его вдохновляет на творчество сексуальная жена. Как правило, он берётся за кисть после бурной ночи любви. И пишет порой полдня свои работы. На одной из них он прямо нарисовал оголённую Римму, когда она ещё спала. Она лежала на кровати. Одеяло в сторону. Голову чуть запрокинула. И сопела чутко. Грудь пылкая округлилась. Соски ярко-розовые, острые. Её «дыни» забавно колыхалась при малейшем движении. Но она спала. И видела чудный сон. Ноги держала весьма широко. И невольно показывала свою самую интимную часть тела. Меж ног темнели редкие волоски. И тонкая промежность радовала взгляд художника. Николай пожарил картину своей жене на именины. И та, сняв бумагу, которая покрывала большую картину, дико опупела. Она недоумевала. И решила тут же спрятать работу. Она сказала мужу пару ласковых слов. И не могла успокоиться целый день. Но всё же затем смирилась. Она нашла иные аргументы. Но повесить дома на стенку не решается. Она боится осуждения дочери. Николай лишь смеётся. Ему просто весело смотреть на эмоции любимой супруги. Он и так счастлив. И рисует просто от души. Он создал много работ. Ему позировала и дочка, и псы, и коты. И себя запечатлеть он не забыл. Он нарисовал себя оголённым, глядя на зеркало. Тело красивое мускулистое. Руки стальные. Бицепсы округлые, как и есть. И особенно он сделал акцент на паху. Он изобразил свой половой орган в состоянии возбуждения. И тот тогда возрос до двадцати трёх сантиметров. Эта картина лежит в тёмной комнате. Николай лишь иногда смотрит на ней. Особенно когда ему грустно. И сразу поднимается настроение. И он вновь становиться самим собой.

Небо пасмурное чуть разнеслось. И островки озарения показались ещё более явно. Солнце сияло неясно. И походило на яичницу, которую готовил пьяный повар. Веял тонкий ветерок. Николай Пивоваров шагал уверенно. Глаза сияли. Он чуть оправил на голове свою бордовую бейсболку. И зашагал, как на параде. Дышал ровно. Он прищурил глаза. И смотрел прямо. Он тут же заприметил на скамейке деда. Филипп Ильич Алканов навалился на свою трость. Ему уже семьдесят три года. Он выглядит бодро и весело. Но всё же страдает лёгкой степенью шизофрении и склероза. И спина его часто докучает. Его мучают редкие, но крепкие боли. Всё же он лечится народными способами. Таблетки он не привык кушать. И не верит в такое излечение. Он в своё время работал в лесу. На должности лесоруба он значился тридцать лет. Он выпивал. И был не без греха. Его пять раз по пьяному делу увольняли с работы. Но он возвращался. После чего ещё двадцать лет трудился на пилораме. Там ему и упало бревно на спину. Он сложил все матюги. Молодой двоечник Вася Васин был виной той аварии. Он полный пьяница. И его тогда выгнали без выходного пособия. Но травму всё же Филипп получил. И боли достают его до сих пор. Рост невысокий. Плечи узкие. Тело жилистое. Лицо багряное, морщинистое. Волосы седые, густые. Глаза узкие, тёмные. На голове кожаная кепка. Низ украшала телогрейка без пуговиц. Штаны тёмные широкие и те заправлены плотно в кирзовые поношенные сапоги. Он чуть оживился, увидев Николая. И хотел встать. Но передумал. Он лишь махнул рукой. Николай Пивоваров тут же открыл калитку. И прошёл во двор. Он махнул рукой в ответ. И слегка улыбнулся. Глаза прищурил. Дышал ровно.

– Привет дед… Как дела? – сказал Николай.

– У меня всё пучком…

– Хаахахааааа… Значит, бухаешь всё…

– Давно не пью и тебе не советую… Хаахахааа…

– Значит, трезвый… Хаахахаааа…

– Николай ты… Либо наливай… Либо я тебе морду сейчас набью… Мне не до веселья… Я тебе хотел позвонить… Но этот телефон грёбаный… Я им особо не пользуюсь… И включить не мог…

– Вот как… А что так? Зачем, хотел позвонить…, – задумчиво сказал Коля.

– А вот что… Твои этот… Баба твоя… Жена и дочь ушли вчера в лес… И до сих пор не видно… Я уже волнуюсь…, – спокойно сказал дед.