Нежное дыхание бури

И бутырский Кум покинул камеру. Грозный, но добродушный.

– Давай, Макс, сделаем так, – предложил таинственный сокамерник. – Пить и есть сейчас не будем, повременим. Пока ты там со своими свиданиями не управишься. А в обед продолжим. Да и мне надо с мыслями поработать. Обмозговать кое-что.

– Согласен, – откликнулся Максим. – Это, наверное, адвокат пришел, Лисовский. А вот второй кто? Неужели Лариса? Если так, то я буду сегодня вдвойне счастлив.

– Невеста?

– Ну… почти.

– Если сам сказал «почти», то, значит, не невеста. Либо вся целиком, либо никак. Впрочем, не мое дело.

Иван Сергеевич включил телевизор, начал щелкать пультом. Ни одна из программ его не устраивала. Наконец остановился на канале про животных.

– Уваров… Уваров… – тихо пробормотал Максим. – Что-то ничего не припоминаю.

– А ты, наверное, высокой политикой не очень-то интересуешься? – спросил Иван Сергеевич. У него был тонкий слух. – И по коридорам власти никогда не шастал?

– Нет, – признался Максим. – Я ведь всего – навсего простой бизнесмен средней руки по драгкамням и самоцветам. Куда мне с орлами летать! А все-таки кто вы, доктор Зорге?

– Ладно, скажу. И так все сам узнаешь. Министр Федерального Правительства России по недрам и землепользованию. Сейчас, правда, бывший, с формулировкой «по недоверию». А после такой формулировки сразу же и дело пришили.

Максим, натягивая джинсы, так и сел на пол.

– Ни фига себя! – вырвалось у него.

– А чему ты удивляешься? Мы не люди, что ли? Полубоги или небожители? Да такие же, как и вы. Даже хуже. Потому что всегда как сжатые пружины. Ничего, хоть тут распрямлюсь. И не вздумай мне сейчас ляпнуть что-нибудь этакое про своих внуков, которым станешь рассказывать о нашей встрече. Убью на месте вот этим окороком.

– А за что вас?

– Долгая история, оставим на вечер. Да вот за тобой и пришли.

В камеру вошел надзиратель и молча поманил за собой Максима. Голос подать не решился из уважения к федеральному министру. А вот Иван Сергеевич свой голос подал, сказав на короткое прощанье:

– И запомни, Максим. Человек приходит в этот мир без зубов, также без зубов и уходит, а все остальное в промежутке между этим – просто вставные челюсти. То есть смешной и глупый вызов Природе и Богу.

– Будда? – обернулся на эти слова Громов.

– Нет, Уваров. Будда сказал другое, но похожее. Счастливы люди, если они ничего, кроме души своей, не называют своим. Подумай об этом, когда станешь разговаривать со своей полуневестой Ларисой, да и с адвокатом Лисовским. Сдается мне, тот еще поганец.

…Максим Громов в сопровождении надзирателя уже не в первый раз совершал переход из следственного изолятора в такое же трехэтажное здание, где размещались служебные помещения дознавателей и место встреч заключенных с родственниками и адвокатами. Надо было спуститься по лестнице вниз и пройти через внутренний дворик. Все здесь было пропитано духом Средневековья: и стены, и узкие бойницы.

«Не убежишь!» – всегда думал Максим об одном и том же.

В первую неделю своего пребывания в Бутырской тюрьме он мечтал только о побеге. И не потому, что условия были жестокими, нет. В демократические времена и режим смягчился, и свидания давались по первому требованию. Просто каждый человек, не только заключенный тюрьмы, мечтает и думает только о свободе.

В комнате дознавателей его поджидал адвокат Лисовский. Толстячок одного с ним возраста. Бывший также юрисконсультом в компании «ОКО», которую кроме Громова возглавляли еще два соучредителя – Ольховский и Олев. Все они познакомились еще в нулевые годы, когда проходили стажировку в алмазно-бриллиантовой фирме «Де Бирс», главном мировом монополисте в этой области. Там и родилась идея создать на родине «ОКО», по первым буквам своих фамилий.

Все трое энергичные, амбициозные, знающие толк в этом деле, с отменным образованием, полученным и в России, и в Лондоне. А кроме того, Олев был профессиональным огранщиком алмазов, Громов – потомственным рудокопом, Ольховский имел связи в отечественной компании «Алроса», на долю которой приходилось 99 % всех добываемых на территории России алмазов. Там работал топ-менеджером его отец, который, естественно, не возражал, чтобы «ОКО» было зарегистрировано как одна из многочисленных дочерних фирм головного предприятия.

Дела сразу и всегда шли хорошо. Они поделили обязанности. Ольховский занимался бизнес-проектами и финансами, Олев – созданием гранильных мастерских и производством изделий, Громов – обеспечением сырья. Что было главнее? Да все нужно и важно. В хорошей компании без одного, другого или третьего не обойтись.

Алмаз сам по себе не слишком-то дорого стоит. Бриллиантом он становится только после качественной полировки или огранки. А одних только видов и способов огранки полтора десятка, от ступенчатой до флорентийской. Причем надо обязательно подчеркнуть естественный блеск камня, его чистоту. Тогда только возрастает его карат и цена. И он может стать ювелирным изделием.

Но где его продать? Требуется сеть собственных магазинов. Ольховский создал их в Москве, Санкт-Петербурге, в Сочи и некоторых других городах. Назывались они соответственно – «ОКО». А сначала алмаз надо вправить в кольцо или колье. Тоже проблема. И не только алмаз. «ОКО» работало с драгоценными камнями и самоцветами, а также с природным жемчугом. У каждого – свой покупатель. В этом и заключался бизнес, чтобы мимо магазина «ОКО» не прошел никто.

А сырье? Тут уж во всем можно было положиться на Максима Громова. По разведанным запасам алмазов Россия занимает первое место в мире. Значительны они также в Ботсване, Конго, ЮАР, Австралии. А в России это прежде всего Якутия, Архангельская область и Пермский край – родина всех предков Громова. Это была интересная и увлекательная работа. Постоянные командировки за рубеж, встречи и совещания в странах, где развит или только начинается алмазно-бриллиантовый бизнес.

Три компаньона-приятеля мотались по всем странам и континентам. Олев ездил по гранильным центрам в Бельгии, Израиле, Индии, Китае, Таиланде. Ольховский брал на себя наиболее активных потребителей в производстве ювелирных изделий в Швейцарии, Англии, Японии, США. Громов осваивал залежи алмазов в основном в Африке: ЮАР, Ботсване, Анголе, Намибии, Конго, Сьерра-Леоне. Тут была одна тонкость.

На внутреннем совещании еще четыре года назад три компаньона поставили стратегическую цель – расширить свою сырьевую базу за рубежом. Для этого и начали вести переговоры с африканскими странами, где были ископаемые алмазы. Занимался этим в основном Максим Громов. Но пробиться на Африканский континент было не просто. Там, на протяжении более чем ста лет, господствовала корпорация «Де Бирс».

Наиболее сильные позиции у «Де Бирс» были на юге континента. Готовую продукцию из этих стран корпорация забирала себе, перемещала в Лондон, где сортировала, оценивала и реализовывала постоянным клиентам. Однако африканские страны всегда считали, что сотрудничество с «Де Бирс» для них ущербно. Они старались добиться большего своего участия в этом деле, особенно в вопросах торговли алмазами и развития собственной гранильной промышленности. Разногласия длились долго, но ни к чему не приводили. И компания «ОКО» попыталась, как лиса, прошмыгнуть в эту образовавшуюся дверную щель в доме с алмазами. Риск был в том, что как бы дверь сама их не прихлопнула…

– Как дела, Леша? – бодро спросил Громов, обмениваясь с адвокатом рукопожатиями. – Почему так долго не приходил?

– Не было никаких подвижек в вашем деле, Максим Витальевич, – пожал тот пухлыми плечами: – Не хотелось напрасно беспокоить.

– Сказал тоже. В тюрьме любое беспокойство за радость. Я тут от тоски и неизвестности совсем худеть стал.

– Ах да! Чуть не забыл.

Лисовский вытащил из-под стола объемистый пластиковый пакет.

– Тут апельсины, консервы всякие. Все, что разрешено законом. И вы все-таки не в тюрьме, а в следственном изоляторе. Это разные вещи.

– Ты так думаешь? А по мне все едино. Но если ты пришел, чтобы только передать мне продукты, – отдельное спасибо.

– Не только, – вздохнул Лисовский.

– Выкладывай. Начни с плохой новости. Или хорошей тоже нет?

– Да как вам сказать…

Максим знал эту манеру юрисконсульта всегда что-то недоговаривать, юлить, уходить от прямого разговора, что-то замалчивать, что-то искажать, но на то он и был адвокатом. И неплохим, кстати. Сколько выгодных контрактов для «ОКО» заключил. А Громов всегда ценил в людях больше всего профессионализм, оставляя чисто человеческие качества во втором ряду.

– Где, кстати, Лариса? – спросил он. – Почему она-то ни разу не появилась?

– Лариса Анатольевна приболела, – смущенно ответил адвокат. И поспешно добавил, видя, как напряглось лицо Громова: – Нет-нет, ничего серьезного. Не коронавирус. Легкая простуда.

– Но затяжная. В виде хронического насморка, так, что ли? Лисовский вновь пожал плечами.

– Ладно, этот вопрос мы с ней разрешим сами, без адвокатов. А что с фирмой, как там дела?

– Все в порядке.

– Почему мне из тебя, Леша, каждое слово надо клещами вытаскивать? Как там Олев, Ольховский?

Тут юрисконсульт сменил тактику и заговорил торопливо, по существу:

– Александр Юрьевич и Сергей Николаевич в постоянных разъездах, сами понимаете, гранильные мастерские должны выпускать продукцию, бизнес-партнеры на постоянном контакте, сеть магазинов работает исправно. Олев только что вернулся из Бельгии и тут же улетел в Израиль, Ольховский добился открытия салона «ОКО» с нашими ювелирными изделиями в Швейцарии. Но есть одна маленькая проблемка. Кстати, вопрос об изменении вам меры пресечения и переводе под домашний арест пока откладывается.

Он виновато развел руками, тяжело вздохнул.

– Я делаю, что могу. Но вот тут-то как раз COVID-19 и вмешался. Следователь, ведущий ваше дело, слег. А без его представления судья вынести решение не может. Да она и сама болеет. Если хотите, мы будем требовать назначить другого следователя?

– Нет, – подумав, ответил Громов. – Не хочу.

Ему теперь, после знакомства с Уваровым, тут уже было не столь тяжко, даже нравилось. В конце концов, не все ли равно, где ждать дальнейшее судебное разбирательство? В московской квартире или в бутырской камере? Разница лишь в степени изоляции.

– Ну а что за «проблемка»?

– Видите ли… – вздох, скользящий взгляд, подъем плеч… – То, что с вами случилось… Произошло это недоразумение… И вы оказались здесь… Как бы это сказать… случайно… Олев и Ольховский, кстати, готовы биться за вас до конца, как африканские львы…

– Ну, хватит героики, Киплинга еще вспомни. Говори толком.

– Вы же понимаете, что это наносит урон репутации фирмы?

– Это-то я как раз хорошо понимаю. В нашем алмазно-бриллиантовом бизнесе репутация превыше всего. Ее столетиями заслуживают. Как «Де Бирс».

– Ну, вот. Мне даже самому легче стало. Вы же умный человек, Максим Витальевич. Почему бы вам на время не уйти в тень? Отойти, скажем, от дел. В длительный отпуск, в резерв, так сказать. Выйти из правления фирмы, из совета директоров. А пакет акций передать в доверительное пользование кому-то из компаньонов? Или во временное отчуждение. Да той же Ларисе Анатольевне, допустим.

– Это твое личное мнение, Алексей Игоревич?

– Это мнение Олева и Ольховского.

На этот раз ответ юрисконсульта прозвучал с жесткими нотками. Максим задумался. В принципе, они правы. Пострадает репутация фирмы – поползут вниз и все дела «ОКО». В России, может быть, все и обойдется, и не такие бобры сидели, а вот на международной арене, куда они пробивались с таким трудом несколько лет, все может закончиться в одночасье. А свои 33 % акций он действительно может передать со всеми юридическими тонкостями Ларисе. Лисовский и поможет оформить все как надо.

– Так каково будет ваше решение, Максим Витальевич? – спросил адвокат.

– Я тебя услышал, – ответил Громов. – И крепко подумаю.

– Не затягивайте только.

– Затягивают петлю на шее. А мне есть тут с кем посоветоваться.

На том и расстались. Надзиратель повел Максима не обратно в следственный изолятор, а в другую по коридору сторону.

– Это еще куда?

– В комнату свиданий. К тебе там посетительница, забыл, что ли?

Сердце в груди екнуло и затрепетало. Неужели Лариса? Ну а кто же еще? Других подруг-невест у него не было. Наконец-то! Видно, прошел насморк-то. Он не видел ее целый месяц, с Намибии, где все несчастья и закрутились. Даже вспоминать об этом не хотелось, хотя и в этой африканской стране они тоже были счастливы. За себя, по крайней мере, мог бы ответить точно.

Однако каково же было его разочарование, когда в комнате свиданий на стуле он увидел совсем другую особу женского пола. Ей было лет пятьдесят, и она походила на черную умную ворону. Да еще вся в золоте, только в клюве не было. Ну, эту-то птицу он хорошо знал. Мачеха.

– Ты чего пришла, Альбина? – досадливо спросил Максим. – Решила сменить амплуа с хрустальными шарами и начать гадать на жертвенных внутренностях расстрелянных заключенных?

– А почеломкаться, пасынок? – фальшиво усмехнулась еще довольно миловидная восточной красотой женщина. – Сколько уж месяцев не виделись? Почитай, с поминок Виталия.

Альбина выставила на стол промасленный пакет.

– Как только узнала, что ты на каторге, тут же испекла осетинский пирог и примчалась.

– Каким ядом пропитала?

Максим отломил кусочек и проглотил. У него не выходило из головы предложение Лисовского, а вернее, Олева и Ольховского. Как правильнее поступить? Если уж и переводить акции, то не на них, а на Ларису. А заодно и жениться на ней. Тогда уж они точно никуда не уплывут. Да как-нибудь еще надо подстраховаться. Если они и считают его уже списанным дураком с торбой, то ошибаются.

– Крысиным, – услышал он голос мачехи, – ты такой любишь.

– А как узнала, что я в Бутырке? Только не ври, что об этом на всех каналах телевидения рассказывают, то Малахов, то Ургант.

– А вот и, правда. Не по ящику, конечно, а в прессе. Открыла вчера «МК», а там – заметка об этом проштрафившемся министре недр. И сидит он, пишут, горемыка, в одной камере с алмазным бизнесменом Громовым. Тебя то хоть за что, родненький?

– Да-а… – махнул он рукой, отправляя в рот другой кусок, побольше. Готовить она умела, этого отрицать нельзя. Но надо и Уварову оставить. – Хотел, понимаешь, угнать вагон с колчаковским золотом, да меня на границе с Монголией и догнали.

– Надо было состав в другую сторону гнать, к Турции.

– Жаль, с тобой не посоветовался.

– А вот это действительно жаль.

– Ладно, давай теперь приступим к заключительной сцене оперы «Эдип» и начнем прощальную церемонию. За пирог спасибо. Я предупрежу кума Данилкина, кто мне его подарил, если завтра вдруг не проснусь.

– Шутишь всё!

– Нет, Альбинка, какие уж тут шутки. Я еще до конца не разобрался, отчего это мой отец так быстро сгорел от якобы онкологии. Я в это время в Ботсване был, покидал его здоровым, а тут на тебе!

– Так есть же медицинское заключение! – усмехнулась черная вдова.

– Есть-то есть, но врачи тоже кушать хотят. И почему это ты враз стала обладателем всего его наследства? Мне он только вот этот талисман и успел передать.

Максим вынул его из-под воротника футболки и показал Альбине.

– Так и завещание есть.

– Так и нотариусы тоже люди, тоже кушают.

– А тебе папиного наследства жалко для бедной вдовы?

– Ну, не такая уж ты и бедная, Альбинка. Я представляю, во что сейчас превратилась квартира отца – египетский храм Изиды. Клиенты, наверное, на лестнице стоят, а хвост тянется до метро «Смоленская». И все с капустой за пазухой. Хотят узнать, кто приворожил суженого. Нет, чтобы к психиатру пойти лечиться. Хотя от дури людской лекарств нет.

– А вот и не так! – рассмеялась женщина. – Ты, слышь-ка, когда тебя лет через двадцать выпустят, ступай ко мне в привратники. Нет, серьезно. Давай на пару магическую фирму состряпаем? Скоро у тебя, как я полагаю, мало чего останется. Выйдешь отсюда гол как сокол. Это я тебе уже как ясновидящая говорю. А мое предложение останется в силе. Ты мне как опытный компаньон сгодишься. Вон какое «ОКО» с нуля поднял! Виталий тобой очень гордился.

– Только почему-то мне об этом не говорил.

– Не хотел сглазить. А вот мне о твоих успехах все уши прожужжал. Ты подумай, подумай. А в знак нашего союза и примирения отдай мне свой терафим, осколок Чантаманы.

Тут она прикусила язычок, видно, с уст слетело то, что не должно было бы. Максим насторожился. Уже второй раз за сегодняшний день его родовой амулет называют «терафимом». Да еще и какой-то осколок Чантаманы сюда вплели.

– Зачем он тебе, тетя Ванга? – спросил Максим. – У тебя вся квартира, наверное, в амулетах, сверху донизу, в сортир не протиснешься. А там занято, говорящий попугай с гадальными картами в клюве на крышке унитаза сидит и тоже предсказывает.

– Да это просто символически, – стала оправдываться она. – Но, по правде говоря, твой амулет в магическом плане десятка моих стоит. Столько сотен лет Громовы его на шее носят! Потому и самоцветы им легко в руки давались. Но мне-то он действительно без особой надобности. Просто я о тебе забочусь. А если ты о папином наследстве тоскуешь, то я готова и поделиться.

– Не надо, – рассеянно произнес Максим, думая о Ларисе. – У меня всё есть.

– Сегодня есть, завтра не будет, – жёстко сказала вдова. – Это, братец ты мой, мир, а не рай. И он очень подл.

Логика в ее словах была. Наверное, Будда так бы и выразился.

А Максим, возвращаясь в сопровождении надзирателя в свою камеру, думал о том, что за короткое время к нему поступило целых два предложения, и оба не сулили ему ничего хорошего в будущем. Или напротив? Потом мысли его вновь перекинулись к Ларисе, и он стал вспоминать последнюю совместную поезду в Намибию… Как все-таки хорошо им там вдвоем было! Хотя с этого-то и началась вся последующая катавасия.

Глава третья. Любовь и слезы – сестры по разуму

Так сказал Будда. А может, и не говорил. Но думал. Непреложен другой факт: ровно пять месяцев назад, в конце марта 2020 года, Максим Громов находился в Намибии по делам компании «ОКО» и безуспешно пытался сломить упорство местных чиновников. Сюда он приехал не один, а с маленькой делегацией, куда входили еще два сотрудника фирмы. Во-первых, Алексей Лисовский, который должен был обеспечивать юридическую сторону дела, если выгодный контракт будет заключен, а во – вторых, Лариса Нежданова.

Она числилась в «ОКО» экспертом по ювелирным изделиям. Сам Максим ее в компанию и пристроил, чтобы на глазах была, хотя, конечно, никаким экспертом она не являлась. Но бриллианты и ожерелья любила, как каждая девушка из обеспеченной семьи. Да и в работе особенно не нуждалась, у нее папа с мамой сами не знали, куда девать лишние деньги, хоть на улице сори. И никакой эксперт тут при заключении контракта на промышленную добычу алмазов не требовался. Но еще неизвестно, кто был в этой делегации «во-первых», а кто «во-вторых». Лисовский уж точно уступал в модельной внешности Ларисе.

Хотели еще взять переводчика, но зачем? Чиновники здесь и так говорили на английском, он вообще был официально государственным, а родной ошивамбо мало кто знал. Максим вообще часто брал ее вместе с собой в командировки на Черный континент. А ей африканская экзотика нравилась. И загар можно получить такой, что все подружки обзавидуются. Да и самому Максиму всегда было приятно иметь под рукой красивую блондинку, и, что характерно, даже контракты заключались легче, чем если бы он ездил только с толстяком Лисовским.

Где они только не побывали! Но в основном, конечно же, фирму «ОКО» интересовали ресурсные страны Африки, этой «колыбели человечества», богатые драгоценными минералами и золотом. Максим преследовал еще одну цель, возя потенциальную невесту вместе с собой. Кроме основной, о которой говорить нечего. Он таким образом пытался как-то повысить ее интеллектуальный и образовательный уровень. Ведь даже несмотря на то, что Лариса заочно экстерном окончила два частных университета, полученные красные дипломы забросила куда-то под диван. Они представляли для нее такой же сор, как и лишние деньги. На которые, собственно говоря, эти два «высших образования» и были приобретены.

В ЮАР он рассказывал Ларисе об истории этой одной из самых национально разнообразных стран Африки. Первое государство, имевшее ядерное оружие, но добровольно отказавшееся от него. Что ему самому было странно и непонятно. Своеобразный рекорд ЮАР – это 11 официально признанных государственных языков. А сколько тут всяких златокротов и трубкозубов, которых в Московском зоопарке не встретишь.

Еще одна любопытная деталь: в 1827 году английский путешественник Джордж Томпсон опубликовал книгу «Путешествия и приключения в Южной Африке». Где предположил, что экспедиции финикийцев вокруг Африки совершались еще за шесть столетий до нашей эры.

– Ты представляешь, Лара? – говорил Максим. – Да ведь еще и Геродот в своей «Истории» сообщал, что финикийцы приставали здесь к берегу, обрабатывали землю, дожидались жатвы, собирали урожай и двигались дальше.

Лариса хлопала длинными ресницами и «представляла».

– А хочешь, я расскажу тебе о британской колонизации юга Африки, о первых переселенцах-европейцах, о восстаниях гордых зулусов, об англо-бурских войнах, об апартеиде, об Оранжевой республике и Трансваале? Все это богатая история ЮАР.

– Хочу, – кокетливо отвечала Лариса. – А больше всего я хочу тебя.

– Лара, ты должна знать, что первое открытие богатых месторождений алмазов в 1867 году произошло именно здесь, так называемая кимберлитовая трубка. Ты же эксперт «ОКО», а вдруг тебя на каком-нибудь приеме об этом спросят?

– Я знаю, что им ответить. Мало не покажется.

Тогда Максим начинал рассказывать о том, как после поражения своих нерегулярных войск буры обратились к тактике партизанской войны. А англичане в ответ собирали бурских женщин и детей в первые в мировой истории концлагеря. И также впервые использовали бронепоезда для борьбы с партизанами. Эта война нашла свое отражение в знаменитых произведениях мировой литературы, знакомых всем с детства:

– Ты, конечно же, читала романы Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова» и «Похитители бриллиантов»?

– А то! – игриво отвечала Лара. – Настольные книги.

– А вот знаешь ли ты, что дедушка Нельсон Мандела, которого до сих пор выставляют этаким черным Дедом Морозом, первый президент свободной от апартеида ЮАР и отсидевший в тюрьмах за свое революционное прошлое 30 лет, далеко не так добродушен? В юности у него был лозунг, подхваченный всеми неграми: «Сделай белого черным».

– А как это?

– А так. Ловили ночью какого-нибудь зазевавшегося фермера, затаскивали в лес, разводили на полянке костер, потом надевали на шею белого человека пропитанную бензином автопокрышку. И поджигали.

– Ни фига себе! Я больше сюда не приеду.

– И правильно. Мне этот расизм наоборот тоже не нравится. Сейчас он тут вовсю и расцвел. Как в Америке, где теперь белые у черных ботинки лижут.

– Пусть они все к нельсону в манделу идут! – соглашалась Лариса.

– Хотя сейчас ЮАР, надо признать, самая развитая республика на Африканском континенте. И «ОКО» вынуждено иметь с ними дела. Бизнес – прежде всего, а природные алмазы здесь в числе главных приоритетов.

– Гляди, как бы тебе, Макс, самому покрышку на голову не надели.

Предупреждение Ларисы было не напрасным, на Черном континенте всякое может случиться, особенно с белым человеком. Взять Анголу. Три года назад, еще до знакомства с модельной девушкой Ларисой, Максим едва не погиб в этой стране, которую не случайно называют «черной жемчужиной» в ожерелье африканских государств. И не какой-нибудь злодей был в том повинен, не многолетняя незатухающая межэтническая война, не дикие звери, а обыкновенный с виду маленький комар.

Для Максима командировки за границу, особенно в Африку, это было не только знакомство с достопримечательностями и экзотический отдых, но каждодневный труд. Как в период подготовки к поездке, работа с документами, так и во время пребывания в чужой стране, один или с делегацией. Это постоянные, напряженные, ответственные встречи с представителями министерств и ведомств. А то и с президентами или премьер-министрами. Это постоянное отстаивание интересов «ОКО». И реализация договоренностей по возвращении домой.

Также далеко не просто было переносить разные непривычные климатические условия, особенно зимой. Из Москвы вылетаешь при температуре минус 20 градусов, а в столице Анголы Луанде – плюс 40. То есть перепад температур в 60 градусов. Это поистине убийственно. Ну и конечно, в первую очередь это жуткая антисанитария и всякие тропические болезни. Иногда смертельные. Особенно это было характерно именно для Анголы, а также Индии.