Приключения магического доллара в России. Книга вторая

Игорь Бобров

Приключения магического доллара в России. Книга вторая

История пятая. Чао, Италия!

Маша Егорова имела совершенно кукольную внешность. Но не придуманную в Америке и разрекламированную по всему миру уродливую внешность куклы Барби – с ножками-спичками и невероятно узкой талией, а настоящую кукольную с мягкими женскими формами, золотистыми вьющимися на плечах волосами и огромными синими глазами. Еще природа наделила Машеньку небольшим ростом, и от этого она еще больше походила на куколку из нашего детства.

Маша любила и понимала мужчин. Так случилось, что в раннем детстве у нее умерла мама. Папа, добрый мягкий человек, очень любил маму, и после смерти жены, оставшись вдвоем с дочерью, дарил ей всю свою нерастраченную любовь. Когда папа наконец во второй раз женился, молодая жена невзлюбила Машеньку. Она тупо, по-бабски, ревновала мужа ко всем женщинам, и к падчерице в том числе.

Слабохарактерный папа начал выпивать. Пьяненький, он еще больше любил всех на свете, а молодая жена гнала его и страшно ругалась. Папа уходил в комнату к дочери и там засыпал тихонько на ее кровати. Свернувшись в кресле, Машенька спала рядом, оберегая его, и от этого любила своего отца еще сильнее.

Еще Маша любила Италию. Любила сильной неразделенной любовью. Пришедший с большим опозданием на российское телевидение оскароносный фильм «Римские каникулы» оставил неизгладимый след в сердце романтичной девушки. У Маши не было видеомагнитофона, но, достав где-то кассету, она несколько раз пересматривала фильм у своей более состоятельной подруги. Ночами она представляла себя на месте принцессы Анны. В своих мечтах она бродила по прекрасным улочкам Вечного города, пила шампанское в маленьком кафе с видом на Пантеон, знакомилась с красавцем журналистом из Америки и без оглядки носилась с ним на мотороллере по узким древним улицам столицы прекрасной далекой Италии. Еще она знала, что в Италии всегда тепло, есть синее море и вечнозеленые пальмы, и от этого ее любовь к этой стране становилась еще сильнее.

Окончив школу, Маша, как и многие тысячи провинциальных девчонок, уехала в Москву поступать в театральный институт и, как многие, не поступила. Домой, в маленький городок Ивановской области, возвращаться не захотелось, и осталась Машенька в Москве. Сняла на последние денежки вдвоем с подружкой квартирку недалеко от метро и начала поиски работы. Столица не жаловала провинциалок. Полы мыть или горшки за больными выносить не хотелось, а другой работы не предлагали. Придя домой после очередного неудавшегося собеседования, Маша не обнаружила ни подружки, ни ее вещей, зато посреди комнаты возвышалась грозная хозяйка, а в руках у нее – Машин паспорт. Оказалось, что девчонки должны оплату за последние два месяца, и пока деньги Маша не отдаст, паспорта не получит, а если сбежит, то хозяйка заявит в милицию, и посадят тогда Машу в тюрьму.

– Я не могу найти работу! – попробовала разжалобить сердитую тетку Маша.

– Ладно, я что-нибудь придумаю, если кобениться не будешь, – сказала хозяйка.

Вот тогда и появился в квартирке Артурчик. Длинный, с зализанными, завязанными на затылке в узел волосами и такими же зализанными манерами, в облегающих синих брючках и рыжей курточке, Артурчик долго пытал Машеньку разными неприличными вопросами. Выяснив, что у Маши до сих не было мужчин, Артурчик сильно обрадовался и уже вечером пришел вместе с толстым лысым дядькой. Дядька был одет в дорогой костюм, лакированные туфли и представился ректором одного из московских институтов. Артурчик сказал, что если Маша будет себя хорошо вести, то ректор заплатит все ее долги и поможет поступить в институт.

«Про институт врет, – сразу поняла Маша, но промолчала, – главное, чтобы долги заплатил».

Дядька остался на ночь. В эту ночь было больно и противно, но Маша все стерпела и даже потом почти не плакала. Она просто решила, что так надо, и в тюрьме намного хуже. Дядька появлялся еще несколько раз и действительно заплатил все ее долги и даже давал Маше небольшие деньги на жизнь, но про институт ни разу ничего не говорил. Потом дядька исчез. Когда деньги кончились, Маша сама позвонила Артурчику.

– Не грусти, солнышко, мы найдем тебе нового дядьку, – сказал Артурчик.

– Я не хочу больше дядьку, – отрезала Маша.

– А чего же ты хочешь, солнышко? – ласково спросил сутенер.

– Я замуж хочу, за итальянца! – неожиданно для самой себя сказала Маша.

– За итальянца? Это серьезно. Это тебе в «Метрополь» надо или в «Националь», не меньше! Ну, можно попробовать.

Артурчик хорошо относился к Маше. Провинциальная куколка не была похожа на алчных девиц, требующих все и сразу. Тем более, что он и так уже немало на ней заработал.

Вечером Артурчик посадил ее в машину и отвез в гостиницу «Националь». Гостиница поразила Машу своей помпезной позолоченной роскошью, каменными Аполлонами, поддерживающими потолок в холле, и вышколенными швейцарами. Упитанная, с необъятной грудью тетка с колючими, цепкими глазами оглядела Машу со всех сторон и сказала Артурчику:

– Ты кого мне привел? Ее место на улице или на вокзале, а не в «Национале».

Артурчик отвел тетку в сторону. Маша слышала только обрывки разговора.

– Ты не понимаешь! Маленькие женщины созданы для любви. Твои модели уже всем надоели. У тебя очередь будет на нее стоять, – шептал Артурчик тетке.

– Это же лилипутка! У нее роста метра полтора, не больше! Я ей шмотки где, в детском мире покупать буду? – упиралась тетка.

– Это куколка! Куколка! Это мечта каждого мужчины! – горячо убеждал Артурчик. – Я бы и сам за счастье, но ты же знаешь, – меня женщины не интересуют.

Маша понимала, что Артурчик продает ее в рабство, и что здесь ей придется не носки вязать, но у нее появилась мечта. Она хотела замуж, и не просто замуж, а замуж за итальянца. А настоящие итальянцы водились только здесь.

– Ладно, попробуем. Такого чуда у меня еще не было. Вдруг получится.

Хозяйка отвела девушку в парикмахерскую, где Машу подстригли, завили и перекрасили в платиновый цвет с голубоватым оттенком. Потом мамочка Марго, так все звали толстую тетку, отвела Машу в ближайший магазин и сама выбрала ей несколько розовых платьев, белые чулочки и золотые туфли. При этом часть вещей действительно пришлось покупать в детском отделе. Когда Маша переоделась, Марго сама накрасила ей ресницы синей тушью, натерла чем-то щечки и удовлетворенно сказала:

– Была Маша, стала Мальвина.

Так Машеньку приняли на новую работу. Назвать девочку с кукольной внешностью проституткой было бы грубо и неправильно, скорее Мальвина стала маленькой «ночной бабочкой». В «Национале», как и положено гостинице высокого класса, был широкий выбор жриц любви. В основном это были длинноногие девицы модельной внешности, но были и толстушки, парочка азиаточек из Вьетнама и даже одна негритянка.

Схема была простая. Марго сама обзванивала номера с вновь прибывшими одинокими мужчинами и спрашивала, не желают ли господа отдохнуть в обществе с красивыми девушками? Если господа желали, то Марго поднималась к ним в номер с альбомом, в котором размещались фотографии девочек и их параметры. Там и договаривались о цене. Обычно это было 100 долларов в час или 300 за ночь. Часть девочек дежурили в баре, большинство сидели на квартире недалеко от гостиницы в ожидании клиентов.

30 процентов денег доставалось девочке, 70 – забирала Марго. Именно она платила администраторам, швейцарам, директору гостиницы, откупалась от ментов.

– Начнешь пить с клиентами, – выгоню, и пойдешь работать на улицу, – предупредила Марго Машу. – И еще, презики обязательны всегда. Подцепишь гадость и заразишь кого – убью!

На этом профессиональный инструктаж закончился, – считалось, что остальное девица в этом возрасте должна знать сама.

К удивлению Марго, Артурчик оказался прав, – куколка Мальвина сразу начала пользоваться повышенным спросом. Видимо, длинноногие модели уже приелись богатым клиентам. Кроме того, Маша-Мальвина обладала редкими для женщин этой профессии качествами: она действительно любила и жалела мужчин, умела слушать и не задавала лишних вопросов. Вскоре у Мальвины появились постоянные клиенты – состоятельные москвичи. Чиновники, бизнесмены, руководители предприятий заказывали Мальвину заранее и оплачивали сразу за всю ночь. В номере мужчины пили коньяк или виски и жаловались «куколке» Мальвине на свою тяжелую жизнь.

– Начальник отдела – гад и хам, на пенсию не выгонишь, – жаловался министерский чиновник, – я на работе сгораю, каждый день по краешку пропасти хожу, а жена, сука, не понимает, только деньги тянет, никакой любви и уважения.

– Я тебя понимаю, люблю и уважаю, – успокаивала очередного страдальца Мальвина и наливала чиновнику еще одну порцию виски со льдом. Хотя она и не понимала, какая в министерстве может быть пропасть и как там можно сгореть на работе.

– Я ему говорю: «Ты куда наши деньги дел, козел вонючий?». А он молчит, не колется, – жаловался на партнера бизнесмен.

– Козел он, козел, аж здесь воняет, – тихонько шептала Мальвина, – а деньги найдутся, он все вернет. – И ласково гладила мужчину по голове.

– Ты менэ любиж? – спрашивал грузин, директор плодоовощной базы.

– Люблю, милый, люблю, – привычно отвечала Мальвина.

– Только менэ любиж?

– Только тебя!

– Жэнюсь! С жэной разведусь и на тебе жэнюсь!

– Хорошо, милый, хорошо, только разводиться не надо, нам ведь и так вместе хорошо.

Часто клиент просто засыпал рядышком с прекрасной, все понимающей Мальвиной, и до секса дело просто не доходило.

У каждой из девиц была наготове своя жалобная история, которую они рассказывали клиентам в надежде получить дополнительные деньги на жизнь тяжелую. Чаще всего это были малолетний больной ребенок, которому требовалось срочное дорогое лечение, незаконно посаженный в тюрьму муж, которого надо выкупить, и еще всякая похожая дребедень. Мальвина ничего не выдумывала, никогда ничего не просила, но богатые благодарные клиенты сами часто оставляли лишнюю сотню на тумбочке.

Пока Маша вечерами сидела в ожидании вызова на квартире Марго, она наслушалась многочисленных рассказов опытных «ночных бабочек».

– Немец у меня был, Ганс, – рассказывала одна из девчонок, длинноногая Элеонора. – Марго меня из бара выдернула и говорит: «Давай быстрее, немец с женой приехал, и, пока его баба по магазинам ходит, он хочет русскую девушку попробовать».

– Я к нему в номер захожу, а он уже голый стоит, живот огромный, а хрен крохотный, как у птички, с лупой едва рассмотришь.

– Шнель! Шнель! – говорит, а сам аж трясется.

Шнель так шнель, меня уговаривать не надо, я свое дело знаю, строчу как швейная машинка. Ублажила я его, он лежит и хрюкает, как довольный поросенок. Я оделась и на выход. А в прихожей сумочка дамская стоит, жены, значит. Вот я в нее использованный презик и закинула. Аккуратно, конечно, в салфетку завернула. Вдруг, думаю, еще пригодится.

– И как? – гогочут девчонки.

– Как-как, на следующий день раньше срока съехали. Я как раз в холле была. Впереди баба его – тощая такая, злая, как мегера, а сзади он, с животом и чемоданами.

– Хильда! – кричит, – Хильда! Я не виноват, Хильда!

– Меня увидел, чемоданы бросил – и на меня с кулаками, я бежать, Хильда в ужасе. Думаю, больше в Россию они не приедут.

– А вот у меня случай был, – подхватывает эстафету Кристина. – Сижу я как-то вечером в баре, а тут америкос пьяненький, в костюме и галстуке. Неделю уже жил, все в Кремль ходил, советы давал, как жизнь нашу улучшить. Завтра улетать, вот он и нажрался. Тут Марго к нему подкатывает:

– Не желаете ли с девочкой отдохнуть, уважаемый сэр?

Америкос на нее поглядел и головой замотал, мол, такую не желаю.

– Да не со мной, у меня подружка есть, вон за столиком сидит.

Ну, я тут ножку выставила, плечико оголила, америкос и поплыл.

– Хау мач? – говорит.

– Та ерунда, всего-то ванн хандрид долларс за часик, – отвечает Марго, – считай, почти бесплатно.

Америкос сотку вытащил, Марго ее в лифчик – и мне кивает. Я к америкосу, а он лыка не вяжет, еще хлебнул вискаря на дорожку и совсем раскис, я его еле до номера дотащила. Пока раздевалась, он так и уснул прямо в костюме. Я честно часик отсидела и домой. Клиентов больше не было. Америкос этот проспался – и в бар опохмелиться. А тут Марго в холле перед зеркалом вертится. Она как коньяку хлебнет, так и несет свои сто килограммов к зеркалу, на себя полюбоваться. Стоит перед ним и говорит:

– Создал же Господь такую красоту! Вот ведь кому-нибудь счастье достанется. Прямо жалко отдавать. Нет, подожду еще прынца своего…

А тут америкос к ней с разборками, мол, сбежала твоя подружка, не отработала, деньги верни.

– Денег нет! Я уже кассу сдала, – отрезала Марго, – и девочек уже нет, все по домам разъехались. Если хочешь, сама могу отработать! Да ты не ссы, Америка! Я в этом бизнесе двадцать лет, со мной не заскучаешь! Я при Брежневе все политбюро оттрахала, и все довольны остались!

Америкос вискаря хлебнул и согласился. А куда деваться, у него самолет через три часа, так и уедет в свою Америку, не солоно хлебавши, да и деньги уже заплачены, они, америкосы, деньги считать умеют. В общем, ухайдакала его Марго по полной, а потом и до такси донесла, сам бы он уже не дошел, бедолага.

– А Марго как? – хохочут девчонки.

– Как-как. Ей хоть бы хны, еще и с меня в свою пользу тридцатку забрала и штраф наложила. За обман, говорит. А какой обман? Я честно часик отсидела, – сокрушалась девушка.

– А вот у меня случай был, – продолжила тему длинноногая сероглазая Алена. – Заехали к нам евреи из Израиля, то есть наши эмигранты, бизнесмены, мать их, Россию грабить приехали. Ну, меня один из них и заказал. Марго меня привела, все осмотрела, вроде все в порядке, один в «люксе» живет, приличный такой, гладенький. Заказал на всю ночь. Она ему: «У нас правило: один на один».

Он говорит:

– Не переживай, мамочка, я из России, ваши правила знаю.

Я в постельку, он ко мне, все нормально, я отработала, он под душ ушел. Обратно приходит, я смотрю – а это уже и не он, потом еще и третий появился. Они в ванной прятались. Ну, я по чесноку всех отработала. Они потом сидят в соседней комнате, водку пьют, гогочут. Я к ним:

– Надо бы доплатить, господа хорошие.

А они мне:

– Мы тебя на всю ночь заказали, что хотим, то и делаем. Ты иди под душ, помойся. Мы сейчас отдохнем и еще побалуемся.

Я под душ сходила – и к телефону в спальне:

– Так, мол, и так, мамочка Марго, обижают.

Марго свое дело знает, не зря бабки получает. Уже через десять минут менты в номер вломились. Я в спальне ору:

– Спасите! Насилуют!

Менты к евреям, те паспортами израильскими машут, мол, мы иностранные подданные.

– Подданные, не подданные, нам все равно, – говорят менты. – Тут честную девушку изнасиловали. Сейчас протокольчик составим, экспертизу сделаем и вас в обезьянник, а там пусть судья разбирается. У нас суд самый справедливый в мире…

Евреи в ужасе, я орать продолжаю. В общем, заплатили они все трое по двойному тарифу, еще и ментам прилично откинули.

– Вот это правильно! Одобряем! – загудели девчонки. – Им волю дай, они всю Россию на халяву оттрахают.

– И еще у меня забавный случай был, – продолжила Алена. – Как-то заказали меня в апартаменты на пятом этаже, которые с видом на Кремль. Я захожу: стол богатый накрыт, шампанское, коньяк французский, икра, а за столом мужик в трусах сидит, меня ждет. Смотрю, – батюшки, а рожа-то знакомая. Я его по телевизору утром видела на совещании у Ельцина. Министр то ли финансов, то ли экономики. Я ему: – Здравствуйте, господин министр!

А он сразу очки темные нацепил, по комнате забегал и закудахтал:

– Я – это не он, он – это не я! Я на него похож, а он на меня похож.

– Да вы не переживайте, господин министр, я все понимаю, пытать будут – ни слова! – говорю я. – Особенно если за секретность добавите.

Смотрю, успокоился. В общем, обслужила я его по высшему разряду, очень доволен остался. Правда, очки так и не снял. Трусы снял, а очки – нет.

Под утро спрашиваю:

– А когда пенсии народу добавят? А то у меня мама в Воронеже больная, так только на лекарства пенсии и хватает.

– Ты мне адрес и фамилию скажи, мы ей персональную пенсию дадим.

– Так за что? Ей же вроде не положено, – говорю я.

– За сиськи и за письку, – смеется он. – Вон какую дочь-красавицу родила!

Ну, я ему адрес и фамилию записала. Через месяц мне мама звонит и говорит:

– А мне пенсию персональную дали, сам мэр города вызывал, поздравлял и руку жал, правда я не поняла за что.

– За сиськи и за письку, – возьми и брякни я.

– За какую записку? – не поняла мама, она у меня глуховатая стала.

– Помнишь, ты сама мне рассказывала, что, когда бабуля померла, ты ей в гроб записку положила, чтобы Бог тебе дочку послал, а через год я и родилась.

Вот за это и дали.

Мама так ничего и не поняла, но пенсию персональную получала, пока не померла.

– Еще забавная история, – продолжала Алена. – Был у нас постоянный клиент, то ли Заурбек, то ли Алибек, восточный человек, в общем. «Точки» он держал на рынке. Так трахаться любил, что решил Новый год с девчонкой прямо в постели встретить. Мол, как Новый год встретишь, так его и проведешь.

– Двойной праздничный тариф, и я ваша, – предложила Марго.

– Нет, говорит, я блондинку хочу с длинными ногами!

В общем, Марго меня и запрягла. А клиент этот такой вредный был. Напьется – и все ему не так: то стриптиз требует, то танцев на столе. Все говорил, что девчонки наши ничего не умеют, вот на Кубе он был, так там негритянки и мулатки чудеса творят. Наверняка врал, гаденыш. Где Куба, а где его рынок? Но стол накрыл хороший, ничего не скажу.

Мы старый год с ним вискарем проводили, в постель залезли, немного пошалили, он и вырубился. А тут к Марго пополнение прибыло. Негритянка наша, Жаклин, из Кении приехала и как раз на работу вышла, Марго давно ее заказала для ассортимента. Марго с Жаклин коньячку махнули за знакомство, за приезд и за старый год, и Марго ее в наш номер отправила, как праздничный подарок постоянному клиенту.

Жаклин в номер пришла, стоит и на нас смотрит. Я ей и говорю: чего глаза вылупила, раздевайся и прыгай к нам в постельку, сейчас клиента разбудим и будем Новый год встречать. Жаклин разделась и с другой стороны пристроилась. Я его трясу-трясу, он глаза открыл, а перед ним черная рожа зенки вылупила, зубы белые скалит. Он ей:

– Ты кто?

А она по-русски ни бум-бум. Только зубы скалит, значит, улыбается.

А тут новогодний фейерверк за окнами кто-то затеял. Все гремит, грохочет, сверкает. Клиент наш в ужасе, – как был голый, соскочил с кровати. «Шайтан! Шайтан!», – орет – и в коридор, а навстречу ему Марго в костюме Деда Мороза, поздравлять пришла постоянного клиента. Коньяку она уже к тому времени изрядно махнула. Борода набок, шуба нараспашку, а под шубой баба в юбке, сиськи шестого размера из-под блузки наружу просятся: «С Новым Годом, господин хороший!» Он обратно в номер, а там Жаклин голая: «Хеппи нью еа, мистер!» Тут крыша у него и съехала! «Скорую помощь» вызывали, всем миром откачивали. Больше я его у нас не видела.

Мальвина смеялась вместе со всеми, но все равно в этой компании ей было неуютно. Деньги зарабатывались быстро, у нее пошли заказы на неделю вперед, и она больше не сидела вечерами с девчонками в ожидании клиентов на часик. Маша сменила квартиру, переехала поближе к работе, накупила себе фирменных дорогих вещей и начала копить денежки. Она копила на мечту. Будущий итальянский муж должен получить невесту с приданым.

С большим запозданием пришло известие о смерти папы. Машенька выпросила у Марго несколько дней отпуска и уехала на родину, в свой городок в Ивановской области. Мачеха открыла дверь, но в квартиру не пустила.

– Нечего тебе здесь делать, я тебя давно уже выписала, – сказала бывшая папина жена и захлопнула дверь.

Маша поселилась у школьной подруги. На следующий день с трудом нашла папину могилку с уже завядшими цветами и покосившимся крестом, посидела, поплакала, поговорила с папой, заказала в кладбищенской мастерской памятник и оградку и пошла на автовокзал. У нее больше не было прошлого, только будущее. В этой стране ее ничего не держало, впереди должна быть Италия!

Вернувшись в Москву, Маша начала усердно изучать итальянский язык. Накупила себе обучающих аудиокассет, маленький плеер и часами упорно учила музыкальные итальянские слова. В баре она случайно познакомилась с переводчицей с итальянского, работающей в гостинице, и брала у нее платные уроки.

Переводчицу звали Катя, иностранцы называли ее Катрин. Интеллигентная дамочка, коренная москвичка имела университетское образование и прекрасный вкус. Иностранцы и российские фирмачи платили переводчице немного, на жизнь денег хватало, но о Риме, Лондоне или Париже Катя могла только мечтать.

Вот мечты об Италии и объединили девичьи сердца, Маша и Катя подружились. Днем в свободное время часами они сидели в баре, листая проспекты и книги о Риме, Флоренции, Венеции. Маша имела способности к языкам, хорошую память и необыкновенное упорство. Буквально через пару месяцев она уже бойко разговаривала по-итальянски, читала и даже могла писать почти без ошибок.

Узнав про Машину мечту, Катрин прониклась идеей заполучить для Маши мужа-итальянца, и подруги разработали целый план. С помощью Кати Маша создала себе образ интеллигентной деловой девушки, ведь какой уважающий себя итальянец женится на Мальвине. Теперь днем Маша в скромном сером костюме и дорогих очках сидела в баре гостиницы, попивала кофе и приглядывалась к итальянским туристам. Туристы из Италии в Москву ехали охотно, но не те. Все больше попадались пожилые пары состоятельных пенсионеров. Молодых одиноких мужчин среди туристов не было вообще.

Тогда Катрин стала брать Машу на деловые переговоры, ее иногда приглашали на них в качестве переводчика. Но и здесь Машу никто не замечал. Высокую статную Катрин иногда звали в ресторан вечерком на ужин. Катя отказывалась – ее дома ждали дочь и муж. Машу никто дома не ждал, но ее в рестораны не звали.

Отчаявшись найти свое счастье в России, Маша купила себе туристическую путевку в Италию, но ей неожиданно отказали в визе. Маша поехала в консульство разобраться с очевидной для нее несправедливостью. Ее принял молодой офицер в красивой форме, внимательно выслушал пылкую речь про итальянскую мечту и очень вежливо объяснил, что у них строгое указание: молодых одиноких девушек в страну не пускать.

– Вот если бы у вас было приглашение, тогда другое дело, – добавил он.

Так и жила бы дальше Машенька-Мальвина с несбывшейся мечтой, но как-то раз очередной клиент расплатился рублями. Маша сразу поменяла свою долю в ближайшем обменнике на валюту. Среди крупных купюр была и мелочь. Маша пересчитала деньги, ей приглянулся один почти новенький доллар. Она сложила его вчетверо и засунула в потайной маленький кармашек своей сумочки.

«Пусть лежит, говорят, что один доллар притягивает к себе другие, вдруг повезет», – подумала Маша. Она и не представляла, как близка к истине. Это оказался тот самый Доллар.

На следующий день Маша, как обычно, пришла в бар гостиницы в своем деловом сером костюме и дорогих очках. Бармен привычно налил ей кофе и вставил в видеомагнитофон кассету с любимым фильмом «Римские каникулы». Фильм был на итальянском языке, эту кассету специально привезли по ее заказу из Рима. Маша уже в который раз смотрела фильм про свою мечту. Она наизусть знала почти все фразы, неоднократно бродила с героями по Вечному городу, но каждый раз открывала для себя что-то новое.

Фильм уже подходил к концу, когда в бар вошел он, кудрявый молодой красавец с темными волосами, точеным римским профилем и черными глазами.

– Вы говорите по-итальянски? – спросил он ее.