Боспорские истории Причерноморья и Предкавказья

Новый день зачинался, и свежая струя света пробежала по лицам собирателя орехов и пастушки. Ещё нигде толком не румянилась заря, но уже заиграли новые краски на востоке. Бледно-серое небо светлело, звёзды то мигали слабым светом, то исчезали. Кое-где стали раздаваться живые и приятные звуки, покрылась росой трава, поднялся легкий туман. Ранний ветерок начал порхать и бродить над долиной. Только к утру, обессилившие и замолкшие, юноша и девушка заснули у потухшего очага, охраняемые духами и мифическими существами Боспорского царства.

Много чудесного и необъяснимого можно повидать в лесах и долинах Причерноморья и Предкавказья. Вопрос только в том, какие силы встретит странник на своём пути: добрые или злые. Всё зависит от его помыслов и цели путешествия.

~~~

МЫС ЖЕЛЕЗНЫЙ РОГ

Волны одна за другой разбивались о берега крупного мыса Кишла, развернувшегося средь Понта Эвксинского на несколько сотен метров. Берега мыса были обрывистые и очень высокие, напоминающие мореплавателю, близко подошедшему к прибрежной кромке, трапецию. Геологические процессы сложили мыс горными породами из глинистых отложений с прослоями песков, ракушечников и алевролитов. Небольшие пропластки полупрозрачного гипса придавали необычный вид выступу земли, значительно отличающий его от соседних, менее крупных мысов. Главной особенностью мыса Кишла следовало считать бурые железняки в его ядре, скрепленные железистым цементом.

Издавна в окрестностях мыса началась добыча строительного песка и глины. На мелководье с морского дна рабочие поднимали обломки железной руды. В пляжевых песках ежедневно находили гранат, рыхлую охру для красителей, железный фосфат и редкие полудрагоценные камни с прожилками рутила и циркона. На всей территории мыса естественная растительность была уничтоженная хозяйственными работами.

Добычу строительного сырья и руды возглавлял трудолюбивый эллин Парамонас. Делом всей его жизни было расширение шахт, отсев пустой породы, измельчение камня в щебень и всё остальное, что связано с целью землекопа. Нельзя было сказать, что он отличался алчностью. Семь дней в неделю он не жалел себя и своих рабочих ни на минуту в погоне за новым и новым секстарием песка и глины для обжига кирпичей в Фанагории.

Глухо гоготали кирки и вагонетки на ручной тяге в логове главной шахты на мысе Кишла. Стадий за стадием в течение дня проходили облитые едким, грязным потом полуголые меоты и киммерийцы, нанятые Парамонасом. Бурый железняк с гулом нехотя откалывался со стен отвесной горы и падал с грохотом и брызгами в пучину Понта. Мыс весь дрожал от натиска человеческих рук, но не поддавался его желанию сковать земную кору в цепи, а затем отломить огромный валун желанной руды. Казалось, что сам Гефест не смог бы одолеть мыс Кишла.

В Фанагории дома у Парамонса была любимая семья – жена и две дочери Талия и Юмелия. Редко видел их Парамонас, занятый своей мечтой – разбить рудоносное ядро мыса. Роскошный дом в самом центре полиса, обширный сад, любимые собаки и кошки, прислуга, педагоги-мыслители из самой Эллады – все вокруг баловали детей. С грустью проводили вечера Талия и Юмелия, ожидая в очередной раз приезда отца. Парамонас часто обещал взять дочерей в путешествие в Пантикапей или Гермонассу, но уезжал к мысу Кишла на месяц и более, где по сантиметру раскалывал его на мелкие породы. Ссоры и обида начали царствовать в семье эллина.

В один пасмурный день Парамонас решил окончательно уничтожить злосчастный мыс, вырвать из его оболочки железистую начинку, столь ценную на рынках Пелопоннеса. Накануне праздника Дионисии в конце декабря засел Парамонас за расчёты и чертежи. По его идее все рабочие в едином порыве должны вбить кирки в середину трапеции Кишлы. Таким образом, мыс обрушился бы в очередной раз в мелководье, но не крупинками пород, а всей громадиной. Не беспокоила Парамонаса судьба наёмных меотов и киммерийцев, которые могли погибнуть под глыбами твёрдой руды.

Прознал об этом плане Парамонаса его главный помощник – инженер Солон – и решил одновременно нарушить ужасный замысел и сблизить мать и отца юных красавиц Талии и Юмелии. За день до празднования Дионисии Солон втайне привез всю семью Парамонаса в небольшой домик близ дороги к шахте и мысу. Жена приготовила для любимого мужа жареного гуся, фаршированного яблоками, сазана и судака из Меотиды, благоухающие каши из круп Боспора и, главное, виноградный сок и молодое вино – символ праздника Дионисии.

Вернулись с работ уставшие работники и Парамонас, одолеваемый мыслями о завтрашнем разрушении Кишлы. Голодные и уставшие люди вошли в комнату и были поражены. Стол ломился от яств. Вспомнили жители Боспора о конце декабря, и праздник начался. Девочки обнимали и целовали отца. Талия цвела от радости, а Юмелия, подобно мелодии арфы, наполняла комнату умиротворением и спокойствием. Мудрый Солон обратился к Парамонасу:

– Друг мой, оглянись вокруг. Посмотри на лица верных рабочих, любящей жены и игривые глазки дочерей. Ты ещё считаешь нужным разрушить мыс для желанного металла столь зверским способом?

– Нет, Солон. Ты, как и прежде, оказался прав. Впредь мы будем брать лишь глину и песок близ мыса Кишла. Брать в том количестве, которого хватает на обжиг кирпичей, строительства домов и крепости семей в Фанагории и Боспоре.

– Мыс Кишла может быть свободен от наших оков?

– Да, разумнейший Солон. Теперь, я полагаю, следует называть этот мыс – Железный Рог. Он боднул меня в правильном направлении к жене и дочерям, показав всю горечь боли и обид от моего непонимания. Его железистая основа тверда и неразрушима, как моя дружба с тобой и любовь к семье.

Парамонас обнял Солона, выпил с ним молодого вина и ещё раз поздравил всех с праздником Дионисии. С этого дня постоянными спутницами в жизни семьи эллина стали богини Харита и Эйрена – Обаяние и Мир.

Поныне от Таманского полуострова отходит массив земли, вдающийся вгладь Чёрного моря, именуемый мыс Железный Рог. Давно исчезли на нем шахты и цепи рудоискателей. Ровная площадка мыса, поросшая виноградом, является прекрасным местом отдыха для любящих пар и семей с детьми, приезжающих сюда, дабы полюбоваться неописуемо красивым закатом на Тамани.

~~~

НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЕ СОБЕСЕДНИКИ

Яркое солнце ранней осени возвышалось над горизонтом в безоблачный день той прекрасной поры, что звалась в Боспорском царстве «вторым летом», лучшим сезоном для торговли и окончания всех насущных дел. Землепашцы заканчивали работы в полях, пастухи подсчитывали поголовье скота, виноделы собирали последний урожай. Дни стояли чудесные и спокойные, когда никому и не верилось, что завершилась изнуряющая летняя жара. Море по-прежнему притягивало купающуюся ребятню, отдавая свое тепло человеку. На лугах и по лесным дубравам лёгкие дуновения ветра расслабляли путника, который с вершины холма или горного уступа с любопытством вглядывался в необъятную даль погожего осеннего пейзажа.

Осень обнимала природу, неспешно взяв в руки кисти и холст, чтобы с трепетом художника начать раскрашивать поникшую растительность в пёстрые цвета. Никогда излучина реки, впадающей в море близ полиса, не выглядела так трогательно и восхитительно, как ранней осенью. Первые дни после лета начали роспись леса, сначала покидав позолоту на верхушки деревьев, прибавив оттенки кустам, придавая им яркое разноцветье. Размеренными шагами подходила осень.

Два соседа, два пожилых эллина часто прогуливались по любимой тропе вдоль берега моря, не спеша беседуя друг с другом. Один из них всю жизнь бороздил просторы Понта Эвксинского и Меотиды в поисках рыбных мест. Ставрида и кефаль, анчоус и сельдь в изобилии попадали в сети его команды. Особенно ценным был лов серебристой колючей акулы, или катрана, из которого жены рыбаков делали разнообразные блюда от супов до вяленого балыка. Чаще всего его находили в умеренно теплых водах на глубине до 250 м. Катран достигал в длину не более полутора метров и имел обтекаемое тело, быстро уходящее от рыболовецких сетей. Длинные и стройные плавники катранов позволяли им с лёгкостью рассекать воду и плыть с большой скоростью. Но даже такая юркая и быстрая рыба не уходила от умелого рыбака, с наслаждением рассказывающего о своих былых заслугах старому другу.

Второй изготовлял терракотовые изделия по древним рецептам Эллады и продавал их богачам, особенно их дочерям. Тонкие фигурки Афины и утончённые статуэтки Аполлона пользовались успехом среди обеспеченного населения полиса. Керамика из цветной глины, которая имела пористое строение, приобретала в умелых руках при обжиге красно-коричневый, чёрный или кремовый цвета. Традиционно терракотовые статуэтки он не покрывал глазурью. Когда заказчиков на дорогостоящие сувениры становилось меньше, трудолюбивый эллин-домосед выполнял детали рельефа в архитектуре массивных сооружений полиса, облицовочных плит, печных изразцов или черепиц. Многие дни он провёл у гончарного станка, выполняя самые сложные задания, но всегда размышлял о вершине мастерства, уподоблении умению лепщиков из города Танагра в Беотии, чьи мужские фигурки персонажей комедии Менандра считались эталоном.

В один из описанных выше великолепных дней первых декад осени с моря подул легкий ветерок, порывы стали крепчать, становилось достаточно свежо. По-летнему просто были одеты собеседники. Крепкий южный ветер с моря заставил их съёжиться. Эллины переглянулись, но ветер, возникший неожиданно, так же быстро затих.

– Неспроста в эти солнечные, порой жаркие дни, дует уже крепкий и прохладный ветер, – заметил бывалый моряк. – Мне кажется, что на днях пройдут обильные осадки, и у нас несколько дней не получится пройтись вдоль полосы прибоя.

– Не могу согласиться с вами, милейший друг, – возразил второй эллин, всю жизнь проведший в творческом поиске идеальной фигурки божества. – Лето пока не покинуло нас, солнечные дни ещё многие и многие разы будут сопутствовать нашим прогулкам и содержательным беседам.

– Быть может, быть может, но наблюдения за погодой подсказывают мне…

Снова поднялся пронизывающий шквал ветра с моря, и пожилые эллины поспешили к своим домам. Совсем скоро, через несколько дней, небо со стороны моря начало сереть. На горизонте стройными рядами возникли кучевые и кучево-дождевые облака. Прежде яркие, лучи солнца с трудом пробивались через могучую толщу туч, набравших свою силу благодаря испарениям с Понта Эвксинского. Очередной порыв ветра, холодные и пронизывающие дуновения стихии, дыхание бога морей Посейдона направили ветви деревьев в одну сторону подобно флагу причалившего судна. Вдоль прибрежной полосы полиса разразился шторм. Ливень редко стихал в течение дня, сменяясь кратковременными обложными и моросящими осадками. От былой летней жары и игривого настроения не осталось и следа. Осень, кудесница лесного разноцветья, стала занимать положенное ей по времени место. Старый и наблюдательный рыбак оказался прав в возникшем споре, а домосед и мастер по терракотовым фигуркам остался не у дел в своих спорах о приметах природы.

Температура понижалась не резко, а постепенно. Ночи становились прохладными, солнечные умеренные дни сменялись дождливыми с проблесками солнца. Временами, в отсутствие светила, дул холодный ветер, но перепады погоды с теплой на холодную стали заметней. Опали пожелтевшие листья, ознаменовав окончание славной поры теплых деньков – «второго лета».

Однажды коротким зимним днём, когда солнце слабо поднялось над горизонтом и у бога Гелиоса почти не возникло работы, два пожилых эллина вновь прогуливались вдоль прибоя и спокойно беседовали, не вспоминая о прежнем споре. Начало короткого дня быстро перетекало к стужённой ночи с периодическими сильными порывами леденящего ветра. Ненадолго установилась яркая безоблачная погода. В эти минуты светило не начало ласкать, но щеки и нос приятно согрелись в отличие от предыдущих пасмурных дней.

– Зима ещё не закончилась, даже весной будут сильные ветра, но я уверен, что в последний месяц зимы обязательно наступит оттепель, – вставил реплику в диалог эллин-рыбак, после продолжительной паузы.

– Не могу с вами согласиться, – медлительно продолжил эллин-лепщик. – Зима должна быть прохладной, весна теплой, а лето жарким. В природе все закономерно. В прошлый раз вам я не поверил, но сейчас опираюсь в своих доводах на законы естества.

– Почему бы и нет, почему бы и нет, но помню во время плавания к берегам Тавриды…

Яркие лучи солнца на миг ослепили говорящего. Пожилые собеседники направились к затенённому холмом урочищу у морского берега.

Прогноз оправдал себя. Прежние зимние шквалы и вьюги затихли. Сильный ветер, прежде менявший направление поминутно и мелким снежным порошком норовящий добраться до лица, не беспокоил эллинов. Сквозь небольшие пушистые перистые облака все чаще и чаще проникал ясный солнечный свет. Солнце теперь дольше стояло над горизонтом. На вербах местами пробивались мягкие и нежные почки – прелестный признак скорой весны. Холодная погода сменялась первыми оттепелями, как и предвещал наблюдательный эллин.

Долгие ночи прошли, грянуло долгожданное весеннее равноденствие. Грязные лужи то тут, то там мешали продлить традиционные прогулки пожилых эллинов. Неожиданные ветра не один раз напоминали, что зима хоть и ослабла, но не сдалась. Уже яркое весеннее солнце успокаивало стихию и согревало своими лучами остывший воздух. Температура ещё часто понижалась до отрицательных показателей в ночные и утренние часы, но днём значительно повышалась. В такой погожий день ближе к вечеру пожилые эллины вновь вышли на прогулку к любимому прибою.

– Милый друг, вы не заметили, что сегодня в предвечерний час очень яркий, неистово-красный закат, – вдруг начал разговор о наблюдениях за погодой эллин-домосед, ранее не увлекавшийся метеорологией и систематически ошибавшийся в предсказаниях погоды.

– Что это может означать? – изобразил удивление второй собеседник.

– Хоть весна и непредсказуема в наших широтах, часто для неё характерны приятные и тёплые дни, но бывают и по-зимнему холодные весенние часы.

– Вы думаете, что будут заморозки? – перебил эллин-рыбак.

– Я уверен, что при таком закате ночь будет крайне прохладной, а вот день совершенно безоблачный, даже солнечный, прелестный и спокойный.

– Могу с вами только согласиться. Припоминается, что мы…

Мимо пролетающая огромная серебристая чайка прервала диалог. Эллины пригнулись, отмахнувшись, прогнали наглую птицу и перевели тему разговора на другой предмет.

Первые лучи взошедшего утреннего солнца были еще слабы, но к полудню воздух и поверхность земли изрядно прогрелись. Влажная грязь подсохла, местами исчезнув, а на ровных участках долины пробилась высоко вверх свежая молодая трава. В этот солнечный день, наступивший после пурпурного заката, природа притаилась в ожидании излома в сторону кардинального перехода к потеплению. Не скоро на небе вновь начнут собираться кучевые облака, предвестники мокрого снега с дождём. Распустившиеся сады на холме встали в ожидании птиц, разносящих весенние нотки по всему полису.

Теперь пожилые эллины, два собеседника, оба стали наблюдательными предсказателями погоды. Изучение природы им обоим ещё не раз помогло в определении изменений в природе, многоликих временах и разнообразных сезонах года в пределах климатических широт Боспорского царства.

Ландшафты и погодные условия Краснодарского края с радушием встречают туристов в течение всего года. Летний пляжно-купальный отдых, осенний «бархатный сезон», который удобен для пеших и экскурсионных маршрутов, зимние горнолыжные курорты и весенний сплав по полноводным рекам – вот только малая часть рекреационных ресурсов, доступных для наблюдательных и любознательных людей.

~~~

ДУБОВЫЙ МИР

За пригорком уже видно было лес. Собаки отстали от лошадей и немного смолкли, деловито внюхиваясь вдаль. Впереди открывалась могучая роща. Вечерело, и тучи то расходились, то заходили теперь с разных сторон. Слева виднелась седая громадина, грохочущая непрерывным громом. Справа – почти чёрная, с голубыми просветами. Перед самим отрядом, из-за косогоров над временным водотоком, – мутно-синяя, в пыльных полосах дождя, сквозь которые аллели массивы дальних облаков.

Предводитель вооружённого отряда эллинов рабовладелец Линос неистово отдавал приказы. Его воины были обмундированы по высшей степени готовности к атаке. Дипилонские круглые щиты, с расположённой в центре ручкой, громыхали в руках спешившихся у самой рощи бойцов. Колоколовидные панцири на их атлетических телах расширялись книзу как в передней, так и в задней частях. Панцири имели рельефное изображение мускулов и скреплялись по бокам и по плечам тугой петлёй. Иллирийский шлем с выпуклым кантом по нижнему краю защищал от метких стрел повстанцев, спрятавшихся в лесу от рабовладельческого строя Боспора. Главным оружием отряда эллинов-гоплитов было копье с железным наконечником листовидной формы и подтоком. У воинов также был небольшой прямой обоюдоострый меч для флангового контрудара и охраны своего вожака. Казалось, что сам Арес приложил руку к приготовлениям боевой готовности отряда Линоса.

Вооружённые эллины готовились к нападению на беглецов, покинувших места посадки и сбора винограда в Фанагории. Рабам из племен агров, тореатов, дандариев, тарпетов и некоторых других общин, проживающих по берегам Меотиды и Понта Эвксинского, не удалось далеко бежать. Их выследили сторожевые псы в дубовой роще, где и началась облава на свободолюбивых смельчаков.

Воины-гоплиты плохо знали этот лес, раскинувшийся среди полей разнотравья, кустов бересклета и ягодника. Ходили слухи, что в лесу живут злые духи, наводящие ужас на пастухов и торговцев, проходящих мимо. Всякий странник, минующий этот лес, либо никогда не возвращался из него, либо не помнил своего путешествия или терял память вовсе.

Линос отличался смелостью, а порой и безрассудством. Воины называли его «криком горя», так как их предводитель чаще отдавал атакующие приказы и не любил отсиживаться в фортификациях. В этот раз гоплиты, как и прежде, решительно начали заходить в чащу дубовой рощи. То тут, то там слышалось ночное уханье ушастой совы. Линос рассчитывал на неожиданный удар его отряда в темноте. По его данным, рабов-беглецов было не много, они были плохо вооружены и не могли ведать ничего деятельного касательно тактики боя. Неожиданно в лесу наступила сплошная тишина.

Вдруг слева, справа, из-за углов еле заметных опушек, с крон вековых деревьев раздался свист, рассекающий эту тишину. В эллинов были пущены стрелы, и воины один за другим падали средь дёрна тропы. Хруст веток и желудей, протяжные мучительные вопли раненных смешались между собой. Метко попадали повстанцы меж лодыжек и бёдер воинов в места, не прикрытые поножами.

Линос яро поднимал воина за воином с земли и пытался подчинить их своей воли. Гоплиты теряли сознание, не успев подняться. Будто не ведомые духи заставляли их засыпать. Одна, вторая, третья стрелы попали в дипилонский круглый щит рабовладельца с выгравированной на нем горгульей. Четвертая стрела пронзила бок вожака, попав в открытое пространство между передним и задним панцирями. Линос начал терять сознание, руки и ноги не слушали его, несколько раз он хотел встать и поднять свой обоюдоострый меч, но вновь и вновь падал к корням дуба. Веки, налитые тяжестью начавшейся вдали грозы, закрыли глаза эллина.

Дуновение свежего послегрозового ветерка вернуло сознание в тело Линоса. Открыв очи, он увидел стоящую над его мягким ложем из сена прекрасную незнакомку. Губы не слушались рабовладельца, он не мог пошевелить пальцами ни рук, ни ног, но ему было хорошо слышно начавшийся рассказ девушки.

– Не делайте резких движений, всемогущий хозяин. Яд трав со стрелы, пущенной в вас несколько ночей назад, еще не прекратил свое действие. Смертельно он не опасен, но вызывает долгий и крепкий сон. Более того, ни один из ваших воинов не погиб. Их раны залечены, а сами эллины осторожно вынесены за границу священной для нас дубовой рощи. В ближайшее время они забудут все то, что произошло с ними здесь. Ваш же организм оказался значительно сильней, яд действовал недолго, вряд ли вы потеряете память…

Линос сделал очередную попытку встать, но рухнул в бессилии. Девушка подала ему воды и продолжила монолог.

– Меня зовут Агата. Я принадлежу к одному из племен синдов, которое долгое время было подчинено вашему роду при уходе за виноградом близ полиса Фанагория. Не видя другого выхода, мне пришлось поднять восстание, бежать от рабства и найти убежище здесь. Наши духи помогают нам. Дают нам питье и пропитание, защиту и кров, не пускают чужаков и открывают свои кроны для жаждущих справедливости.

Мое намерение – растопить ледяное сердце воина. Истинная любовь к своей земле немыслима без любви к своей природе. Через несколько часов яд вовсе прекратит свое действие, и я бы хотела предложить Вам прогуляться со мной по нашей дубовой роще.

Действительно, через несколько часов Линос чувствовал себя значительно лучше. После рассказа Агаты он перестал ощущать злобу к беглецам. Его мыслями завладел интерес к таинственной дубовой роще. Эллин и женщина из племени синдов не спеша начали свою прогулку. Везде в роще им сопутствовала кустарниковая поросль из боярышника, бирючины и терна. Ранние солнечные лучи пробивались средь тонких ветвей ильма и огромных старых стволов клена и черешчатого дуба. Местами можно было увидеть незначительные переувлажненные понижения, поросшие болотным тростником. Повсюду щебетали жаворонки и трясогузки, прилетающие с окружающих со всех сторон рощу полей. Вдруг слева от Линоса открылась чудесная ярко-жёлтая поляна, усеянная цветками тюльпанов, с розовыми прожилками валерианы. Стая вяхирей перелетела с дерева на дерево, мило воркуя на своем птичье языке. Тонкие ручьи, стекающие с вершины холма, пересекали легко заметные тропы дубового леса.

Агата и рабовладелец постепенно поднялись на его вершину с пологим склоном и широким гребнем. Всматриваясь вдаль, Линос заметил, что перед ним открывается океан трав степной растительности, а дубовый лес кажется округлым островом в обширном море злаков.

– Милая Агата, – вдруг начал эллин. – Не суди строго глупого и злобного врага своего. С оружием в руках пришел мой отряд на ваши земли, в ваш лес. Вновь забрать в рабство, отнять дом и свободу вознамерилось мое эго. После этой прогулки я переменил свои ориентиры. Теперь мне понятна вся эта красота. Я не желаю вам зла. Простишь ли ты меня?

– Бесспорно, мы все прощаем вас. Действительно, со злобой явились вы сюда, но уходите с добрыми побуждениями.

– Впредь в ваш лес не ступит нога воина-гоплита.

– Чем же ты хочешь заниматься, рабовладелец?

– Ныне я не рабовладелец, а торговец. Много ягод и плодов даёт ваш лес, ароматные травы и чудесный мёд могут поставлять представители вашего племени в Пантикапей и даже в Элладу.

– Моё племя согласно торговать с вами. Наш дубовый лес готов стать дубовым рынком, если это принесет нам всем мир.

– Так будет теперь в ваших землях у полиса Фанагория гора Дубовый рынок, единственная большая роща среди бескрайней степи.

Можно идти наперекор людским законам, но нельзя противиться законам естества. Гора, скорее небольшой холм, Дубовый Рынок стала местом примирения рабовладельца и беглянки, вразумив своими красотами первого. Многие путники приходят в рощу, стоящую одиноким останцем древесной флоры на Тамани среди полей и сенокосов, со своими тревожащими размышлениями. Здесь они расставляют все за и против на чаше весов своей судьбы. Окружающая девственная природа помогает сделать человеку верный выбор. Вновь и вновь сотнями лет на вершине Дубового Рынка человек находит согласие между своим эго и окружающим бытием.

~~~

КРАПИВА ЖГУЧАЯ

Меот Маис, выкупивший свою свободу у эллина-рабовладельца, взял в пристрое своего ремеслённого дома четырёхколёсную тележку, на которой наёмные рабочие возили удобрения, опилки и подкормку, достал лопату и топор и отправился в лес за крапивой. Он поднялся на пригорок вымытой балки и сверху посмотрел на полис: рёбра и углы мокрых крыш, лоскуты огородов, смородину и яблони, каменные заборы и деревянные столбы-опоры. Омытая весенним дождём тропа убегала в сторону ольшаника, где произрастала большая популяция крапивы.

От полиса до крапивника напрямик было несколько десятков стадиев. Маис шёл по лесу не спеша, таща за собой тележку. В походе его сопровождал эллин-отрок, прозванный местными рабочими на меотский манер – Лик. Оживающие осинники и грабинники, покатые холмы – почти незаметные, словно дыхание спящего зверя – встречали путников. Пышная ранняя весна постепенно закрывала облезлый и облупившийся лес зеленью листвы. Стёрлась былая темнота и появлялась былая лазурь. Из-под тяжёлых красок тихо проступала правдивая весенняя красота. В возрождающейся нежности леса её движение вызывало сырой трепет непрочной светотени и обострение разных и свежих оттенков природы – пропитанных влагой покровов, волглой коры, трухи.